Текст книги "Таинственный двойник"

Автор книги: Юрий Торубаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ваше величество, сир, в память о вашем отце, с которым мы столько времени делили в походах кров и еду, молю вас: спасите!

Но король холодно смотрел на него. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Стражники подхватили графа под руки и поволокли прочь. Но еще долго был слышен его голос:

– Проклинаю!

Людовик положил голову на спинку кресла и сидел так какое-то время. Он ждал бури. И она ворвалась в кабинет в виде… Бланки Кастильской, матери короля. Она еще и сегодня не растеряла ту красоту, ради которой мужчины, да какие мужчины! – падали перед ней на колени.

Король не шелохнулся и не открыл глаз. Он видел ее в такие минуты и… боялся. Да, на королеву страшно было смотреть. Ее лицо, ее прекрасное лицо, пылало гневом. От всей ее фигуры веяло решительностью и даже властностью. И на пути этой все подавляющей властности король воздвиг глухую стену. Он закрыл глаза и походил на уставшего человека, когда тот остается наедине с собой. Для него в это время никого не существовало.

Но эта проявленная властность вмиг победила людей, сидевших в этом кабинете. Они встали и на цыпочках удалились. Правда, маршал, прежде чем закрыть за собой дверь, оглянулся. Его взгляд кота так и впился в фигуру Бланки. И ему вдруг так захотелось издать позывной мяукающий клич.

– Ты не хочешь со мной разговаривать. Но я все же тебе скажу. Ты забыл, кто нам помог в борьбе с принцем Петром де Дре. Как ты его, этого Моклерка, боялся. Это он пытался захватить престол, но, если бы не помощь графа Ангеррана де Куси, кем бы ты был сейчас? И такая ему благодарность!

Чувствовалось, как в ее груди клокотала злость. И по тому, как креп ее голос, было понятно, что она готова перейти в гнев.

– Мама, – открывая глаза, тихим голосом назвал он ее.

«Мама»! Как давно она не слышала этого слова! Оно враз оборвало в ее груди натянутые струны. Она подошла к королю. Он поднялся, уступая ей место, и, склонившись, положил голову на ее колени.

– Сынок, – сладким голосом произнесла она, поглаживая его по голове, – сынок!

– Мама! – он поднял голову, – ради тебя я могу простить графа Ангеррана. Но кто простит меня? Матери тех молодых дворян, которые были повешены по прихоти графа? Или их невесты, которых они не смогли осчастливить, или их друзья, которые верят в справедливость королевской власти? Народ, так любящий тебя, может и разочароваться. Мама, тебе ли не знать, что счастливо может быть королевство в том случае, если король справедлив, благочестив и целомудрен. Но и неустрашим в годину бедствий.

Он встал, но в знак того, что выполнит ее любую волю, склонил голову. Поднялась и она:

– Мой сын, мой дорогой король! Ваше величество, сир! Я преклоняю голову перед твоим разумом. Ты прав! В справедливости – сила королевства. Прости меня!

Король улыбнулся:

– Мама, не убивай себя. Ангерран за помощь получил сполна. Но никто не давал ему права вечно нарушать наши законы.

– Ты прав, мой сын, – и она направилась к дверям.

Король пошел рядом. Около выхода он остановился, положив руку на дверную ручку.

– У тебя может появиться еще один проситель. Молодой граф Тулузский. Но я хочу напомнить тебе, что ты рассказывала мне о моем дяде. Король Альфонс когда-то сказал: «Раздробленное королевство – всегда лакомый кусочек для желающего поживиться».

Теперь улыбнулась королева:

– Я знала, что ты у него забираешь ряд сенешальств. Я жду не дождусь того времени, когда Тулузское графство станет частью твоего домена.

Король поцеловал ей руку и открыл дверь.

ГЛАВА 18

В этот день лето вновь вернулось на земли Малой Азии. Северо-западный ветер, приносивший прохладу и временами моросящий дождь, отступил под натиском аравийского суховея. Солнце перекалилось, заставив попрятаться все живое. И только два всадника, не обращая внимания на жару, медленно двигались в северо-западном направлении, словно пытаясь догнать убежавшую прохладу. Если бы кто-то взглянул на их лица, то увидел бы, как они были юны. Правда, один из них, судя по его торсу, был гораздо выше, крепче и выглядел несколько старше. Ехали они молча, как спутники, которые за долгое время своего путешествия все выговорили и теперь жаждали как можно скорее достичь желанного места. Единственное, что скрашивало их путь по каменистой местности, так это то, что она довольно резко менялась. Вместо безжизненных каменистых глыб стали появляться островки зелени в виде сосновых или дубовых рощ. Усилился запах полыни и чабреца. Но ненадолго. На смену ему пришел запах шебляка. Зашелестели травы. Блеснула вдали гладь серебряного озера.

– Вода! – радостно воскликнул тот, который был поменьше, и, хлестнув коня, поскакал к водоему.

– Осман, ты куда? – понеслось ему вдогонку.

– На озеро, Санд! Давай за мной.

И вот уже их тела рассекали светлые и прохладные воды. Они гоготали на всю округу, брызгались, как два шалуна. Их кони, принюхавшись, пили не торопясь, основательно, точно хотели создать запас на дальнюю дорогу.

Накупавшись, они лежали на теплом берегу, отдав тела на растерзание безжалостным солнечным лучам.

– Осман, далеко ли до твоего стойбища? – спросил Санд, водя по его спине сорванной травинкой.

Юноша пытался отмахнуться, как от мухи, чем рассмешил Санда. Поняв, в чем причина, Осман вскочил и с хохотом набросился на того. Но Санд гораздо сильнее. Он поймал его руку и подмял под себя. Опять смех. Отдышавшись, Осман стал оглядываться по сторонам. Санд понял, что он хочет получше приглядеться к местности. Наконец Осман сказал:

– К вечеру точно будем дома.

Он не ошибся. Когда солнце, как усталый путник, готовилось приклонить свою голову, Осман вдруг решительно свернул в сторону и поскакал на пригорок. Санду ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Смотри, – он показал кнутовищем вперед.

Перед ними раскрывалась необъятная долина, сквозь занятая шатрами. Они были разные. От огромного размера в центре они уменьшались к границам стойбища.

– Видишь! – радостно воскликнул Осман. – Мы – дома! Вперед!

За мчавшимися всадниками увязалась свора собак. Они подняли такой лай, что многие выскакивали с оружием в руках.

Около огромного шатра всадники осадили коней. Стража, бросившаяся было к ним, узнав Османа, исторгла крик восторга. Осман взял Санда за руку, и они вошли в шатер. Эртогрул, еще не зная причин крика, встретил их с саблей в руках. Но, увидев Османа, отшвырнул саблю и бросился к нему навстречу. Он обнял сына и долго держал в объятиях. В этом его действии выразилось то чувство, которым он жил последнее время.

Когда Осман освободился из его объятий, он сказал:

– Отец, это мой брат. Я обязан ему жизнью.

Бей посмотрел на Санда и тоже обнял и его.

По стану, словно молния, пронеслась весть:

– Осман вернулся!

Люди, несмотря на позднее время, потянулись к бейскому шатру. Шум с улицы, заполнивший шалаш, заставил его обитателей выйти из шатра. Толпа встретила их появление торжествующими криками. Они не смолкали, и Осман понял, чего от него хотят. Он вернулся в шатер, а когда снова вышел к народу, держал в руках шкуру. Подвиг был налицо. Крик восторга потряс долину. Герою пришлось рассказать о своей битве со зверем. Его заставили снять куртку со следами крови, и она пошла гулять по рукам, вызывая возгласы глубокого почтения. Когда шум несколько утих, Осман, взяв руку Санда, вывел его вперед:

– Это мой брат! – объявил он.

Народ бурно приветствовал слова Османа. Что сказать такому герою!

На следующий день Эртогрул пригласил в свой шатер многих аянов. Каково их было удивление, когда они увидели, что он посадил рядом с собой Османа и его названого брата, отодвинув от себя старшего сына. Но на него так сильно подействовал рассказ сына о заслуге Санда, что иначе он сделать не мог.

А через несколько дней, когда эмоции поулеглись и восторженность поостыла, Эртогрул, выбрав удобный момент, когда Осман оказался один, затеял не очень приятный для сына разговор.

– Ты мне сказал, что Санд – раб Умур-бея.

– Отец, мой брат не может быть рабом, – сразу поняв, куда клонит отец, вспылил Осман.

Но отца это не остановило.

– Осман, – начал он, понизив голос, – мне Санд действительно дорог как сын. Но не от меня это зависит. Умур-бей, узнав, где находится его раб, может подать жалобу султану. И кто его знает, куда тот повернет. Сельджук всегда поддержит сельджука.

– Что же нам делать? – Осман стал понимать обстановку.

– Выход один – выкуп.

– Только пусть Санд об этом не знает. Иначе, отец… я его не брошу! Кстати, отец, нам надо выкупить и Адила. Он дядя Санда.

Эти слова заставили отца задуматься. Вопрос был один – кого послать на переговоры.

Только через несколько дней Осман смог оценить мудрый, не по годам, совет своего брата Санда. Все разговоры в стойбище шли только о поступке Османа. Голоса за будущего бея были обеспечены. Эртогрул хранил молчание. Когда дотошный шейх дервишей Эдебали пытался узнать о вновь приобретенном брате, отец неопределенно пожимал плечами и отвечал:

– Да какие-то лихие люди пытались на них напасть, но получили отпор. Обычное дело.

Тайна была сохранена. Трудно сказать, поверил шейх или нет, но только больше никто не слышал, что проявляется интерес к названому брату.

Но вскоре Санд заставил о себе заговорить. А причиной оказалось одно довольно опасное событие. Северный сосед, султан Никейский, решил поправить свои довольно унылые дела за счет бейлика Эртогрула, который, по слухам, был довольно богатым. Византийские купцы, частые и желанные гости бея, шепнули ему об этом. Угроза была серьезной. И без помощи своего султана он вряд ли справится с этим нашествием.

С небольшим отрядом, впервые оставив бейлик на попечение Османа и его названого брата, бей отправился в конью. Такое доверие окрылило молодых людей.

– Ну, что будем делать? – спросил Осман, когда они остались одни.

– Готовиться! – коротко ответил Санд.

– Как?

– А вот так. Давай создадим два отряда нукеров.

– Почему два?

– Как почему? Ты будешь создавать его среди своих…

– Ты имеешь в виду акынжи?

– Пусть будет так.

– А ты?

– А я буду набирать свой отряд из неверных. Смотри, сколько рядом живет греков, палестинцев и даже русских.

– Так. Понятно. Это будут твои янычары.

– Янычары, так янычары.

– А что, – Осман сверкающими глазами посмотрел на Санда, – пойдет. Только это удаляет нашу поездку в Константинополь, как я тебе обещал.

– Да… Настеньку я не забыл, – он тяжело вздохнул, – придется отложить. Если нас разобьют, все будет бесполезно.

– Ты, – Осман взял его за руки, – ты настоящий брат. Тогда за дело. Вот здесь, – он подошел к сундуку и поднял крышку. – Видишь?

– Вижу!

– Бери! Бери, сколько надо! – добавил он.

Санд понял, что ему оказано самое полное доверие. Как-то легко и радостно стало на сердце. Дело закипело. Ставились новые шатры, гнались стада, шли люди. Нашлись и наставники по боевому искусству. Так в трудах и заботах пролетели два месяца.

Вернувшийся бей не узнал своего стойбища. Оно стало в несколько раз больше и на каждом шагу встречались вооруженные люди. Сына и его брата он застал на учениях. И увиденное его поразило. Это были вполне подготовленные к сражениям отряды. Своей же поездкой бей опять был разочарован, потому что на помощь султана он рассчитывать не мог. Всю дорогу назад кошки скребли на сердце Эртогрула. Он не знал, как встретит незваных гостей. Он уже думал ехать в Вифинию, попытаться просить о помощи. А тут такое дело! Это вдохнуло в него уверенность.

Вечером, рассказывая о своей поездке, он обмолвился тем, что неплохо бы знать, что делается в Никее. И тотчас получил предложение:

– Я поеду туда и все узнаю, – заявил Санд.

– Я с тобой, – подал голос Осман.

Эртогрул поочередно посмотрел на них и поднял вверх глаза:

– О Аллах! Как я тебе благодарен.

– Я вам дам своих людей… – начал было говорить Эртогрул, но сын перебил его.

Такая дерзость бею не понравилась, и он хмуро посмотрел на него. Сын понял свою оплошность.

– Прости, отец, – и поклонился.

– Что ты хотел сказать?

– У нас есть теперь и свои люди. Зачем тревожить твоих?

Эртогрул вздохнул:

– Ну что, я, пожалуй, соглашусь. Но продумайте, как это лучше сделать.

По дороге в шатер Осман промолвил:

– А что думать! Надо ехать!

– Не торопись, – Санд замедлил шаг, – отец правильно говорит.

– Ну, вот… и ты туда. Тогда думай!

Санд разбудил Османа среди ночи. С первого дня появления Санда в Османовом стойбище он жил с ним в одном шатре. Такова была просьба Османа и воля его отца.

– Тебе чего? – буркнул он, пытаясь натянуть шкуру на голову.

– Хватит дрыхнуть, – Санд сдернул с него овчину, – знаешь, что я придумал?

– Нет, – зевая, ответил тот.

– Мы с тобой будем слугами у купца. Понял?

– У купца? – удивленно переспросил Осман.

– Да, у купца!

– Где же его взять?

– Отец поможет.

– Санд, а ты… ну, брат, – он толкнул его в плечо.

Утром пораньше они были уже в шатре. Бей, цедя мелкими глотками кумыс, выслушал их. Он какое-то время раздумывал, потом, отставив кубок, ответил:

– Это неплохо. Ты придумал? – он почему-то посмотрел на Санда.

– Мы оба, – ответил тот, отводя глаза.

– Это хорошо. А вот купца… – он прищурил глаза, перебирая в памяти разных людей, – пожалуй, подойдет Фодых.

Купец согласился, но потребовал, чтобы ему дали побольше разных шкур и верблюдов, лошадей, овец. Но Санд возразил:

– Мы со скотом потеряем много времени, а надо все сделать скорее.

Эртогрул поддержал его.

– Дам я тебе пару возов кумыса. Будешь дорогой откупаться, – и рассмеялся.

Фодых вздохнул и согласился.

Выходили они из бейского шатра довольные, игривые. И вдруг Санд остановился.

– Осман, а с кем я оставлю Клыкастого?

– Возьмем с собой.

Волчонок за это время сильно подрос и превратился в волчище. Уже давно зажила лапа, и он вовсю носился по улицам. Местные собаки вначале сворами пытались на него напасть, и первое время его приходилось защищать. Но со временем все поменялось. Нападать на него стало опасно. Собаки пообвыкли и порой даже играли с Клыкастым. Волчонок очень привязался к своему спасителю. Они спали вместе, втроем. Только он был всегда рядом с Сандом. Кроме Османа, кому-либо подойти к спящему Санду было весьма опасно.

Появление в стане волчонка у некоторых его жителей вызвало неудовольствие, граничившее даже с обвинением в колдовстве. Пришлось вмешаться даже самому Эдебали. Шейх был немолодым человеком. Когда он подъехал, Осман упал на колени и подставил ему спину, чтобы тому было удобно слезть с коня. Они вошли в шатер, волчонок сидел посредине и смотрел на вошедших, склонив голову.

– Он? – шейх указал на него пальцем.

Братья враз кивнули. Клыкастый вел себя образцово. Дал себя потрепать по голове. Лизнул руку шейха. Тот рассмеялся и пошел к выходу. Там его ждала толпа. Улыбка на лице шейха поведала им о его решении. Все с облегчением вздохнули и разошлись. Больше к зверю никто не приставал.

Обоз быстро подготовили и через три дня выступили, взяв несколько человек охраны. Несмотря на скорость, с которой двигался обоз, Санд со свойственной ему наблюдательностью вдруг стал подмечать, что местность ему как будто знакома. Вон роща, распластавшая свои крылья, точно огромная птица. А за ней должно быть небольшое заросшее озерко. Да вот и оно! Господи, да это же недалеко от стойбища Умур-бея. А что, если махнуть в гости к Арзу? Он ее за все это время так и не вспомнил. И сейчас почувствовал угрызение совести. Ведь она не испугалась и заступилась за него. Хотя… и она виновата, правда, сделала это из добрых побуждений. И в дни горьких испытаний она навестила его. И сердце у него защемило.

Он приостановил коня и стал ожидать приотставшего Османа.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – сразу понял Осман, взглянув на брата.

– Хочу! – и принялся рассказывать ту часть своей жизни, которая касалась его отношений с Арзу.

Осман слушал внимательно. С его лица не сходила ехидная улыбка.

– Так, так! – иногда прерывал он его, – а Настю поедем искать? Ха! Ха!

– Поедем и Настю искать.

– Так кто же тебе нужен?

– Наверное, Настя, – он вздохнул, – но и Арзу тоже… понимаешь, брат, вроде тоже легла на сердце. Сам не знаю. Ну что, заскочим?

Осман отрицательно покачал головой.

– Отец еще не утряс твои дела и Адила с Умур-беем. Это ты у нас, мой брат, тоже будешь беем. Отец выделил тебе бейлик. А вот для них мы с тобой… можем и врагами показаться!

Лицо Санда опечалилось, но справедливость слов брата понял.

– Жаль, – грустно сказал он.

– А ты хорош, – заметил Осман, – если бы мы здесь не оказались, так бы и не рассказал о ней.

– Да, – согласился Санд, – была у меня эта маленькая, но приятная тайна. А сейчас и ее нет, – он стегнул Рыжего.

Гулко застучали копыта по каменистой почве. Осман помчался за ним. Хотя он и сменил коня, но и новая лошадь по всем статьям уступала Рыжему.

– Тебя что, пчела укусила? Сорвался, как бешеный. Или пожалел, что сказал?

Осман перекинул ногу и повернулся всем телом к Санду.

– Ты че! Так, не заходил разговор, вот и молчал. А у тебя девушки нет?

Осман сел прямо.

– У меня есть невеста.

– Невеста? – удивленно спросил Санд.

– Да. Невеста. Это мой отец и Эдебали решили, что я женюсь на его дочери.

– Ха! А может, она хуже дьявола. Ты ее хоть видел?

Осман кивнул головой:

– В детстве.

– А ты сам как?

– Что «как»? У нас такой обычай. Родители решили – всё. Зла для своих детей они не хотят. В жизни лучше разбираются. Да и для меня выгода. Люди очень уважают Эдебали. У меня будут дети, я тоже так же поступлю. А у вас не так?

Осман даже наклонился в сторону Санда. Тот подумал и ответил:

– Да… почти так.

– Тогда зачем ты ищешь Настю? Найдешь, а тебе ее бей не отдаст.

Санд задумался. Раньше он как-то это не брал в расчет. Но потом рассмеялся:

– Я ведь не дома. Тут спрашивать никого не надо. Я ведь тоже бей. Ха! Ха!

К Никее они подошли на закате дня, и перед их глазами предстала просто волшебная картина. Луна уже вступала в свои права и не пожалела серебра, чтобы покрыть им спокойную чарующую гладь озера, на берегах которого раскинулся город. Солнце, прячась за густые витиеватые тучи, окрасило их в багровый цвет, а по озеру проложило золотистую тропу, деля его пополам. Серебряная гладь с золотым стержнем! Как редко можно наблюдать такую картину! Им повезло. Эта тропа упиралась в толстые приземистые стены городского укрепления. А над ними, отливаясь опять же золотом, блестели купола Успенской церкви и Святой Софии.

Все дышало миром, святостью и спокойствием. Да разве от такого места может исходить угроза! Изумрудная долина рядом с городом как бы подчеркивала это впечатление. Но, оказывается, и красота бывает опасной.

Фодых решил пока в город не входить и приказал разбить временный стан на опушке платановой рощи. В эту ночь Санд спал очень плохо. И в этом было виновато его желание скорее посмотреть город. Живя на природе, он вдруг почувствовал в себе непреодолимое желание поскорее попасть в город. Может, причиной тому были купола местных церквей? Он растолкал Османа:

– Хватит спать, пора ехать.

Тот открыл один глаз. Рассвет начал свою борьбу с ночной мглой. Наступило время самого сладкого сна.

– Спи, – сказал Осман и повернулся на другой бок.

Но Санд его советом не воспользовался. Он отыскал Рыжего, который пасся под охраной Клыкастого. Этот зверюга быстро заматерел. А Рыжий и Клыкастый подружились. У коня за долгое совместное проживание погас природный инстинкт к этому зверю. Заметив это, Санд отпускал любимую лошадь под охрану волка, с которым теперь не любой волчище решил бы вступить в схватку. Надежнее охраны не было. Ни чужого человека, ни волка он к нему не подпускал. И пока ничего подозрительного не было. Осман как-то сказал по этому поводу:

– Ты ездишь на Рыжем, и он тобой пропах. Вот волк и не трогает его.

Санд потрепал у радостного, повизгивавшего волка широкий косматый лоб, дал ему за службу кусок мяса. Оседлал коня и потихоньку поехал в направлении города. Но, не доехав, свернул к озеру. Его живописные заросшие берега потихоньку стал затягивать густой туман. Местами было видно, как рыбаки выбирали сети, бросая рыбу на дно своих лодок. Тут военным походом и не пахло. Насмотревшись на эту идиллию, Санд тронул коня и направился к воротам города. Туда уже въезжали и входили люди.

С каким-то трепетом в груди вступил он на городскую землю. Проехал с дюжину шагов, как вдруг невесть откуда взявшийся огромный кобель бросился с громким лаем на Клыкастого. Вмиг собралась толпа. Клыкастый какое-то время, кося глаз на хозяина, не реагировал.

– Боится! – раздались крики. – Ату его!

Эти крики подхлестнули собаку. Она осмелела и ринулась в атаку. Клыкастый ловко поймал собаку за глотку и повалил наземь. Санду пришлось спрыгнуть с коня и оттащить волка от жертвы. Удивленная толпа с восхищением провожала победителя, так и не поняв, кто он.

Город был в основном каменным. Одно– и двухэтажные дома окружали узкие улочки. Все они были с плоскими крышами, на некоторых росли какие-то кусты. Во дворах, прятавшихся за каменные ограды, какой-либо зелени почти не было видно. Только стены некоторых домов были покрыты виноградными лозами. На первых этажах располагались лавки, забитые всевозможным товаром, аж разбегались глаза. Такой картины он еще не видывал. На улицах было много народа. Головы у людей были покрыты или колпаками, или чалмой. Из-под длинных рубах выглядывали темные шаровары. Ноги обуты или в востроносые сапоги или в чувяки. В лаптях никого не встретил.

Разглядывая и любуясь красотой отдельных строений, которых к центру было все больше, он внезапно наткнулся на церковь. Привязав Рыжего к кипарису, он поспешил в святилище. Вид икон, ощущение запаха ладана, и он вдруг почувствовал себя… дома. Правда, их церковь была значительно меньше, но общая обстановка дыхнула на него чем-то родным.

Он упал перед иконой Божьей Матери и стал усиленно молиться, вспоминая слова матери, которая часто говорила, чтобы он молился ей, и она никогда не оставит в беде. Увидев так неистово молившегося молодого человека, к нему подошел священник и заговорил с ним по-гречески. Санд только начал осваивать этот язык, поэтому плохо понимал святого отца. Тот заметил это и спросил, кто он.

– Русский, – не без гордости ответил Санд.

– Ааа! – многозначительно протянул священник и, благословив его, вернулся на свое место.

Выйдя из церкви, Санд застал интересную картину. Рыжий, недовольно тряся гривой, стоял в окружении собак. Клыкастый лежал под ним, вытянув лапы и положив на них голову.

– Пошли! – махнул на собак Санд.

Те повскакивали и, рыча, стали разбегаться. Их рык поднял волка, и он готов был ринуться на защиту хозяина.

Покружив какое-то время по городу и не заметив ничего, что говорило бы о подготовке военного похода, он направился в свой стан. Но около одной лавчонки он не удержался и соскочил с коня. Там продавалось разное оружие. Санду понравились два ножа. Показав на них, он достал кисет и отсыпал на ладонь несколько монет. Протянув их хозяину, показал глазами, чтобы тот выбрал оплату. Хозяин взял две монеты и благодарно заулыбался.

* * *

В стане царила тревога. Никто не знал, куда делся Санд. Расстроенный Осман, увидев брата, от радости бросился ему на шею. Санд положил перед ним приобретения и попросил, чтобы тот выбрал одно из них себе. Осман долго их рассматривал, потом взял ножи и спрятал за спину.

– Где твой? – сказал он.

Санд ударил по правой руке. Привязав подарок к поясу, Осман несколько раз доставал нож и любовался им.

– Пора ехать, – сказал Санд, – а то все покупатели разойдутся.

Они беспрепятственно проехали на рынок. Торговля была в разгаре. На новеньких продавцов сразу набросилось несколько человек. Возы таяли на глазах. Санд отвел Османа в сторону и сказал ему:

– Скажи Фодыху, пусть сегодня свою торговлю остановит.

– Почему?

– Мы с тобой ничего не узнали. А когда не будет товара…

Осман перебил его:

– Прав, брат. А давай обследуем город. Ты бери северную сторону, а я – южную.

Настала очередь Санда благодарно ударить его в плечо.

Недовольный Фодых стал увязывать возы. Увидев, что Фодых вот-вот отправится на их стоянку, братья разъехались. Фодых, выбирая себе место на одной из повозок, вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то тяжело дышит. Он оглянулся и замер. Перед ним стоял Гейсал, старый его знакомый. Они обнялись.

– Вот уж не ожидал встретить, – воскликнул Фодых, не выпуская его руки.

– Ты как у нас?

– Да вот, – он кивнул на возы.

– Ты что, купцом стал?

Фодых замялся.

– Знаешь что, пошли-ка ко мне. Тут недалеко. Вспомним наши встречи.

Фодых почесал затылок.

– А, ладно, – махнул он рукой и приказал охране ехать на место, – пошли!

Дом Гейсала оказался недалеко. Он был одноэтажным, но вместительным. Они вошли в одно из помещений. Оно примечательно было тем, что в нем находилось огнище. Посреди грубый стол со скамьями. Комната слабо освещалась.

– Посиди, – попросил хозяин, пододвигая ему скамью, а сам куда-то удалился. Прошло довольно много времени, Фодых уже стал себя поругивать, что согласился. Но оправдывал себя тем, что тоже хотел узнать султановы намерения.

Наконец дверь открылась и на пороге показались сразу несколько человек. И не с пустыми руками. Вскоре стол украсился поджаристыми пышными лепешками, кусками жареного и отварного мяса, разными фруктами. В больших кувшинах бултыхалась какая-то жидкость. Все это показало, что Гейсал, султанский конюшенный, живет безбедно. Гейсал пододвинул скамью к столу, взяв в руки один из кувшинов, жестом показал гостю, чтобы тот подвигался поближе. На столе почему-то не оказалось кубков. Он грозно рявкнул, и тотчас, словно из-под земли, появился шустрый мальчонка лет двенадцати. Он подскочил к столу и поставил два кубка. Не успел отец шлепнуть его, как он, зыркнув на гостя смоляными глазами, исчез. Хозяин поднял налитый кубок.

– Ну, Фодых, за нашу встречу!

Вино было приятным и сразу ударило гостю в голову.

– Хорошо! – похвалил Фодых выпитое, протягивая руку к лепешке.

– Из Италии, – не без гордости промолвил Гейсал.

Пара таких кубков согрела душу и облегчила язык. Фодыху почему-то захотелось поделиться целью своей поездки. Послушав его, Гейсал, подливая еще вина, сказал:

– Умен твой бей. Ничего не скажешь. В отличие от нашего султана. Ишь чего хочет знать! Готовится! Готовится! Только… тссс, – он понизил голос, – хочешь знать, где? Давай выпьем, потом скажу.

Они выпили и принялись грызть фрукты.

– А ты знаешь, кто со мной? – промолвил Фодых, подкупленный словами признания хозяина.

Гейсал пожал плечами.

– Не поверишь!

Гейсал сделал вид, что это его не очень интересует. Фодыха задело. Он взял его за рубаху и подтянул к себе:

– Сын Эртогрула.

– Да ну! – искренне удивился хозяин.

– Алладин?

– Нет. Алладин – тряпка. Вот младший у него сынок – огонь! Один ездил на каракала и взял его. Каракал чуть было не порвал парня, но справился с ним Осман.

– Вот молодец!

– Да, он такой. Вся надежда отца.

– Смотри-ка. Ты угощайся. Возьми-ка, – и он подал кусок жареной баранины на кости.

Ели молча. Закончив грызть кость, Фодых подолом рубахи вытер масляный рот, руки и взял крупный мандарин. Разломив его, дольку сунул в рот. Расправившись с фруктами, еще раз вытер рот и спросил:

– Ты мне не сказал, где султан прячет своих воев. Завтра скажу Осману, пусть съездит и поглядит.

– А! Да! На Большом ключе. Знаешь?

Фодых отрицательно покачал головой. Хозяин стал объяснять.

– Выйдет из ворот и повернет налево. Проедет. Справа будет лес. Пусть едет вдоль него, пока не кончится. За лесом, в долине, увидет султаново войско. Если кто остановит, пусть скажет, что хочет стать султановым воем. Понял?

– Понял. Ну, мне пора.

Они выпили еще на дорожку, и Фодых, не очень уверенно держась на ногах, простился с хозяином.

Не успел гость скрыться за поворотом, как Гейсал бросился в другую сторону. Несмотря на свою солидность, он несся по улице во весь дух, очень боясь, что визирь может лечь спать. Сообщение Фодыха о том, что здесь находится сын Эртогрула, вмиг пробудило в сознании Гейсала непреодолимое желание заработать на этой тайне. «Вот это возможность! Ее послал сам Аллах за мои мольбы. Она поможет осуществиться давней мечте: иметь двухэтажный дом», – думал он.

Гейсал хорошо знал нравы своих владык. Визирь уже готовился ко сну. Страж, узнав непрошеного гостя, открыл ему ворота. Визирь был сухоньким старикашкой, но с молодыми горящими глазами. Знал Гейсал, как с ним надо вести дела.

– В Никее может появиться Осман, сын Эртогрула, – шепотом, чтобы придать больше таинственности, сообщил Гейсал.

Визирь сразу оценил обстановку.

– Десять тысяч акче.

Гейсал вздохнул.

– Может и не появиться.

– Двадцать.

– Наверное, долго ждать придется.

– Тридцать.

– Ох, ноги болят, еле дошел. Следующий раз и не дойду.

– Сорок.

– Тучи на улице. Промокну. Ой, спина болит.

– Пятьдесят… и все.

– Ждите его завтра. – И он все рассказал.

Домой он шел радостный, перебрасывая из руки в руку мешочек с деньгами. Это был решительный шаг к осуществлению его мечты.

Наутро братья еле разбудили Фодыха. Он принялся громко стонать, жалуясь на разные боли и беспрерывно попивая воду. Наконец он собрался, и обоз опять направился в сторону города. Проводив обоз до рынка, братья решили продолжить свои вчерашние действия. Санд, свистнув Клыкастого, вскоре исчез из вида. Осману пришлось задержаться, чтобы подтянуть подпругу. И благо, к нему подбежал запыхавшийся Фодых.

– Вспомнил, вспомнил, – вопил он.

И все рассказал про вчерашний разговор с Гейсалом. Осман зло зыркнул на него:

– Придется ехать одному, хотя Санд может обидеться. Но где его сыщешь? Не буду терять время, потом объясню. Он поймет.

Осман вскочил в седло, в сердцах хлестанув Фодыха.

Санд вернулся, когда рынок почти опустел. Османа еще не было. Они подождали его какое-то время и решили ехать на свое место, ибо рынок закрывался. Стемнело, а Османа все не было. Тогда Санд оседлал Рыжего и ускакал с волчонком в город. Они обшарили все улицы, но нигде его не нашли. С тяжелым сердцем возвращался Санд. Он почувствовал что-то неладное. Хотя надеялся, что приедет и увидит его. Но все надежды были напрасны. Османа не было.

Все давно спали. Фодых сладко посапывал, чему-то улыбаясь во сне. Санд вышел на дорогу, тщательно вглядываясь в темноту лунной ночи. Но дорога была пустынна.

– Не видать? – спросил подошедший страж.

– Нет. Ты на базаре никуда не отлучался?

– Нет, а что?

– Осман надолго задержался после того, как я уехал?

– Да как сказать. Его окликнул Фодых. И они о чем-то говорили, а потом он поскакал.

Санд бросился к Фодыху. Еле его растолкал. Не обошлось и без воды. Наконец тот пришел в себя.