Текст книги "Атлантида и другие исчезнувшие города"
Автор книги: Юрий Подольский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Турецкая Эллада
История знает немало примеров частичного или полного переселения народов на другие территории. Так происходило освоение Сибири, Америки, Австралии и многих других земель. Но одна из самых ранних массовых миграций – колонизация греками Малой Азии.
Известно, что в начале II тысячелетия до н. э. крайний юг Балканского полуострова и острова Эгейского моря были заселены ахейскими народностями. В XII веке до н. э. туда же хлынули воинственные дорийцы, вытеснив коренных жителей. Ахейцы и раньше селились на западном побережье Малой Азии, но после распада Хеттского царства и падения Трои эта земля стала «ничейной». От Геллеспонта ахейцы на легких гребных кораблях медленно продвигались на юг вдоль берега лазурного Эгейского моря. Там, где попадались удобные гавани, они основывали колонии и торговые порты, постепенно превращая их в города-государства.
Покидавшие Элладу переселенцы увозили с собой не только материальную и художественную культуру, но и образ жизни. А затем ревниво оберегали свои традиции от местных влияний. Процветали новые полисы, формировались новые школы философии и истории, географии и скульптуры. Изучая мифы и историю античной Греции, нетрудно убедиться, что бо́льшая часть описанных в них событий происходила вовсе не в Европе, а на противоположном берегу Эгейского моря – на территории, ставшей впоследствии Османской империей, а затем Турцией. В этой стране масса памятников далеких исторических эпох. В результате кровавых исторических коллизий XX века греки здесь больше не живут. Но остались их дома, развалины античных городов, а древнегреческие топонимы проступают даже сквозь турецкую огласовку.
ТрояС Азией связан и наиболее, пожалуй, известный сюжет античности – Троянская война. Самый удобный маршрут между двумя континентами идет через Дарданеллы, которые эллины называли Геллеспонтом. Это один из важнейших торговых путей древности.
Троя лежала у входа в пролив Дарданеллы, через который из Эгейского моря можно пройти в Мраморное и далее, через Босфор, – в Черное море. Контролируя переправу через пролив, жители Трои держали в руках торговлю между Европой и Азией. Но дело не только в стратегическом положении этой точки, а еще и в особенностях местной розы ветров и течений. Чаще всего здесь дует норд-ост, мешающий парусным судам войти в пролив. В ту же сторону направлено и течение из Дарданелл. И лишь изредка задувает зюйд-вест, позволяющий войти в пролив кораблям, еще не владевшим ни в гомеровские времена, ни много позже искусством хождения под парусами против ветра, галсами. Вот почему в бухте у Гиссарлыкского холма существовал своеобразный «зал ожидания» для судов, идущих в Геллеспонт. Здесь, ожидая попутного ветра, встречались моряки, купцы и воины из разных стран Средиземноморья. Поэтому в Трое собирались все культурные и технические достижения эпохи. Когда в окрестностях еще лепили кривобокие горшки из складывавшихся ярусами глиняных колбасок, в Трое уже работал гончарный круг. Пока соседние народы еще размахивали каменными топорами, троянцы ковали бронзовые.
Вместе с богатством и властью росла и зависть соседей. Все чаще они стремились поживиться за счет троянцев. Не зря в течение одного тысячелетия ширина стен вокруг города увеличилась в пятнадцать раз. Возможно даже, что каждому поколению жителей Трои доводилось защищаться от врагов в своей «троянской войне».
Именно через Дарданеллы проходили персидские армии в Европу, а греческие – в Азию.
Скорее всего, в XII веке до н. э. троянцы не захотели пропускать греков, что и послужило причиной «той самой» Троянской войны. И только уже в VIII–VII веках до н. э., почти через 500 лет после нее, Гомер сочинил романтическую историю о том, как царевич Парис соблазнил и увез в Трою самую красивую женщину Греции – жену спартанского царя Менелая Елену, не забыв прихватить вместе с ней и изрядную долю сокровищницы пострадавшего мужа. Даже в рыцарственном XVIII веке «Илиаду» считали сказкой, поскольку мало кто верил, что для спасения красавицы спартанцы смогли организовать огромную флотилию из 1200 судов. Отсюда и сомнения в существовании самой Трои, развеянные только во второй половине XIX века Генрихом Шлиманом, обнаружившим легендарную крепость под холмом Гиссарлык приблизительно в 5 км к морю от нынешнего шоссе Стамбул – Измир.
Вопреки мнению профессиональных историков и археологов, считавших «Илиаду» всего лишь вымыслом либо предполагавших нахождение Трои совсем в других местах, Шлиман, внимательно прочитав творение Гомера, точно вышел на нужное место. Лишь позже, с развитием научной археологии, после раскопок профессионалов – немца В. Дерпфельда в 1893–1994 и американца К. Блегена в 1932–1938 годах – стало ясно, что Шлиман во многом ошибался, многое понимал неверно, да и нашел он не совсем гомеровскую Трою. Ведь Гиссарлыкский холм представляет собой «слоеный пирог»: на протяжении более чем трех тысячелетий здесь поочередно располагались поселения, разрушаемые пожарами, войнами, землетрясениями. За 100 лет раскопок обнаружено десять культурных слоев. Раскопки же Шлимана, проведенные, по современным понятиям, варварски, с уничтожением многих интересных объектов (археологи не могут простить ему ров длиной 40 и глубиной 17 м, проведенный по самому центру города), вскрыли слой примерно на 1000 лет более ранний, чем гомеровский город.
Между прочим, Гомер приводит два названия этого древнего поселения: Троя и Илион. С чем это может быть связано? При всей своей культуре жители города, по-видимому, не знали письменности – во всяком случае, какие-либо их документы не найдены. Но в середине ІІ тысячелетия до н. э. земли к востоку от Гиссарлыкского холма принадлежали могущественной хеттской державе, где письменность уже была известна. В хеттских записях времен гомеровской Трои упоминаются два названия населенных пунктов в этом районе – Вилуса и Труиса. Из Вилусы греки сделали сначала Вилион, затем Илион; Троя же – явно искаженное название Труиса. Сейчас ученые считают, что город на Гиссарлыкском холме, скорее всего, назывался Вилусой, то есть название Илион ближе к истине, чем Троя. Значит, настоящую Трою-Труису, которая находилась тоже где-то в этом районе, еще предстоит найти. А Гомер, сочинивший или скомпилировавший из более древних источников свой эпос на несколько веков позже описываемых в нем событий, соединил два города в один. Но, помня, что Илион – это не Троя, все же по установившейся традиции оба города называют Троей[39]39
Встречается и другое объяснение: один из терминов «Троя» и «Илион» мог обозначать государство, а другой – его столицу, и оба термина слились в один лишь в «Илиаде».
[Закрыть].
Итак, здесь друг на друге, как в слоеном пироге толщиной около 20 м, лежат остатки не менее девяти городов. После очередного разрушения руины не разбирали, а трамбовали и строили новые сооружения прямо на этом слое. Первая Троя (3000–2600 годы до н. э.) была обычной деревней, обнесенной стеной. Поселение диаметром 100 м было застроено очень примитивными жилищами из глиняных кирпичей. Судя по оставшимся следам, оно погибло во время пожара.
Троя II (2600–2300 годы до н. э.) была крепостью с трехметровыми стенами и мощными башнями. Горожане жили в однокомнатных домах с каменными очагами, занимались скотоводством и земледелием. Город стоял прямо на берегу моря, уровень которого был тогда выше, чем сейчас. В центре города появился царский дворец. Именно в этой Трое Шлиман нашел золотой клад, названный им «сокровищами Приама» (потом выяснилось, что клад на тысячу лет «старше» Приама). Троя II также погибла в результате завоевания и пожара.
Последовали Троя III, IV и V (2300–1900 годы до н. э.). Эти слои свидетельствуют о периоде упадка в истории древнего города. Город оставался крепостью, кварталы становились все теснее, население беднело. В ту эпоху культуры раннего бронзового века охватил кризис. В Греции и на островах Эгейского моря происходят беспорядки и мятежи, многочисленные племена начинают мигрировать. Меняются торговые пути в восточной части Средиземного моря. Около 1900 года начинается возвышение Крита. В это время индоевропейские племена вторгаются в Анатолию, возникает Хеттская держава.
После разрушения Трои V на это место пришло новое население, имевшее прирученных лошадей, владевшее новыми методами строительства и изготовления керамики. Именно Троя VI, как считают ученые в последнее время, и является гомеровской. В этот период город достиг наибольшего расцвета. Его площадь составила 18 га (для сравнения: площадь Московского Кремля 27,5 га), что больше всех предыдущих и последующих реинкарнаций Трои. Город становится торговыми воротами из Азии в Европу. Идет интенсивный обмен идеями и новациями. Около 1600 года появляются легкие, маневренные колесницы, таран, бронзовое оружие, эффективно поражающее противника на большом расстоянии.
Мощная крепость, господствовавшая над окружающими землями, была разрушена около 1250 года до н. э. в результате сильного землетрясения и войны, описанной Гомером. Лучше всего сохранились восточные стены с воротами в шестом городе: длина стен около 300, а толщина около 4 м. В высоту они достигают 5 м, а местами, по-видимому, были и вдвое выше.
Троя VII (1250–950 годы до н. э) несколько раз частично восстанавливалась и снова разрушалась войнами и пожарами. Начались «темные века». Рушатся державы бронзового века. Война сокрушает и пелопоннесские Микены, и хеттскую Хаттусу, и левантийские города-государства, в частности Угарит. Происходит массовое переселение народов. В восточной части Средиземноморья культура приходит в упадок. Культура прошлых лет во многом была утрачена, письменность забыта. Был забыт и гончарный круг – снова появились грубые, слепленные вручную горшки. Около 950 года до н. э. на холм Гиссарлык пришли греки, снова отстроившие город и назвавшие его Новый Илион (Троя VIII). В 85 году до н. э. его завоевали и разрушили римляне, чтобы позже восстановить, придав ему новый облик (Троя IX) и переделав имя на свой лад – Илиум. В городе появились непременные атрибуты римской культуры – стадион, театр и акведук. После гибели Римской империи Троя стала глухой провинцией, а с падением Византии в 1453 году люди перестали селиться на Гиссарлыкском холме, и вскоре даже местоположение знаменитого города было забыто – вплоть до открытия Шлимана.
Надо отметить, что ни один археолог и ни одно археологическое открытие не пользовались такой широкой популярностью, как Генрих Шлиман и его находки. Шлимана знали все – от коронованных особ до уличных мальчишек. Но на его долю выпало столько же восторженных похвал, сколько и уничижительных порицаний, и следует признать, что и те и другие вполне заслужены. Он действительно открыл гомеровскую Трою, но, открыв, сам ее и разрушил.
Да и судьба самого Генриха Шлимана – это интереснейший роман, полный приключений, героизма, страшных падений и головокружительных взлетов. Сын бедного, а под конец жизни совершенно разорившегося пастора, Шлиман с малых лет жил самостоятельно. В поисках средств на пропитание он служит помощником в лавке, юнгой на корабле, путешествует пешком из города в город, просит милостыню, попадает в самые отчаянные и безвыходные положения. Наконец устраивается агентом в торговый дом в Амстердаме. В 1846 году судьба забросила Генриха в Россию, где ему в конце концов улыбнулась удача. Здесь он ведет самостоятельные коммерческие операции и на поставках селитры в русскую армию во время Крымской войны наживает миллионное состояние. Сделавшись миллионером, совершает путешествия в Америку, Африку, Индию, Китай и Японию. Но и прося подаяние, и наживая миллионы, Шлиман ни на минуту не забывает о своей мечте. Мечта эта – найти гомеровскую Трою. Идея эта вынашивалась Шлиманом, если верить его автобиографии, с восьмилетнего возраста, когда он впервые прочитал Гомера и увидел изображение Трои. И хотя картинка была чистым вымыслом художника, Шлиман всю жизнь представлял Трою именно такой – и такую ее искал.
В 1870-х годах сведения о Трое и в целом о культуре и истории Греции до начала I века до н. э. ограничивались свидетельством Гомера в приписываемых ему двух поэмах – «Илиаде» и «Одиссее», а также несколькими легендами и мифами. Одни ученые считали все это безусловным вымыслом, другие допускали элементы действительности. Шлиман же доверял Гомеру безоговорочно.
Вопрос о местонахождении Трои был спорным. Среди современных Шлиману историков была распространена гипотеза о том, что Троя находилась на месте турецкой деревни Бунарбаши. Об этом писал еще в конце XVIII века французский ученый и путешественник Лешевалье. Шлиман приехал в это место и усомнился в том, что древняя Троя находилась именно здесь: окрестности Бунарбаши не соответствовали окрестностям Трои, описанным в «Илиаде». Ведь от ахейского лагеря, лежавшего у моря, до стен Трои было совсем недалеко. Греческие воины успевали по несколько раз в день побывать и в своем лагере, и под стенами города: греки слышали звуки флейт из Трои. А деревня Бунарбаши лежала на расстоянии 13 км от моря! Как мог бы Гектор, преследуемый Ахиллом, три раза обежать вокруг Трои, если местность вокруг Бунарбаши изобиловала крутыми обрывами? Где два ключа (один с холодной, другой с горячей водой), о которых упоминается в «Илиаде»? Нет, Трою надо искать не здесь!
Впервые тождество холма Гиссарлык с гомеровской Троей предположил в 1822 году Чарлз Макларен. Сторонником его идей был Фрэнк Калверт, который начал на Гиссарлыке раскопки за 7 лет до Шлимана. По иронии судьбы, участок холма, принадлежавший Калверту, оказался в стороне от искомого места. Генрих Шлиман, который был знаком с Калвертом, начал целенаправленное исследование другой половины Гиссарлыкского холма. Здесь все совпадало с описаниями Гомера!
Почти сразу археологу-неофиту посчастливилось найти остатки древних строений. Он был в упоении и не сомневался, что цель всей его жизни близка. К этому времени, в 1870 году, Генрих обосновался в Афинах. Здесь он женился на семнадцатилетней девушке по имени София, правда, жалея, что ее имя не Елена или Ифигения, о которых говорилось в гомеровских поэмах. Однако это «несоответствие» он вскоре исправил, дав своим детям имена Агамемнон и Андромаха. Гречанка София, преданный друг, разделила все трудности беспокойной жизни мужа. Она же носила и многие бесценные украшения, которые откапывал Генрих Шлиман. Ведь поначалу его археологические раскопки были наполовину подпольными, что нередко приводило к судебным распрям.
Получить разрешение на раскопки Гиссарлыка было чрезвычайно трудно. Турецкое правительство недоверчиво относилось к просьбам Шлимана. Турки, которым принадлежала бо́льшая часть холма и которые использовали его как пастбище для коз, запросили неслыханную цену и бесконечно тянули с переговорами. Правда, уже во время этих переговоров, в апреле 1870 года, хитрецу Шлиману удалось провести пробные раскопки. В северо-западной части холма он обнаружил мощные стены, которые не колеблясь признал стенами дворца Приама!
«В то время как мои люди отдыхали и ели, я большим ножом расчищал сокровище. Это была опасная работа, потому что стена, под которой я находился, в любой момент могла обрушиться. Но вид предметов, представлявших неслыханную ценность для науки, делал меня безразличным к опасности», – писал потом археолог.
Начавшаяся франко-прусская война 1871 года прервала изыскания. Но при первой же возможности Шлиман возобновляет хлопоты. В апреле 1871 года ему все-таки удалось купить западную половину Гиссарлыка за 4000 франков, и к лету он получил султанский фирман (указ) на раскопки, где было сказано, что половину всех находок Шлиман обязан отдавать турецкому правительству.
Гиссарлык представлял собой овал, длина которого была 200, а ширина – 150 м. В глубине его, как думал Шлиман, – на самой скале, то есть в самом нижнем слое, должна находиться гомеровская Троя: ведь сказано же у Гомера, что боги Посейдон и Аполлон построили на пустом месте городские стены для первого троянского царя Лаомедонта, что племя троянцев жило в глубине страны, у подножия горы Иды, а не у моря. В тот период Генрих воспринимал поэзию Гомера как совершенно достоверный исторический источник, и многие его ошибки проистекали из этой фанатичной веры в историческую непогрешимость древнего эпоса.
В октябре 1871 года Шлиман начинает свой первый официальный раскопочный сезон в Трое. В своем неудержимом стремлении поскорее дойти до слоев, скрывающих гомеровскую Трою, археолог-дилетант разрушил сравнительно поздние слои, которые представляли огромный интерес для науки. Так, с полным пренебрежением он отнесся к слою, содержавшему обломки расписных греческих ваз VI–IV веков до н. э.
На глубине около 4 м Шлиману встретились остатки домов, нижняя часть которых была сложена из неотесанных, скрепленных глиной камней, а верхняя – из необожженных, высушенных на солнце кирпичей. В этом же слое было обнаружено множество каменных зернотерок и орудий из камня (топоры, ножи, молоты). Поражали керамические изделия. Это были одноцветные сосуды. Некоторые из них имели форму человеческого лица, другие – женской фигуры (на горлышке – глаза, нос, уши, брови; на туловище сосуда – руки, груди), встречались кувшины с необычайно высоким и узким горлышком. Здесь же находилось множество круглых предметов из глины с отверстием посредине. Шлиман предполагал, что это и есть гомеровская Троя. Однако его стали одолевать сомнения: почему оружие, найденное здесь, сделано из камня? Где же медь доспехов троянских героев, которая «сиянием ярким блистала, словно горящий костер иль лучи восходящего солнца»?
Почти одновременно с северным раскопом Шлиман начал копать в северо-восточной части холма. И здесь в самых нижних, лежащих на скале слоях он встречает кладку стен, керамику и орудия, сходные с ранее найденными. Было ясно, что они относятся к одной и той же эпохе, к одному и тому же слою. Следовательно, вновь открытый слой был древнее гомеровского. Шлиман назвал его Троя I. Уже тогда пошатнулась его вера в непогрешимость Гомера: гомеровской Трое, оказывается, предшествовало более раннее поселение.
Шлиман стремился вести раскопки с нескольких сторон холма. Раскопки траншеи с севера шли очень медленно, и он начал на юге встречную. Стены различных кладок, обнаруженные при раскопках, принадлежали сравнительно поздним эпохам. Здесь Шлиман насчитал четыре слоя, четыре последовательно сменивших друг друга города. Но и теперь его интересовали более всего те строения и находки, которые он связывал с гомеровским временем. На юге Гиссарлыка на большой глубине были отрыты остатки большой башни: впоследствии стало ясно, что это одна из четырех башен, которые вместе с мощной стеной составляли крепостные сооружения.
А тем временем шел 1873 год. Особенно замечательны были найденные к тому времени двойные ворота, к которым вела широкая мощенная плитами улица. Близ ворот Шлиман обнаружил помещение, которое, по его предположению, принадлежало последнему царю Трои – Приаму. Все эти сооружения были выполнены в уже известной строительной технике: нижняя часть стен состояла из крупных камней, верхняя – из кирпичей, высушенных на солнце. Керамика была сходна с обнаруженной в первый год раскопок в «гомеровском» слое и поразившей Шлимана необычностью форм. Эти оборонительные сооружения и широкая мощеная улица, которая вела к ним, были покрыты пеплом. Шлиман теперь не сомневался, что перед ним гомеровская Троя – Троя II, погибшая в огне пожарища.
Неподалеку от «дома Приама», под древними стенами, был обнаружен богатейший клад золотых, серебряных и электроновых[40]40
Электроном или электрумом в античности называли сплав золота с серебром.
[Закрыть] изделий. С опасностью для жизни, так как пришлось сильно подрыть стену, Шлиман извлек клад. Диадемы, серьги, ожерелья, браслеты, золотые, серебряные и электроновые вазы и кубки, золотые слитки, более восьми тысяч разнообразных мелких предметов, множество бронзовых стрел, топоров, кинжалов составляли этот троянский клад! Все теперь казалось Шлиману ясным: вот стены великой гомеровской Трои, вот на юге холма – Скейские ворота, так часто упоминаемые в «Илиаде», вот большая башня, откуда троянцы наблюдали поединки греческих и троянских героев, вот дом последнего царя Трои – ведь поражающий своим богатством клад мог принадлежать только Приаму![41]41
Как было установлено много позже, найденный Шлиманом клад не имеет никакого отношения к царю Приаму. Он датируется 2400–2300 годами до н. э., то есть существовал за 1000 лет до легендарного правителя Трои. Но собирательное название найденных им сокровищ – «клад Приама» – сохранилось и употребляется до сих пор.
[Закрыть] Опасаясь, что столь ценные сокровища могут быть конфискованы местными властями и станут недоступными для дальнейшего научного изучения, Шлиман вывез их контрабандой в Афины.
Завершив раскопки в 1873 году, он уехал писать подробный отчет о проделанном, но на месте усидел недолго. Не менее потрясающие находки он сделал и в Микенах, изучение которых начал с 1874 года. О раскопках в столице Агамемнона, одном из крупнейших и могущественных городов Греции гомеровского времени, Шлиман мечтал давно. На этот раз место раскопок не вызывало сомнения: грандиозные развалины Микен (город был разрушен в 468 году до н. э. во время греко-персидских войн и после этого уже не восстанавливался) были хорошо видны в Арголиде (Пелопоннес) на высоком холме. Остатки микенских оборонительных стен поражали своей монументальностью: они состояли из огромных каменных глыб без какого-либо скрепляющего материала. Сохранились и ворота в этих стенах – знаменитые Львиные ворота, украшенные рельефным изображением двух львов. До раскопок известна была и так называемая сокровищница Атрея, или, как ее называли, гробница Агамемнона.
Сенсационные открытия Шлиманом были сделаны здесь во вторую археологическую кампанию, в 1876 году в течение ноября-декабря. В западной части Микен в скальном грунте удалось обнаружить пять гробниц, окруженных огромным кругом из каменных плит. Это – знаменитые шахтовые гробницы. При умерших находилось множество золотых вещей: нагрудники, поножи, пояса, всевозможные украшения, большое количество сосудов. На лицах погребенных лежали золотые маски… Для Шлимана эти открытия были важны более всего потому, что они подтверждали правоту Гомера относительно Микен.
Но Шлиман и здесь многое нафантазировал. Он даже написал Георгию I греческому: «Довожу до сведения Вашего Величества, что обнаружил захоронение Агамемнона, Кассандры и их свиты. Я нашел драгоценности из чистого золота, которых хватило бы для большого музея и который стал бы самым прекрасным музеем мира». Немного спустя 14 кг этого золота заполнили сейфы греческого банка. А золотые маски из Микен сегодня находятся в Археологическом музее Афин.
Вскоре на Шлимана обрушилась слава. Ростокский университет Германии присваивает ему звание почетного доктора, так же поступает и Оксфорд, США дают Генриху свое гражданство. Он становится необыкновенно популярным. Правда в научных кругах его чаще всего называют шарлатаном, поскольку именитая профессура не желала принять выскочку без университетского образования и признать его приоритет. Сенсационные находки Шлимана вызывали многочисленные споры, поскольку он не сразу стал уделять внимание академической карьере и репутации в научном мире, а сознательная мифологизация биографии и склонность к саморекламе приводила к тому, что действительные заслуги Шлимана были оценены только после его смерти.
А вот Турция, прослышав о кладе, привезенном Шлиманом в Европу, затевает судебную тяжбу на предмет наказания ученого «за незаконный вывоз с территории Турции принадлежащих ей ценностей». Пришлось раскошеливаться: Шлиман заплатил турецкому правительству 50 тыс. франков, и только после этого судебное преследование было прекращено.
Шлиман еще несколько раз возвращался к раскопкам в Трое: в 1878, 1882 и 1890 годах. Но до конца дней своих он так и не понял того, что, раскопав до самых нижних, самых древних слоев Гиссарлык, он открыл гораздо более древнюю, чем гомеровская Троя, совершенно не известную ранее цивилизацию.
Немецкий писатель Уве Топпер в своей книге «Фальсификации истории» высказал предположение о том, что клад Приама был изготовлен по заказу Шлимана одним из афинских ювелиров. Подозрительным с его точки зрения является достаточно упрощенный стереотипный стиль, в котором выполнены изделия из золота: сосуд для напитков Приама в 23 карата напоминает соусницу XIX века. Другая теория фальсификации Шлиманом клада утверждает, что все сосуды были им просто куплены. Однако все эти теории были отвергнуты подавляющим большинством ученых мира.
После очень долгого перерыва раскопки Трои возобновил в 1988 году немецкий археолог Манфред Корфман. Средства для экспедиции выделил концерн Daimler Chrysler, а турецкое правительство предоставило ему исключительную лицензию на раскопки. Была обследована территория площадью почти 300 тыс. м2. Обнаружились остатки стены Трои III, хотя ранее считалось, что в этот период город не был крепостью. Археологи нашли еще и «нулевую Трою» – поселение, остатки которого лежат под фундаментами Трои I. Это – самое древнее – поселение было основано примерно в 3600 году до н. э. Длинные дома типа бараков позволяют сделать выводы о быте населявших их людей. Кроме того, отождествление Илиона с Вилусой, о чем говорилось выше, было сделано тоже Корфманом. «Теперь, – отмечает археолог, – мы вправе с еще большей вероятностью отнести Трою (Илион) и ее жителей к хетто-лувийскому миру».
Это – важнейшее заявление, оно переворачивает все известные дотоле представления и имеет далеко идущие последствия. Исследователи Трои могут использовать хеттские источники. Возможно, там удастся отыскать описания Троянской войны. Быть может, именно они были известны и Гомеру?
Большие споры вызвало заявление археологов, что, возможно, в бронзовом веке Троя была в десять раз больше, чем это известно из ранних сообщений археологов, прежде всего Генриха Шлимана. В 1992 году к юго-западу от холма Гиссарлык, где сто с лишним лет назад он вел раскопки, был обнаружен ров, опоясывавший Трою. Он пролегал довольно далеко от городских стен, окаймляя территорию площадью 200 тыс. м2, тогда как сама Троя занимала всего 20 тыс. м2. Очевидно, он окружал нижний город, заявил Корфман. Еще в 1700 году до н. э. здесь проживали тысячи людей. Возник нижний город в середине III тысячелетия до н. э., во времена Трои II. По мнению немецкого археолога, Троя была куда более могущественным городом, чем полагали прежде.
В 1994 году был найден еще один искусственный ров. Первый ров пролегал в четырехстах метрах от крепости, а второй – в пятистах. Оба они оказались почти одинаковыми: глубиной в 1,5 и шириной в 3 м; оба являлись частью хорошо продуманной системы укреплений. Преодолеть такой ров на боевых колесницах, «танках бронзового века», было нельзя. За рвом, как полагают ученые, высилась деревянная стена или же стояли ряды заостренных кольев. Из-за этого ограждения обстреливали врагов. Правда, остатки частокола сегодня уже не обнаружить, но в «Илиаде» подробно описано подобное сооружение.
Уже в 1992 году, «по горячим следам» раскопок Корфмана, немецкий геолог Эберхард Цанггер выпустил нашумевшую книгу «Атлантида – разгадка легенды». На ее страницах он утверждал, что Троя и была той самой мифической державой, о которой поведал Платон, а найденный ров, конечно же, «был одним из тех каналов», что окружали Атлантиду.
Но основное открытие Корфмана вызвало более яростные споры, чем неизвестный ранее ров. В бронзовом веке, настаивал он, Троя была частью анатолийской цивилизации, а вовсе не крито-микенской, она была форпостом Азии, нависшим над Европой, а не крупнейшим европейским городом…
Еще в 1995 году в Трое была найдена бронзовая печать с надписью – первый письменный памятник, встреченный здесь. Надпись выполнена иероглифами на лувийском языке. За 1500 лет до н. э. лувийский язык был широко распространен на просторах Малой Азии. Им пользовались и хетты. Говорили ли на этом языке троянцы? По одной находке, безусловно, это нельзя утверждать, однако Корфман уверен, что жители Трои VI по происхождению были лувийцами.
Лувийцы – это один из индоевропейских народов, которые наряду с хеттами около 2000 года до н. э. переселились в Анатолию. И, по мнению Корфмана, многие из предметов, обнаруженных в Трое, скорее принадлежат этой восточной анатолийской культуре, нежели греческой цивилизации. Крепостные стены Трои напоминали анатолийские укрепления, а вовсе не микенские: книзу стены расширялись, вверху же, возможно, были зубчатыми; по периметру высились башни-надстройки. Оборонительный ров также хорошо вписывается в «восточный» облик Трои: именно в Центральной Анатолии и Северной Сирии, а никак не в микенской Греции, можно встретить подобные крепости с хорошо укрепленным и тесно застроенным нижним городом. И характер жилищ типичен именно для анатолийской архитектуры.
Культовые предметы, найденные в Трое, тоже хеттско-лувийского происхождения. Перед южными воротами Трои еще и сегодня видны четыре стелы, установленные на мощном каменном постаменте, у хеттов они служили символами бога – покровителя города. Наконец, на кладбище, устроенном близ городских стен, видны следы кремации. Такой способ погребения характерен для хеттов, а вовсе не для жителей Греции той эпохи. Как известно, до позднеминойского периода, то есть до 1400 года до н. э., греки предавали тела покойников земле.
Весной 2001 года Корфман организовал грандиозную выставку «Троя: мечта и явь». Она с успехом была показана в ряде немецких городов. В одном только Штутгарте ее посетили 250 тыс. человек.
Впрочем, ряд коллег Корфмана выступили с резкой критикой, отмечая, что «все эти компьютерные модели Трои, показанные на выставке, создают у зрителей определенные стереотипы, в то время как сами ученые пока еще не пришли к единому мнению по данным вопросам». Один из историков, Юстус Кобет, отмечает, что Корфман «пока не нашел» ни храмов, ни торговых лавок, ни складов, без которых была бы немыслима жизнь древневосточной метрополии. Историк из Кельнского университета Карл-Иоахим Хелькескамп заявил, что «опубликованные пока результаты раскопок не доказывают, что вокруг крепости Троя существовал нижний город». Плотные ряды домов у подножия горы, по его словам, «чистая фикция». Корфман якобы дурачит публику, выдавая свои выдумки за научно проверенные данные. Однако дальнейшие раскопки в августе 2003 года дали результаты в пользу теории Корфмана, и он заявил: «Троя была гораздо больше, чем до сих пор принято полагать, что я могу доказать моими раскопками».
Благодаря деятельности Корфмана интерес к древнему городу неимоверно возрос. В 1996 году он помог создать национальный парк вокруг Трои, а два года спустя ЮНЕСКО объявила эту территорию местом мирового культурного наследия.
