Текст книги "НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот"

Автор книги: Юрий Мухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

А вступивший в законную силу приговор у вас есть?

Но и это не все. Да, Верховный Суд не коснулся вопроса признания материалов экстремистскими, но именно в этом вопросе, вольно или невольно, «подставил» нижестоящие суды.

Различные слои общества изобретают свои профессиональные жаргоны, в которых русские слова зачастую имеют иное значение. Примером может служить жаргон профессиональных преступников, которые понятие «убить» передают словом «мочить», понятие «красть» – словом «щипать». Однако суды в России обязаны вести судопроизводство на русском языке, и словам «мочить» и «щипать», «убить» и «украсть» придавать не то значение, которое используют преступники в своем жаргоне, а то, которое эти слова имеют в русском языке.

Государственная Дума в 2002 году изобрела жаргонное слово «экстремизм», которому в том же году придала значение смеси некоторых видов запрещенных Уголовным кодексом РФ преступлений и совершенно правовых действий граждан. Причем точно так же, как и преступники или нынешний премьер России, которые не объясняют, почему слова «мочить в сортире» или «подвесить за яйца» означают убийство изощренным способом, Госдума в словаре своего жаргона, приведенном в статье 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности», не объяснила, к примеру, почему по ее мнению:

«воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления,… общественных и религиозных объединений или иных организаций»является экстремизмом, а воспрепятствование законной деятельности журналистов, даже убийства которых в настоящее время не прекращаются, – это не экстремизм;

«воспрепятствование законной деятельности… избирательных комиссий»является экстремизмом, а фальсификация этими избирательными комиссиями результатов выборов – это не экстремизм;

«пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики»– это экстремизм, а публичное демонстрирование российскими судьями своего презрения к закону и вынесение ими заведомо неправосудных постановлений, которыми они издеваются над законами и Конституцией, – это не экстремизм;

«публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации»– это экстремизм, а циничная ложь народу лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, экстремизмом не является;

«финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации»– это экстремизм, а воровство государственной собственности и разгул коррупции экстремизмом не являются …

Список вопросов можно продолжить, но в любом случае действующая Конституция Российской Федерации была принята во время, когда Госдума еще не изобрела свой жаргон, а граждане России и сегодня пользуются только русским языком, а посему по отношению к незыблемости Конституции понятие «экстремизм» должно применяться по его смыслу в русском языке, а не в необъяснимом логикой жаргоне политиканов.

Об экстремизме как таковом

Повторю, Конституция России не только не предусматривает борьбу с экстремизмом (в понимании экстремизма русскоязычным гражданином России), наоборот, она устанавливает конституционную защиту экстремизма статьей 13. Это совершенно очевидно при прочтении Конституции в категориях русского языка, а не жаргона.

ПОЛИТИКА – деятельность государственной власти, группировки, партии, класса, определяемая их целями и интересами.

ИДЕОЛОГИЯ – система идей, представлений, взглядов какой-либо социальной группы, класса, политической партии, общества.

ЭКСТРЕМИЗМ – приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике).

Таким образом, экстремизм – это крайние взгляды в политике. А поскольку политику определяет система идей данного общества или партии, то экстремизм – это еще и приверженность крайним мерам идеологии всего общества или отдельной партии. Наказание всегда и везде было крайней мерой, поэтому введение политиками наказания как крайней меры воздействия на личности и их объединения за экстремизм – это классический случай немотивированного экстремизма.

Не экстремизм, а уголовное преступление!

Итак, правящий режим России для удушения свободы СМИ просто взял и обозвал «экстремистскими» ряд преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом. Теперь внимание! Эти «экстремистские» деяния не перестали быть уголовными преступлениями!

Вот перечень «экстремистской деятельности» из статьи 1 Федерального закона Российской Федерации № 114 «О противодействии экстремистской деятельности»:

– насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации (ст. ст. 278, 279 УК РФ);

– публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность (ст. 205.2 УК РФ );

– возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни(ст. 282 УК РФ );

– пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии (ст.282 УК РФ );

– нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии (ст. 282 УК РФ );

– воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения(ст. 141 УК РФ );

– воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения (ст.141 УК РФ );

– публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением(ст. ст. 299, 306 УК РФ);

–  организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению(33);

– финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг(33);

– совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;

– пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения(ст. 20.3 КоАП РФ);

– публичные призывы к осуществлению указанных деяний (280 УК РФ) либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения(ст. 20.29 КоАП РФ).

Как видно, каждое из указанных в данном перечне деяний образует самостоятельный состав либо уголовно наказуемого преступления, либо административного правонарушения. Тем не менее в наши дни в соответствии со статьей 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности» признаки этих уголовных преступлений определяются в рамках не уголовного, а гражданского процесса. Да еще сплошь и рядом без участия подсудимого – автора (издателя) материала, который суд признает преступным.

Судья и прокурор, начиная дело о признании информационного материала «экстремистским», тут же публично объявляют себя идиотами, не только не знакомыми с юриспруденцией, но и не понимающими русского языка. И в связи со своим идиотизмом судья и прокурор нанимают на бюджетные средства некую персону, именующую себя «экспертом-лингвистом» или «экспертом-психологом». А эта персона, не имея и начатков юридического образования, устанавливает признаки уголовных преступлений в рассматриваемом информационном материале. К примеру, эти эксперты так прямо и пишут, что исследовали тексты «на предмет наличия в их содержании признаков преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ». И суд использует это заключение «эксперта» как основу для своего решения, устанавливая в гражданском процессе, что автор материала совершил уголовное преступление! Тем самым откровенно игнорируется статья 49 Конституции РФ: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда».

Снова внимание! Судьи Верховного Суда не подписалисьпод этим откровенным антиконституционным беспределом.

Нет, они, конечно, не оспорили выкладки Конституционного Суда статьей 49 Конституции, которую судьи Конституционного Суда якобы защищают (за очень большие деньги из госбюджета). Судьи Верховного Суда скромно сослались на Уголовный кодекс:

«27. Злоупотребление свободой массовой информации (статья 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации») влечет, в том числе вынесение уполномоченным органом или должностным лицом предупреждения в отношении учредителя (соучредителей) средства массовой информации, его редакции (главного редактора), а также прекращение судом деятельности средства массовой информации (статья 16 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации», статьи 8 и 11 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»)…

28. При разрешении дел, касающихся злоупотребления свободой массовой информации, положения статьи 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» необходимо применять в совокупности с иными федеральными законами, регулирующими определенные общественные отношения: «О противодействии терроризму», «О противодействии экстремистской деятельности», «О наркотических средствах и психотропных веществах» и другими.

Согласно части 1 статьи 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» недопустимо использование средств массовой информации, в частности, для совершения уголовно наказуемых деяний. Поскольку правосудие по уголовному делу в Российской Федерации осуществляется только судом (часть 1 статья 8 УПК РФ), то вопрос о том, имело ли место использование средства массовой информации для совершения уголовно наказуемых деяний, следует решать с учетом вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу».

Часть 1 статьи 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» требует: «Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для осуществления экстремистской деятельности, а также для распространения передач, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости».

Как видите, Верховный Суд вспомнил о вступивших в силу приговорах лишь применительно к первому случаю, указанному в процитированной статье закона «О СМИ», не затронув экстремистской деятельности, но этим суд выпустил джинна из бутылки.

Ведь экстремистская деятельность – это практически всегда уголовно наказуемые деяния. Так вот, рассматривая в гражданском процессе представление прокурора о признании того или иного материала экстремистским и тем самым выясняя, использовал ли автор свой материал для совершения уголовно наказуемого деяния, суд обязан установить преступность этого материала, его «экстремизм» не на основе экспертного заключения лингвиста, а на основе вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу, как того и требует Конституция РФ.

Эта фраза у меня получилась длинной, аналогичной фразам в тексте Постановления Верховного Суда, поэтому поясню ее на примере. Тут речь уже идет не только об антиконституционности закона «О противодействии экстремистской деятельности», но и о том, что рассмотрение уголовных преступленийв этом законе поручено суду по гражданским делам. Речь идет об азах юриспруденции – о том, что обязан понимать каждый юрист: в гражданском процессе уголовные дела не разрешаются!

Пример для иллюстрации. Некий опекун обратится к судье по гражданским делам с иском взыскать с ответчика-убийцы алименты в пользу оставшегося сиротой ребенка. Судья обязан рассмотреть этот иск в гражданском процессе, но он не имеет права устанавливать, действительно ли ответчик совершил преступление – т. е. убил кого-то из родителей ребенка. И судья не будет рассматривать иск об алиментах до тех пор, пока ему не предоставят приговор по уголовному делу, рассмотренному в рамках уголовного процесса, из которого будет ясно, что ответчик действительно является убийцей. И только при наличии такого приговора судья займется собственно гражданским делом – алиментами.

Такое же требование надлежит исполнять и при вынесении судами предупреждений СМИ, и при прекращении их деятельности, и при признании информационных материалов экстремистскими. Скажем, прокурор просит гражданский суд признать данный материал экстремистским, так как он, по мнению прокурора, «разжигает национальную рознь». И судья гражданского суда обязан спросить прокурора: «Какой суд в рамках уголовного процесса рассмотрел этот материал по признакам статьи 282 УК РФ и установил, что возбуждение национальной розни, наказываемое лишением свободы сроком до 2 лет, в этом материале действительно есть?» Причем в законе «О противодействии экстремистской деятельности» не сказано, что судьи могут нарушать Конституцию и игнорировать это ее требование. Никто не мешает судьям, получившим от прокуратуры заявление о признании информационного материала экстремистским, потребовать от прокурора вступивший в силу приговор, в котором фигурировал бы этот материал. Но судьи этого не делают!

Что из этого следует? Только одно: руководствуясь принципом «не идти путем, который указывают власть предержащие», нужно прекратить использование термина «экстремизм»!

То есть если вас обвиняют в публикации экстремистского материала, возбуждающего межнациональную рознь, вам надлежит отвечать, что вас обвиняют в использовании СМИ для совершения преступления, предусмотренного статьей 282 УК РФ. В данном случае принципиально важно, что это – уголовное преступление и установить его наличие можно только в рамках уголовного процесса. Спрашивайте тех, кто обвиняет вас в использовании СМИ для этой цели, имеют ли они вступивший в силу приговор, скажем, по делу убийства какими-нибудь скинхедами «общечеловека особо защищаемой в России национальности», и признались ли скинхеды, что убили этого общечеловека под впечатлением прочтения данного информационного материала? Если нет, то как вас могут обвинять в использовании вашего СМИ для разжигания межнациональной розни?

Подведу итоги. До сих пор все заявления в прокуратуру о возбуждении уголовного дела по признакам статьи 144 УК РФ отбрасывались прокуратурой на том основании, что по конкретным ущемлениям свободы слова есть решение судов, а суды у нас главные, «они рулят»! Но теперь появилось и необходимое решение Верховного Суда – признавать факт использования СМИ для совершения уголовных преступлений только на основании наличия вступившего в силу приговора. Интересно, как теперь прокуратура будет вертеться? Ведь Верховный Суд указал на очень важное для СМИ положение. Но о нем речь пойдет в следующей главе.

Глава 3
Как действовать

Где преступления?

Своим указанием всем российским судам ( «вопрос о том, имело ли место использование средства массовой информации для совершения уголовно наказуемых деяний, следует решать с учетом вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу»)Верховный Суд Российской Федерации практически вбил осиновый кол в «борьбу с экстремизмом». Действительно, на момент, когда я пишу эти строки, в составленном Министерством юстиции РФ списке запрещенной российскими судами экстремистской литературы уже наличествуют 676 произведений (полюбоваться этим списком можно на интернет-сайте http://www.minjust.ru/ ru/activity/nko/fedspisok/).

Но где упомянуты преступления, наличие которых доказывало бы, что произведения из пресловутого списка были использованы для их совершения? Где вступившие в силу приговоры по этим преступлениям?

Единственный раз, когда в ходе уголовного дела проправительственная пресса подняла шум об экстремистских произведениях, был отмечен во время пресловутого «дела Копцева». Если вы помните, то 11 января 2006 года некий молодой человек по имени Александр Копцев проник в строго охраняемую московскую синагогу и там в ходе поножовщины нанес ножевые ранения нескольким евреям, а они нанесли ножевые ранения ему. Пресса и правозащитники подняли вопль, что Копцев начитался экстремистской литературы, которую якобы в большом количестве нашли у него дома. В ходе длительного судебного разбирательства по делу Копцева не был установлен ни один якобы повлиявший на него автор и ни одно название произведения – как из упомянутого списка экстремистской литературы Минюста, так и вообще. Но добровольные и профессиональные «борцы с экстремизмом» продолжают вопить, что они ограничивают свободу слова в России, чтобы, дескать, случай с синагогой не повторился.

Сегодня в России тысячи оплачиваемых госбюджетом специализированных работников МВД и прокуроров гоняют по стране несколько десятков «скинхедов» и периодически таскают их в суд. Слышали ли вы, чтобы в ходе уголовных дел по обвинению скинхедов было юридически зафиксировано, что хотя бы один из этих «скинхедов» читал запрещенные законом «О противодействии экстремистской деятельности» «труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии»? Кто из этих «нацистов» вообще слышал о фашизме что-либо, кроме фамилии Гитлера, и знал о фашизме еще хоть что-то, кроме того, что символом немецкого нацизма была свастика, а приветствием – вскинутая рука?

Сегодня рассмотрение в судах уголовных дел, выдаваемых за экстремистские, является прямо «именинами сердца» для официозной прессы – они обязательно освещаются. Кто слышал, чтобы в ходе рассмотрения этих дел упоминался хоть какой-то информационный материал, хотя бы какое-то произведение?

Это хорошо видно по делу Б.С. Миронова, которого Центральный районный суд города Новосибирска в феврале 2008 года признал виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 282 УК РФ – за критику действовавшей тогда в Новосибирске преступной группировки с «этническим окрасом». Группировка продолжала орудовать и после осуждения Миронова. В конце концов, после убийства нескольких российских граждан ее деятельность пресекли. Лица, возбудившие против Миронова уголовное дело, фактически оказались укрывателями этой группировки, поскольку выходит, что вследствие того, что суд осудил Миронова и запретил его информационный материал об этой группировке, она смогла продолжать свою преступную деятельность и убить еще несколько человек. Таким образом, кроме интересов власть предержащих, удушение свободы слова ныне ведется и для того, чтобы национальные преступные группировки могли безнаказанно совершать в России преступления.

Повторю недавно сказанное. Указывают народу, что он может знать, а что ему запрещено знать, только фашистские режимы и оккупационные власти. В свободных странах, например, в Великобритании, США или Израиле, цензура и попрание государством свободы слова немыслимы. А в России прокуроры и судьи, к примеру, уже сочли лозунг «Долой самодержавие и престолонаследие!» призывом к насильственному свержению существующей государственной власти. Кремль заявляет о борьбе с коррупцией, а критика воров, коррупционеров и даже уголовных преступных группировок в России объявляется экстремизмом и при помощи судей и прокуроров подавляется.

Иногда усердие властей в борьбе с пресловутым «экстремизмом» приобретает характер анекдота. Вот сообщение прессы:

«…В марте 2008 года прокуратура Колыванского района Новосибирской области возбудила уголовное дело в отношении реконструктора военной техники времен Великой Отечественной войны Вячеслава Веревочкина. Его обвиняют в экстремизме, а именно в том, что сконструированная им на базе тягача «ГАЗ-47» модель немецкого танка 38Т «Прага» – это не просто танк, а нацистская агитация, потому что на башне «Праги» прокуратура обнаружила нацистскую символику. Действительно, нацистская символика (правда, не свастика, а прямой крест) на танке есть – да и как же ей там не быть, если самодельный танк Веревочкина участвует в постановочной танковой битве именно в роли боевой машины гитлеровского вермахта. Наверное, если бы телесериал «Семнадцать мгновений весны» снимали на подведомственной прокуратуре Колыванского района территории, районный прокурор Алексей Войтов тоже нашел бы признаки нацистской агитации в костюмах героев фильма – как известно, и Вячеслав Тихонов, и Леонид Броневой, и Олег Табаков носили в «Семнадцати мгновениях…» нарукавные повязки со свастикой. Унтеры Пришибеевы (а прокурор Войтов – разумеется, его классический пример) в России бессмертны, и вечное «Не пущать!» будет звучать над российскими просторами, очевидно, всегда.

Симптоматично, однако, то, что унтерпришибеевщина-2008 базируется именно на антиэкстремизме и антифашизме. Колыванский случай – это действительно анекдот, но любая кампанейщина состоит не только из анекдотов. Среди мартовских сенсаций – принятая ГУВД Москвы инструкция по профилактике все того же экстремизма, точнее, «по выявлению, предупреждению и пресечению преступлений, которые совершают несовершеннолетние на почве ксенофобии». Информагентства цитируют сообщения источников в московской милиции, и трудно поверить, что это не очередная литературная антиутопия, а повседневные милицейские новости: «Все окружные отделы получили письмо из главка с рекомендацией задерживать молодых людей славянской наружности, собирающихся в группы более трех человек. Тех, у кого при себе будет найдено колюще-режущее или какое-нибудь другое оружие, – проверять на причастность к нападениям на гастарбайтеров по полной программе».

Кроме того, сотрудникам милиции рекомендуется «пройтись по школам, опросить учителей и учащихся на предмет выявления скинхедов, а также организовать ряд пропагандистских мероприятий для школьников». «Больше трех не собираться» – это уже прямая цитата из Чехова, литературная метафора, воплотившаяся в реальность.

В начале марта милиция провела рейд на станции метро «Арбатская» – молодых людей славянской внешности действительно задерживали «для выяснения личности», изымали паспорта, снимали отпечатки пальцев, фотографировали, а после заставляли писать объяснительные записки, в которых задержанные должны были письменно заявить, что не являются скинхедами или членами какой-либо группировки экстремистского толка, никогда не били выходцев с Кавказа и из Центральной Азии и относятся к ним нейтрально».

Полагаю, что впредь этот маразм будет только возрастать, поскольку, получив команду «Фас!», «мелкие сошки» обязаны будут отчитаться перед начальством, сколько человек они «профилактировали».

Однако нам сейчас важно другое – в России нет вступивших в силу приговоров судов, которые бы связывали информационные материалы с уголовными преступлениями, в том числе и с включенными в список экстремистских.

И подарком Верховного Суда надо пользоваться. А теперь – о предупреждениях, выносимых госорганами в адрес СМИ.