Текст книги "На древней земле"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Слегка натянув одну из цепей, я понял, что даже не могу подтянуть ладонь к своему лицу. Меня это явно разозлило, и я дёрнул правой рукой. Со всей силы, на какую был способен. Цепь даже и не подумала разорваться, а вот рука заныла основательно. Хорошо хоть кожу догадались подложить. И после моих дёрганий зазвенели невидимые колокольчики. Я попытался поджать ноги, и колокольчики зазвучали ещё громче. После движения левой рукой, звук немного изменился и стал варьировать после любой смены усилия прилагаемого к каждой цепи. Наверняка те, кто умел, так развлекались, создавая музыку, но у меня получилась совершенная какофония.

Зато несуразный звон привлёк чьё-то внимание. Одна из портьер зашевелилась, и я покосился на неё глазами, совершенно не догадываясь о личности входящего. И чуть не ослеп! Из потолка надо мной хлынул такой ослепительный свет, что чуть не выжег мне сетчатку! Ранее мне не удалось заметить расположенные там прожекторы. Или ещё, дьявол знает что! Даже сквозь закрытые веки я видел пять ярких солнц слившихся в одно.

Мне даже не пришлось вспоминать, что я разыгрываю из себя умалишённого: мычание вперемешку с криком ужаса непроизвольно вырвались из моей глотки. Захотелось закрыть глаза всеми имеющимися у меня конечностями, но сделать этого я не мог. Зато уж колокольчики зазвенели! Наверняка: как никогда прежде! Может из-за этого, может из-за моих криков, но свет тут же выключился. Я замер и открыл глаза. И ничего не увидел! Временная слепота поразила меня и я лихорадочно соображал, когда же она пройдёт. Я даже не видел тусклых лампочек, которые давали прежде освещение.

И буквально через несколько мгновений я почувствовал по моемее телу какие-то передвижения. Будто по мне ползали, трепыхаясь, некие бабочки в количестве нескольких штук одновременно. Не могу сказать, что это было так уж неприятно, особенно после сравнения с прожектором, но вызывало во мне определённый дискомфорт. И главное: трепыхающие крылышки всё чаще и чаще стали проходиться по моим гениталиям. Что вызвало в моём организме определённую реакцию. Вернее: чуть не вызвало! Так как я вспомнил неожиданно ясно слова нашей хозяйки по моему поводу. Мол, и на меня найдутся любители экзотики. Меня уже продали! Пока я спал! И не иначе, как закоренелому маньяку! Кто же ещё позарится на убогого дебила?! Вот влип, так влип! И угораздило же меня притворяться дебилом! Тьфу, действительно – полный идиот!

От подобных мыслей моё естество опять скукожилось, так и не выдав моего первоначального возбуждения. Вдобавок я стал вспоминать самые кошмарные, противные и отвратительные сцены из моей жизни. Напрягаться для этого не приходилось: моя память услужливо их подсовывала десятками, если не сотнями. Попутно я продолжал подмыкивать, но с явной тенденцией на успокоение. Как я помнил, подобные извращенцы очень любят, когда их жертвы оказывают сопротивление и пытаются вырваться. Я же твёрдо решил не доставить ему такого удовольствия. Чем быстрей я ему опротивею, тем быстрей меня перепродадут в другие руки. Нет, все-таки мы явно перестарались с моим кретинизмом!

Глаза постепенно привыкали к затемненному помещению и яркие пятна перед глазами стали рассасываться. Вначале стали фиксироваться пробегающие по потолку огоньки, а потом я различил склонившуюся надо мной фигуру. Тут же фигура сместилась к моим ногам, и я почувствовал, как мою плоть стали нежно мять и массировать. Но морально я к этому был готов: мозг полностью переключился на разглядывание самых омерзительных картинок. Минут пять ничего нового не происходило, а затем раздалось недовольное женское фырканье. Женщина?! Надо же!!! На мгновение картинки перед моим взором сменились на совсем противоположные. Но не даром я так горжусь своей силой воли: кто бы ни была моя мучительница, она не сможет меня возбудить без моего согласия! Новый фейерверк самых гнусных сцен заполнил моё воображение.

Пытавшаяся меня изнасиловать женщина, видимо, решила изменить тактику. Она опять вскочила надо мной и чем-то замахнулась. На этот раз мне удалось уже прекрасно рассмотреть её фигуру, и мне вновь пришлось усилить борьбу со своим естеством. Ибо обнажённая фигурка у неё была сногсшибательная! Может и не лучше чем у любимой мною принцессы, но и не хуже. Именно эти воспоминания помогли мне окончательно. Ведь если судить по моему личному календарю, то всего несколько дней назад я от души занимался сексом со своей самой прекрасной девушкой. Ведь в моём сознании ещё не уложилось, что прошло более полутора лет. Моя память этому сильно сопротивлялась. И я ещё не настроен был изменять своей возлюбленной. Пусть даже она меня и предала.

Следующие минуты я подвергался хлестанью плетью. Не больно, но ощутимо на моё тело опускался пышный хвост кожаных верёвочек, на кончиках которых было нечто мягкое и пушистое. Видимо этой же плёткой меня и пытались возбудить в самом начале, когда мои глаза ничего не видели. Больше всего доставалось ногам, живот и лицо явно щадили. Совсем нетрудно было вытерпеть подобное, и я лишь агукал как ребёнок, делая вид полной незаинтересованности.

Тогда женщина неожиданно села мне на лицо и стала тереться своим интимным местом по моим губам. Как на это должен был отреагировать дебил? Понятия не имею! Поэтому я только фыркал и пытался освободиться для лучшего притока воздуха. При этом удалось хорошо рассмотреть личико усевшейся на меня очень молодой женщины. Оно соответствовало её телу. Прекрасное, неповторимое, холёное и безжалостное. Именно безжалостное выражение лица и заставило меня сделать небольшую пакость: я укусил её за возбуждённые половые губы. И в тот же момент моё тело перестало мне повиноваться. Меня словно парализовало. Женщина с воплем вскочила надо мной и, переложив плеть в левую руку, потрогала осторожно себя между ног. Убедившись, что крови нет, она грязно выругалась и вновь схватилась за плётку. А в левой руке у неё я заметил небольшой пультик. Тот самый, который управляет ошейником. Видимо с его помощью она меня и парализовала после укуса. Вот уж сволочь!

И моя экзекуция продолжилась! Только теперь по-иному. Оба штурвала, к которым крепились цепи, поднялись по трубам вверх и я оказался над кроватью. Затем штурвалы прокрутились на сто восемьдесят градусов вследствие чего, моё тело провисло животом вниз. Не сильно, так как натяжение цепей этого не позволяло, но и приятного было мало.

И вот тогда девица отхлестала меня от души, со всей своей силы. И было у неё этой силы явно достаточно. При этом она со злостью постанывала и даже повизгивала: всё-таки чем-то я очень её разозлил! Или не оправдал надежд на что-то неадекватное. Ну что ж, тем лучше для меня. Потерпеть удары плёткой? Да без проблем! Подобное было сделать даже легче, чем вытерпеть предшествующие избиению ласки. Не впервой! Тем более что тело было сильно парализовано, и особой боли я не ощущал. Вначале… Так как чуть позже воздействие кольца исчезло и пришлось опять напрягать свою силу воли. Подсознание и боль так и пытались толкнуть тело к сокращениям и извиванием.

Но всему приходит конец. Да и моей мучительнице видимо совсем надоело моё полное равнодушие к происходящему. Ожидаемого удовольствия она явно не получила. Выругавшись напоследок на незнакомом мне языке, она швырнула плётку на кровать и выскочила из комнаты. Так и оставив меня висящим на вытянутых конечностях.

Досталось мне всё-таки здорово! Я почувствовал, как из нескольких мест моего многострадального тела что-то вытекает и, посмотрев вниз с прискорбием заметил несколько капель крови, оросивших это проклятое ложе. Вдобавок моя спина, запястья и лодыжки засигналили о чрезмерных нагрузках, посылая со своих нервных окончаний всё более усиливающиеся импульсы боли в мозг. Если меня решили добить, то времени на это уйдёт немного: пару часов, и я разорвусь на несколько остывающих кусков.

Мои грустные размышления прервал звук отрывающейся двери, и в комнату впорхнула ещё одна женщина. Она была одета в простенькое платьице, немного прикрывающее колени и в небольшой передник домохозяйки. Вошедшая в ужасе сплеснула ладонями, заметив моё плачевное состояние и заметушилась вокруг, причитая:

– Вот уж сволочь! Совсем мразь совесть потеряла! Над больным человеком так измываться! А что б её ржавчина съела! – она нажала нечто на трубах, и я опустился на кровать. – Ой, мамочки! Как же она тебе спину и ноги располосовала!!! – удовольствие от прекращения моей растяжки заставило меня с удовлетворением замычать. – О, великие электроны! Он же бедняжка ничего не чувствует! Сейчас, сейчас! – она куда-то метнулась в сторону и уже через минуту смазывала мои раны чем-то прохладным и успокаивающим. Видимо мазью. – Полежи родненький! Хотя ты и так ничего не чувствуешь?! Надо же! Даже странно! Тогда ведь сразу видно, грех такого человека даже обижать! Когда-нибудь эта садистка таки закончит свою мерзкую жизнь среди голодных акул! Они давно по ней плачут! И кто её такую злюку на свет породил?!

Закончив манипуляции с мазями, она занялась моими цепями. Те открывались, по-видимому, совсем просто, так как она быстро освободила мои ноги и руки и осторожно повернула меня на бок. Я бездумно продолжал тихонько мычать и уставился на ней будто бы бессмысленным взглядом. Но сразу же рассмотрел довольно-таки милое личико, обрамлённое легкомысленными кудряшками и большие голубые глаза. А самое главное – на ней тоже был ошейник! Такая же рабыня, как и я. Девушка смотрела на меня с искренним сочувствием и состраданием, и мне показалось, что лучшего союзника мне и не найти. Вот только как я смогу с ней поговорить? Вдруг нас прослушивают, а то и просматривают? Ладно, отложим откровения до более лучших времён. Вначале осмотримся.

Я сменил мычание на агуканье и протянул руку к ней. Она настороженно отодвинулась, но потом воскликнула:

– Да у тебя же и руки натёрты! – и тут же сняла прокладки из кожи и смазала запястья и лодыжки всё той же чудодейственной мазью. Боль меня там не беспокоила, но я радостно заулыбался и снова протянул к ней руку. Минуту она не могла понять, а потом её лицо озарилось догадкой: – Кушать? Ты хочешь кушать?!

Услышав якобы моё любимое слово, я заагукал ещё радостней и протянул к ней обе руки. Девушка вскочила и очень скоро вернулась с пригоршней конфет в ярких, блестящих упаковках. Видя их я даже сел, не обращая внимания на дискомфорт из-за повреждений на мягком месте, и стал подпрыгивать от нетерпения. Первую же данную мне конфету я сразу же отправил в рот с оберткой. Глаза девушки расширились от осознания моей полной тупости, и она попыталась забрать угощение. Ну да! Ещё чего! Я с яростью пережёвывал всё вместе и мог откусить и её палец, если бы она попробовала им воспользоваться. Тогда она вздохнула и стала отделять обёртки, говоря:

– Какая же я дура! Сразу не догадалась! На, на, бери! Какой же он голодный! Не бойся, есть ещё много! Эта стерва их любит. А потом я тебе ещё принесу!

Конфеты были шоколадные и невероятно вкусные. Девушка два раза ходила за новыми порциями, и я слопал все. Мне правда мешала за щекой обёртка с самой первой конфеты, но выкинуть её под кровать я не решался. А вдруг сразу найдут? Когда я уже стал опасаться за свой желудок, лакомства всё-таки кончились. Тогда девушка стала учить меня говорить её имя.

– Меня зовут Рената! Скажи: Ре-на-та! Ну, скажи, скажи! Рената!

После десяти минут усердных усилий я наградил свою учительницу более или менее сносным буквосочетанием, которое смог выговорить:

– Грее…, Гер…, грена…, – и остановился на сильно рычащем: – Гена!

Процесс обучения изрядно вымотал и сидящую возле меня на кровати девушку. Она дала мне последнюю конфету и, когда я с удовлетворением жевал, погладила меня по голове. Я тут же откликнулся на эту ласку, лёг набок и положил голову на её колени. Рената вначале напряглась, но потом продолжила гладить мою голову, а я с удовлетворением засопел. А сам лихорадочно придумывал способ открыться рабыне и с её помощью сориентироваться в этом месте. Попробовать азбукой Морзе? Знает ли она её? И как отнесётся к моим прикосновениям? Подморгнуть и приложить палец к губам? А вдруг за нами тщательно подсматривают! Да и всех свойств наших ошейников я не знал. Хоть бы свет отсутствовал, тогда бы я попытался что-нибудь прошептать её на ушко. Ведь насколько я понимал, Рената относится ко мне очень хорошо и вполне могла бы помочь. А может, я тоже помогу ей освободиться? Не думаю, что ей здесь сильно нравится. Хотя… всё может быть.

Я неожиданно почувствовал очень тонкий и приятный аромат, исходящий от её тела. Неужели и рабыни пользуются тем же, что и их хозяева? А почему бы и нет!? Судя по ёе вспыльчивости и самостоятельности, Рената ведёт себя как избалованная служанка. Вполне может воровать парфюмерию, да ещё и самую лучшую. Даже отвязать меня не побоялась. Хотя может, ей дали такое непосредственное указание?

Мои размышления прервал стук двери, и в комнату буквально ворвалась моя недавняя мучительница. Она была уже одета, но я не смог бы утверждать, что она потеряла что-то из своей соблазнительности. Осмыслив происходящее, она даже ногой топнула от возмущения:

– Жалеешь этого неполноценного?! Да он же буйный! Кто тебе разрешал его отвязывать?! Глянь, даже мазью его помазала!!!

Видимо Рената совсем не боялась своей хозяйки, так как даже не сдвинулась с места, а только ответила с укором:

– Как вам не стыдно госпожа? Мучить этого несчастного? Он ведь совсем как ребёнок! И добрый! И слушается меня!

– Добрый?! Слушается?! Ха-ха! – с презрением засмеялась хозяйка. – Вот я посмотрю на тебя, когда он начнёт тебя душить и насиловать. Что ты тогда скажешь о его доброте и послушании?

– Да не может он такого сделать!

– Очень даже может быть! – и без всякой логики добавила: – У этого придурка даже не встаёт!

– Он бедненький ведь совсем боли не чувствует! – защищала меня Рената.

– Зато я почувствовала, когда это животное меня укусило!

– Значит, вы над ним безжалостно издевались…

– Закрой рот и знай своё место! – перебила садистка свою служанку. – Слишком много себе позволяешь! Я уверена в его полном притворстве! А когда этот придурочный скот взгромоздится на тебя и покажет свои низменные инстинкты, то я даже не подумаю включать парализатор! Пусть сделает с тобой что заблагорассудится!

– Ну, как же так можно, госпожа?! – на глазах у Ренаты появились слёзы. – Я ведь вам не сделала ничего плохого, да и этот несчастный тоже. Он действительно хороший и слушается! Надо дать ему конфетку только…

– Ну и панькайся с ним! Но спасать я тебя не стану! И отведи придурка к его брату-бегемоту. Пусть хоть с ним попрощается! Всё равно недолго жить осталось!

И рассерженная фурия выскочила из комнаты. Только грохнула со всей силы дверью. Рената показала ей вслед язык и воскликнула:

– Садистка несчастная! – потом вытерла слёзы и пошла за одну из штор. Оттуда она вынесла комплект мужской одежды и стала меня одевать, что-то бормоча себе под нос. Я не сильно прислушивался, и не удивлялся правильно подобранному размеру, так как думал о Гарольде. С одной стороны хорошо, что мы вместе, но что это за фраза о прощании? И кому недолго жить осталось? Мне или ему? И в честь чего спрашивается такое отличие? Если хотят убрать меня, за мою неполноценность, то надо срочно «выздоравливать». Если что-то с Гарольдом, то надо предпринимать самые решительные меры к освобождению. Любыми средствами! И тут помощь Ренаты будет весьма кстати.

Я прислушался к её бормотанию и внутренне напрягся. Она как бы напевала песенку, но с одними же и теми нерифмованными словами:

– Когда всё спокойно и ничего интересного не происходит можно потихоньку говорить. Очень часто хозяева вообще не переключают буннеры на центральный пункт. Вдобавок оператор за всеми на огромном нашем участке уследить не может, и от звука сошел бы с ума. Поэтому он его отключает. И врубает, когда что-то происходит. Даже изображение иногда переключает. У него более тысячи подопечных. К тому же хозяйка скорей всего оставила управление на пультике. Если захочешь что сказать, говори сейчас, но рот сильно не открывай, словно мычишь. Я постараюсь понять. Если не можешь говорить, дай какой-нибудь другой знак. Может мне удастся тебе помочь…, – и опять стала напевать по следующему кругу: – Когда всё спокойно и ничего интересного…

Вот это да! Неужели всё так просто?! Стоит только подать знак и у меня появится союзница! Наверняка она здесь уже давно и её помощь просто будет неоценима! Я уже было решил надавить пальцами на её руку, как вспомнил о Гарольде. Может вначале увидеться с ним? Может за то время, что я спал, произошла масса событий? И он более в курсе происходящего, чем раньше?

В последний момент я воздержался подавать сигнал, поступив вполне обоснованно. Если Рената готова мне помогать, то эта помощь может чуть подождать. Спешки нет. А уж с Гарольдом я обязательно вначале переговорю азбукой Морзе. И тогда призовём в свои ряды бедную рабыню. Вот только волновало количество наших рядов. Как там остальные ребята? Если всех продали, то куда они попали?

Тем временем Рената взяла меня за руку, и я послушно пошёл у неё на поводу. Пройдя несколько коридоров, спустились на три этажа по широкой лестнице и двинулись куда-то вправо. Я старался фиксировать в памяти каждую деталь внутренней планировки, даже не придавая вначале внимания дизайну и оформлению. А когда присмотрелся, немало удивился. Все помещения были отделаны просто изумительно. С огромным вкусом, изяществом и даже модной современностью. По крайней мере, по моим понятиям. Вполне достаточный свет, изливаясь с люминесцентных потолков, освещал почти каждый уголок огромного здания. Всё было чисто убрано и, даже не сильно присматриваясь, я почему-то был уверен в полном отсутствии даже малейшей пылинки. Ну совсем нельзя было сравнить с запущенным подвалом, в котором ко мне вернулась память. Неужели такая большая разница в уровнях жизни? И Цой Тан особенно на это обращал наше внимание. Не так уж всё здесь просто и понятно, на этом острове беспредела, бесправия и рабовладения.

Судя по всему, даже рабы имели здесь право свободного передвижения. Нигде я не заметил ни охранников, ни хитроумных или секретных запоров. По пути нам попалось много разных людей: и свободных, и рабов, но в большинстве своём они отличались лишь кольцом на шее, да существенными различиями в одежде. Каждый занимался своим делом, некоторые даже явно ничем не занимались, болтая между собой и что-то обсуждая. И последнее наблюдение не относилось только к свободным. Что особенно поразило, так это полное отсутствие оружия, по крайней мере, видимого. Ясно, что подневольным людям его иметь было глупо, ну а остальным? Неужели в каждом квартале за всем следилось так тщательно?

А общее настроение, так вообще поражало. Оно было благожелательным и миролюбивым. И это среди пиратов!? А в том, что и те здесь обитали, я убедился очень скоро. С одним из них мы разминулись почти в самом конце пути, и я его узнал: тот самый который проводил наш обыск при пленении. Он даже нечто пробулькал Ренате на местном языке, а та, хихикнув, что-то ответила. И одет он был прилично, и выражение лица казалось вполне весёлым. Да и все, встреченные нами, выглядели сытыми и довольными. Прям дом отдыха какой-то!

Гарольда мы нашли в одном из полностью укомплектованных спортивных залов нижнего яруса. Он стоял на кулаках и делал отжимания. И не просто делал, а по команде и под щёлканье кнута. Правда, не по телу, а по воздуху. И щёлкала этим кнутом стоящая к нам спиной женщина. Мне вначале показалось, что это моя мучительница-садистка. Но когда та повернулась, я чуть не ахнул. Нина! Наша поработительница! Она была в спортивном трико, поверх которого набросила длинный, до пола, плащ из тонкой ткани. В левой руке она сжимала уже знакомый мне пульт управления кольцом, на груди у неё висел секундомер. Громким голосом она отдавала команды, и те эхом разносились по пустому залу:

– Давай! Ещё десять раз! Ну! – щелчок кнута. – Быстрей! Ещё быстрей! Время! – она посмотрела на секундомер. – Неплохо, очень даже неплохо! Ты и здесь, оказывается можешь себя показать! Может и выживешь! Хотя в скорости ты слабоват…, неповоротлив. А не будешь двигаться, сдохнешь за пять минут!

Рената остановилась метров за пять до них и замерла, крепко держа меня за руку. Широко открытыми глазами она с восторгом смотрела на Нину. Словно почувствовав этот взгляд, та резко повернулась и скривилась в гримасе презрения:

– А, уже привела! Видно на сегодня сестричка уже натешилась!

Вот это да! Оказывается садистка – это её кузина?! Та самая, которую спас от жутких болей Гарольд? Значит, меня ещё не продали? Да и Гарри здесь. Надо «переговорить» с ним как можно быстрее! Но что она имела ввиду словами «на сегодня»? Неужели и завтра подобное будет повторяться? Мой брат что-то почувствовал неладное и встал на ноги, грозно продолжая сжимать кулаки.

– Что вы с ним делали!? Я ведь предупреждал насчёт него!!!

– Сядь на пол! – скомандовала Нина и нажала пальцем на пульт. В тот же момент Гарольд схватился за шею и медленно уселся на один из матов. Похоже, ему было больно, так как глаза горели холодной ненавистью и яростью. Не выпуская его из виду, капитан полуобернулась к нам. – Ну что уставилась? Пошла вон отсюда!

Рената вздрогнула, словно выходя из транса, и почему-то облизала пересохшие губы:

– Слушаюсь госпожа! – затем присела в реверансе, повернулась и быстро вышла из помещения. Оставшись без опеки, я стал тревожно озираться, потом, как бы случайно увидел Гарольда и, приседая и радостно мыча, поплёлся к нему. Краем глаза я заметил, что Нина за мной пристально наблюдает. Мало того, кнут она повесила на пояс и теперь в её руке находился второй пультик. Полный контроль над нами довлел всё время и никуда от этого было не деться. Я присел возле «брата» на корточки и тот меня успокаивающе стал похлопывать.

– Ну вот, и с роднёй свиделся! – ехидно проговорила наша хозяюшка. – Если он для тебя будет лишним стимулом в желании победить, то я тебе его предоставлю! Мне не жалко! Но вот потом, если проиграешь, он уже никому не будет нужен. Кроме…, очень уж специфических людей! Так что старайся! И на сегодня можешь отдыхать. А завтра, в шесть утра, прогуляемся на рынок: продадим твоих дружков. Может и сами, что купим полезного.

Гарольд решил выяснить как можно больше в моём присутствии. Поэтому пошёл на явную конфронтацию.

– Так ты мне так и не сказала: кто этот Уке-Син? И почему я должен с ним драться?

– А потому, что он мне надоел! – разозлилась почему-то Нина и с раздражением сбросила со своих плеч накидку. – И очень давно надоел! А хорошего бойца очень трудно найти! Он всех разрывает на части.

– Как же ты связалась с ним? Неужели он привлекательней меня?

– Ха! Да ты по сравнению с ним выглядишь божественно!

– Может, он тебя прельстил своим аппаратом? Шлюшкам это нравится больше всего… – не успел Гарольд этого договорить, как схватился опять за шею. А Нина так вообще разъярилась:

– Закрой свой рот, ублюдок! Что ты можешь понимать в этой жизни? Откуда тебе знать, как мы живём! Откуда тебе знать, как жила я! Обсуждать меня надумал?! Да кто ты такой?! Если я тебя подпустила к своему телу, то только по необходимости! Хочу разозлить этим Уке-Сина! Пусть он понервничает. И тебя по этой же причине не продаю: иначе он бы тебя уже завтра топтал и рвал в самом рядовом и дешёвом поединке. А чем дольше я буду тянуть время, тем больше у тебя будет против него шансов! Болван ты неотёсанный! И аппарат у него действительно, не в пример твоему посмешищу, намного больше. Как у самого настоящего мужика! Понял?!

– Да понял я, понял…, – Гарольд пытался растереть шею ладонью. – Только хочу тебе сказать, что я никогда не притворяюсь. А вот ты…, умеешь это делать просто превосходно!

– Я должна быть как скала! Меня никто не защитит, кроме меня самой! И для этого я не пожалею никого! – но в последней фразе её голос как-то странно дрогнул. Словно не заметив этого, она закончила разговор категорическим приказом: – Отдыхать! Если будет время, принесу фильм и покажу записи боёв с участием Уке-Сина. Брата опекай сам. Пока что…

И очень, ну очень, очень соблазнительно виляя своей пикантной частью тела, вышла из зала. Наше с Гарольдом общение, невидимое для постороннего взгляда, интенсифицировалось с каждой минутой. Направляясь в отведённые нам покои, мы даже позволяли себе отвлечься на невинные шутки.

– «Да, я думаю! Такую деваху ты не скоро забудешь! – подкалывал я. – И как она исчерпывающе оценила твои достоинства!»

– «Болтать она может что угодно! Но я то уверен: ей действительно со мной очень понравилось! А сам то где пропадал? Как я понял: тобой заинтересовалась её кузина?»

– «Ничего у неё не вышло! А уж тварь непревзойдённая! Да и…, красотка тоже… – Мне не хотелось пока жаловаться на избиение. – Когда очнулся, подумал, что нас уже всех пораспродали…»

– «Завтра утром будут торги. Ребята уже там, на рынке. Для этого имеется специальное помещение, где их могут рассматривать и даже беседовать все потенциальные покупатели. Только из-за этого этот гадюшник надо бы стереть с лица планеты! Но самое мерзкое – гладиаторские бои. Они проходят каждый день, а по воскресеньям самые кассовые и важные. Как правило, бои заканчиваются смертью проигравшего соперника, а то и самого победителя. Если получил смертельную рану. Почему нас с тобой не продают? Насчёт тебя, то я поставил условие: только вместе! Ну а я попал в раскрутку большого интереса. Хотят на мне заработать как можно больше. Тот самый портовой главарь, о котором говорили пираты, и есть Уке-Син. Представь себе: по рейтингу он занимает первое место на острове!»

– «Он тоже раб?» – удивился я.

– «Свободный! Но они имеют неоспариваемое право участвовать в поединке. Особенно если ущемлена их честь или достоинство. Тогда они мстят обидчику, убивая его рабов. Если конечно имеют для этого силёнку. А портовый хозяин, похоже, её имеет даже чрезмерно. Как ты уже понял, он считает Нину своей женщиной, а слух о моей с ней близости разошёлся мгновенно. Тот рассвирепел до невозможности и сразу вызвал на бой. Поединок в таком случае проводится на следующий же день. Но Нина объявила меня интимным рабом, а это даёт отсрочку до воскресенья. Сегодня вторник, значит, у меня будет пять дней на подготовку. Но на эти дни тут же сделали заявки ещё четыре противника. Думаю, что справлюсь с кем угодно. Ведь они совсем не знают, с кем связались. Карты свои пока тоже не раскрываю: на сегодняшних тестах работал в полсилы, а результаты Нине понравились».

– «Слишком ты самоуверенный! – мне не нравилась его бравада. – Попадётся такой как Роберт и выберет ножи. Что тогда? Или ещё хуже, такой как я…»

– «Да я тебя просто всегда жалел!»

– «Ещё скажи: как брата!»

– «Конечно! А то ты сомневаешься? Но уже хорошо, что записи обещала показать. Тебя тоже перед экраном постараюсь усадить. Обязательно высмотрим его слабые места. И я ими воспользуюсь. А сейчас надо искать выход на волю! Может за пять дней нам это и удастся?»

– «И помощников не помешало бы завербовать! – я кратко пересказал ему свои размышления по поводу Ренаты. И был удивлён его категорическим ответом.

– «Нет! Не нравятся мне местные рабы! Слишком уж они довольны жизнью! Прямо счастливы, от того, что ходят с ошейниками. Не бывает так!»

– «Так ведь мы на Земле! – напомнил я. А здесь чего только не бывает. Может они привыкли? Может у них здесь такие обычаи? Может им нравится? Не нам судить…»

– «Вернее – не тебе! Ты ведь был без памяти, а мы здесь больше четырёх месяцев крутимся. Кое-что себе уяснили. И самое главное: здесь ненавидят рабство, как и во всей Галактике. На остальных островах, по крайней мере. А на этом Хаосе явно что-то странное происходит. Ты за этой Ренатой присматривай, да и я понаблюдаю, если удастся. Но не раскрывайся. Лучше уж я попробую её сагитировать. И насчёт оператора у меня большие сомнения. Ведь информационные кристаллы могут содержать бесчисленное количество памяти. Ничего не стоит прокрутить запись назад, усилить звук и подслушать любое бормотание или мычание. Вот если бы нам удалось влезть в их компьютерные файлы! Сколько бы нужных сведений получили! Но тут вся надежда на Малыша и мне кажется, зря он в визажисты подался. В парикмахерских только из сплетен выловишь пару крупиц информации. Тем более в самом начале работы. Если его ещё и допустят к этой работе…»

Мы как раз добрались до места назначения и оно мне приятно понравилось. Внушительный салон украшали по центру чудной работы ковёр, и на нём два вполне приличных дивана, сходящихся под тупым углом. Между ними стоял журнальный столик и чуть дальше стойка с видеофонической аппаратурой. Справа, у стены, за деревянной перегородкой, небольшой бар с зеркалами. К сожалению пустой, до неприличия. У перегородки стояло пять высоких стульев. Больше ничего в салоне не было и от этого создавалось ощущение приятного простора.

В спальне тоже ничего особо лишнего. Разве что две кровати казались уж слишком широкими. Гораздо большими, чем для одного человека. Раздвижной шкаф был совершенно пуст: и я невинно поинтересовался у Гарольда, куда подевались все его фраки и вечерние костюмы. А также: по какому случаю такие привилегии. Или интимному рабу полагаются? Гарри мне просигналил, что и остальные рабы живут не хуже, а большинство даже лучше.

Ванная тоже поразила: емкость с джакузи, небольшая сауна, один простой душ и второй с массажными струями. И всё это в образцовом и идеальном состоянии. Так и создавалось впечатление, что все здесь просто помешаны на чистоте. Единственное что настораживало – полное отсутствие любых замков и ручек на всех дверях. Только выемка для пальца и лёгким движением любая дверь убиралась в сторону, в стенку. Ни тебе подпереть, ни забаррикадироваться, ни заклинить… Хотя заклинить, пожалуй, и можно было бы, но вот только чем?

Гарольд зашёл за стойку бара, нажал на клавишу и самое большое зеркало уехало в стенку. А за ним открылась панель с пультом и зевом небольшого вспомогательного лифта. Приговаривая про себя, а вернее, комментируя каждое своё движение, мой «брат» вывел на небольшой экран меню и стал читать:

– Так…! Что у нас сегодня на ужин? О! Неплохо, совсем неплохо! Рис с кальмарами, морская капуста с устрицами, мясо… Мясо?! Мясо бизона! – он повернулся ко мне: – Братик! Ты будешь есть мясо? Кушать! Хочешь кушать? – что мне оставалось делать? Только радостно замычать и протянуть обе руки вперёд! (О, Молния! Как мне надоела эта роль дебила!!!) – Тогда и тебе возьму две порции! Здесь с этим нет проблем: драгоценная хозяюшка велела меня кормить как на убой. Хотя…, может так оно и есть. И соуса грибного побольше… И десерта не стоит себе жалеть… Ха! Даже спиртное есть! Вот это щедрость! Грех отказываться от такого предложения: возьму-ка я, пожалуй, на нас по три порции водки. Здесь лимит: можно только три! Но я твою порцию выпью сам! (От меня последовал условный знак: «Козёл!») Ха-ха! И минеральную воду закажу, но без газа…