Текст книги "Ниже Бездны. «Мы бредим от удушья»"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Торпеда справа, курс девяносто!

Командир рванулся к иллюминатору, выматерился, увидев надвигающуюся опасность, подбежал к машинному телеграфу, рванул ручку на «полный вперед», прокричав «Полный вперед!» в переговорную трубу.

Сторожевик начал набирать скорость. За кормой вспенилась вода, взбитая винтами. Судно медленно сдвинулось. Но уж очень медленно – инерция корабля давала о себе знать.

Володя смотрел то на торпеду, то на корму судна – успеет ли судно увернуться от нее или нет? И других кораблей поблизости не видно. Если торпеда попадет, долго в ледяной воде не выжить – уж он-то это знает, испытал лично.

Успели, повезло! Торпеда пронеслась за кормой.

Володя бросился к иллюминатору левого борта, и тут до него дошло. Если был виден след торпеды, стало быть, она обычная, какие немецкие подводники применяют давно. Но есть еще новые, с акустическим наведением, электрические, и за ними следа видно не будет. А немецкая подлодка, если это распространенная «семерка», имеет четыре носовых и два кормовых торпедных аппарата. И заряжены в них могут быть торпеды разных типов.

– Ты чего мечешься от борта к борту, краснофлотец? – Командир сторожевика явно повеселел после того, как торпеда прошла мимо судна.

– На след смотрел.

– А что там может быть нового? – Командир корабля хохотнул. – Торпеда, она и есть торпеда.

– Это торпеда старого типа была, с паровым двигателем – за ней пузырьки видны. Если от нее увернулся – считай, повезло. Но немцы могут пустить торпеду с акустическим наведением – она сама на шум винтов или двигателя идет, от такой не увернешься.

– А по следу?

– И следа нет.

– Вот паскуды, додумались! И что делать?

– Глушить двигатель и не двигаться. Торпеда не найдет источника шума и может пройти мимо.

– Слышал я мельком о таких, но сам не сталкивался.

– Товарищ капитан-лейтенант! – доложил сигнальщик. – Вижу перископ, влево двадцать!

Все находившиеся на мостике повернули головы налево.

Головка перископа едва возвышалась над водой, но за ней тянулся видимый след. Лодка некоторое время – секунды – шла по прямой, а потом ушла под воду.

Володя выскочил из рубки. Обзорность из нее ограниченная, и снаружи видно гораздо лучше.

Он впился глазами в то место, где видел лодку. «Немец» всплыл на перископную глубину, рискуя быть обнаруженным, не просто так. Он определял параметры цели для новой торпедной атаки, а цель была только одна – сторожевик.

Володя напрягся, стараясь даже не моргать. Во время пуска торпеды лодку обычно подбрасывает вверх из-за резкого изменения дифферентовки, и она может показаться носом, верхом рубки или перископом, обозначить себя воздушным пузырем.

И лодка себя проявила. На мгновение показались сетерез и ограждение на носу, тут же ушедшие под воду. Это продолжалось всего лишь миг, который Володя не пропустил.

Он ворвался на мостик.

– Лодка пустила торпеду, дистанция около десяти кабельтовых!

– Лево руля! – тут же скомандовал капитан. – Самый полный вперед!

Судно рвануло вперед, вздымая волны. В машинном отсеке выли дизели, за кораблем, как дымзавеса, стелился солярочный выхлоп.

– Товарищ капитан, – обратился к командиру Володя, – надо бы стопорить машину.

Командир зло глянул на него из-под козырька фуражки. Наверное, подумал: «Тоже мне советчик, из деревенских небось. Даже до боцмана не дорос, а туда же». Тем не менее он послушался, приказав «Стоп машине!».

Сторожевик прошел немного по инерции и встал, покачиваясь на волнах. Все, кто был на ходовом мостике, приникли к иллюминаторам.

Никакого следа от торпеды на поверхности воды не было. Но Володя ясно видел носовое ограждение. После пуска торпеды лодку сразу уравновесили забортной водой, и она скрылась из виду. Но выстрел был!

В середине войны немцы применяли два вида торпед. Одни – с неконтактным взрывателем G-7 стандартного калибра, 533 миллиметра (21 дюйм), длиной 718 сантиметров и массой взрывчатого вещества 28G килограммов, приводившиеся в действие паром на основе спиртово-воздушной смеси. Такие торпеды имели три режима хода: 30, 40 и 44 узла при дальности хода соответственно 12 500, 8000 и 6000 метров. Главным недостатком такой торпеды был тот, что она оставляла за собой пузырьковый след.

В середине 1943 года немцы стали применять другой вид торпеды – G7-T5, самонаводящиеся акустические торпеды «крапивник». Такая торпеда имела мощный аккумулятор и электродвигатель мощностью в 100 лошадиных сил, вращавший два винта в противофазе. При ходе торпеды она не оставляла следа, демаскирующего ее. Максимальная скорость торпеды была снижена до 24,5 узла при дальности хода 5750 метров. Прибор самонаведения взводился после прохождения торпедой 400 метров. Головка самонаведения была способна фиксировать кавитационные шумы винтов при скорости цели до 18 узлов на расстоянии до 300 метров.

Но и у этой торпеды оказался недостаток. После пуска она могла совершить циркуляцию и поразить саму лодку, приняв ее за цель. Поэтому после пуска торпеды командирам предписывалось срочное погружение на глубину до 60 метров. Секрет торпеды был разгадан, когда на Балтике нашим морским охотником M103 была потоплена немецкая субмарина U250 с двумя новейшими торпедами. Причем потоплена она была на мелководье.

Торпеды достали и изучили. По просьбе Черчилля Сталин позволил присутствовать при изучении торпед британским специалистам.

Сторожевик стоял, и ничего не происходило.

Командир усмехнулся:

– Вы, подводники, все такие трусоватые?

И в этот момент далеко за кормой прогремел мощный взрыв. Не найдя цель, торпеда самоликвидировалась.

Теперь уже улыбнулся Володя:

– Мы не трусливые, а осторожные. Неосторожные на дне лежат.

Командир покраснел: его уели при подчиненных – рулевом и штурмане. А главное – кто? Краснофлотец! Зычным голосом он приказал:

– Посторонним очистить ходовой мостик!

Володя пожал плечами и вышел. Это он-то посторонний? Но никому и ничего он доказывать не собирался. В конце концов, его задача – добраться до Мурманска, а там и Полярный, где база подплава, рядом.

Командир сторожевика решил лодку не упускать. Судно пошло вперед галсами, меняя курс. За корму с лоточных бомбометателей сбрасывались бомбы, установленные на разную глубину срабатывания.

Володя засомневался в успехе. Лодка, потратив две торпеды на относительно небольшой корабль и не добившись успеха, уже ушла из района.

Но упорство командира сторожевика было вознаграждено. После одного из взрывов глубинных бомб на поверхность воды вырвался воздушный пузырь и деревянные детали палубы подводной лодки.

Корабль застопорил ход и вернулся к месту повреждения лодки. Там уже начало расплываться соляровое пятно. Туда сбросили еще две бомбы, установив взрыватели на 60 и 100 метров. Но, вероятно, зря. Получив повреждения и набрав воды через пробоины, лодка затонула. Глубины в этом районе моря значительные, и лодку просто раздавит на глубине.

Сторожевик постоял у места потопления лодки с четверть часа. Штурман определил координаты потопления лодки, и сторожевик двинулся дальше.

Чтобы не мерзнуть, Володя забрался в кубрик лодки – на палубе одежду пронизывал ледяной ветер.

Уже ночью сторожевик входил в Екатерининскую гавань Полярного – он должен был забрать людей и следовать дальше в Мурманск.

Володя попрощался с матросами и сошел на берег. Для начала он прошел к дежурному по штабу бригады подплава: надо было отметить прибытие на службу – истекали последние часы его отпуска, иначе можно было оказаться в дезертирах. Кроме того, только дежурный мог сказать, где находится его «малютка».

И вот здесь случился облом. Лодка находилась в море.

– Сколько ждать?

– Сам понять должен, не могу сказать. Иди в казарму, отоспись да отдохни.

Володя поплелся в казарму – надо же где-то было есть и спать.

В казарме было достаточно прохладно, но он угрелся под одеялом и уснул.

А через два часа объявили подъем. Матросы вскочили и побежали умываться.

Володя с наслаждением потянулся. Чего вставать, когда лодки нет?

Но он просчитался. В казарму вошел старшина и увидел матроса на койке. От возмущения он даже задохнулся и покраснел:

– Это что такое? Встать!

Володя поднялся.

– Старший матрос Поделякин, четвертый дивизион подплава, – четко доложил он.

– Разгильдяй! Почему в кровати?

– Я только прибыл, ночь не спал, – попытался оправдаться Владимир.

– В наряд на кухню!

– Есть!

Спорить с начальством – себе дороже, это Володя знал четко со времен учебы в училище.

Он оделся, умылся и отправился на кухню. Там было работы непочатый край – мыть посуду, чистить полугнилую картошку, таскать воду. Одно было хорошо: сыт и в тепле.

Меж тем он заметно устал. После болезни и отпуска в работу втягиваться всегда тяжело, да еще и не выспался.

Следующую ночь Владимир спал как убитый, но вскочил утром по сигналу «Подъем», как и все. Он умылся, оделся, заправил койку и вместе со всеми отправился строем на завтрак, а потом – на политзанятия.

Так шел день за днем, пока через неделю в гавань не вошла его «малютка». Он ее сразу узнал, издалека. Однако холостого пушечного выстрела не было, стало быть – побед не одержано.

Когда лодка ошвартовалась, Володя отправился к причалу.

Подводники выглядели утомленными, лица их, заросшие недельной щетиной, были серыми от усталости.

Полтора месяца Володя не был на лодке. Вроде немного, а показалось – так давно.

Он доложил командиру о прибытии на службу после отпуска, а потом обнялся с Сашкой.

– Еле ноги унесли, – пожаловался тот. – Сначала самолеты нас засекли, отбомбились. Потом обнаружили конвой, так их сторожевики и тральщики глубинными бомбами засыпали. Так и вернулись ни с чем.

– Я рад видеть тебя в добром здравии! Соскучился я по лодке.

– Нашел о чем скучать! Не надоела? Ты лучше расскажи, где и как отпуск провел?

Глава 10
ПОЦЕЛОВАННЫЙ БОГОМ

В поход лодка выходила в ненастную погоду. Летел мокрый снег, временами переходящий в дождь, дул небольшой ветер.

При погрузке в лодку разведгруппы командир сказал:

– Погодка в самый раз, с берега наблюдатели лодку не разглядят.

Услышав это, Володя подумал про себя: «Хорошо, что в такую погоду не бывает северных сияний, а то были бы как на ладони под прожекторами». Иногда северное сияние с разноцветными всполохами на небе досаждало сильно – лодка в перископ видит конвой, а близко подойти не может. Сверху свет льется, всполохи постоянно меняют цвет, и тени – от перископа, от рубки – сразу становятся видны. Для подводника вся эта неописуемая красота – лишь демаскирующий фактор.

Задание было простым: высадить разведгруппу на норвежский берег, затаиться и ждать. Причем в приказе оговаривалось, что никаких активных действий лодка предпринимать не должна. Единственное – можно ответить огнем, если их обнаружат и придется отбиваться. Видимо, разведчики должны были доставить на лодку и в штаб ценные сведения.

Под накидками у членов разведгруппы была немецкая горноегерская форма, вооружены они были немецкими автоматами. Серьезные ребята! Кстати, Володя вспомнил лицо их командира – полгода назад они уже высаживали эту группу.

В открытом море лодку стало раскачивать – волны хоть и небольшие, но били в борт. Сначала позеленели разведчики, а потом и некоторые члены экипажа лодки. Уйти бы на глубину, где качка не ощущается, но при этом сядет батарея. Пришлось идти надводным ходом. Только когда слева должны были появиться норвежские берега, невидимые сейчас за дождем, лодка ушла под воду.

Они подошли ближе к берегу. Акустик прослушал горизонт:

– Чисто, шумов не слышно.

Всплыв на перископную глубину, они осмотрелись. На скалах и в море никакого движения не наблюдалось.

Всплыв в крейсерское положение, они вошли в одну из самых многочисленных шхер.

Продвигались самым малым ходом. Шхеры у берегов Норвегии глубокие – линкор зайдет с его осадкой, но могут быть подводные скалы. На наших картах этих, очень важных подробностей не было – в отличие от немецких. И когда была возможность пользоваться немецкой трофейной морской картой, командиры судов считали это за везение.

Лодка остановилась рядом с берегом, плоским его уступом. Командир разведгруппы осмотрел с высоты ходового мостика скалы, кивнул:

– Сгодится, заберемся.

Группа сошла на берег. Лодка же вышла из шхеры и в кабельтове от берега погрузилась на тридцатиметровую глубину. Каждую ночь лодка должна была всплывать для подзарядки аккумуляторов и ждать условного сигнала по рации.

В Полярном, в районе Горячих ручьев, располагалась советская радиопеленгаторная станция. Служила она для перехвата радиосообщений с немецких самолетов, подводных лодок и кораблей. При радиообмене судов со штабами их засекали и определяли местоположение. Это способствовало безопасности проводки конвоев. Если в 1941 году немцы, находясь в состоянии эйфории от побед, планировали к осени захватить Москву и не обращали внимания на одиночные транспорты и конвои в северных морях, то с 1942 года положение резко изменилось. Суда союзников конвоями везли в Советский Союз вооружение, боеприпасы, топливо, продовольствие. Обратно, в Англию и США, везли стратегические грузы – хром, никель, ванадий.

Немцы спохватились и на острове Ян-Майен, Новая Земля, стали базировать по 10–15 подводных лодок для перехвата караванов. Приказы от штаба ВМС они получали по радио.

С 1942 года и наши, и союзники перехватывали сообщения и изменяли курс конвоя. Он проходил то южнее, то севернее острова Медвежий.

В конце 1942 года в Полярном была открыта английская станция радиопеленгования «Y» морской разведки Великобритании. Там же, в Полярном, на ротационной основе с 1942 по 1944 год базировались две-три английские подводные лодки. Союзники обменивались разведданными, и на перехват высылались торпедоносцы или подводные лодки. Англичане старались действовать самостоятельно.

Радиоразведка выполняла военную функцию, но у наших не хватало современного оборудования, а на кораблях радиопеленгаторов и вовсе не было – в отличие от немецких, английских и американских. Эти же станции позволяли принимать сообщения от разведгрупп, заброшенных в немецкий тыл.

Теперь, когда лодка погрузилась, болтанки и качки не ощущалось.

Экипаж поел всухомятку. На камбузе плиты были электрические, и для сбережения емкости батарей горячую пищу готовили только при надводном ходе, когда электроэнергией снабжал дизель. Поэтому погрызли американских галет, запили американским же консервированным персиковым соком и расположились отдыхать. По возможности, когда лодка стояла в ожидании, командир позволял команде отдых. Во время торпедной атаки, ухода из-под бомбежки, постоянных всплытий и погружений команде иногда приходилось сутками не спать, и это сильно выматывало экипаж.

На лодке стояла тишина. Зато проснулись бодрые, перекусили сухим пайком. А в полночь, после заключения акустика, что горизонт чист, лодка всплыла. Удалось провентилировать отсеки и довести плотность электролита в банках батареи до нормы. Кок успел приготовить горячее.

Сигнала от разведгруппы не было, и с рассветом лодка вновь погрузилась.

На следующий день ситуация вновь повторилась, но радист получил РДО от группы. Она гласила: «Ведем бой, просим быть на месте для эвакуации».

Командир задумался. Какой, к черту бой, когда разведчиков было всего четверо? Да они просто сдерживают немцев огнем и отходят! Надо им помочь, группа должна была забрать ценные военные сведения.

Капитан-лейтенант вызвал обоих торпедистов и двух трюмных машинистов – тех, кто был сейчас наименее востребован.

Когда все собрались в центральном посту, он сказал:

– Разведчики ведут бой и прорываются к берегу. Надо им помочь. Пехотному бою вы не обучены, и потому дело это добровольное. Все согласны?

– Так точно! – дружно ответила четверка.

– Тогда получите оружие, боцман выдаст веревку. Пока время позволяет, заберитесь на скалы. Веревка потребуется, чтобы забраться, а главное – спуститься по ней. Займите позицию повыгоднее, чтобы укрытие было. Как только разведгруппа зайдет на лодку, вы спуститесь сами. Старшим назначаю… – командир обвел глазами куцый строй, – …старшего краснофлотца Поделякина.

– Есть!

– Вопросы?

– Вопросов нет.

– Исполняйте!

Группе выдали оружие. Каждая пара получила по ручному пулемету Дегтярева – их всего-то на лодке два и было. Саша перекинул через плечо бухту веревки.

– Готовы?

– Так точно!

– Выходим.

Первым в рубку и на ходовой мостик выбрался командир. За ним, громыхая в тесной шахте оружием и запасными магазинами, стали выбираться подводники.

Волн в шхере почти не было, поэтому на берег они перепрыгнули удачно. Оттуда, цепляясь за камни, стали взбираться вверх. Быстро устали мышцы ног. Подводники ходили мало – где ходить на тесной лодке?

Пару раз они делали остановки, передыхая, пока не выбрались на плато – кое-где неровное, каменистое, заснеженное пространство.

Володя сразу определил огневые точки:

– Трюмные, ваше место здесь, за камнем. Саша, размотай веревку и понадежнее привяжи за камень. Когда разведчики спустятся к лодке, за ними по веревке соскользнут трюмные. Мы с Сашей уходим последними. Прикрывать отход разведчиков будете – по своим не попадите, они в немецкой форме. Огонь открывать по моей команде.

Саша с Володей устроили позиции метрах в пятидесяти от трюмных. Место удачное, за небольшой каменной грядой. Присоединив к пулемету магазин, еще три запасных они положили рядом.

Стояли, вглядываясь в сумерки перед собой, – лежать на камнях было невозможно, тело сразу охватывало холодом. Но и стоять было ненамного лучше – ветер на вершине дул с моря изрядный, пронизывающий.

Володя насторожился: показалось ему или и правда хлопки? Он стянул с головы шапку-ушанку. Стреляли на самом деле – явственно были слышны отдаленные выстрелы.

– Приготовиться! – отдал команду Володя и взвел затвор пулемета – «Дегтярев» стрелял с заднего шептала.

Торпедисты присели за каменную гряду.

На востоке начало всходить солнце, ночь уступала место рассвету.

Вдали показались черные точки. Они передвигались, стреляя куда-то назад, в невидимого врага, и снова перебежками подвигались вперед. Только их почему-то было три.

– Саш, у меня в глазах рябит или их трое?

– На самом деле трое, – не отрывая глаз от людей, ответил Саша.

Разведгруппа приблизилась к подводникам метров на триста, когда вдали, из-за скал, показались немцы. Они передвигались редкой цепью, но их было много. Скорее всего, рота, прикинул Володя.

Разведчики отстреливались и приближались перебежками. У немецкого МР 38/40 действительная дальность огня метров сто всего. Им бы бросить сдерживать немцев огнем и рвануть изо всех сил к берегу. Только откуда ребятам знать, что их здесь ждут и могут поддержать огнем? «Дегтярев» – оружие сильное, патрон винтовочный, и эффективный огонь метров на триста-четыреста вести можно.

Володя улегся на камни, взялся за пулемет и выставил прицел. Поймав на мушку далекие фигурки преследовавших разведгруппу немцев, он нажал на спуск и дал короткую очередь. Она предназначалась не столько немцам – все-таки еще далековато, сколько должна была показать разведгруппе, что их ждут и поддержат огнем. Однако разведчики, подумав, что немцы уже и здесь, залегли.

Сашка не выдержал. Вскочив, он сорвал с головы шапку и стал размахивать ею, крича:

– Братва! Сюда! Мы свои!

Услышали его разведчики или просто догадались, но, дружно поднявшись, стремительным рывком бросились вперед.

Немцы кинулись за ними.

– Огонь! – скомандовал Володя.

Загрохотал короткими очередями пулемет трюмных машинистов. Володя тоже дал несколько очередей по немецкой цепи.

Разведчики бежали к берегу, петляя на ходу. То ли от пуль уклонялись, сбивая прицел, то ли камни огибали. Вот они уже в сотне метров от Володи – лица видны.

Справа заливался очередями пулемет.

– Эй, трюмные! Поэкономнее! – крикнул Володя. А сам бил очередями по три-четыре патрона. Особенно высматривал офицеров и унтер-офицеров. Рядовые держали в руках автоматы, а командиры размахивали пистолетами. Вот их-то в первую очередь и выцеливал Володя. Углядит фигурку с пистолетом в руке, выцелит и даст очередь. А трюмные стреляли по цепи, не разбирая.

Не выдержав огня, немцы залегли.

Разведчики были совсем рядом. Тяжело дыша, они бежали из последних сил, уже не оборачиваясь назад. Получить неожиданную поддержку двух пулеметов – это как подарок ко дню рождения.

Подбежав к подводникам, члены разведгруппы дружно плюхнулись на камни.

– Спасибо, моряки, очень вовремя огоньком поддержали!

– Вы бы вон по веревке вниз спустились, все быстрее будет. Светает уже, лодке убираться отсюда надо, – не отрываясь от прицела, посоветовал Владимир.

– Поняли, морячок.

Разведчики переползли к камням, за которыми были позиции трюмных. По очереди они соскользнули по веревке вниз.

– Саша, дай диск и посмотри с берега, как там разведка.

Володя теперь не отрывал глаз от немцев. Как только они поднялись в атаку, дал по ним длинную очередь. Потом затвор клацнул вхолостую, и он сменил диск.

Подполз Саша:

– Разведчики уже на палубе.

– Ползи к трюмным, пусть забирают пулемет и спускаются. Ты наблюдаешь. Как только они спустятся, дашь мне сигнал, а сам – к лодке. Я ухожу последним.

– А почему ты?

– Приказ не обсуждается.

Обидевшийся Саша пополз к трюмным.

Вот скользнула вниз одна тень. Второй трюмный приподнялся из-за камня и дал длинную, на весь диск, очередь по поднявшимся немцам. Потом он перебросил ремень пулемета за спину, ухватился за веревку и тоже соскользнул вниз.

Саша проследил за ними с уступа, а потом крикнул Володе:

– Трюмные на лодке!

– Спускайся сам, – тут же отозвался Володя.

Как спустился по веревке Саша, Володя не видел – он заряжал в пулемет последний диск. Помня, что там всего 49 патронов, он дал очередь по поднявшейся в атаку цепи немцев, провел вдоль цепи стволом.

Но и немцы открыли по нему ответный огонь. По камням гряды застучали пули, высекая каменную крошку. До немцев было еще метров двести, и попасть в него пока можно было случайно, но огонь был плотным.

Володя дал очередь, и пулемет смолк – кончились патроны.

Не желая оставлять оружие немцам, он подхватил пулемет и, прикрываясь невысокой грядой, пополз к камню, вокруг которого была обвязана веревка.

Немцы, видя, что огонь прекратился, снова поднялись в атаку.

Володя упал за камень, схватил диск, что остался от трюмных, и привстал на колени. Пулемет на сошки не ставил – положил его тело на камень.

Немцы были уже в полутора сотнях метров и сосредоточили огонь по его бывшей огневой позиции – там поднялась каменная пыль.

Володя поймал на мушку немецкую цепь и дал очередь. При этом он успел разглядеть – за цепью были видны убитые. Стало быть, и он и трюмные не потратили патроны попусту.

Несколько немцев упали, но остальные продолжали оголтело переть. Вот уже сто метров их разделяет – видны разинутые рты, вспышки выстрелов, слышен нестройный крик а-а-а!!!

Володя дал очередь. Пулемет клацнул затвором и смолк. Времени спускаться по веревке не было – надо было прыгать с уступа. Было страшно, не хотелось вновь в ледяную воду, да и пулемет брать с собой нельзя: железяка тяжелая, непременно на дно потянет.

Чтобы не оставлять пулемет врагу, Володя швырнул его с уступа в море, потом вскочил и ласточкой прыгнул вниз. Глубины здесь большие, лишь бы на подводные скалы не угодить: тут метров двадцать пять высоты, мгновенная смерть.

Он с головой вошел в ледяную воду, и на мгновение перехватило дыхание. Вынырнув, увидел, что с палубы ему уже бросили конец. Володя ухватился за него, и матросы тут же втянули его на палубу. Все бегом направились к рубке.

На ходовом мостике их уже ждал командир:

– Все?

– Все!

– В лодку, отходим.

Подводники спустились в рубку, а потом – в центральный пост. Командир, как и положено последнему, задраил люк.

– Малый назад!

Лодка, стуча дизелем, выбиралась из шхеры.

Володю сразу переодели в сухое и дали стакан водки. Разведчики дружески хлопали его по плечу.

– Молодец, парень! Давай к нам, в разведку, – нам такие нужны!

Командир объявил срочное погружение. То ли разведчики украли что-то очень важное, то ли немцы засекли пеленгаторами лодку, но обозлились сильно.

Едва лодка стала погружаться, как по стали корпуса простучала пулеметная очередь, потом совсем рядом рванула бомба.

– Самолеты вызвали! Теперь надо на глубину!

Командир приказал опуститься на глубину в пятьдесят метров и идти курсом ноль. Ноль – это на север, в открытое море, подальше от негостеприимных норвежских берегов.

Сначала лодка шла полным ходом, но, когда отошли на десяток миль, перешла на малый ход. Аккумуляторы хоть и заряжены были, полный ход их почти истощил, плотность электролита сильно упала.

Малым ходом тащились часа два, потом застопорили ход. Лампы освещения светили уже совсем тускло.

В торпедный отсек пришел старпом:

– Где пулемет?

– Утонул. Я и сам на воде в одежде еле удержался.

– Казенное имущество, за него спросят.

– Мне за ним на дно нырнуть? – обозлился Володя.

– Ладно, придумаем что-нибудь.

Старпом ушел. Саша покачал головой.

– Лез бы сам наверх, на скалы, – казенное имущество собирать. Небось в штаны наложил.

– Служба у него такая.

Володя размяк, захмелел после выпитого, потянуло спать. Саша это заметил.

– Ты ложись, передохни, согрейся. Тебе переохлаждаться нельзя, а то снова в госпиталь попадешь.

– Тьфу на тебя!

Тем не менее он улегся в гамак, закутался в одеяло. Навалилась дрема, и он уснул.

Проснулся оттого, что через переборочный люк вливался свежий, прохладный воздух. От работающего дизеля по корпусу лодки пробегала мелкая дрожь. «Идем надводным ходом – неужели уже ночь?»

Володя выбрался из гамака и прошел в машинное отделение, где сушилась его одежда. Надел бушлат. А где же шапка? Не найдя свою, натянул на голову чужую – кого-то из мотористов – и выбрался наверх, на ходовой мостик.

Над головой было черное бездонное небо, полное сияющих звезд, под ногами спокойное море – редкая для этих широт и этого времени года погода.

На ходовом мостике было тесно. Штурман определял местоположение лодки, тут же находились двое вахтенных сигнальщиков и командир. Он покосился на Володю:

– Как здоровье?

– Вроде ничего.

– Ты только не заболей.

– Постараюсь.

– Разведчики тебя хвалили – очень вовремя огнем поддержал.

– Я не один был, трюмные тоже постарались.

– По приходе в базу рапорт в штаб подам, думаю – разведчики поддержат. Отметить надо, глядишь – медалью наградят.

Володя смутился: не из-за награды он с пулеметом на скалы забирался. Однако что скрывать – награду получить будет приятно. Но это уже штаб решит.

Один из сигнальщиков подал сигнал:

– Вижу судно!

– Всем в лодку, готовимся к погружению!

Подводники спустились в центральный пост, и лодка опустилась на перископную глубину. Транспорт шел почти на них.

– «Немец», водоизмещение три тысячи тонн, – определил командир.

А главное – рядом не было видно кораблей охранения. Жалко упустить такую лакомую добычу, когда она сама идет на охотника. Не возвращаться же в базу с торпедами?

– Боевая тревога! Торпедная атака!

Члены экипажа заняли места по боевому расписанию. Командир, стоя у перископа, выдавал штурману исходные данные для атаки – предполагаемую скорость, пеленг, дальность до цели. Данные дополнял акустик. Штурман построил классический торпедный треугольник.

– Торпедисты – товсь!

– Есть «товсь!»

– С десятисекундной задержкой первый и второй – пли!

Пошла первая торпеда, за ней через десять секунд – вторая. Трюмные уравновесили лодку – после выхода двух торпед нос ее запросто могло выкинуть на поверхность.

Нос, конечно, задрало, но дифферент быстро убрали. Торпедисты, штурман и командир смотрели на секундомеры. После 90 секунд последовал первый взрыв, а через десять секунд – второй.

Экипаж разразился радостными криками – на счету лодки еще одна победа.

Только радость оказалась преждевременной. Акустик доложил, что слышит шумы быстроходных кораблей. Это могли быть только военные корабли. Тихоходные транспорты своими винтами издавали более низкочастотный звук.

– Боцман, погружаемся на тридцать метров.

Когда лодка нырнула на заданную глубину, на поверхности послышался нарастающий звук винтов – его было слышно даже без аппаратуры. Акустик классифицировал шумы как сторожевые корабли – противника сильного.

Командир сначала приказал изменить курс, а потом застопорить ход. Объявили соблюдение тишины – были выключены многие приборы и механизмы.

Немецкие корабли – по определению акустика их было три – сначала ходили галсами. Потом шум винтов стих.

– Акустики лодку выслушивают, – прошептал Саша.

В этот момент по корпусу лодки раздался едва слышимый щелчок, потом еще и еще. Немцы применили новинку – гидролокатор. Лодку явно засекли.

Сверху донесся слабый шлепок о воду – немцы сбросили глубинную бомбу. Она взорвалась недалеко, и пошло – немцы сбрасывали бомбу за бомбой!

Командир подлодки дал ход и галсами стал уходить из опасного района. Когда взрывы стихали, лодка стопорила машину – ведь взрывы не позволяли немцам использовать акустику и гидролокатор. Поэтому они делали перерывы в бомбометании, чтобы определить позицию лодки.

Володя заметил закономерность – бомбы рвались чаще всего со стороны кормы и левого борта. А ведь немцы оттесняют лодку к берегу, понял он. Зачем? На минное заграждение!

Володя направился к командиру и доложил свои соображения.

– Я уже понял, – согласился тот, – только что делать?

– Как только немцы сделают перерыв в бомбометании, прорываться курсом ноль. Там открытое море, оторвемся.

– Батареи, – только одно слово и сказал командир.

Понятно было и без объяснений – аккумуляторные батареи садились. Но и на минное поле, в ловушку, устроенную немцами, идти было нельзя. Пройти через него без последствий – как выиграть в лотерею с ничтожным шансом.

Когда в очередной раз взрывы глубинных бомб стихли, лодка развернулась и полным ходом направилась на север, в открытое море. Она удалялась от своих берегов, от базы – но и от минного поля тоже.

Сторожевики кинулись вдогонку. Их скорость была выше скорости лодки. Один, наиболее настырный, шел почти над лодкой, сбрасывая бомбы.

Но подводникам пока везло. По команде лодка то погружалась на предельную рабочую глубину в пятьдесят метров, то всплывала на двадцать. Бомбы рвались то выше, то ниже, то за кормой, то перед носом. Затем сторожевики застопорили ход – лодка тоже.

Стояние продолжалось долго – около часа.

Неожиданно сторожевики ушли. Израсходовали запас бомб? Или появились другие задачи?

Командир выждал еще – вдруг ушли только два сторожевика, а третий остался ждать с заглушенным двигателем, ничем себя не проявляя, оставаясь в засаде?