Текст книги "Звездочёт (СИ)"

Автор книги: Юрий Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Жили да были... Нет, это банально! Они и сейчас в полном здравии, прошедшее время в данном случае ни к чему. Давайте лучше так: в одном городе, построенном задолго до рождения звездочёта Крамера, на площади перед ратушей давеча произошёл необычный инцидент. Скажем прямо, скандал. Участники его, вольные и невольные, потом рассказывали разное.

  На следующее утро, конечно, потому как ночью спать надо. По возможности.

  Старый пекарь Томас, седой и важный, весь будто присыпанный навсегда въевшейся мукой, говорил так:

  – Я видел всякое. Восход второго солнца, прибытие в город каравана с волшебными шарами. Я помню даже выступление фокусника без лица – того, что появляется у нас раз в столетие и танцует чечётку на чаше фонтана. Но такого, как вчера – никогда не было!

  Томас после этих слов пригладил бородку клинышком, с которой он больше походил на профессора, а не на пекаря:

  – На площади мне и делать-то было нечего, своих забот хватает, но... Вышел полюбоваться фонтаном, посмотреть на забавных туристов из других стран – они смешные, эти люди. Возможно, выпить бокал лимонада у тётушки Бромелии, изготовленного по старинному рецепту. Но не успел... Этот, эта...

  – Кот! – перебила его та самая тётушка Бромелия. Сама себя она не считала пожилой солидной дамой, оставаясь в душе девчонкой. Вот и сейчас подпрыгивала и махала руками, но шестьдесят семь лет, но седые букли и лишний вес... – Там был кот с мольбертом! Я фраппирована до сих пор!

  Остальные свидетели происшествия зашумели, перебивая друг друга. Детский сад, а не горожане...

  – Кот с цветными усами!

  – Ростом с человека!!!

  – ...на задних лапах и в берете!

  – А потом по всему городу, по всему... И скрежет!

  – У меня скисла вечерняя роса...

  Слегка ошалев от шума, бургомистр, пытавшийся выяснить подробности, прокашлялся и властно заявил:

  – Тих-х-хо!

  В молодости он служил командиром кавалерийской сотни, а там без хорошо поставленного голоса – никуда. У разбойников от его крика сабли из рук выпадали, глаза закатывались, а чахлые пустынные лошадёнки, на которых скакали дети окрестностей, валились с копыт. Ненадолго, но качественно.

  Именно поэтому все затихли, а Томас продолжал:

  – Именно так, спасибо, Бромелия. Этот кот вышел почти на центр площади, спасибо, в фонтан не полез, поставил свою деревянную штуковину на брусчатку, раскрыл и достал кисти.

  – Он действительно был в берете? – потише, но звучно уточнил бургомистр.

  – Так точно, с пером. Хотя больше одежды не наблюдалось. Серый полосатый зверь, но большущий... А усы были лиловые, цвета спелых слив. Подозрительное животное, клянусь большой печью и негасимым огнём!

  Томас в юности служил под началом бургомистра и теперь невольно вытянулся во фрунт. Казалось, дай ему саблю и коня, он и сейчас, несмотря на радикулит и утренний кашель, поскачет... Впрочем, мы отвлеклись.

  – Дальше!

  Томас сгорбился, словно вспомнил о почтенном возрасте:

  – Он смотрел на ратушу, благослови её Создатель, а рисовал нечто неподобающее. Эдакую гусеницу, если вы представите себе оное насекомое из металла. Странно и страшно это выглядело, господа! Чистый монстр!

  – Позовите сюда советника Крамера, – велел бургомистр.

  – Звездочёта! Звездочёта к шефу! – пронеслось по толпе вокруг. Один из мальчишек сорвался с места и, звонко шлёпая босыми пятками по брусчатке, умчался прочь. Иногда он высоко подпрыгивал, и пара следующих шагов приходилась на воздух. Что-то невидимое мягко пружинило под загорелыми ногами гонца. Впрочем, никого это не удивляло.

  Город был наполнен чудесами как только что открытая бочка – вином. Все давно привыкли, удивляло только, что мальчишка не пробежал весь путь по воздуху. Но... Молодой ещё, научится.

  – А дальше эта нарисованная штука, это чудовище будто ожило. Заворочалось на холсте, начало вылезать наружу, командир... тьфу, господин бургомистр! Простите, привычка.

  – И вылезло! Как из тюбика выдавили! – заорал кто-то в толпе, но бургомистр властно махнул рукой: тише, мол.

  – Ну да, – немного сбившись, подтвердил Томас. – Как выдавили. Картина-то была – тьфу! Не больше подвального окошка. А монстр вылез и словно раздулся. И лязгал, Создатель, как он лязгал! Паровая машина старика Румео так не шумела, уж я-то помню. И как она рассыпалась – тоже не забыл.

  – А потом? – нетерпеливо спросил бургомистр, наклонив лысую голову и глядя на Томаса из-под кустистых бровей. – Куда оно двинулось потом?

  – Да вокруг фонтана проползло. И всё длиннее, и всё толще становилось. И шума больше, по камням скрежетало – жуть!

  Томас невольно глянул на извилистые полосы, прочерченные на брусчатке. Бургомистр уже успел их осмотреть, но выводов пока не сделал.

  – И уползло по улице Спящих Сов, к рынку. Дальше я не видел, командир. Другие расскажут.

  Подробности сыпались из толпы обрывисто, целым ворохом, но бургомистр – потому он и занимал эту должность три десятка лет – легко собирал в голове цельную картину из отдельных слов.

  Длинная металлическая (да-да, это подтверждали все, нашлись смельчаки постучать по бокам кулаками!) штуковина ползала по городу всю ночь, время от времени останавливаясь словно для отдыха. Лязгала. Осматривалась вокруг тремя глазами на толстых отростках, венчавших голову. Бубнила и гудела, но, впрочем, неразборчиво. Ничего связного от неё никто не слышал. Кроме царапин на камнях – ну, тяжёлая она, ясно, никакого ущерба. Если только разбудила кого.

  – Кстати, а кот? – поинтересовался бургомистр у Бромелии. – Который в берете?

  – Делся куда-то. Ни его, ни мольберта. Тут такая была суета, что не до кота, – немедля откликнулась торговка лимонадом. Потом щёлкнула пальцами и в руках у окружающих возникли холодные запотевшие бокалы, в которых играл пузырьками её товар:

  – Угощайтесь! А то в горле пересохло.

  Бургомистр поблагодарил: самое время выпить, это она права. Провёл рукой над бокалом, добавив в состав любимого клубничного джина.

  – Кремер идёт! Звездочёт! – зашумели с краю толпы, расходясь, создавая проход к бургомистру. – Теперь всё выяснится!

  Советник был худой как щепка. Ростом мал, возрастом неясен. Закутанный в длинный плащ тёмно-синего бархата, расшитый звёздами, из-под которого снизу виднелись носки мягких сапог. На голове чалма – такие носил он и тот самый редко появлявшийся фокусник, у остальных горожан сооружение из ткани как-то не прижилось. Зато гулким голосом, если постарается, не уступал бургомистру. Вот и сейчас – как в трубу произнёс.

  – И где? – оглянувшись по сторонам, спросил Крамер.

  Томас кашлянул, открыл было рот, но захлопнул: а ведь и верно – где эта штуковина, предмет всех утренних волнений? В наличии нет.

  – Где-то в городе, советник, – спокойно произнёс бургомистр. – Найдите, вы же – знаток неясного. Выясните. Разберитесь. По возможности удалите куда-нибудь, хотя бы за городскую стену, слишком много шума от этой... Этого... Работайте, даю вам любые полномочия.

  Крамер кивнул и, подметая полой плаща мостовую, молча пошёл прочь. Только успевшая сгрудиться толпа горожан освободила ему дорогу. За ним – из любопытства – увязался только один мальчишка, тот самый, что сбегал за ним по приказу бургомистра. Остальные остались на площади, радуясь бесплатному лимонаду и освежающим брызгам, которые лёгкий ветерок время от времени приносил из струй фонтана.

  – Иди молча, Альба, мне надо подумать, – только и сказал ему Крамер. Мальчишка удивился, что советнику знакомо его имя, но вежливо промолчал. Прогонит ещё, а ведь затевалось нечто интересное!

  Жаркое солнце, стоящее почти в зените над городом, грело мостовую под ногами, стены домов и особенно крыши. Хорошо, что лезть туда необходимости не было: кем бы ни было нечто, выбравшееся из портрета, наверх его не понесёт.

  Будем искать внизу.

  Вчерашняя суета прошла мимо звездочёта: вечером он спал, а ночью, почти до рассвета, изучал в трубу созвездие Крокозябра. Совсем новое, сиявшее на небе всего третий день. Возможно, оно останется навсегда, но есть вариант, что исчезнет так же внезапно, как и появилось.

  И в самом городе, и над ним бывало всякое.

  Непонятную ржавую штуковину Крамер и Альба нашли возле реки, где горожане любили смотреть на закаты. Пляж не пляж, но нечто вроде того: песчаный берег с вытянувшейся почти до середины Штайн-флюсс отмелью. Сейчас на уютных скамейках никого не было – жара ведь, от которой не спасали редкие зонтики. Каменный мост правее чуть плыл в мареве раскалённого уже с утра воздуха.

  – Гм, – сказал Крамер, обходя по кругу лежащую на песке гусеницу шагов семь в длину. В обхвате она была толще самой большой винной бочки, а это, доложу я вам, немало. Невысокий звездочёт едва доставал верхним краем чалмы до верха гигантского нечто. – Кто ж ты есть?!

  С головы свесился стебель, толстый отросток с совершенно нечеловеческим глазом на конце: выпуклым, без ресниц, с нервно сжавшимся в вертикальную полоску зрачком.

  Змея не змея, но явный родственник.

  Глаз тщательно осмотрел Крамера, лишь на секунду отвлекшись на мальчишку. Потом внутри гусеницы что-то заскрежетало, прозвенело, и на морде, к которой как раз подходил звездочёт, с хрустом открылась щель пасти – зубастой, источавшей внутренний жар. Альба от испуга отскочил назад, да там и предпочёл остаться.

  – Меня зовут Логика, – сообщило чудовище. На звонких звуках оно похрустывало, на шипящих – пришепётывало, но в целом разобрать слова было несложно. – Железная Логика, колдун. Я пришла навести порядок.

  – У нас и так довольно тихо, – осторожно сообщил Крамер. От глаза и пасти ему было не по себе, особым мужеством он никогда не блистал. – Зачем нам какой-то порядок?

  – Логично, – выдохнула Логика. – Но не очень. Вы погрязли в колдовстве и насилии над законами природы. Не верите в теорию Дарвина и полёты в космос, замшели в заблуждениях. Поэтому пришла я.

  – Но нам и так неплохо... – ещё осторожнее ответил звездочёт. – Шла бы ты отсюда.

  – Не могу. Теперь, когда я изучила глубину, да что там – пропасть вашего падения в бездну волшебства, я не могу. Начнём с тебя, старик. Небольшая перековка сознания, лишение ненужных качеств и умений – и ты станешь настоящим логичным человеком. Оплотом и опорой научного бытия.

  Крамер поёжился. Несмотря на солнечное тепло и какой-то неживой, искусственный жар, шедший от Логики, его знобило. Всё, что он умел, хотели отнять. Всё, чем испокон веков жил город, кем-то чужим решено было сделать ненужным. Это вам не пустынные воины: саблями и громовым рыком бургомистра не справиться.

  – Начнём с начала, уважаемая Логика...

  Гусеница кивнула отростком с глазом. С начала – это логично, какие тут возражения? Не с конца же начали.

  – ...так вот. Мы – волшебный город, населённый людьми с некоторыми... гм, умениями. Так продолжается тысячи лет. И у нас нет причин что-то менять. Логично?

  Альба приплясывал за его спиной, но не от веселья или испуга: раскалённый песок жёг пятки. Интересно-то интересно, но так и изжариться недолго.

  Крамер махнул рукой в его сторону, и мальчишка оказался обут в невысокие ботинки, хоть и не по сезону. Зато ступни не задымятся.

  – Это неправильно! Нелогично! Перестаньте! – заорала гусеница и со звоном начала крутиться на месте, едва не придавив Крамера. Ему пришлось отойти чуть дальше. Зато озноб прошёл, как и не было.

  – Вы знаете, уважаемая Логика, – дождавшись пока та успокоится, сказал звездочёт. – А я не перестану... Зачем мне, нам всем ваше вмешательство? Как жили – так и будем. А вы больше не приходите, не надо.

  – Психи. Колдуны и психи! Почему ты сопротивляешься, старик? Ты против логики?!

  – Отнюдь! – громко и торжественно заявил звездочёт, от голоса которого Альба едва не упал, по совершенно спокойной реке вдруг пробежала рябь, а песок под гусеницей зашевелился как живой. – Я сам ей иногда балуюсь, но живу по-своему. Как и все мы здесь! Нам просто не нужна чужая Железная Логика. За ней скоро последует Мёртвая Тишина, а там и Вечный Покой на подходе. Нет уж!

  С каждым его словом волны нарастали, песок проваливался под железной тушей, а когда он закончил никакой гусеницы уже не было – в дымящуюся, источавшую жар воронку с рёвом и шипением хлынула вода, подняв огромное облако пара. Альба как зачарованный смотрел на всё, так и не сказав ни слова. Он отыграется позже, вечером, когда они всей компанией будут провожать солнце, сидя на шпиле ратуши подобно грозди больших некрасивых птиц. И Валиора засмеётся, не поверив, но подаренные звездочётом ботинки важно произнесут в закатной тишине:

  – Всё так и было!

  А пока Крамер шёл обратно на площадь, чтобы успокоить горожан и бургомистра: опасность миновала. Пора было взять несколько пирожков с лепестками фиалки у Томаса и бокал лимонада тётушки Бромелии, сесть у фонтана и с аппетитом позавтракать, размышляя: почему именно кот? Почему в берете? Важен ли мольберт или в следующий раз всё будет совсем-совсем иначе.

  Конечно, он, Крамер, мог бы наколдовать по дороге и пирожки, и напиток сам, лишив своих старых друзей удовольствия угостить его, но к чему? Это было бы... нелогично.