Текст книги "Подарки (СИ)"

Автор книги: Юрий Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  – Тибетский чай Капитану! – торжественно сказала Вита, выходя из кухонного отсека. Бог весть, что думали руухе, конструируя корабль, но из камбуза в рубку вёл не прямой коридор, а затейливый овальный лаз со скошенным полом и неясного предназначения выступами по краям.

  Одни светились приглушёнными огоньками, другие терялись в полутьме.

  Весь звездолёт был таким: в целом удобным для людей, но странным по логике исполнения. Нечеловеческим. Зато он мог проникать в уголки Вселенной, недоступные нам технологически не только во время Контакта, но и много лет спустя. Приходилось терпеть: понять как и почему это летает люди пока не смогли.

  На самом деле на корабле хватало и автоматики, в функции Биолога не входило подавать Капитану чай, просто шеф был ей симпатичен чисто по-человечески. В конце концов они находились в слишком уж замкнутом пространстве, чтобы избегать своих маленьких человеческих слабостей.

  От кружки шёл пар, пахло любимым Капитаном пуэром и горячим молоком.

  Пилот слегка скривился, но промолчал. Ему хватало и обычного кофе из кухонного автомата: американо, без изысков. Лишь бы с сахаром.

  Всё равно это имитация, на борту отродясь не было ни чая, ни кофе, ни молока. Затейливая работа пищевых – и не только – синтезаторов создателей, способных сымитировать что угодно.

  – Спасибо, Биолог! – расцвёл Капитан, бережно принимая кружку. – Как тебе планета?

  Вопрос был не самым умным, но не молчать же: по орбите Кеплер-316 корабль наматывал витки уже третьи сутки, первые впечатления схлынули, притупились в ходе работы с данными многочисленных датчиков, зондов, расшифровке сведений, время от времени озвучиваемых раскатистым баритоном Лёвы.

  Бортовой искин тоже был творением руухе, как и весь корабль, но после тщательной настройки земными психологами, от человека в общении почти не отличался.

  Вот и сейчас, перебив открывшую было рот Виту, компьютер громко заявил:

  – Планетка – блеск! Атмосфера, температура, гравитация максимально близки к Земле, шеф. Высадка по плану, я надеюсь?

  Капитан осторожно отхлебнул жирный солёный чай, поставил кружку на столик рядом с пультом. Точнее, не столик, а некий многоступенчатый наплыв тёплого пластика: возможно, у руухе он служил местом жертвоприношений или подставкой под любимое растение – кто их знает. Но и для кружки место удобное. Тем более, что пустая потом оплывёт, растворяясь в пластике, и исчезнет: корабль старался вовсю.

  – Сегодня тридцать первое декабря, Лёва. Отпразднуем, а числа первого-второго и спустимся. Ты сам там смотри, от океанских зондов информации маловато, да и горная цепь на экваторе пока толком не прощупана.

  – Цивилизации там нет, шеф. Клянусь матерью всех транзисторов! Ничего сложнее амёб.

  Пилот хрюкнул от смеха:

  – В тебе нет транзисторов, парень. Нейрон-коллаген, псевдомозг и активный синтез.

  Лёва посопел, потом неохотно признался:

  – Ну нет... Но это же не мешает ими клясться.

  Люди – единственное, что было в рубке от Земли. Абстрактные наплывы, линии, выступы и впадины создавали впечатление картины безумного художника, эдакого Дали под веществами. Даже обзорный экран в самых неожиданных местах был покрыт кляксами, разводами и паутиной наложенного сверху рисунка.

  Капитан допил чай, довольно вытер усы и пригладил ёжик волос на макушке. Сейчас бы ту самую фуражку с разлапистым крабом кокарды, да трубку с крепким «берли»... Но всё это пришлось оставить дома, жена попросила не позориться на корабле своими дикарскими привычками.

  Через пару часов работы дневная задача была выполнена. С океанами оставался ряд вопросов, но – да. Ничего сложнее амёб так и не попалось.

  – Ладно, команда... И Лёва, естественно. По случаю приближения нового две тыща пятого года волею командира корабля и с разрешения Агентства – да-да, они согласовали – приказываю праздновать. Давай, мать транзисторов, запускай программу! Подарки в студию. Ну и следи пока сам за пространством, не мне тебя учить.

  Искин хохотнул из невидимых динамиков.

  Затем что-то негромко хлопнуло, сверху посыпались разноцветные блёстки конфетти, экран с разводами облаков над голубой планетой померк, растворился в неровных стенах рубки. Вместо него вокруг людей возникла голограмма заснеженного поля, на самых краях которого, почти не различимый взглядом, темнел лес. Климатическая установка начала выстреливать в экипаж короткими залпами снежных зарядом, подул ветер.

  Словно его порывом кресла экипажа развернуло и потащило друг к другу. Они – все трое – сидели теперь не за пультами управления и анализа данных, а вокруг грубо сколоченного деревянного стола посреди снежной феерии. Над головами неярко мерцал фонарь, от него конусом падал желтоватый свет позабытой на Земле лампочки накаливания.

  На столе – к чёрту скатерти, ближе к природе! – искрились отблесками света бокалы, темнели бутылки с разноцветными этикетками, холодной сталью блестели ножи и вилки на белых пятнах тарелок. Стоящее посреди стола массивное блюдо парило жаром над крупно порезанными ломтями мяса, радовало глаз угловатыми веточками укропа, манило и звало к себе. Аромат рульки перебивал даже запах хвои от возникшей волей бортового компьютера нарядной ёлки чуть в стороне от стола. Мишура, гирлянды, цветные пятна игрушек – всё было на месте.

  Холода не чувствовалось, но обстановка пикника глубоко в зимнем лесу поражала воображение.

  – Офигеть... – негромко сказал Пилот. – Как на даче у родителей. Только зимой туда не пробраться, дороги чистить дураков нет. Но если бы...

  Он замолчал. Капитан довольно улыбался, глядя на команду: всё-таки сюрприз. Праздник. Не как-нибудь там и – тем более – везде, понимать надо!

  – Алкоголь же на борту запре...

  – Сегодня – можно! – перебил Виту Капитан. – Два с половиной года летели, цель достигнута, праздник! Пилот, хорош таращиться, открывай шампань.

  Где-то рядом, в темноте искусной иллюзии, довольно фыркнул Лёва. К его незримому присутствию все давно привыкли.

  Пилот взял бутылку и совершенно по-гусарски выпалил пробкой куда-то в заснеженный полумрак, умудрившись не пролить ни капли в дальнейшем: бокал Биолога, потом Капитану до краёв, следя, чтобы не перелилась пена, а затем уже и себе.

  Капитан встал, навис над столом, зажмуриваясь от удовольствия – мясо пахло божественно! – потом начал:

  – От имени Земной Федерации, друзья мои, поздравляю вас с новым годом! Нас всех, даже Лёву. Мы сейчас в дальнем космосе, мы – авангард нерушимого содружества людей и руухе, мы первые на... Гм. Над этой перспективной во всех отношениях планетой! И впереди нас ждёт только череда открытий, свершения на благо разумных существ Вселенной. В этой связи, пользуясь случаем, в соответствии с давним договором Брежнева-Форда от одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года, а также благодаря данным мне руководством полномочиям...

  Он слегла запутался в канцелярских оборотах, но что поделать – Цицерона из него не вышло. Зато командир корабля получился отменный.

  Пилот сдерживал улыбку, покачивая бокалом и слушая Капитана. Вита широко раскрыла глаза, её тонкие ноздри чуть вздрагивали от колючего аромата шампанского.

  – Но даже в этот торжественный день, товарищи звездоплаватели, хочу напомнить о бдительности! Наши дорогие друзья, Ассамблея Руухе, не просто подарили нам все эти технологии и возможности, не даром приняли человечество как равноправного участника своей звёздной одиссеи, нет-нет! Мы должны ежесекундно помнить о сверхзадаче, о поиске подходящих мест жизни для нас и наших могущественных друзей. И – найдя их – немедля известить Ассамблею о находках. В этом смысл нашей работы, нашей жизни. Некоторые, я подчёркиваю – некоторые – считают, что мы попали в услужение, как более отсталая раса, мы – почти дети по сравнению с... Но нет! Ибо...

  Он окончательно запутался в словах. Смутился и опрокинул бокал в рот, залпом, словно хорошо охлаждённую водку.

  – С новым годом! – буркнул Капитан, садясь. – Где бы мы были, короче, если бы не руухе...

  Остальные выпили не так жадно, как командир, но с чувством. Снежные хлопья падали на них, на стол, на горячее мясо, но не долетали, исчезая в последний момент.

  Пилот разделал рульку и щедро набросал куски сочащегося жиром мяса на тарелки. Выпили ещё раз, без тоста. Потом ещё. Фонарь по-прежнему создавал уют, снежная равнина вокруг уходила в темноту, туда, к придуманному лесу.

  – Я вполне могу вам показать, где бы и кем вы были сейчас, – неожиданно сказал Лёва. Голос его звучал почему-то приглушённо, в словах сквозила грусть. – Простенькая задача. Убираем из жизненного пути Контакт – и всё.

  ...давным-давно уже бывший капитан Метельский вытер вспотевшее лицо рукавом ватника. От стёганой ткани воняло, но уж лучше так: едкие солёные капли заливали глаза, щипали и мешали смотреть.

  – Кончай волынить, Серёга! – откуда-то сбоку рявкнул бригадир. – Родине нужен лес, а не ленивые заключённые.

  И сказать нечего. Тем более, что говорить он не мастер.

  Метельский вздохнул и потащил массивный крюк погрузчика к сложенной на просеке связке брёвен, перетянутых толстой проволокой. Не дай Бог, рассыплются при подъёме, мяукнуть не успеешь. Так и похоронят, кровавой лепёшкой. В лагере возиться с покойниками некому, красоту наводить.

  Дизель погрузчика тарахтел рядом, обдавая смрадом выхлопных газов. Бригадир уже отошёл, подгоняя кого-то другого. Цепь над крюком лязгала, с неё сыпались куски ржавчины, ледышки и кора от предыдущих брёвен.

  Седьмой год на зоне. Пусть для бывших сотрудников, пусть без изуверских зэковских понятий, но... Лагерь есть лагерь, никак не пионерский. Да и нет уже давно никаких пионеров, как Союз развалился, так и кончились. Теперь каждый сам за себя, а в ответ на «Будь готов!» отвечают «Ага, давай!», протягивая липкие ладошки.

  Он вот так и влетел в девяносто восьмом, протянул... Взятка в особо крупном? А вы, сволочи, на капитанскую зарплату прожить не пробовали, особенно после кризиса, когда её на четыре блока сигарет хватало?

  Молчите тогда уж. Мол-чи-те.

  Просто вас не поймали.

  Налетевший ветер смахнул вонючий выхлоп погрузчика в сторону, немного подсушил мокрый лоб, но и только. Крюк зацепился за проволочную петлю, потащил брёвна вверх. Метельский отскочил назад, поглядывая на качающиеся над головой стволы.

  Снег, чёртов мордовский снег под ногами, вытоптанный уже до блестящего катка сапогами зэков.

  Он поскользнулся и плюхнулся на задницу. Хотелось откинуться на спину, закрыть глаза и помечтать о том, что всё могло быть совсем не так. И не полтора года впереди этих долбаных стволов, крюков, выхлопных газов и мерзкой баланды, а что-то гораздо лучше, светлее, чище...

  Звёзды? Их здесь и не видно.

  Капитан вздрогнул, машинально вытер совершенно сухой лоб рукавом форменной рубашки и открыл глаза: Пилот откинулся на спинку кресла, его трясло как в лихорадке. Руки били по столу, сметая вниз тарелки, недопитый бокал, звенели упавшие в темноту вилки-ножи.

  – Пэзээрка! – орал он. – Уводи машину, уводи! С-сука, чехи!!! Твари...

  Он захлебнулся криком, тело выгнулось, чудом не соскользнув под стол вслед за разбитой посудой. Пилот хрипел, из-под стиснутых на прикушенной губе зубов сочились капли крови, тёмной, почти чёрной в праздничной полутьме.

  – Шатой, – вдруг совершенно спокойно сказал он. – Это было там.

  Вита, вместо того чтобы помочь, как ей и полагалось по штатному расписанию – биолог и врач, как иначе? – вскочила с места и закрыла лицо руками, отходя всё дальше и дальше от стола.

  – Не трогай меня... Не трогай. Не трогай, гад! – исступлённо шептала она. – Если я шлюха, это не значит, что... Убери нож, псих, убери! Нет у меня денег. Милиция!!!

  Последнее слово она даже не выкрикнула – выдохнула на пределе, разрывая лёгкие.

  Вита резко согнулась, словно её ударили в живот. Вздрогнула, едва не упав. После этого только стонала, словно ни слов не было, ни сил эти слова зачем-то произносить вслух.

  – Лёва, выключай это всё! Выключай к чёртовой матери, говнюк! – заорал Капитан. Иллюзия другой жизни от искина оказалась слишком неожиданной. О чём там думают эти долбаные руухе... О чём думала команда земных психологов, если допустила, что такое может случиться.

  – Принято, Капитан, – откликнулся баритон. – А что не так?

  Рубка приобрела прежний вид, ни следа от иллюзорного пространства, фонаря, стола и посуды. Чистый дизайн руухе, похожий на кошмары сюрреалиста.

  – Зачем ты это нам показал? – взревел Капитан, вскакивая с места и бросаясь к Пилоту: тот грузно осел на кресле, откинув голову назад. На висках вздулись вены, из прикушенной губы вниз стекала струйка крови. – На хрена нам это?!

  Вита наконец выпрямилась. Сделала несколько шагов походкой деревянной куклы, опустив руки, потом снова согнулась. Её резко вырвало на пол, который моментально втягивал в себя остатки пищи и желчь.

  Лёва задумчиво помычал, будто подыскивая слова. Потом заговорил:

  – Вы же спросили, что было бы, если б не руухе? Вот я и послушался. Думал, вам понравится. Пилот, правда, до две тысячи пятого не дожил, вертолёт сбили в нулевом. А так всё вполне достоверно. Биолога спасли, три ножевых, но... А вас, шеф, выпустили досрочно. За ударный труд.

  – И на кой чёрт нам твоя достоверность?!

  Вита с трудом вытерла запачканный рот, пошатнулась и осела на пол: кульком, будто из марионетки резко выдернули все её направляющие. Покрытие приподнялось, пошло буграми, наспех сооружая поддержку для её ослабевшего тела. Биолог откинулась на эти выросты и замерла.

  – Вы же должны знать, что жизнь удалась, – ответил искин. – Такие подарки иногда надо делать каждому, так велели создатели, а руухе не могут ошибаться. Шампанское и мясо я припрятал, если что. Не переживайте.

  В рубке вновь возникла голограмма ёлки, на этот раз она медленно вращалась вокруг своей оси, бросая блики света от гирлянд, качающихся шаров и еле слышно шуршащей мишуры на лица людей. Авангарда человечества, которое даже не знает, каким мог быть иной путь.