Текст книги "Роль чужака"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

А тут она с непоколебимой уверенностью играет роль своей сестры. Наверняка и сопровождающие все из свиты именно Веры Ивлаевой-Герчери. Что подобное могло значить? Вера заболела? Или тоже попала под недавнее покушение? И здорово при этом пострадала? Учитывая, что именно она мне пыталась доставить огромные неприятности, то именно ей от Машки больше всего и досталось. Причём так досталось, что она где-то прячется, усиленно залечивая раненое самолюбие и нанесённый личику ущерб. А рассвирепевшая Катерина пришла мстить за сестру. Или не столько мстить, как просто выплеснуть мне в лицо свою ненависть.

Поэтому для начала я включил дурачка:

– Пусть твоё высочество извинит, но осмелюсь напомнить: отчитываться ты мне не приказывала. Только найти, пройти, разведать и добыть. Что я и сделал, передав сокровища нашим сопровождающим. Далее я поспешил выполнять свои непосредственные обязанности по исследованию дворца.

Вот так, оправдываясь и вежливо кланяясь, я приблизился к подруге метра на три. Она на это не обратила внимания, продолжая выдвигать обвинения:

– Твоё мерзкое поведение – недопустимо! Мария – почти святая и предназначена другому мужчине. И она на тебя польстилась лишь по трагической случайности, думая, что её возлюбленный погиб!

«О! Это уже лучше! – обрадовался я. – Давай, давай, откровенничай по поводу возлюбленного! Если ты упомянешь меня, тотчас паду на колени и во всём признаюсь!» Ну а чтобы раззадорить Катеньку, перешёл на сарказм:

– Ага! Видел я сегодня этого возлюбленного! Тот самый Вирник Глот? Или он тоже – коварный соблазнитель? Один из сотни мне подобных?

– Ах, вот ты как заговорил? – тут же взяла себя в руки её высочество. – Вот я твои слова в точности и передам императрице! Пусть послушает, какие ты нелепые сплетни о ней разносишь!

– Да ладно, я просто хотел услышать имя её истинного возлюбленного.

– Ты недостоин даже услышать его имя! Оно этим испачкается! – пафосно воскликнула Катюша уже мне прямо в лицо. Потому что я уже стоял на расстоянии вытянутой руки и постарался воздействовать на неё всеми своими силами. Для начала вгонял спокойствие и навевал доверительное отношение ко мне:

– Вообще-то не пойму, чего мы ссоримся? Я тебе не враг, совершенно. Что мы не поделили? Ну попользуется мною императрица день, второй, а потом и оттолкнёт, как того же Глота… Ой! А что это у тебя за гематома такая страшная? Ну-ка, ну-ка… Да не бойся ты! Я ведь экселенс, Трёхщитный целитель. Всего два касания, и даже следа не останется.

Принцессы носили кортик, и сейчас Катя выхватила его, приставила мне кончик к шее и с ненавистью зашептала:

– Если бы не Мария, я бы тебя сейчас упокоила! Тоже мне… Экселенс-извращенец!.. Давай, лечи!.. Проверю тебя.

Ну я и постарался. Коснулся правой ладонью разгорячённого лица, сосредоточился. Регенерация у неё работала уже полным ходом и без меня. Наверняка к завтрашнему вечеру и следа бы не осталось от синяка. Но в моих силах оказалось устранить его в течение минуты.

– Всё, готово! Теперь твоё высочество вновь прекрасно и божественно.

Она отступила от меня, не пряча кортик, подошла к зеркалу в дальнем углу гостиной и присмотрелась к лицу. И с какой-то досадой пробормотала только для себя, почти беззвучно:

– Вот оно что… Против такого Машка может и не выстоять…

Потом двинулась на выход, грозно сверкая глазами, обвиняя и угрожая:

– Ты во всём виноват! И только попробуй теперь не исправить! Тогда уже точно я от тебя мокрого места не оставлю! Жди меня и не смей никуда отлучиться. Буду через десять минут.

Ушла, оставив меня догадываться: что же будет дальше? Вариантов было несколько, ну и самый основной из них, как оказалось вскоре, я отгадал. А чтобы не грузить и так опухшие мозги, я загрузил их по максимуму бытовыми проблемами. Всё-таки вскоре ко мне придёт любимая женщина, а у меня такой беспорядок. Да и сам я не в лучшем виде.

Поэтому живо убрал последствия и остатки вчерашней пьянки, почистил и обновил постель, убрал пыль с ковров, драпировки, гобеленов и картин, заставил блестеть всё, что должно блестеть. И постарался в меру моих скромных умений улучшить щеголеватость моего мундира. Вроде всё получилось, потому что вернувшаяся Катерина сразу обратила на это внимание:

– У тебя тут что, сотня уборщиц успела побывать? – С собой она привела сестру, укутанную чуть ли не в паранджу. Точнее говоря, со шляпки свисала тройная непрозрачная вуаль до самой груди.

– Зачем мне уборщицы, если мне служит магия? – пожал я плечами и, кивая на якобы не узнанную мной фигуру: – А это кто? Надеюсь, не какая-нибудь фаворитка, на которой мне сейчас придётся жениться под страхом немедленной казни?

– Хорошая идея! – раздался шепелявый, но вполне узнаваемый голос из-под вуали. – Жаль, что мы утром не сообразили это сделать.

– Это моя сестра, – снизошла до объяснений уже излеченная подруга. – Её высочество… Катерина. Она сегодня неудачно упала и повредила лицо. Поэтому тебе предстоит её срочно подлечить. Иначе она не сможет толком выполнять возложенные на неё обязанности главного дипломата империи.

Я только кивнул согласно в ответ, начав растирать ладони, словно прогревая их. Но когда взглянул на избитую Верочку, не сдержался от возмущённого рычания. Тут Машка явно перестаралась с наказанием. Так и захотелось язвительно поинтересоваться: «Сколько же раз принцесса падала? И сколько раз из них неудачно?»

Рассечена бровь и скула, синяки под обоими глазами, губы разбиты в двух местах, кажется, и нос сломан, но уже вправлен на место иным целителем. Шатаются два зуба. Ухо разодрано, на шее – несколько синяков да пара царапин. Чувствую, дрались не на жизнь, а на… Даже мне стало страшно от такой жестокости и бессердечного отношения к близкой подруге.

Поэтому лечил, не жалея сил и внутренней энергии. И довольно скоро увидел перед собой целёхонькую и улыбающуюся Верочку. Непроизвольно захотелось обнять её, погладить, успокоить несколькими словами, да и вообще поговорить начистоту. Но меня довольно грубо оттолкнула Катерина, тем самым сбив настрой на искренность и намеченное откровение:

– Ты чего? Тебя только лечить попросили! А не гладить божественное тело!

– Больно надо! – фыркнул я в раздражении. – Тем более что ласкаю ещё более божественное! Да и вообще, ситуация складывается самая благоприятная для разговора с вами наедине. Поэтому…

– Не вздумай меня шантажировать тем, что излечил! – вызверилась на меня Верочка. И вот чего она никогда до конца не дослушает?

– Я хочу вам признаться…

Или я тупить начал и тормозить по жизни, или судьба со мной играет какие-то игры? Только хотел ошарашить девчонок одним из земных жаргонов, а потом добить чем-нибудь из нашего внутрикомпанейского сленга, как дверь ко мне вновь распахнулась. А судя по тому факту, что здесь находились обе принцессы, войти так нагло и без стука могла только одна особа во всей империи Герчери. То бишь сама императрица.

Вот Машка и вошла, хлопнув за собой дверью и хищно начав присматриваться к нашим лицам. Наверное, надеялась, что мы тоже затеяли потасовку между собой. И даже оказалась несколько разочарована, не увидев крови. А потом и возмущена, рассмотрев, что обе подруги «одинаковы с лица – вновь прекрасны девицы»:

– Вы что, сговорились?! И ты их вылечил?! И тоже поцелуем?!

– А чем мы хуже тебя? – сжала кулачки Вера. – И мы не только с ним поцеловаться успели, но и всё остальное!..

Она явно решила спровоцировать Машку на новый скандал. Но та, видимо, поняла что к чему и весело расхохоталась. Чему мы поразились уже все втроём. А когда отсмеялась, любовно обняла двойняшек за плечи и стала выталкивать в сторону двери со словами:

– Девочки, мы ведь с вами обо всём уже договорились, так что не будем снова ссориться по пустякам. Я вам дала обещание и его сдержу. Но и вы не нарывайтесь, ведите себя прилично и помните про свои обещания.

– Что-то я в тебе сомневаюсь, – проворчала Вера.

– Не стоит! Я никогда словами на ветер не бросаюсь! – И лидер нашей компании похлопала подруг по попкам, подталкивая ещё сильней: – Топаем, топаем ножками! Вы нам мешаете! Я сегодня как сумасшедшая моталась по делам, чтобы себе вечером пару каров позволить для отдыха…

Принцессы ушли, а я, глядя на улыбающуюся Марию, пытался догадаться:

«Что они там друг другу такого глобального наобещали?..»

Глава двадцать четвёртая
Ужин, десерт и война

Когда мы остались наедине, пришлось выслушать несправедливые упрёки в свой адрес и обвинения:

– Ты не имел права лечить кого-либо без моего высочайшего соизволения!

Но мне-то было чихать на подобную спесь и заносчивость. Я мог в любой момент сказать, кто я, а потом жестоко надрать задницу своей возлюбленной за кошмарное отношение к нашим подругам. Честно говоря, очень, ну очень хотелось провести эту самую воспитательную порку. Еле сдерживаясь от этого, ответил грубо и с полагающимся экселенсу апломбом:

– Разрешение на излечение целитель спрашивает только у своей совести.

– Что-то стал ты слишком наглым и независимым! – возмутилась она. – Забыл, с кем разговариваешь, плебей?! – и мягким, кошачьим шагом двинулась ко мне. Ещё и кулачки свои сжала.

Защиту на пах и лицо я поставил самую усиленную, за остальное не переживал. Продолжил всё с тем же сарказмом в голосе:

– Что значит с кем? С женщиной, которую буду «топтать» всю ночь, как только мне пожелается. Причём сегодня обойдёмся без предварительных ласк по той причине, что меня оставили без ужина. А когда мои Щиты терзают моё тело голодом, я себя плохо контролирую, могу лучше разукрасить, чем ты – бедную принцессу.

Машка замерла почти вплотную ко мне, нахмуренная, злая, крылья носа трепещут от гнева… Ну а я смотрел на неё и нагло скалился. И тут она неожиданно спросила:

– Что за силу ты использовал, пробивая обе стенки, чтобы проникнуть в лабиринт?

– Не силу, а только мизерную часть её.

– Хм… тогда всё сходится. Ты и в самом деле уничтожил чуть ли не половину колонны зроаков. И лечишь ты лучше самых искусных целителей… Где ты этому научился?

– Там, где хорошо и вовремя кормят! – гнул я свою линию.

– Ведёшь себя как животное! – зашипела Мария, поднимая руку словно для удара. – У которого на уме только набить брюхо и унять похоть!..

– Неправда! Сухари с бобами я жрать не стану, да и для удовлетворения похоти выбираю себе не меньше чем императрицу.

Она в изумлении отступила на шаг со словами:

– Вот же наглая морда! – после чего приподняла кулачок на уровень своего подбородка и… дунула в колечко на среднем пальце. Раздался немного закладывающий уши писк инфразвука, похожий на комариный писк. Кто будет заранее настроен на подобное, обязательно «услышит», находясь и за деревянной преградой.

Тотчас дверь приоткрылась, и внутрь апартаментов проскользнула личный ординарец императрицы коротышка Аня. Тут же ей понеслось распоряжение:

– Пусть подают ужин! Если всё готово…

Дверь на этот раз открылась нараспашку, пропуская внутрь помещения солидный стол на колёсиках, накрытый сверху белой скатертью. Его толкали лично шеф-повар и одна из её помощниц. Не глядя даже в мою сторону, они шустро накинули скатерть на мой стол и живо расставили на нём принесённые блюда, закуски и напитки. Перевозная тележка-стол оказалась в двух уровнях, так что доставленной пищи хватило бы и на десятерых. Да и какой пищи!

Поэтому, когда мы опять остались наедине и уселись за стол, долгое время молчали, отдавая должное кулинарному искусству Оляны Ясинских. Естественно, что стройная сотрапезница наелась первой, а потом только пялилась, похоже, поражаясь моему зверскому аппетиту. Но при этом не молчала, а говорила. Причём говорила поразительные вещи для тайланца Платона Когуярского: перечисляла проблемы, стоящие перед империей Герчери. Да плюс кратко пересказала эпопеи, связанные с созданием арбалетов, огнемётов и пороха.

Такой откровенности я отыскал лишь одну причину: подобный по силе экселенс – это драгоценный алмаз в огранке короны любого государства. Такими кадрами не разбрасываются, их стараются удержать возле трона всеми силами, кознями и хитростями. Да только одно исследование мною данного дворца окупит все средства, потраченные на меня до глубокой старости. Так что высочайшее доверие императрицы строилось не на пустом месте. А возможно, и предоставление собственного тела для «топтания» – тоже входило в перечень коварных ухищрений. Мол, влюбится это животное, станет ручным и будет всегда есть с рук, выполняя любые поручения и взваленные на него обязанности.

Это мне не понравилось:

«Рано мне ещё признаваться, кто я такой, – появились мысли, полные раздражения и обиды. – Меня тут собираются использовать втёмную, невесть за кого считают и хотят мною помыкать, как им вздумается? Хм! И не связано ли прозвучавшее обещание как раз с этим аспектом? Мол, вначале использую этого Трёхщитного, выжму его досуха, а потом вышвырну куда-нибудь, как того же Вирника Глота. И пусть ложится грудью на амбразуры, завоёвывая славу для нашей империи! Вот же!..»

Видимо, взгляд у меня стал очень нехорошим и злым. Потому что Машка оборвала свой монолог на полуслове:

– Чего это ты такой злой? Что тебе не нравится?

Раскрывать все свои сомнения я не спешил, зато опять вспомнил опухшее личико принцессы:

– Как у тебя рука поднялась избивать принцессу?

– Да ладно тебе! – задёргала она плечами, пытаясь хихикать. – Это мы так больше развлекались и соревновались, чем на самом деле ссорились. А то ты не знаешь, как порой случается в дружных семьях: поцарапаются порой, но тут же помирятся.

Я вспомнил, как она шлёпала подруг по попкам, выпроваживая отсюда, и вынужден был признать, что кровная вражда в их отношениях отсутствовала напрочь. Так что злость сразу куда-то испарилась, хоть подозрения о нехорошем отношении к Платону Когуярскому так и остались.

Затем сытная пища, успокоившая мои Щиты и груан, всё-таки оказала положительное воздействие на моё состояние. А чего, в самом деле, хочется молодому парню, когда он сыт и беззаботен? Вот и я, откинувшись на спинку стула, блаженно выдохнул и перешёл на игривый тон:

– А что там твоё императорское величество намекало по поводу секса, когда сравнивало меня с животным?

Машка этак странно подкинула в руке тяжёлую серебряную вилку, но выразилась вполне однозначно:

– Сегодня тебе везёт. Можешь брать меня на руки и, нежно обнимая, нести на кровать. И не сиди как истукан, пошевеливайся!..

Чего уж там скрывать, подобные приказания не выполнить – это себя проклясть и опозорить на веки вечные. Поэтому я, стараясь не обращать внимания на переедание, подхватил вожделенное тело и двинулся с ним в спальню. Причём сегодня мы уже не спешили, как вчера. И раздевались не в пример медленнее, и сам процесс в первый раз растянули втрое.

А когда устроили перерыв, возлюбленная немедленно потребовала:

– Не вздумай засыпать! Я ещё хочу!

– Как прикажет ваше императорское величество, – пробормотал я, пытаясь отдышаться. – Такой прекрасный, чудесно, заботливо приготовленный ужин я готов отрабатывать хоть всю ночь.

– Ты ещё скажи, что готов и шеф-повара рядом с собой уложить!.. – напряглось полулежащее на мне тельце.

– Если последует такое распоряжение… – сглупил я, слишком расслабившись.

– Скот! – сразу завелась Машка. – Как ты вообще посмел с ней… с ними двумя!..

– Да ладно тебе! Ты же нам помешала, ничего там не было…

– Ах, ты!.. – в мою плоть впилось как минимум десять ноготков. – А то я не знаю, что ты с этими шлюшками вытворял в кухонной подсобке?!

Вот и разразился скандал на пустом месте. Нет, чтобы предаваться блаженству в совместных ласках, шептать друг другу нежные признания, да хотя бы просто целоваться, мы вступили в словесную, совершенно бессмысленную перепалку. И я не мог остановиться по одной причине: раньше моя подружка такой зверски ревнивой не была. Так с чего это она так вскипела по отношению к чужому, только недавно соблазнённому мужчине? С какой ёлки, спрашивается, она стала блюсти моральную сторону жизни какого-то экселенса? Тем более когда у самой не только рыльце в пушку, но и все остальные органы тела?

Ну и судьба нас за подобное расточительство свободного времени наказала. Раздались удары большого колокола, всепроникающие, неприятные, сразу вызывающие чувство дискомфорта и приближающейся беды. Мария первой соскочила с кровати, пытаясь лихорадочно одеться и восклицая:

– Кречи! Не иначе как огромная стая замечена! Главный колокол звонит! Высшая степень тревоги!

Я тоже одевался быстро, сообразив поинтересоваться самым главным:

– Надеюсь, ты не полезешь лично на крышу? Или тебя надо закрыть здесь?

– Только посмей! Тем более что у меня и внизу хватит организационных проблем! – и тут же строго добавила: – А вот тебе строго приказываю: на крышу ни шага! Ты ещё болен и толком не восстановился.

Хорошо, что дальше спорить было недосуг, мы уже выскочили в коридор и тотчас окунулись в толпу ожидающих императрицу воинских командиров, придворных, чиновников и телохранителей. У меня сложилось такое впечатление, что вся эта толпа так и не расходилась отсюда. Или они все переселились в комендатуру на постоянное место жительства?

Гурьба поспешила к единственному в комендатуре лифту, тогда как я устремился к лестнице. Не знаю, какие тут лифты по скорости своего движения, но я взлетел на девятый этаж по ступеням гораздо быстрей. И это с учётом того, что этажи здесь в высоту были по шесть метров каждый. То есть здоровье в порядке – спасибо… повышенной разнарядке на Щиты и груан. Зря меня пытались приказом оставить внизу, да и слабо Машка себе представляла, наверное, какую огромную помощь я могу оказать при уничтожении летающей нечисти.

Так что, выскочив на крышу, в лабиринт сложных, настроенных специально для лучников навесов, я чуть ли не сразу стал метать в небо маленькие, экономные эрги’сы, сбивая вонючих сатиров, словно шишки с сосны.

А тварей налетело и в самом деле слишком много. Кое-где уже разгорались пожары от сброшенных горшков с раскалёнными углями. С неба сыпались камни, появились первые пострадавшие среди защитников, да и вся система прожекторов оказалась повреждена. Видимо, первые, удачные попадания камней или пожары повредили магическое питание люменов. В таком случае на первое место выходили лучники, имеющие ночное зрение. А таких тут могло быть от силы несколько человек. Хотя позже я заметил около десятка Трёхщитных. В общей сложности, на плечи которых и легла основная нагрузка по обороне дворца.

Тогда как моё участие в бою вначале оказалось не настолько результативным, как мне хотелось. Малые эрги’сы поражали лишь одну цель, а большие – разрывая одного кречи в клочья – не задевали других сатиров. Уж слишком правильно они выдерживали дистанцию между собой, довольно расчётливо, не мешая друг другу атаковать.

Тогда я попробовал гасить рогатую мразь «воздушным молотом». Увы, и он не был результативен: слишком на малом расстоянии он действовал, а я и так вокруг себя уничтожил довольно много врагов малыми эрги’сами. И хорошо, что я попытался чуток модифицировать таранный «мягун», которому меня научил Ястреб Фрейни. Только я свой «мягун» изменил по структуре, сделал максимальным по площади, в виде этакого блина, и задал этому блину максимально возможную дальность удара. Он и летел плоскостью вперёд, практически игнорируя законы физики и сопротивление встречного воздуха, потому что выглядел в виде решётки из тонкой проволоки.

После этого мне только стоило выбирать цели, совмещённые на одной прямой линии. И дело пошло! Порой удавалось с одного удара снести три, четыре, а то и пять тварей. Не всех убивало мгновенно, большинству просто ломало крылья или ноги, но и этого вполне хватало для кречей. Они с жутким карканьем и воплями падали вниз, а уж там всегда было кому их добить сразу и без затей. Да и благодаря таким подбитым врагам удалось более парочки взять в плен живыми. В дальнейшем это не очень пригодилось при сборе ценной разведывательной информации о стане противника и о его планах, но всё-таки. Первый почин был сделан…

Несмотря на мои успехи, кречи продолжали атаковать настойчиво, чуть ли не отчаянно. Как оказалось позже, они толком и не видели слишком отдалённых членов стаи. Лишь когда осознали, что добрая треть уже сбита, кто-то из их командиров подал резкий сигнал отхода. Стая резко развернулась, сбрасывая несомый груз камней и углей куда попало, и умчалась на юг. А нам всем пришлось ещё два часа тушить пожары и оказывать помощь раненым.

Но именно во время последнего сброса меня спасла случайность. То ли специально кто-то с большой высоты так здорово прицелился, то ли просто совпало, но внушительный горшок с углями грохнулся в то самое место, где я стоял всего три секунды назад. Всю мою форму прожгло в полусотне мест раскалёнными искрами и угольками, и даже на теле появилось несколько небольших ожогов.

Меня как-то слишком поразила сама абсурдность ситуации:

«Еловая жизнь! Да меня так и убить могли! Когда конь падал, я все, что было в себе, напряг, да и вуаль Светозарного спасла. А здесь голова вместе с горшком в трусах оказалась бы после такого удара! Что ироды творят! Что творят!.. Но в любом случае надо мчаться на Дно за груанами. Срочно!..»

Ещё больше взбесило появление на крыше Марии. Кречей в небе уже не было, но это не значит, что следует самой появляться здесь и лично принимать участие в тушении пожаров. Получалось, что высший чиновник государства – «…в каждой бочке затычка!». Что я ей и сказал, оказавшись рядом. Заодно и телохранителям нагрубил, выговорив, что их дело не помогать императрице погибать, а ограждать от всех, даже чисто гипотетических неприятностей.

Лучше бы я молчал и вообще на глаза нервному величеству не попадался. Столько на меня криков обрушилось и слов нехороших, что я не выдержал, развернулся и позорно сбежал с поля боя. И вовремя успел, потому что телохранителям уже давались указания, как меня лучше придержать, пока меня будут бить ручки и ножки самой дочери богини Герчери.

И что за напасть такая? Почему бабы при власти такими стервозными и вредными становятся? Куда девается их величие, спокойствие и рассудительность? Конечно, порой они ведут себя достойно, соответствуют, так сказать, но иногда!.. Так и хочется возопить к небу: «Благие шуйвы, дайте нам терпения, а у них отберите желание и умение скандалить!» Ага, так эти шуйвы меня и услышали…

Но в любом случае я сбежал вниз злой и… в страшно испорченной форме. И только глянув на себя в зеркало, догадался, почему Машка устроила мне такую ответку криком. Тот ещё вид!

И тут же мысль:

«Была бы вуаль Светозарного, оставался бы как огурчик! – за ней вторая: – Да и Машке пояс с груанами не повредит. Может, хоть чуток характер улучшится…»