Текст книги "Девочка со скрипкой (СИ)"

Автор книги: Юрий Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 4

Что делает обычный среднестатистический попаданец? Я не буду даже вспоминать тех, кто сразу начинает учиться в магической академии, трахает эльфиек, мочит орков и подчиняя себе драконов, становится властелином мира. Не хочу вспоминать и тех, кто в далёком средневековье куёт в кузнице пулемёт, а потом мочит Батыя с Чингисханом, взрывает Англию вместе со всеми Британскими островами, а потом объединяет Русь от Лиссабона до Порт-Артура. При этом мимоходом захватывает Царьград и Иерусалим в придачу.

О тех, кто в одиночку побеждает дивизию Гудериана, взрывает Гитлера в его бункере, лечит Сталина и спасает президента Кеннеди, тоже умолчим.

Все эти попаданцы – это же просто гиганты. Они могут собрать на коленке автомат Калашникова и сделать компьютер из запчастей от телефона Белла. А уж какую командирскую башенку для Т-34 они могут сотворить…

Я этого всего не умею.

И это всё сказки… Сказки для детей пенсионного возраста…

Смешно. А то, что я здесь и сейчас – это не сказка? Сижу вот первого мая 1970 года и пью чай с человеком, который думает, что я маленькая девочка… А я сейчас ещё только маленький мальчик. Мне настоящему пока ещё всего шесть лет. Но мне, который из будущего, уже шестьдесят… И это не сказка? Я вас умоляю… Похоже прав был автор песни: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Преодолеть пространство и простор…» Он забыл ещё упомянуть о том, чтобы преодолеть время. Но это, наверное, уже другая песня…

Песня? Песня!

Читал я и про таких попаданцев. Один с ноутбуком провалился. Другой со смартфоном, напичканным электронными книгами и песнями на разных языках. У третьего была феноменальная память. Он помнил всё, про всё. Все исторические события с подробностями, все песни с нотами, все книги с запятыми… Кажется он тоже разбогател как Рокфеллер, и прославился на весь мир, как Гагарин. Спас Советский союз, ну и так далее…

Нет, я могу, конечно, написать несколько песенок. И кстати, Натан Борисович мне в этом во многом может помочь. Если, конечно, не умрёт от своей неизвестной пока мне болезни, через пару минут, после того, как допьёт свой чай, сидя напротив меня…

Допив свой чай, я поставил чашку на стол. Посмотрев пристально, прямо в глаза сидящему напротив меня человеку, я спросил:

– Дядя Натан! Вы хотите жить?

Он поперхнулся, и долго молча смотрел на меня своими тёмными глазами, в которых плескалась боль. Ответ его был предсказуем.

– Я не знаю…

– И всё же?

– Я не могу понять: Зачем мне жить? После того… После того. как я остался один… Всё стало… Стало таким ненужным… Бессмысленным…

– Я это понимаю. И в чём-то даже очень. После того, что случилось со мной, смысл моей жизни тоже пропал. Только потом, после того, как меня убили…

– Что?

– Почти убили… Очень хотели, но у них не вышло… После этого появилась цель.

– Какая? – голос его задрожал. – Какая цель?

– Выжить! Отомстить! И жить назло всем смертям! Жить так, чтобы те, кого я потерял, могли бы мною гордиться.

– …

– Жить так, чтобы не было стыдно за бесцельно прожитое время, как бы это ни банально звучало. Не сломаться! Не сдаваться!

Меня пробило на пафос, но он шёл от души. Откуда-то изнутри наружу рвалось какое-то непонятное чувство. Чувство того, что у меня может получиться всё, что я задумал. Всё, что я ещё не задумал, но придумаю после. И в этот момент я искренне верил в то, что говорю.

Левин смотрел на меня, вытаращив глаза. Не зря говорят, что глаза – зеркало души. В его глазах сверкали золотые искорки. Или это так бликовал свет, отражаясь в наполненных слезами органах зрения? Не важно. Его глаза горели решимостью. Это было так неожиданно, что я даже опешил.

Только что передо мною сидел больной человек, чья худая шея болталась в вороте рубахи, как карандаш в стакане. Человек с потухшим взглядом. Человек готовый к смерти. Человек, умирающий от неизлечимой болезни…

А сейчас это был… Павка Корчагин, готовый в одиночку построить железную дорогу через тайгу и тундру. Камикадзе, готовый своим самолётом пробить насквозь американский авианосец.

Но лёгкий налёт сомнения у него всё же остался.

– Но, что… Что я могу сделать?

– Что МЫ сможем сделать!

* * *

А для начала, я всё же решил ему рассказать свою историю. На этот раз это была подлинная история Инги. История практически без купюр.

За исключением, разве что вселения в разум бедной маленькой девочки старого ветерана с боевым опытом. Об этом я благоразумно умолчал.

Начал с аварии. Подробно рассказал про то, как, потеряв обоих родителей, Инга лежала в больнице, а после, даже не попав в свою квартиру, очутилась в школе-интернате. Про то, как её избили, ещё в первом классе, всего лишь за то, что она была цирковая гимнастка. За то, что у неё получалось на физкультуре то, о чём другие до сих пор не могут мечтать. Рассказал про скудное питание и те обноски, в которых ходят дети в интернате. Про постоянные побои и издевательства со стороны более старших учеников. Про то, как это старательно не замечают учителя и администрация школы. Про то, что из-за полного безденежья девочка согласилась помогать малолетним квартирным ворам.

Ну а дальше рассказывал про более свежие события. Про изнасилование. Про то, как её сбросили с крыши. Про то, как очнулась, проткнутая веткой дерева. И даже про то, что в больнице у неё вырезали всё женское.

Я даже не стесняясь взрослого мужчины, задрал платье и показал шрамы на животе и спине.

Рассказал про временную потерю памяти у Инги после падения с крыши. А потом когда память стала возвращаться. Она скрыла это. Чтобы не возвращаться в интернат как можно дольше.

Про то, что в больнице, выздоравливая, Инга стала заниматься чем-то вроде рукопашного боя. Откуда она взяла все эти приёмы? А просто представляла своих врагов и била. Била как умела, ногами, руками… Она же ведь «Циркачка». Так ведь её звали (дразнили) в школе злые дети. А детей нормальных там было, раз-два и обчёлся… Большинство лишилось родителей по причине того, что: «Папа убил маму, а его посадили…» ну или «Мама зарезала папу кухонным ножом.» А были просто дети, забранные у родителей-алкоголиков. Ну и соответствующая наследственность, разумеется, присутствовала у этих обездоленных детей.

Рассказал, про то, как Ингу вернули в интернат. И все знали: Кто и что с ней сделал, но делали вид, что не знают. Поэтому Инга придерживаясь своей версии о временной потере памяти, старалась делать вид, что тоже ничего не знает…

А потом, как в омут с головой нырнул. Не знаю почему, но я стал рассказывать о том, о чём рассказывать вроде бы даже изначально не собирался. О том, что я убил всех троих своих насильников. Без особых подробностей. Одного утопил в пруду в полынье, предварительно заманив на тонкий лёд. Другого убил, ударив по голове сзади тяжёлым предметом. А третьего сначала оглушил, чтобы потом сделать так, как-будто он сам повесился.

И даже рассказал, что столкнул директрису с обледенелой лестницы, а та почему-то свернула себе шею. Тоже без подробностей.

Натан смотрел на меня странно. В глазах слёзы… Но в тех же глазах решимость. Решимость чего? Я ещё не понял. Я даже не понял пока: Одобряет он мои кровавые похождения или нет.

А… Плевать. Плевать на всё.

Рассказал, что украл чужие документы. Документы девочки на три года старше, пропавшей тогда, когда сама Инга ещё лежала в больнице. Рассказал, что хотел воспользоваться этими документами и начать новую жизнь. И поэтому поехал в Ивановскую область, в родной город той девочки Саши Котовой.

Я лишь пропустил встречу с тётей Наташей на трёх вокзалах и эпизод с тремя козлами в электричке «Москва-Петушки». Я вообще избегал лишних кровожадных подробностей.

А потом продолжил, как не доехав до Пучежа, попал в Шую, где и нарвался на драку со шпаной. И как вышел из этой драки победителем, но был избит милиционером. А потом поведал про родственные связи милицейского сержанта и мелкой шпаны. Пояснил откуда и по чьей вине появился новый шрам на спине. Упомянул о том, почему снова сымитировал потерю памяти. Я ведь понимал, что иначе меня либо в интернат вернут, либо накажут за якобы «избитых» местных мальчиков. Но в этот раз после обычной больницы меня перевезли в психиатрическую. Может для того, чтобы спрятать… Кто знает на что способен милиционер, защищая своего сыночка…

После этого был рассказ о том, что происходит в психушке.

Натан удивился только, когда я рассказал про встречу с той самой девочкой, документами которой я хотел воспользоваться, в одной палате психиатрической лечебницы. А уж как я тогда в больнице удивился. Я просто не поверил, что бывают такие совпадения.

Пересказал рассказ Александры о том, что с ней сотворили те же самые местные хулиганы. И о том, что тот же самый мент законопатил её в эту психушку.

После рассказ о том кошмаре, который пережила моя новая подруга в месте, где её должны были лечить, а не насиловать, глаза Натана уже сверкали праведным гневом.

Моё решение бежать из ада он принял нормально. Как и рассказ о том, что я убил санитара и санитарку. Но санитарку только после того, как она пробила голову Сашке пустой винной бутылкой. Про пожар не стал говорить. Просто упомянул, что выпустил на волю остальных психов, а сам уехал на мопеде санитара.

Ну а дальше… Я в Москве… Пошёл гулять в районе Тишинки и… Вот я здесь…

* * *

Вы видели, как плачут мужчины? Нет не от слабости, не от горя. А от невозможности что-то сделать, чтобы защитить тех, кто нуждается в этом? От невозможности что-то исправить. Именно такие глаза были сейчас у этого человека. Да. Он тоже испытал потерю близких. Да он тоже познал горечь утраты. Но когда он слушал мой рассказ… Он плакал… А после вдруг сказал, искренно и с видимым чувством раскаяния:

– Пгости меня, Инга!

– За что, Натан Борисович?

– За то, что я послушал жену и не забгал тебя тогда. И всего этого не было бы… А может и мои тогда не постгадали бы, если бы мы жили все вместе и не собигались никуда уезжать из Союза… Может тогда бы никто и не подумал гьабить нас. Бедную семью…. Ведь именно из-за того, что я стал интегесоваться как выехать в Изгаиль…

А вот с этого момента можно и поподробнее… Ведь кто-то же слил эту информацию грабителям. И этот кто-то – один из тех к кому обращался Натан с вопросами.

Глава 5

Теперь уже настал мой черёд задавать вопросы:

– Дядя Натан! А у кого конкретно вы спрашивали про вопросы эмиграции?

– Зачем тебе это?

– А Вас не смутило то, что я уже убила несколько человек?

– …? – немой вопрос в глазах музыканта…

– Я уже отомстила своим врагам… Не всем пока. И меня не остановит никакая мораль. Пока не умрут все мои враги, я не успокоюсь. Я буду мстить не только тем, кто лично задел меня и моих близких. Я постараюсь наказать тех, кто убивает детей, женщин. Кто подвергает опасности жизни многих людей из-за своих сиюминутных прихотей. Я знаю много имён. Имён тех, кто уже убил или скоро убьёт. У меня есть информация на несколько лет вперёд. Я знаю, где может упасть самолёт или произойти землетрясение. Я знаю имена некоторых террористов, которые собираются захватить самолёт. И даже в этом году я знаю три такие истории. Чтобы спасти людей, я хочу устранять злодеев. Любым доступным мне способом.

– Но откуда ты всё это знаешь?

– Я уже уходила за грань. Там время течёт по другим законам. И видно не только прошлое, но и будущее. Это всё сложно. Я не могу сразу всё объяснить. Тем более меня тогда занимала только одно. То, что не дало мне уйти. И это что-то – месть… Хотя в очень древней книге написано, что не надо воздавать злом за зло… Но там же и сказано: …дайте место гневу Божию! «Когда изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд, то отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня…» И если кто-то делает зло, то он должен бояться гнева Господа! Ибо есть тот, кто не напрасно носит меч. Он орудие Его гнева на того, кто творит зло… «Мне отмщение, аз воздам!»

Говоря всё это, я встал. Вещал стоя, помогая себе руками. Не так как руками разговаривают итальянцы. Но близко к этому. Скорее, как Ленин на трибуне. При этом смотрел не в глаза Натану, а чуть выше, как бы вдаль… Далеко-далеко…

В процессе своей затянувшейся речи я всё больше распалялся. А на последней фразе, даже чуть не стукнул кулаком по кухонному столу.

* * *

Фу-ух… Выдыхаю про себя. Это меня куда-то занесло. Да, был у меня период в моей прошлой жизни, когда я увлечённо читал всё связанное с религией. Не смотря на советское вполне атеистическое воспитание. То ли от нечего делать, то ли из интереса, но я прочитал и Ветхий завет, и Новый. И не просто так прочитал. Сравнивал с религиозными отрывками из «Мастера и Маргариты». Интересовался также совпадениями с Торой и Кораном. Ведь все эти религии произошли из одного источника. И чему удивляться, что Иисус в христианстве – пророк Иса у мусульман… Ну а Тора, или Пятикнижие, – это первые пять книг еврейской Библии. Ну и, соответственно, Ветхого Завета христианской Библии.

Нахватался я разных цитат тогда. Религиозным не стал. Я же уже говорил, что по жизни скорее агностик, чем атеист. Но и относясь с уважением к вере других, просто читал умные мысли и делал для себя определённые выводы. А уж слова про месть и воздаяние злодеям – это мне очень близко было всегда. И в той, и в этой жизни.

* * *

Я закончил свою пламенную речь, но продолжал тяжело дышать, смотря куда-то за спину хозяина квартиры, в кухонное окно. Там, за окном были видны зелёные деревья. Их раскачивал сильный ветер. Ветки гнулись под его напором. И как мне кажется, собирался дождь. Потемнело небо, скрываясь за чёрными тучами… Я замолчал…

Молчал и Натан Левин. Он тоже, скорее всего, был атеистом советского воспитания. И вряд ли у него был такой доступ к религиозным источникам как у меня. Ведь во времена, когда не было интернета, читали на бумаге. И даже некоторых сажали в тюрьму за хранение кое-каких запрещённых бумажных книг. Но даже и без такого знания религии, было видно, что его проняла моя речь…

А потом за окном сверкнула яркая вспышка молнии и прогремел гром. Да не просто гром… Звездануло так, что если бы во дворе стояли машины из моего будущего, то ещё минут десять бы орали на разные голоса сирены противоугонных сигнализаций. Я сам чуть не дёрнулся… А может и дёрнулся от такого внезапного грохота. Но мой собеседник этого не заметил. Потому что он просто упал на колени и схватив меня за руки, стал говорить, глядя мне прямо в глаза:

– Инга! Инга Я с тобой! Я тоже хочу отомстить! Я их голыми руками рвать буду…

– Дядя Натан! Ты чего? Вставай! – мне стало не по себе.

Что я творю? Что вообще сейчас произошло? Что это за на фиг мистика такая? Я толкаю речь о праведной мести и гневе божьем. И тут же с небес доносится в виде одобрения моих слов гром и молния! Или как говорят в таких случаях немцы: Donner wetter! Переводчики частенько переводят это как «Чёрт возьми!», но на само деле это переводится как «Грозовая погода» ну или буквально: «Гром и молния!».

Вот и сейчас гром и молния стали неплохим окончанием моего воодушевлённого монолога. Возможно, что вспышка молнии ещё и лицо моё осветило не хило так… Мне же не видно…

Не знаю, о чём подумал Натан Борисович, но он явно вдохновился. Судя по его глазам, умирать он явно передумал.

И что мне теперь с этим делать? Блин. Я старый циник. Я ведь сейчас думаю о том, как использовать этого несчастного человека в своих целях. Или нет? Может, я наоборот спасаю его от безысходности и дарю ему новую цель в жизни, а заодно ещё и желание жить… Но всё-таки, что же мне со всем этим делать? Конкретно… Здесь и сейчас.

– Натан Борисович! Встаньте! – мой голос становится более смелым, и в нём заиграли металлические нотки. Я кажется, знаю что делать. Теперь знаю. – Давайте поговорим.

* * *

Внутри меня всё кипело. Я ещё не отошёл от своей пламенной речи. Видимо адреналин у нас с Ингой на двоих. И горячность моего сознание, неплохо так разогрело внутренности нашего общего тела.

Неожиданно, даже для меня, вдруг «проснулась» моя вторая «Я» – Инга:

– Что ты творишь? Зачем ты так над ним издеваешься? Он же несчастный, больной человек! А ты…

– Так надо, Инга! Я хочу его спасти.

– Да? А мне показалось, ты хочешь воспользоваться им. Попользоваться его квартирой и…

– И это тоже. Не отрицаю. Но в первую очередь – помощь нужна ему.

– Чем?… Чем ты можешь ему помочь?

– Знаешь… Иногда, когда человек впадает в истерику, то лучшая помощь ему – это оглушительная пощёчина.

– У него истерика?

– Да! Да, блин… Затянувшаяся истерика.

– …

– У него были объективные причины для этого. Гибель близких, дорогих и любимых людей – это трагедия. И я его понимаю. Но… Он сломался… Он потерял свою цель в жизни… Он потерял смысл жить. И он не хочет жить…

– Но он болен. Это же рак…

– Не факт. Не обязательно рак. Из его слов я понял, что врачи только подозревают у него рак. А у него может просто сильная пневмония, на фоне ослабления организма. У него иммунитет подорван депрессией. Возможно он сильно простудился тогда… И потом, ты видела, что у него дома даже есть нечего. Ты знаешь, как он питался всё это время? От нерегулярного и некалорийного питания его организм сильно ослаблен. Ну и естественно все болезни мира… Вирусы, бактерии только и рады были напасть на его ослабленное тело. А он не борется с болезнями. Возможно даже не хочет бороться. Он не хочет жить… Но я его заставлю.

– Как?

– Я дам ему цель!

Глава 6

Мне удалось немного успокоить возбуждённого Натана. За окном продолжал бушевать дождь. Уже был вечер. День был достаточно суматошный и пора бы уже было на боковую. Хозяин квартиры постелил мне на единственном диване свежую постель. Нашёл чистое бельё где-то в забытых ранее и вот уже с полгода неразобранных вещах. Я даже не подумал, где будет спать сам Левин, как меня уже сморил сон. Засыпая, я слышал, как он слегка гремел на кухне. Мыл посуду…

* * *

Проснулся я утром от того, что солнце светило мне прямо в глаза через незашторенное окно. С занавесками Натан Борисович тоже не заморачивался.

Его нигде не было. Я посетил и санузел, и кухню… везде было ЧИСТО! Он что, всю ночь убирался? Ванная комната, конечно, не блестела, но была приведена в относительный порядок. И даже сама ванна была помыта. На кухне не было ни одной грязной тарелки или чашки. Всё аккуратно стояло на проволочной полочке-сушилке. Висело свежее кухонное полотенце. А где сам хозяин? Ванная, кухня, коридор, комната… Больше в однокомнатной квартире спрятать взрослого человека было негде. Куда он делся?

Стоп! А где моя сумка? Я её вчера повесил в ванной, когда мылся под душем. А после этого… Мы сидели на кухне, разговаривали… Потом? А потом я лёг спать… И где моя сумка?

А-а! Вот она! Стоит за диваном, ближе к окну…

Так-так… Сумка почему-то стала легче. Роюсь внутри… Отсутствует, лежащий на дне под одеждой сидор. А в нем… Ну а в нём было два Нагана с глушителями, и больше ста штук патронов для них. Оба на… Это что же такое происходит? Добрый дядя Наташа нашёл у девочки Инги оружие и побежал сдаваться в милицию? Вроде не похоже на него. Такой с виду порядочный интеллигентный еврей, да ещё к тому же и музыкант…

Вопрос разрешился буквально через полчаса. Натан Борисович вернулся с авоськой еды. Там было и молоко в треугольных пакетиках, и свежий хлеб. Но, не это было главное…

Он побрился. И даже с тёмными мешками под глазами казался более свежим. И одет он уже был не так как вчера. Неновые джинсы. Рубашка, хоть и не глаженная, но видно, что чистая. Наверное, лежала где-то в вещах, ещё с той, прежней жизни…

– Доброе утро! Выспалась?

– Да! Спасибо!

– Завтракать будешь?

Его голос был не таким как вчера. Сегодня этот человек не был похож на больного. Просто усталый невыспавшийся человек. Но при этом бодр, и как бы полон сил… Даже самому странно видеть такую резкую перемену в человеке.

– Буду…

– Правда, повар из меня никакой, но яичницу я сейчас сделаю.

– Я только «За»!

А действительно, ведь я яичницу в этой жизни вроде бы даже и не ел. В интернате давали пару раз омлет. Но это был порошковый омлет стандартного образца для детских заведений. Я такой в прошлой жизни в детском саду ел. А вот яичницу… Не припомню.

– Натан Борисович…

– Инга! А зови меня так, как ты в детстве называла…

– Дядя Наташа?

– Ну, да. Когда ты вчера меня один раз так назвала. В душе просто потеплело… Эх, вернуть бы те времена.

– Увы! – возвращаю его на грешную землю… – Время не вернуть назад.

– Да! Ты права. – он снова взгрустнул.

Видимо я что-то не то сказал.

– Только давайте я так буду не при посторонних называть… Ладно?

– Хорошо!

– И давайте я займусь завтраком! Я всё же женщина!

– Но я буду помогать.

– Главное не мешать женщине на кухне…

* * *

На старой, но видимо в эту ночь отдраенной чугунной сковороде, я сделал глазунью из четырёх яиц. Жарил на сливочном масле. И к яичнице нарезав хлеба, наделал бутербродов тоже с этим сливочным маслом. Получилось вкусно. Запивая чаем завтрак, я как бы вскользь спросил дядю Наташу:

– А Вы мои вещи…

Не успел закончить фразу.

– Ты про тот тяжёлый мешок с железяками? – он как бы равнодушно, но многозначительно посмотрел мне в глаза… – Я убрал подальше. Чтобы не валялись, где попало. Мало ли кто в гости зайдёт.

– …

– Когда понадобится, я покажу, где всё лежит.

И мы продолжили пить чай.

* * *

Я с удивлением смотрел на нового Натана. Если бы я не знал этого человека, то мог бы подумать, что он принял наркотик. Ну, ещё бы… Блеск в глазах, излишне бодр и внешне спокоен. Ещё вчера он был похож на мокрого испуганного мышонка, а сегодня это уже – боевой хомячок.

Перемена в бывшем музыканте была разительная. Вчерашний и сегодняшний – это были два разных Натана.

Почему то пришёл на ум великий комбинатор Бендер из «Двенадцати стульев» и его бессмертные слова: «Я дам Вам парабеллум!». Сразу захотелось схохмить: Натан! Я дам Вам наган!

Но делать этого не стал. Потому что я хочу, чтобы этот человек искренне поверил в свои силы. А ещё я очень хотел бы, чтобы он стал моим союзником.

Вряд ли его моральная и физическая подготовка сделает его моим надёжным напарником, которому можно доверить прикрывать спину в бою. Не думаю, что из него получится настоящий боец. Слишком уж он… мягкий что ли. Слишком интеллигентный, какой-то. Хотя… Кто знает? Я тоже вот слишком… Слишком маленькая девочка.

Но если он станет мне помогать, то мы с ним сможем если не горы свернуть, то хотя бы приблизиться к горам, чтобы занять хорошую позицию, на удобной для нас высоте.

Я вёл разговор плавно, не перескакивая с одного на другое. Но при этом, старался подвести моего собеседника к мысли, что месть – дело благородное. А убить врага – это не грех, практически ни в какой из близких нам религий. Я так и не понял степень религиозности Натана Левина. Но, как говорится, в окопах атеистов не бывает. А мы с ним реально вступили на тропу войны.

Пытаясь выяснить, кто же из знакомых семьи Левиных причастен к наводке на их квартиру, я вдруг задал Натану неожиданный вопрос. Даже не могу объяснить, что меня на это подвигло, но почему-то вопрос прозвучал именно в нужном месте и в нужное время:

– Натан Борисович! А кто сейчас живёт в моей бывшей квартире?

На меня сперва уставились немного недопонимающие глаза. Видимо он не сразу понял меня. До этого он мне рассказывал про тех, у кого он интересовался подробностями эмиграции их родственников. Про тех у кого он спрашивал про порядок вывоза за границу денежных средств и ценностей… А тут вдруг про квартиру, которая никакого отношения не имеет к его делу… Вроде бы…

– Кажется семья… Ты должна была их знать… Когда твоя мама не смогла работать в номере отца… После этого вместе с твоим отцом работала другая гимнастка… Племянница того иллюзиониста, что… У неё ещё муж был униформистом… Раньше… Теперь он тоже на арене… Они заменили…

* * *

Многое стало вставать на свои места, занимая нужные ячейки в головоломке. Первым к кому обратился с вопросами Натан, был тот самый фокусник, у которого мой отец купил машину. Но ответов на вопросы желающего эмигрировать он не смог дать. И направил к своему родственнику, мужу племянницы. Тот особо интересного ничего не сказал и посоветовал ещё одного человека из околотеатральной тусовки. И только после этого Натан вышел на людей связанных как с уже эмигрировавшими. Так и с теми, которые ещё только хотят эмигрировать. после общения с этими людьми Левиным и заинтересовались сотрудники КГБ, делая ему неприкрытые намёки, чтобы он «передумал» покидать страну.

Но… О том, что Натан отказался с женой уезжать, видимо, не знали те, кто направлял музыканта в его поисках. Так что они могли и не знать, что дела у него не так хороши как раньше, да и финансовое положение в семье ухудшилось и пошатнулось.

Но самое интересное в этой истории то, что эта племянница фокусника и её муж – это именно те самые люди, которые теперь занимают квартиру погибшей семьи Котти. Именно та «тётенька-гимнастка» посещала Ингу в больнице после аварии. И почему-то именно она и заняла с мужем и сыном освободившуюся квартиру. Сын теперь выступает вместе с ними. Подрос мальчик. Ровесник Инги или чуть постарше.

Возникает несколько скользких вопросов. Зачем приходила в больницу к Инге та женщина? Почему Ингу так внезапно поместили в интернат? Почему квартиру получили именно они?

Ну и напрашивается ещё один вопрос: А не случайно ли эти люди засветились среди возможных причастных к налёту на квартиру Левиных?

– Натан Борисович! А кто сейчас живёт в Вашей бывшей квартире?

– Я не знаю точно. Менялись с доплатой через квагтигного жучка. Эти люди действуют не совсем легально. Так что они не очень делятся именами тех…

– Ясно. А кто Вам порекомендовал этого риэлтора?

– Ну… Михаил…

– Тот самый?

– Что значит: Тот самый?

– То есть тот же самый человек, что посоветовал вам спрашивать про эмиграцию и который сейчас вместе со своей семьёй живет в моей бывшей квартире? Он же вам и риелтора порекомендовал? Я так понимаю…

– Д-да… Какое совпадение…

– А если это не совпадение? Если это просто закономерность, что всё не очень законное проходит через эту семейку. Наверняка и моему отцу тоже он мог посоветовать приобрести машину недорого у хорошего человека. Я не знаю, насколько крепкие машины делают у нас в Советском союзе, но помню, что передняя половина машины отлетела сразу же после первого удара. Не сложилась, не смялась, а именно оторвалась. И, кстати, прошло всего несколько дней, как папа купил машину. И она заглохла, забуксовав на рельсах. То есть сначала стала буксовать. А потом заглохла и не заводилась…

– Ты хочешь сказать…

– Я никого не хочу голословно обвинять, но эта семья в каждой бочке – затычка. А это уже не совпадение и не случайность, а закономерность.

– Инга! Я когда с тобой общаюсь, то впечатление, что ты намного стагше меня. Почему?

– Откуда я знаю. Может потому, что слишком часто за последнее время стояла на грани…