Текст книги "Большевики и левые эсеры (Октябрь 1917 - июль 1918)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

От имени большевиков первым выступил Бухарин. Он долго и нудно доказывал, что Чернов – не настоящий социалист, а настоящие социалисты -большевики. Большевиков поддержали и левые эсеры. Выступавший от их имени Штейнберг, как и большевики, призывал Учредительное собрание признать верховенство власти Советов, принять Декларацию ВЦИК в качестве программы Учредительного собрания и, как следствие этого, добровольно отказаться от власти, передав ее Советам. Все это было равносильно самороспуску Учредительного собрания. Вот что пишет советский официальный историк: "Одобрив Декларацию и тем самым признав власть Советов и ее декреты, санкционировав введение основ советской конституции, Учредительное собрание могло считать свои функции исчерпанными".50 Именно это предусматривалось и первоначальным проектом Декларации:

"...Учредительное собрание, поддерживая власть Совета народных комиссаров и все декреты и постановления этой власти, считает, что задачи Учредительного собрания выполнены настоящим провозглашением основ социалистического переустройства общества и объявляет себя распущенным".51

"Правая" часть Учредительного собрания все еще не хотела верить, что большевики и левые эсеры во всех случаях Учредительное

собрание разгонят. Ведь все-таки все они были социалистами, вместе свергали царскую монархию, вместе захватывали власть. Но не было у эсеров и меньшевиков понимания хода истории, беспомощно выглядели они в зале Таврического дворца, где не происходило уже ничего, что принято называть "Историческим Событием". Там – как прав оказался Мстиславский – состоялось лишь зрелище для "каторжных горилл",52 в которых не осталось уже ничего высшего, только инстинкты диких зверей, да мечущиеся Чернов с Церетели.53 Стенограмма заседания 5 января отмечает:

Председатель. ...Слово имеет член Учредительного собрания Церетели.

Церетели входит на кафедру. Рукоплескания на всех скамьях, кроме крайних левых. Все встают. Сильный шум на левых скамьях.

Председатель. Граждане, покорнейше прошу вас уважать достоинство собрания... (Шум, свистки.) Покорнейше прошу не мешать мне в ведении собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь.) Гражданин, как ваша фамилия? (Голос:Могилев!) Призываю вас в первый раз к порядку...54 (Шум, крики.) Покорнейше прошу публику не вмешиваться в дело собрания. Граждане, покорнейше прошу соблюдать спокойствие... (Шум, свистки.) Граждане, мне придется поставить вопрос о том, в состоянии ли некоторые члены вести себя так, как подобает членам Учредительного собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь!) Гражданин Могилев, вторично призываю вас к порядку... (Шум продолжается.) Угодно вам, граждане, восстановить порядок собрания и не шуметь? Граждане, неужели мне придется напоминать, что Учредительное собрание есть место, где нужно уметь себя вести. (Шум.) Угодно Учредительному собранию, чтобы его председатель принял меры к тому, чтобы все соблюдали тишину и достоинство собрания? (Шум слева. Голос: Попробуйте!) Покорнейше прошу не шуметь. Гражданин Церетели, вы имеете слово. Церетели. Граждане, представители народа! Я взял слово к порядку, чтобы обосновать мнение фракции, к которой

я имею честь принадлежать... (Шум. Голоса: Какой фракции?)

Председатель. Покорнейше прошу не переговариваться... Граждане, не могущие сохранить спокойствие во время речи товарища Церетели, прошу вас удалиться и не мешать ему говорить. (Шум и возгласы слева: Вот еще, попробуйте!). Церетели... (Шум) ..."55

Сигналы к крику подавал Дыбенко. И эсеровское большинство было бессильно противостоять левому сектору даже в этом. Секретарь Учредительного собрания Вишняк впоследствии вспоминал:

"Голос Чернова, его увещевания, призывы и просьбы терялись в гаме и выкриках. Многие его не слышали. Мало кто слушал. Кроме беспомощно звеневшего колокольчика, в распоряжении председателя не было никаких других средств воздействия против неистовствовавших и буянивших".56

Во время выступления Церетели "каторжные гориллы" наводили на него винтовки, просто так, попугать. Все это время их предводитель Ленин лежал растянувшись в правительственной ложе и делал вид, что засыпает от скуки.

После речи Церетели состоялось голосование по повестке дня первого заседания Учредительного собрания. Большинством в 237 голосов против 146 утверждена была эсеровская повестка, и, таким образом, Собрание отказалось обсуждать Декларацию ВЦИК первым пунктом повестки дня. Надежды большевиков и левых эсеров на "самороспуск" окончательно провалились: нужно было Собрание разгонять. Для окончательного обсуждения этого вопроса большевики и левые эсеры потребовали перерыва и проведения фракционных совещаний.

Большевистскими и левоэсеровскими лидерами решено было, не прерывая собрания, "дать возможность всем вволю наболтаться, на другой день не возобновлять заседание, объявить Учредительное собрание распущенным, а депутатам предложить вернуться к себе по домам".57 Но нужно было еще, чтобы на это согласились фракции большевиков и левых эсеров. Перед

большевиками выступил Ленин и предложил с Собрания уйти.

Решение это не было новым, оно обсуждалось еще до открытия

Собрания, но часть фракции большевиков все-таки колебалась.

Вот как описывает происшедшее Н. Л. Мещеряков:

"После некоторого колебания было решено последовать совету Ильича. Для прочтения резолюции был назначен тов. Раскольников. Мы все стали собираться к возвращению в зал заседания.

Как, товарищи? Вы хотите вернуться в залу и уйти

оттуда после прочтения нашей резолюции? – спросил

нас Владимир Ильич.

Да.

Да разве вы не понимаете, что наша резолюция об

уходе, сопровождаемая уходом всех нас, так подействует

на держащих караул солдат и матросов, что они тут же

перестреляют всех оставшихся эсеров и меньшевиков? -

был ответ Ленина.

Многие согласились с ним не сразу. После второй энергичной речи Ленина его предложение было принято".58

От фракции большевиков в Белый зал Таврического дворца явились Ломов и Раскольников. Последний прочитал декларацию большевиков об уходе.59 От имени левых эсеров аналогичное заявление вскоре сделал Карелин. Это произошло в пятом часу утра.

После ухода из Собрания большевики и левые эсеры приняли постановление о его роспуске и включении большевистской и левоэсеровской фракций Собрания в состав ВЦИК. Первоначальный проект тезисов был заготовлен заранее, но для формального утверждения декрета днем 6 января решили провести новое заседание, возможно из-за того, что в ночь на 6 января состав СНК не был собран полностью.60 Дыбенко, тем временем, отдал начальнику караула дворца А. Г. Железнякову приказ "разогнать Учредительное собрание уже после того, как из Таврического уйдут народные комиссары".61 Но Ленину нужно было застраховать себя и советское правительство от обвинений в провоцировании расстрела Собрания. И перед уходом из Таврического дворца он отдал следующее письменное распоряжение:

"Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов".62 Вслед за Лениным Таврический покинули и остальные наркомы.63 После ухода большевиков и левых эсеров фракция ПСР несколько ожила, начались прения, по предложению Чернова, решено было не расходиться до тех пор, пока не будет завершено обсуждение подготовленных эсерами законов о земле, мире и государственном устройстве. Их предполагалось опубликовать на следующий день от имени Учредительного собрания.64

Депутатов торопили, грозили потушить свет, и А.Н. Слетова срочно достала свечи. Нужно было приступать к разгону Собрания, но Дыбенко не хотелось принимать участия в возможном расстреле. В случае чего предполагалось свалить вину на Желез-някова. Дыбенко из Собрания решил уйти, но перед уходом еще раз встретился с Железняковым, у самого выхода из Таврического дворца. Железняков немедленно понял, чего хочет от него Дыбенко. Зная о формальном приказе Ленина не применять силы, Железняков "наивно" спросил: "Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?" Дыбенко ответил: "Учредилку разгоните, а завтра разберемся".65 С этими словами Дыбенко ушел, а Железняков вернулся в Белый зал, подошел к Чернову, оглашавшему в это время проект закона о земле, немного подождал, а затем тронул Чернова за плечо. Завязался диалог:

Железняков. Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал. (Голоса: "Нам не нужно караула"). Чернов. Какую инструкцию? От кого? Железняков. Я являюсь начальником охраны Таврического дворца, имею инструкцию от комиссара. Чернов. Все члены Учредительного собрания тоже очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашение

того земельного закона, которого ждет Россия... Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила!..

Железняков. ... Я прошу покинуть зал заседания".66 В зале эсеры оставались еще минут 10–15. Чернов предложил закончить заседание принятием законов без прений. Галерки ликовали, а Чернов спешно оглашал эсеровские законы.67 В 4.40 утра Железняков закрыл Собрание. Чернову не осталось ничего иного, как объявить перерыв до 5 часов дня.68

Утром Раскольников и Дыбенко пересказывали эту "веселую историю" Ленину, который, "сощурив карие глаза, сразу развеселился. – Неужели Виктор Чернов беспрекословно подчинился... и не сделал ни малейшей попытки сопротивления? – недоумевал Владимир Ильич; и, глубоко откинувшись в кресле, он долго и заразительно смеялся".69 В общем, как писал советский исследователь Н.Рубинштейн, "историк, который рассчитывал бы найти драматические эффекты в день пятого января 1918 г., был бы разочарован. Внешняя обстановка первого заседания Учредительного собрания и его роспуска была донельзя проста".70 Заседание, однако, было не только первым, но и последним. Днем 6 января СНК, с небольшими поправками, принял тезисы декрета о роспуске Учредительного собрания.71 В ночь с 6 на 7 января декрет был представлен на рассмотрение ВЦИК и после незначительных редакторских доработок принят большинством голосов при двух против и пяти воздержавшихся.72 7 января 1918 г. декрет был опубликован в правительственных газетах.73 А еще через несколько дней петроградцы похоронили убитых 5 января 1918 г. манифестантов на том же кладбище, где покоились жертвы несчастного расстрела 9 января 1905 года.74 18 января декретом советского правительства из всех ранее изданных советских законов были устранены "всякие ссылки на предстоящее Учредительное собрание".75

Через три дня после разгона Собрания в Петрограде собрался Третий Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Из 625 его делегатов только несколько человек не были большевиками или левыми эсерами. 13 января съезд слился с Третьим съездом Советов крестьянских депутатов, среди делегатов

которого, в свою очередь, большевиками или левыми эсерами не были лишь 16 человек. С отчетом ВЦИК на съезде выступил Свердлов, а с докладом о деятельности СНК – Ленин, который, в частности, указал, что после двухмесячного опыта совместной работы с левыми эсерами между РСДРП (б) и ПЛСР уже нет разногласий и по большинству вопросов вырабатывается единогласное решение. По докладу Ленина резолюция, одобряющая деятельность ВЦИК и СНК, была принята фракцией левых эсеров единогласно. Левые эсеры голосовали также и за большевистские резолюции о мирных переговорах в Брест-Литовске и национальном вопросе. Большевики же, в ответ, поддержали левоэсеровскую резолюцию о принятии первого раздела "Основного закона о социализации земли"; и этот шаг советский историк Гусев справедливо рассматривает "как уступку, ... как одну из сторон принятого партией [большевиков] компромисса" по отношению к левым эсерам.76

Наверно, именно эти дни и были зенитом большевистско-лево-эсеровского союза, союза настолько тесного и, как казалось левым эсерам, прочного, что последние начали всерьез поговаривать о слиянии двух партий в одну. Троцкий пишет:

"В медовые недели коалиции эсеровские народные комиссары не раз заговаривали о желательности слияния партий. Ленин отвечал на это с максимальной уверенностью, из-под которой, однако, пробивалась наружу добродушная ирония: надо еще подождать, надо присмотреться друг к другу".77 И большевики "ждали", "присматривались".

Как и любой другой съезд, Третий Всероссийский съезд Советов заканчивал свою работу выбором нового состава ВЦИКа. Однако в этот раз выборы не были обычными. ЦИК Советов крестьянских депутатов, в котором доминировали левые эсеры, был лишен своего права входить в объединенный ВЦИК на паритетных началах. Съездом избирался теперь общий ВЦИК, при котором была создана так называемая Крестьянская секция. Ее председателем стала Спиридонова. Трудно сказать, в обмен на что согласились левые эсеры добровольно лишить руководимый ими ЦИК Советов крестьянских депутатов какой-либо

власти. Возможно, они сделали это в надежде, что большинство в объединенном ВЦИКе будет принадлежать ПЛСР. Левые эсеры действительно были близки к победе: из 306 членов, избранных во ВЦИК Третьим съездом, большевиков было 160, а левых эсеров – 125 человек. И все-таки большевикам принадлежало абсолютное большинство. Левые эсеры прогадали или же – просто доверились большевикам, испугавшись, что ЦИК Советов крестьянских депутатов может в какой-то момент повернуть "вправо", к эсерам. Для левых эсеров и для большевиков было куда менее опасно распустить его, образовав Крестьянскую секцию при ВЦИК.78

Уже после разгрома Учредительного собрания Ленин все-таки назвал немудрым и крайне рискованным решение большевиков и левых эсеров не откладывать созыв Учредительного собрания, но разогнать его. Ленин, впрочем, считал, что в результате все сложилось благополучно и ликвидация революционной диктатурой формальной демократии послужит хорошим уроком для будущих коммунистических революций.79 Вместе с тем большевистско-левоэсеровский союз в деле разгона Учредительного собрания упрочил сотрудничество двух партий. Со дня разгона Собрания у левых эсеров как бы не оставалось пути для отступления. Их политическая активность могла продолжаться только в коалиции с большевиками. В этой коалиции в тот момент были заинтересованы и большевики. По существу, только после Третьего съезда Советов, принявшего решение об объединении ЦИКов, большевики могли сказать с уверенностью, что их план захвата местных Советов близок к реализации. Советский историк пишет:

"Объединение верховных органов власти вызвало усиление объединительного движения на местах, и в скором времени по всей стране были созданы единые Советы... В этот период соглашение большевиков с левыми эсерами сыграло определенную положительную роль и в укреплении советской власти на местах. Оно облегчило борьбу с правыми эсерами и меньшевиками в местных Советах... Единство действий большевиков и левых эсеров в борьбе против правых эсеров и меньшевиков имело большое

значение особенно там, где... имелись... значительные

фракции правых партий..."80

Однако и судьба левых эсеров уже была предрешена Лениным. Его курс на однопартийную диктатуру никогда не знал отклонений, но лишь тактические маневры.81 После разгона Учредительного собрания, после завоевания власти на местах и ослабления враждебных большевикам партий эсеров и меньшевиков очередной жертвой советской власти должны были непременно стать сами левые эсеры. Их отношения с большевиками еще не приняли острого характера. И два вопроса, оказавшихся для ПЛСР роковыми,крестьянский и германский – еще не проступили во всей своей остроте.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ ЧЕТВЕРТОЙ

"Правда", 24 декабря 1917, No 223.

В. Д Бонч-Бруевич. Избранные сочинения. Т. 3: Воспоминания о

В. И. Ленине, 1917-1924 гг. Москва, 1963, стр.128.

См.: Всероссийское Учредительное собрание. Москва–Ленинград,

1930, стр.214.

Декреты советской власти. Т. 1, Москва, 1957, стр.323–324.

"Правда", 4 января 1917, No2.

Л. Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. Москва, 1924, стр.93.

Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии. Рига, 1969, стр.113.

См.: В. М. Чернов. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953, стр. 256, 355.

Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии, 1917–1921.

Сборник документов. Москва, 1958, стр.88. – "Правда", 4 января

1918, No2.

В. Д Бонч-Бруевич Избранные сочинения. Т. 3, стр. 127.

В.Д Бонч-Бруевич. Созыв Учредительного собрания. "Огонек", 1925,

No46 (137).

В. Бонч-Бруевич. На боевых постах Февральской и Октябрьской

революций. Москва, 1930, стр.246-247.

См.: Бонч-Бруевич. Избранные сочинения. Т. 3, глава "Страшное

в революции".

Цит. по кн.: О.Ф.Соловьев. Великий Октябрь и его противники.

Москва, 1968, стр.97-98.

См.: Н.Рубинштейн. Большевики и Учредительное собрание. Москва,

1938, стр.55. Несколько иные данные приводит О. Н, Знаменский:

Всероссийское Учредительное собрание. История созыва и полити

ческого крушения. Ленинград, 1976. (См. таблицы в конце книги).

См.: Н. Рубинштейн. Большевики и Учредительное собрание, стр.51;

В.И. Ленин. Сочинения. 4-е изд, Москва, 1941-1962, т. 30, стр.244.

См.: Чернов. Перед бурей, стр.356-359.

Цит. по кн.: А. Луначарский. Бывшие люди. Москва, 1922, стр,38.

См. также "Дело народа", 17 ноября 1917.

"Дело народа", 3 ноября 1917.

Б. Соколов. Зашита Учредительного собрания. "Архив русской рево

люции", 1924, т. XIII, стр.60.

Чернов. Перед бурей, стр.357.

Впрочем, Вишняк даже в 1946 г. считал, что в отношении Учредитель

ного собрания эсеры все делали исключительно правильно. (См.:

М. Вишняк. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954, стр. 348-351),

См.: Leon Trotzky. Lenin. (Authorized Translation). New York, 1925,

стр.123.

М.В. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932,

стр. 99-100.

См.: Н. Рубинштейн. К истории Учредительного собрания. Москва

Ленинград, 1931, стр.104-105.

С. Мстиславский. Пять дней. Начало и конец Февральской революции.

2-е изд. Берлин-Петербург-Москва, 1922, стр.140.

См.: Чернов. Перед бурей, стр.359. – Вишняк, Дань прошлому, стр.

357-358.

См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. Москва,

1974, стр. 179.

См.: К.Т.Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва, 1976,

стр.295.

Ф. Раскольников. Рассказы мичмана Ильина. Москва, 1934, стр.6.

См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5, стр.

179-180.

П.Е. Дыбенко. Мятежники. Москва, 1923, стр. 108.

Бонч-Бруевич. Избранные сочинения. Т. 3, стр. 132.

См.: "Новый вечерний час", 5 января 1918, No4; "Народное слово",

6 января 1918, No 3; "Новая жизнь", 7 января 1918, No 5.

Бонч-Бруевич, Избранные сочинения. Т, 3, стр.135.

Раскольников. Рассказы мичмана Ильина, стр. 8-9.

Вишняк. Дань прошлому, стр. 362.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 3, 5-6.

Вишняк. Дань прошлому, стр.363; см. также: Свердлова, указ. соч.,

стр.297. Впрочем, эсеры быстро поняли, что дружное пение не всегда

спасает. Когда Третий съезд Советов стоя приветствовал чтение Декла

рации прав трудящихся, фракции эсеров и меньшевиков, несмотря

на возмущение зала, мужественно сидели,

Всероссийское Учредительное собрание, стр.9.

Чернов. Перед бурей, стр. 362.

М. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание. "Современные

записки", 1928, т. XXXIV, стр.373-374.

Отточие документа.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 14,17.

О.С. Минор. В сб.: Сборник статей разных авторов. Москва, 1918,

стр.128.

"Правда", 7 января 1918, No5.

Н. Ограновский. Дневник члена Учредительного собрания. "Голос

минувшего", 1918, No4–6, стр.15.

О. С. Минор. В сб.: Сборник статей разных авторов, стр. 128.

"Новая жизнь", 6 января 1918, No 4.

Знаменский. Всероссийское Учредительное собрание, стр.336.

ДСВ. Т. 1, стр. 320.

По выражению И. А. Бунина,

Вплоть до момента разгона Учредительного собрания Церетели все

не верил, что Собрание разгонят: "С трудом верится, чтобы боль

шевики осмелились разогнать Учредительное собрание – ни народ,

ни история этого не простит", (Цит. по: Вишняк. Дань прошлому,

стр. 348).

Здесь и ниже отточие документа.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 36-37.

Вишняк. Дань прошлому, стр. 367.

Бонч-Бруевич. На боевых постах, стр. 249.

Д. Анин. Революция 1917 года глазами ее руководителей. Рим, 1971,

стр. 466-467.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 89-90.

Дыбенко. Мятежники, стр. ПО.

В.И. Ленин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958-1962, т. 35,

стр.477–478, примечания.

Судя по воспоминаниям Ф. Раскольникова, заседание Совнаркома,

вероятно формальное, провели сразу же после вынесения во фракции

большевиков решения об уходе с заседаний Учредительного собрания.

(См.: Раскольников. Рассказы мичмана Ильина, стр. 18).

См.: Дыбенко. Мятежники, стр. 110.

Постановлением о государственном строе Россия объявлялась рес

публикой. (См.: Всероссийское Учредительное собрание, стр.113).

Вишняк почему-то считает, что это постановление, являвшееся

"результатом долгих и больших трудов, ...выдержало испытание

временем". (Вишняк. Дань прошлому, стр.345). Мемуары заканчи

вались автором в 1946 году!

Дыбенко. Мятежники, стр. ПО.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 110.

См.: С.Мстиславский. Пять дней, стр.158. – Обширный проект

"Основного закона о земле" не оглашался. Из проекта постановления

"О государственном устройстве России" были выброшены два пункта:

о лишении "царствующего дома Романовых" права на престол и об

уничтожении "монархического образа правления", а также пункт

четвертый, гласивший: "Отныне и впредь до установления основных

законов Российской демократической Федеративной республики

вся полнота государственной власти принадлежит Учредительному

собранию и отправляется его именем". (Цит. по кн.: Знаменский.

Всероссийское Учредительное собрание, стр. 345).

"Партия наша пропала", – проронил эсер Н.П.Ограновский, (См.:

Ограновский. Дневник члена Учредительного собрания, стр.161).

А меньшевики недоумевали: "Почему они испугались матроса Желез

някова, почему не поставили его перед необходимостью насильствен

ного разгона, арестов, расстрела высокого собрания? – спрашивал

Н. А, Рожков. – Политически это был бы серьезный шаг. Надо

было объявить заседание непрерывным и бороться с мужеством отчаянья". (Н. Рожков. Ход революции. В кн.: Октябрьский переворот. Факты и документы. Петроград, 1918, стр.42).

Раскольников. Рассказы мичмана Ильина, стр. 21.

"Историк-марксист", 1929, No10, стр.56. В воспоминаниях левого

эсера Штейнберга сцена разгона Учредительного собрания просто

отсутствует. Штейнберг пишет: "Было около четырех часов утра

6 января, когда Чернов объявил заседание официально закрытым

и заявил, что Собрание соберется снова на следующий день Депутаты

покинули Таврический дворец... Попыток разогнать их силой совет

ская власть не предпринимала..." (I.N.Steinberg. In Workshop of the

Revolution. New-York-Toronto, 1953, стр.55).

Есть все основания полагать, что в советское издание стенограммы Учредительного собрания были внесены изменения. Это признает и советская историография: "В 1918 г. был издан отчет заседания Учредительного собрания. На обложке этого издания напечатано, что он издан "по распоряжению председателя Учредительного собрания". (Петроград, типография, аренд, акц. о-вом "Дом Печати", 1918 г.). Сравнение этого печатного отчета с архивным дает основание предполагать, что оба они в основе имеют одну и ту же стенографическую запись, которая при издании подверглась некоторой стилистической и значительной авторской правке, вносящей иногда и исправления принципиального характера, причем конец этого печатного стенографического отчета подвергся значительным изменениям, совершенно иначе рисующим общую картину окончания заседания Учредительного собрания. В настоящем издании в основу публикации стенографического отчета положен сохранившийся неполный стенографический отчет заседания, с собственноручной надписью "М.Урицкий"...". (Всероссийское Учредительное собрание, стр. XXVII).

См.: "Ленинский сборник", XVIII. (Москва), 1931, стр.46-47, 50-51.

См.: Скрипилев. Всероссийское Учредительное собрание. Москва,

1982, стр. 203.

См.: "Правда", 7 января 1918; "Известия ЦИК", 7 января 1917.

По официальным советским данным в Москве было убито 9 мани

фестантов и ранено 30 (см.: "Пролетарская революция", 1928, No 1

/72/ стр. 127–128, 131), однако действительное число убитых было

больше.

Ленин. ПСС. Т. 35, стр.285.

См.: К. Гусев. Крах партии левых эсеров. Москва, 1963, стр. 135.

Возможно, следует читать "умеренностью", По крайней мере в храня

щемся в архиве Троцкого документе буква "в" зачеркнута каранда

шом и над ней написана буква "м". Архив Троцкого. Хогтонская

библиотека Гарвардского университета. Т-3815, папка 1, лист "Левые

эсеры".

Секция пользовалась некоторой автономией: имела свой президиум,

свои фракционные бюро и печатный орган. Большинство в ней

всегда принадлежало ПЛСР. После июльских событий секция была

преобразована в Крестьянский отдел ВЦИК и потеряла свои авто

номные права. Затем большевики объединили "отдел" с наркоматом

земледелия. Таким нехитрым образом ЦИК Советов крестьянских

депутатов в несколько месяцев был большевиками уничтожен.

См.: Trotzky. Lenin, стр. 123.

Гусев. Крах партии левых эсеров, стр. 141–142.

В лице левых эсеров Ленин не думал иметь ни верных союзников

(впрочем, союзник для Ленина всегда был потенциальным завтраш

ним врагом), ни стойких противников: "Здесь, в этом лагере, мы

имеем главную оппозицию очередным и текущим задачам момента

в более точном смысле слова; тут оппозиция людей, которые не

отказываются в принципиальном согласии с нами, которые поддер

живают нас по более существенным вопросам, чем те, по которым

критикуют, – оппозиция, соединенная с поддержкой". (Ленин.

Сочинения. 4-е изд., т. 27, стр.253). Левым эсерам не доверял и

Свердлов. Свердлова-Новгородцева в своих воспоминаниях пи

шет: "Как и Ильич, Яков Михайлович считал, что доверять левым

эсерам полностью нельзя, хотя блок с ними в настоящее время и

необходим. Он говорил, что сама по себе партия левых эсеров и

особенно ее головка крайне ненадежны..." (Свердлова, указ. соч.,

стр.286).

ГЛАВА ПЯТАЯ ВОКРУГ БРЕСТСКОГО МИРА

В советской и западной историографии о левых эсерах было создано несколько устоявшихся уже и всеми принятых легенд. Одна из них – левые эсеры как принципиальные противники заключения мира с Германией. Даже Дойчер указывает, что идею мира с Германией не приветствовал никто из левых эсеров.1 Однако такое утверждение в корне неверно. На том начальном этапе переговоров, когда речь шла о заключении "демократического мира без аннексий и контрибуций", левые эсеры заключение мира приветствовали. Об этом пишет в своих воспоминаниях Троцкий:

"Небезынтересно, может быть, тут же отметить, что левые эсеры вовсе не сразу выступили против брест-литовского мира. По крайней мере, Спиридонова была в первое время решительной сторонницей подписания: "Мужик не хочет войны, – говорила она, – и примет какой угодно мир". "Подпишите сейчас же мир", – говорила она мне в первый мой приезд из Бреста..."2

На заседании ВЦИК 8 декабря 1917 г. Спиридонова в речи о мирных переговорах заявила, что Совнаркому левые эсеры в этом вопросе оказывают "полное доверие" и "всемерную поддержку".3 Левые эсеры не верили в возможность получения помощи от пролетариата Запада,4 считали, что российские "ресурсы не так велики, как требовали бы этого стоящие на очереди вопросы",5 и о войне с Германией даже не заикались. За подписание мира в прениях по докладу о переговорах в Брест-Литовске

ПЛСР высказалась и на Третьем Всероссийском съезде Советов. Выступавший от имени левоэсеровской фракции Камков заявил, что голосующие за продолжение войны "в данный момент русской революции на плечи взваливают непомерно тяжелое бремя", что "осуществление в несколько дней лозунга – мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов – почти невозможно, ибо разрешение полностью и целиком всех этих мировых задач под силу только мировой революции". Обращаясь к противникам заключения мира, Камков сказал: "Для вас необходимо одно: воюй во что бы то ни стало, воюй до последнего солдата, воюй, хотя бы это вело к гибели революции... Если на время нам придется сделать уступки, то это не наша вина..."6

Подобные заявления руководящих деятелей ПЛСР дали Ленину основания считать, что его точка зрения будет поддержана левыми эсерами. Ленин, как оказалось, не ошибся. На состоявшемся 18 февраля объединенном заседании Центральных Комитетов большевиков и левых эсеров последние проголосовали за точку зрения Ленина, за принятие германских условий мира.7 Ленин поэтому поспешил назначить на 19 февраля совместное заседание большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК, согласившись считать вынесенное совместно решение окончательным. Уверенный в своей победе, Ленин в ночь на 19 февраля составил текст радиообращения к немцам. Совнарком протестовал против возобновления германского наступления, но в создавшейся ситуации соглашался подчиниться насилию и формально подписать мир на предложенных Германией условиях. Текст этот был передан по радио утром 19 февраля и уже в 9.12 получен немцами, о чем был немедленно информирован генерал Гофман.8 Все это Ленин проделал еще до того, как было принято формальное совместное решение большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа. Но там, где Ленин смог обойти формальную сторону с левыми эсерами, он не смог сделать того же с немцами. Последние, не заинтересованные в приостановке успешного наступления, потребовали официального письменного документа; и Ленин ответил, что курьер находится в пути.9 Германия приняла это заявление к сведению, но наступления не прекратила.

Немцами были заняты в те дни несколько городов: 18 февраля – Двинск; 19-го – Минск; 20-го – Полоцк: 21-го – Режица и Орша; 22-го – Вольмар, Венден и Гапсаль; в ночь на 24-е –Псков и Юрьев; 25 февраля – Борисов и Ревель; 2 марта – Нарва. Если б не сеял Ленин панику, а разобрался в происходившем, если бы попытался получить хоть какие-то сведения о том, что за войска берут один за другим российские города, он без труда понял бы, что никакой опасности не существует, что нет угрозы, так как нет наступающей германской армии. Немцы действовали небольшими разрозненными отрядами в 100–200 человек, даже не регулярными частями, а сборными, из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники, из-за слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя, еще до приближения противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60–100 человек. А в Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять даже телеграф, который работал еще целые сутки.10 И получалось, что прав был Радек, утверждавший все это время, с конца января, что "новый поход немецкого империализма вглубь России, ввиду его политической бесцельности и даже опасности, которыми он угрожает немецкому империализму, ...невозможен".11 А ранее того на другом фронте, дипломатическом, не все уже у немцев шло гладко. Сразу же после начала германского наступления австрийское правительство высказалось против возобновления военных действий.12