Текст книги "Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

По распоряжению сардаров воины собирали трофеи, в первую очередь – оружие: хорошее железо ценилось дорого. Воины срезали с убитых кошели с деньгами – у кого они были, добивали раненых ордынцев. И своих, если раны были серьезные.

На поле боя потянулись обозы. Требовалось перевязать своих раненых, погрузить оружие – этим занимались ездовые и рабочие из обозов.

К эмиру стали подъезжать сардары. Все были утомлены, на многих была порвана одежда, броня посечена и забрызгана кровью. Но глаза блестели – сардары еще не остыли от горячки выигранного боя.

– Великий эмир! Да продлит Аллах твои годы! Враг разбит и повержен, взято много пленных! – докладывал почти каждый.

Хвала Всевышнему, оба сына остались живы и невредимы.

– Повелеваю войску дать отдых, привести себя в порядок. Сардарам счесть потери и трофеи.

– Великий эмир, когда будем догонять бежавших ордынцев? – спросил мирза Рустем.

Сардары дружно кивнули. Всех занимал этот вопрос, но мирза спросил первым.

– Даю воинам три дня отдыха. Обустроить лагерь, выслать дозоры – даже раненый шакал может укусить. Они от нас уже никуда не денутся. Мы огнем и мечом пройдем всю Орду! От края и до края!

«Сурун!» – закричали сардары. Их крик подхватили телохранители, а потом и все, кто слышал. Казалось, вся степь кричит, славит Тимура.

Сардары разъехались по своим кулам и кошунам. Лишь Омар-шейх задержался.

– Отец, твоя одежда и броня в крови. Ты не ранен?

– Успокойся, это кровь врагов.

Эмир проехал к Тереку, омыл лицо и руки. Слуги подали чистую одежду, унесли чистить броню. Тимур же, вскочив на коня, проехал в свой шатер. Прислуге приказал готовить еду для праздничного тоя, а сам прилег на подушки: устал он – и физически после схватки, и морально – уж больно тяжелой и напряженной выдалась схватка.

К схваткам он привык: полжизни не во дворце провел – в седле, но такой тревоги и напряжения за исход боя не испытывал давно. Столь больших, равных по силе армий, противостоящих в бою друг другу, он на своем веку не припомнит. Но все-таки дошли его молитвы до Всевышнего.

Эмир провалился в сон, и никто не решился потревожить покой Тимура.

Спал он недолго, но крепко и проснулся бодрым и посвежевшим.

Тимур вышел из шатра. Наступала ночь. Только недавно было светло, и быстро, как и бывает на юге, стемнело. На поле брани ходили с факелами люди – собирали трофеи среди многочисленных, грудами лежащих друг на друге тел воинов обеих армий. То-то будет завтра стервятникам да воронам обильная пища!

А к шатру уже подъезжали сардары, переодетые в чистые одежды – без брони, но опоясанные саблями. По традиции после победы эмир всегда устраивал пиршество, отмечая отличившихся.

Сзади неслышно подошел телохранитель.

– Великий эмир! К пиру все готово. Приглашать гостей?

– Все собрались?

– Все, эфенди!

Сардары входили чинно, важно рассаживались по местам. Многие были с повязками, свидетельствующими об их участии в битве. За каждым следовал слуга, вносил узелок, клал возле господина и удалялся.

Перед пиром вместе с муллой все совершили омовение и молитву. Потом Тимур встал, поблагодарил сардаров за победу, поименно перечислив всех, кто отличился. А отличились все, трусов не было. Тимур внимательно следил за ходом боя и знал все, потому говорил со знанием дела.

После коротко выступили сардары. Каждый разбирал ход боя – как он его представлял, а потом они подходили к Тимуру и высыпали из принесенных мешков, узлов и мешочков прямо под ноги к эмиру трофейные ценности.

Гулямам, кроме жалованья, досталось трофейное оружие, а после дележки еще дадут рабов, сардарам – обозы разбитой армии и коней, и, конечно, пленных. А полководцу – немеркнущая слава и новые земли. Ну и драгоценностей немного – арбы три-четыре, если с верхом. Только доверху никто не грузил – колеса не выдерживали, ломались.

В заключение эмир сказал, чтобы армия не теряла боевого духа. Главная победа позади, но у Орды еще много воинов, и впереди еще будут тяжкие схватки, осады городов. А потом и вовсе поразил всех, назначив новым ханом Орды Койричак-оглана, сына Урус-хана. Эмир милостиво позволил завтра же покинуть новому хану Орды ставку Тимура и с отрядом узбеков ехать в Сарай-Берке.

Сардары сидели, пораженные новостью в самое сердце. Койричак-оглан сиял от радости. Не прошли зря его старания, служение грозному Тимуру, пролитая кровь соплеменников и многие жизни татарских воинов, положенные на алтарь победы.

Тимур хлопнул в ладоши, и многочисленные слуги стали обносить гостей яствами. Перед эмиром поставили огромное серебряное блюдо с зажаренным целиком бараном. Слуги быстро порезали барана на куски, положили их на блюдо и по указанию эмира разнесли баранину гостям. Получить угощение от полководца было особой честью, которой удостаивались не все.

Мясо было горячим, обжигало. Сардары резали его маленькими ножами на кусочки, накалывали на острие и отправляли в рот. Барашек был молодым, повар – умелым, а вкус – божественным.

Несмотря на то что Тимур был ревностным мусульманином, соблюдающим посты и чтящим Коран, принесли вино.

Пир продолжался долго, выпито и съедено было много. Захмелевших гостей прислуга уносила в стоящие неподалеку юрты.

К полуночи в шатре остались лишь самые стойкие, едва ворочающие языками, но все-таки еще пытающиеся произнести здравицу в честь Аксак-Тимура.

Следующим днем сардары пересчитывали войско, принимая доклады от юз-баши, минг-баши и темников. После подсчета, занявшего значительную часть времени, оказалось, что убитыми и ранеными потеряно почти половина – немногим менее ста тысяч.

Сто тысяч гулямов и союзников Тимура – узбеков, татар, кыргизов – полегло за один день! И собранная груда трофейного оружия, табуны коней и захваченные обозы, полные провианта, уже не так радовали. Конечно, и оставшейся армии хватит, чтобы пройти по городам Золотой Орды и степным стоянкам Тохтамыша, но потери ужаснули даже Тимура.

И что огорчало больше всего – Тохтамыш пока жив и здравствует. Сбежал с небольшой частью войска и сейчас наверняка лихорадочно ищет надежное убежище – эмир просто мог поклясться в этом.

Тимур задумался. Где бы он, будь на месте Тохтамыша, укрылся? Оба Сарая, старый и новый, сразу отмел – слишком близко они к полю брани, туда в первую очередь пойдет недальновидный преследователь. Булгар? Вполне вероятно. Город большой, как доносили лазутчики, просто огромный – больше десяти тысяч домов. К тому же от Булгара не так и далеко до княжеств – Нижегородского и Тверского. Ярых противников Москвы и данников и друзей Тохтамыша.

Второе возможное укрытие – Крым. Мало того что там крупные татарские города с преданными сторонниками Тохтамыша – тем же беком Ярык-огланом, так еще и города-колонии генуэзские. А они от Орды независимы, за ними стоит мощный флот Генуи. Не всякий решится начать войну с этим княжеством. Тамерлан усмехнулся – но он не из таких. Что ему эта далекая страна?

И еще – Тохтамыш мог направить своих коней в Великое княжество Литовское. Там его сторонник и давний друг Витовт. И ближе всего из больших городов литовских – Киев. Тохтамышу всего и дел-то, как Дикое поле перейти.

Эмир уселся на подушки. Вот и определились три возможных места, где мог скрыться, куда мог уйти Тохтамыш. В первую очередь надо добраться до этого шакала, убить его, а потом не спеша взяться за города и стойбища Орды. Под корень Орду вырубать не стоит. Она нужна – не зря же он поставил нового хана на престол. Дружественная эмиру Орда – это надежное прикрытие эмирата с севера. Близкий эмиру хан на ордынском престоле – значит, можно не держать часть войска у северных границ.

Армия нужна Тимуру для других, более важных дел. Ведь он давно собирался разобраться с турецким Баязетом, да и Индию с ее несметными богатствами надо к рукам прибрать. Богатая страна: золото, алмазы, слоны – все есть. А Турция – тьфу! Век бы туда нос не совал. Взять нечего, но армия Баязета сильна, и мнит себя он высоко, постоянно вторгается в зону интересов Тимура.

Прошло время. Когда армия зализала раны, привела себя в порядок и немного отдохнула, Тимур снова собрал сардаров. Все чинно входили в шатер – в нарядных одеждах, при богато украшенном оружии, степенно рассаживаясь по местам.

Тимур потягивал из пиалы терпкий зеленый чай. Слуги подносили вошедшим пиалы с чаем и маленькие заварные чайнички. Эмир пристрастился к чаю уже давно, некоторые сардары, глядя на него – тоже. Напиток согревает желудок и пробуждает мысли.

Сначала речь на совете пошла о состоянии войска и коней. С конями было проще – погибших и покалеченных в бою заменили на трофейных. А вот войско убавилось вполовину.

– Вот что, любезные моему сердцу сардары. Новый хан Орды Койричак-оглан уже ушел в Сарай, и с ним – узбеки. Завтра уйдут другие.

Сардары переглянулись. Это не ускользнуло от внимательных глаз Тимура.

– Я полагаю, что хан Тохтамыш, ныне разбитый и свергнутый с престола, с остатком наиболее верных ему воинов ушел искать себе союзника. Если его не уничтожить сейчас, он вновь соберет войско. Будет тревожить наши земли, усилит борьбу за утраченный престол. Я решил преследовать Тохтамыша и пленить его, в худшем случае – убить. У него есть три пути: в Булгар, а оттуда – к русским князьям, где можно набрать в войско воинов; другой путь – в Великое княжество Литовское, скорее всего, в Киев, потому как через земли русские ему идти в Литву опасно, не любят его там, а воинов у него сейчас мало.

Сардары слушали, затаив дыхание. Они прикоснулись к большим делам. Каждый мнил себя человеком способным, полководцем сильным.

Тимур уже успел просчитать пути отхода Тохтамыша.

– И наконец, третий путь, – негромко продолжил эмир.

В шатре стояла такая тишина, что, если бы пролетела муха, ее бы убили, чтобы не мешала.

– Он может пойти в Крым – там у него много сторонников и даже есть родня – тот же бек Ярык-оглан. Места там для нашей армии плохие: редкие колодцы, города хорошо укреплены, стены каменные. И хуже всего – там генуэзские колонии. Они не входят в состав Орды. Если Тохтамыш укрылся в них, будет плохо. Добровольно они его не выдадут, а захватить города силой – значит объявить войну Генуе. Я этого не боюсь, но еще одна война сейчас нам ни к чему.

Тимур замолчал, перевел дух, собираясь с мыслями. И без того его жесткое лицо посуровело.

– Я решил разделить войско на четыре неравных части, над каждой поставить своего полководца, каждому отряду выполнять свое задание. Пусть вас не тревожат трофеи, их дележом займутся бакаулы. В Крым пойдут инженерные части, горный отряд и двадцать тысяч гулямов под рукой Тимур-Кутлуга.

Сардары завистливо поглядели на счастливчика. Если ему удастся захватить Тохтамыша в плен или убить – слава его будет долгой и великой.

– На Булгар пойдут двадцать тысяч гулямов во главе с Омар-шейхом.

По шатру пронесся вздох.

– Я же с основным войском пойду вперед. Построение обычное, впереди, в авангарде – эмир Осман. Каждый день сардары должны посылать мне гонца с известиями. Думаю, у Итиля Тохтамыш еще попробует навязать нам бой, если ему удастся быстро собрать воинов из разбитых нами туменов. По крайней мере, я этого не исключаю. Потому со мной идут основные силы. Да поможет нам Всевышний!

Пав ниц, эмир и сардары вознесли молитву.

Но разойтись отрядам сразу не удалось. Едва еще монолитное войско Тимура перешло через речку Куру и дошло до городка Маджары, как объявились татары и напали на войско Тимура. Оказывается, Тохтамыш был не так далеко от места страшного боя, укрываясь с остатками преданных ему воинов в городке. Невелик был городок, но защищен каменными стенами, позволявшими укрыться от стрел.

Эх, немного поторопился с событиями эмир, а хан оказался упрямым. Его войско составляло едва четверть от войска Тимура, но, несмотря на это, он отважился на последний бой. Поистине это был жест отчаяния – ведь город и хана защищают не стены, а воины на них.

Тимур не стал попусту губить гулямов. Инженерный отряд подвез камнеметные осадные орудия и метатели греческого огня. За день они были собраны и установлены на позиции, а следующий день превратился для ордынцев в сущий ад. Огромные камни беспрестанно перелетали через стены в город, разрушали дома, убивали людей.

Еще хуже стало, когда на город начали падать глиняные горшки с «греческим огнем». Горящая жидкость после разрушения горшка от удара разбрызгивалась, попадая на стены домов и постройки, и вызывала пожары. Страшнее всего было то, что ее невозможно было потушить. Сначала пробовали заливать ее водой, но это не помогало – жидкость всплывала на поверхность воды и продолжала гореть.

Укрывшиеся в городе ордынцы вместе с горожанами-мужчинами открыли ворота и вышли на открытый бой. Атака их оказалась неожиданной и скоротечной, но потерпела неудачу – слишком велика была армия эмира. Снова гибли воины обеих армий.

Видя разгром и без того небольших сил, Тохтамыш вырвался из кольца и вместе с верными людьми ушел на север, в сторону Булгара.

Гулямы Тимура преследовали беглецов и прижали их к Итилю. Татары, охваченные ужасом и паникой, на подручных средствах пытались переправиться на другой берег реки.

Уцелеть удалось немногим. Огромная армия Тохтамыша перестала существовать. Самому хану и на этот раз удалось избежать гибели.

Тимур же, обуреваемый жаждой преследования Тохтамыша, желанием ослабить Орду и покарать ее союзника – Волжскую Булгарию, вновь переправляется на правый берег Итиля.

Отдельные отряды Тимура, идя вверх по Итилю, дошли до Камы напротив Елабуги. Но эмир, не сыскав здесь, в Булгарии, Тохтамыша, отдал приказ повернуть к Днепру.

Глава 5. Бегство после битвы

Хан расположился в своем походном шатре. Настроение его было неплохим. Да, первые столкновения с войсками Тимура были неудачными. Его передовые дозоры были выбиты из Дедяково, но войска целы. Как доносили лазутчики, армия Тамерлана по численности была равна армии Орды. Но следовало учитывать одно важное обстоятельство: армия Тимура преодолела по степи путь в несколько сот фарсангов. После такого перехода армия была уставшей. Вот на этом надо и сыграть: не давать Тимуру отдыха, беспокоить постоянно днем и ночью, вымотать дерзкими беспрестанными набегами.

Наиболее удобное место для переправ через Терек защищено, на берегу отрыты окопы, вкопаны колья, оставлено целое сонмище лучников. Любой, попытавшийся переправиться, будет убит.

А за окопами – еще три ряда глубоких рвов.

На всякий случай берег выше и ниже по течению, береги конные дозоры из кыпчаков.

Хан хлопнул в ладоши и приказал явившемуся телохранителю.

– Пусть явится ко мне мирза Джаной.

– Слушаюсь, великий хан.

Вскоре послышался стук копыт, и в шатер вошел мирза – зрелого возраста воин в полном боевом облачении. Почтительно склонившись, он начал традиционное приветствие:

– Да продлит Аллах твои годы, великий хан! Тучны ли твои стада, здоровы ли дети?

– Садись, Джаной. Давай займемся делом. Войска Тимура отдыхают в лагере. Они прошли тяжелый путь и порядком измотаны. Надо лишить их отдыха. Пошли одну сотню на тот берег, пусть засыплют стрелами лагерь, посеют панику.

– Прости, великий хан, своего слугу, но до лагеря нам не добраться – на берегу рыщут гулямы Тимура.

– Э, ты что, думаешь я посылаю вас в бой? Встретятся дозоры – посеките их стрелами, не дайте им себя почувствовать на нашей земле спокойно. Удастся подобраться к лагерю – совсем хорошо, удастся дозор извести – тоже неплохо.

– Якши, великий хан, я все исполню.

Хан откинулся на подушки. Надо днем и ночью трепать Тимуру нервы, понемногу выбивать людей, а потом самому навязать ему бой на выгодных для себя условиях. Он и так сделал удачный ход, отойдя за Терек, укрывшись, как щитом, его быстрым течением.

Днем татары постреливали из луков по гулямам, неосторожно приблизившимся к реке. А вечером хан собрал ближнее окружение и приказал пяти сотням всадников ночью переправиться на другой берег и напасть на дозоры.

Али-бей, Хаджи-Бек и Утеш из рода Ширин дружно кивали. Пять сотен – риск небольшой, даже если вылазка окажется неудачной и назад никто не вернется.

Отряд скрытно, под покровом темноты, переправился на другой берег ниже по течению Терека и в полночь напал на конный разъезд гулямов. После небольшой стычки разъезд был вырублен – что значит полсотни всадников против пяти сотен? Понесшие незначительные потери ордынцы поскакали к лагерю войск Тимура, но наткнулись на кул боевого охранения Бердибека.

Бой был скоротечным. Кул – большое соединение, и теперь уже ордынцы попали в тяжелое положение. Отбивались яростно, выпустили все стрелы и кинулись через реку – единственно чем и спаслись. Вот только повезло не всем – счастливчиков едва ли сотня набралась. Однако же Хаджи-Бею сведения ценные о боевом охранении Тимура принесли.

А дальше события стали нарастать, как снежный ком, катящийся с горы. Этой же ночью прискакал единственный оставшийся в живых от конного разъезда, что патрулировал дальние подступы. Тимур оказался хитрее – он навел переправу выше лагеря по Тереку и вышел к небольшой крепости Терки, занятой татарами.

Крепостишка была так себе – фактически сторожевой пост с небольшим гарнизоном.

Ночью отряд горцев вскарабкался на крепостные стены и тихо снял часовых. Спящих татар вырезали и практически без потерь заняли укрепление. Конный разъезд ордынцев как раз и направлялся к крепости, да весь почти и полег, не ожидая нападения.

Тохтамыша известие о том, что войска Тимура, пусть и не все, уже на левом берегу, выбило из колеи. Хитрый пес – лагерь его на виду, огни костров в нем горят, люди ходят, создавая полную видимость отдыхающих после похода войск. Лазутчики честно об этом докладывают, но все это – обман.

Хан вызвал к себе всех мирз, беев и беков и излил на них свое негодование.

– Как могло случиться, что Тимур навел переправу и перевел войска через Терек, а я, властитель Орды, узнаю об этом последним?

Виновато понурили головы военачальники. В самом деле – проморгали. Если бы гулямам удалось подчистую вырубить разъезд, Тохтамыш до сих пор оставался бы в неведении. А рядом с его лагерем накапливалась огромная армия.

Прониклись нешуточной угрозой беки и ханы, осознали, какой катастрофой могла обернуться их оплошность.

На скоротечном совещании было решено – не дать развернуться армии Тимура, напасть на них всей Ордой – завтра же!

Тохтамыш определил порядок действий и расстановку сил.

В бой рвались все, никто не хотел быть в резерве. А чего сидеть? Тимур уже на их земле, сзади – аулы и стойбища с семьями, скотом. Отступать некуда, надо защищаться. Это понимали все – от простого воина-ополченца из далекого стойбища до хана.

Конечно, стада можно перегнать на другие места. Но это только на первый взгляд кажется, что степь бескрайняя и места хватит на всех. У каждого рода был свой участок степи, с ручьями или речками для водопоя. Кроме этого, после того как скот поедал всю траву на одном участке, его перегоняли на другой. И только через год, когда травы вновь подрастали, можно было снова возвратиться сюда для выпаса отары или табуна. Потому за границы чужих участков никто не заходил, иначе – вражда или межплеменная война, жестокая и беспощадная.

Тохтамыш спал на удивление спокойно. Утром его разбудили рев боевых труб и звуки просыпающегося огромного лагеря: крики десятников и сотников, стук копыт и ржание лошадей, гонимых с недалекого пастбища, звон железа.

Во время стоянок войска лошадей всегда уводили. Ночью они кормились, да и лагерь не удобрялся навозом.

Хан совершил намаз, обратившись лицом к востоку. Получалось, в сторону Тимура. Не спеша поел сушеных фруктов, выпил свежего кумыса. Стоялый кумыс хан перед боем не употреблял, потому как хмельной напиток бил в голову.

Хан вышел из шатра, вскинул руки в приветствии. Вокруг шатра стояли телохранители, а дальше, насколько хватало глаз, – воины. Море всадников! Солнце играло на наконечниках копий, пускало «зайчиков» от железных окантовок щитов и умбонов.

Сардары хана наполнились гордостью. Огромная армия застыла в ожидании у его, властителя, ног.

Сзади к нему почти неслышно подошли знаменосцы и трубачи.

Хан посмотрел вперед. Вдалеке, едва различимая, была видна армия Тимура. «Сегодня я преподам тебе кровавый урок, старый и хромой Тимур! Это моя земля, и владыка здесь может быть только один – это я», – подумал хан. Он картинно протянул вперед правую руку.

Громко – так, что хан вздрогнул, проревели трубы. Войско ударило копьями и саблями о щиты, издав оглушительный шум, и медленно тронулось в сторону врага.

Ехали медленно, ожидая сигнала бунчуками. Построение туменов хан еще вчера обговорил со своими полководцами, и каждый знал свое место в строю.

Хан рукой показал сигнальщикам, и те, на кого он указывал, поднимали бунчуки повыше и наклоняли их вперед. Как и задумывал Тохтамыш, войска наиболее близких ему беков и ханов он попридержал в резерве или во втором эшелоне. Того же Бека Ярык-оглана. Пусть при сшибке в первом, самом страшном и кровопролитном ударе полягут воины захудалых беков или его скрытых недругов – были в его армии и такие. Нет, уж лучше он введет в бой Ярык-оглана и Актау с Утурку попозже. Пусть слава и трофеи достанутся им. И воинов своих сберегут, а паршивые роды ослабеют, голоса их ханов и беков попритихнут.

Несколько туменов сдержали бег своих коней и остановились. А большая часть конницы начала разбег для копейного удара. Пыль заволокла передвижение всадников, и только земля гудела, наполняя душу хана восторгом.

Тохтамыш уселся на заботливо вынесенные слугами, богато украшенные вышивкой подушки. Если бы не пыль, то с холма было бы хорошо видно всю равнину, на которой стремительно сближались две огромные армии.

Послышался глухой могучий удар, звон железа, приглушенный расстоянием. Это сшиблись передовые отряды хана и эмира. Битва началась.

По мере того как конница остановила свой стремительный бег, втянувшись в сечу, пыль начала оседать, и стали проступать, как сквозь утренний туман, передвижения войск и ход сражения. Как хан и ожидал, его правый фланг, где сосредоточились наиболее сильные тумены, нанес мощный удар по войскам Тимура. Линия соприкосновения, где лилась кровь и тысячами гибли воины обеих армий, сначала замерла на месте, а потом медленно стала продвигаться вперед. Хан уже видел множество трупов убитых лошадей и воинов – стало быть, фланг продвинулся вперед на четверть фарсанга. Центр и левый фланг пока стояли на месте, но и там битва была ожесточенной.

Гул страшной битвы заглушал все звуки природы. Улетели испуганные птицы, звери забились в норы, не было слышно даже шума вод Терека.

Но вот и центр битвы начал медленное движение вперед – пока еле видимое. Хвала Аллаху – он не оставил хана без своей милости! Примчался взмыленный гонец. Он соскочил у подножия холма с коня и, подбежав к креслу, упал за три шага до Тохтамыша на колени и склонил голову.

– Великий хан! С нижайшей просьбой к тебе обращаются бек Нур-Девлет и Юсуф-мирза. На левом фланге они встретили ожесточенное сопротивление и просят помощи!

– Передай – пусть сражаются сами. Я решу, когда придет это время.

Гонец поклонился, задом, стоя на коленях, пятился с холма до коня, и лишь потом вскочил в седло и унесся к войску. «Ишь, чего удумали! Помощи им! Рановато! – думал хан, хладнокровно глядя вслед удаляющемуся гонцу. – Да и резервов у меня мало – всего три тумена. Буду ждать до крайней нужды. А если мои воины прорвут ряды гулямов, тогда введу резерв в этот прорыв».

Опытный полководец не ошибся. Через какое-то время, когда солнце уже стояло в зените, такой прорыв наметился. Со стороны правого фланга послышались воинственные крики «Сурен!» – воины Тохтамыша продвинулись вперед. Казалось, еще немного – и ордынцы согнут гулямов и зайдут в тыл центра войск Тимура, обойдя его.

Но воинская удача переменчива. Обнадежив хана своим продвижением вперед, правый фланг снова замер. Но снова пошел вперед центр.

Лицо Тохтамыша просветлело. Хорошо, прямо сердце радуется! А ведь были сомнения – даже страх перед Тимуром, перед столкновением.

С левого фланга снова прибыл гонец с просьбой о помощи.

Хан бросил один из туменов резерва под командованием Бектута на помощь. Меж тем центр его войска замер, увяз в сече.

Тохтамыш решил додавить уже порядком уставшую конницу Тимура, добавить свежие силы. Пусть и бек Ярык-оглан проявит себя, покажет мощь своих воинов.

Хан махнул рукой, бунчук знаменосца тут же взметнулся вверх. Взревела труба. Тумен Ярык-оглана стремительно рванулся вперед. «Сейчас в ряды моих ордынцев вольются свежие силы, напор усилится, и я опрокину центр Тимура!» – был уверен Тохтамыш. Он самодовольно потирал руки. Хан не сомневался – свежие силы резерва на левом фланге и в центре позволят остановить напор гулямов. Наблюдая за развитием событий, хан встал с подушек и невольно подался вперед. «Ну, еще немного – и гулямы дрогнут, побегут!»

В ожидании перелома в ходе битвы Тохтамыш то вскакивал в нетерпении, то усаживался вновь.

Один из незадачливых слуг поспешил вынести на серебряном подносе сушеный урюк – любимое лакомство хана и чашку с кумысом. Ударом ноги хан выбил из рук слуги поднос.

– Убирайся прочь с моих глаз, – завопил он, – а не то я превращу тебя в чучело!

Перед ним разворачивалось захватывающее, пьянящее действо, с которым не сравнится ни одна охота.

К холму подскакал гонец, соскочил с лошади и упал перед ханом на колени.

– О, великий хан!

– К ифриту словоблудие, говори! – Хан вперился в гонца раскосыми глазами.

– Меня послал бек Ярык-оглан. Его воины видели в сече самого Тимура! Он дерется как лев!

– Окружить, выбить оружие из рук, но не убивать! Захватить живым!

Гонец умчался, а хан возликовал.

Велик Аллах! Стало быть, у Тимура, как и у него, нет резервов, и эмир сам кинулся в бой, чтобы вдохновить своих воинов. Надо непременно взять его живым, после боя и победы посадить на повозку в клетку и возить по всем улусам Орды, не пропуская ни одного города или стойбища. И тогда имя Тохтамыша, победителя Железного Хромца, будут воспевать поэты и певцы, о нем будут слагать легенды и передавать их потомкам.

– Нет, поеду – посмотрю сам. Не дай Аллах, эти ополченцы, пропахшие овцами, ухитрятся ранить или даже убить Тимура! Только не это! Плененный живой Тимур – это вершина победы!

Хан махнул рукой, и ему подвели оседланного коня. Едва он съехал на ней с холма, по бокам и сзади пристроились телохранители. Числом более трехсот, набранные из кыпчаков, опытные, хорошо вооруженные, они были способны противостоять тысяче отборных воинов. Хан надеялся на них.

Не оглядываясь, Тохтамыш подстегнул лошадь – он знал, что кыпчаки следуют за ним.

Вот и плотное скопление ордынцев.

Вперед вырвался начальник отряда телохранителей.

– Расступись! Дайте дорогу великому хану!

Как его услышали в таком шуме, непонятно, но еще удивительнее – как смогли конники раздвинуться в толчее, освободить узкий, шириной в две идущие рядом лошади, проход.

Хан, немного снизив скорость, проехал вперед. Его бунчук, поднятый вверх телохранителями, заметили. Слева и справа, сзади раздался дружный рев: «Сурен!»

«Все правильно, – подумал хан, – своим появлением я воодушевлю уставших от битвы воинов, дам им новые силы!»

Вот уже довольно близко выкрики, звон стали.

Обогнав хана, вперед вырвались несколько телохранителей и заработали саблями, рубя гулямов.

Тохтамыш привстал на стременах, пытаясь увидеть бунчук Тимура. Хан понимал – к нему надо пробиваться, вот кто его противник! Эмир уже не молод, не чета ему, хану Тохтамышу, а в сабельном бою долго не продержится. Даже если не удастся взять его в плен, а зарубить в честном бою – слава будет не меньшая. Может, так даже и лучше. Потеряв своего эмира, воины Тимура уже не смогут сражаться так стойко, а то и побегут.

Все это пронеслось в голове хана за мгновение. Он не был бы таким влиятельным властителем Орды, если бы не просчитывал наперед исходы своих действий.

Вот впереди его телохранитель столкнулся с гулямом, круп коня которого был покрыт шкурой ягуара. Видел уже хан таких, когда жил у Тимура в гостях, пережидая изгнание. Стало быть, не соврал гонец: где телохранитель владыки – там ищи рядом и эмира.

Но дальше пошло наперекосяк. В скоротечной схватке гулям сразил ордынца и продолжал пробиваться к хану, увидев и распознав его бунчук. К нему тут же присоединились другие гулямы, перекрикиваясь на узбекском наречии.

Удивленный хан привстал на стременах: «Где же Тимур? Ведь его телохранители – вот они, совсем рядом!»

О шлем его тут же ударила стрела, не причинив, впрочем, вреда и уйдя в сторону. Слишком заметная цель – золоченый шлем. А потом и вовсе не до Тимура стало, потому как гулямы надавили сильно. Как многорукие Шивы, они работали саблями. И плохо становилось тому, кто волею случая оказывался рядом. Сабли гулямов сверкали полукругом, отрубая татарам руки, головы, пробивая кольчуги.

Телохранители окружили хана; прикрывая его своими телами, протолкались назад и вывели Тохтамыша из массы войск в степь.

Видя жесткие лица преданных телохранителей, Тохтамыш не нашел ничего другого, кроме как попытаться оправдаться:

– Мое место – в ставке, надо руководить боем. Я же, как мальчишка, бросился в сечу.

А у холма его уже ожидали гонцы. И почти каждый передал донесение о больших потерях и просьбу о помощи. А где ее, эту помощь, взять, если резервов уже нет? Оставалось одно: перегруппировать отряды, из вторых линий перебросить воинов на другие участки, на линию соприкосновения.

Мгновенно прикинув, какие тумены можно заменить, хан отдал приказ. Уже потом, поздним числом, оценивая и анализируя ситуацию, пытаясь понять – где, в чем, когда он совершил роковую ошибку, Тохтамыш понял – когда приказал перегруппировать войска в разгар боя.

С одного фланга тумены уходили на другой и наоборот, а это требовало времени. В результате фронт на некоторое время ослаб, дрогнул. Да еще беки, мурзы и эмиры чего-то не поделили между собой. Как верна народная поговорка: «Коней на переправе не меняют».

Гонцы умчались, и вскоре хан увидел, как тумены начинают перемещаться с одного фланга на другой. На какое-то время после передислокации фронт замер, застабилизировался.

Хан уселся на подушки, неотрывно наблюдая за ходом боя. Битва шла почти весь день, но есть не хотелось – впечатлений было предостаточно. Хан даже потерял ощущение времени.

Но что это? Хан не поверил своим глазам и в тревоге вскочил. С правого фланга отделился большой отряд всадников и стал удаляться от места боя в степь. Измена? Ведь казалось, после боя с Тимуром при Кондурче, когда на сторону Хромца перешел Идигей со своими воинами, когда подкупленный знаменосец в решающий момент боя уронил знамя, вызвав панику, хан каленым железом выжег крамолу, казнив некоторых беков и мурз. Неужели опять?