Текст книги "Бессонница"

Автор книги: Юрий Петкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Шагали между домов. Гамбургер в моих руках остыл на морозе, и пальцы озябли, я быстро его съел, а она свою половинку держала перед собой почти не тронутой и продолжала:

– У меня загорелся лоб, я его – к бетонному полу. Ты скорее на второй этаж в женский туалет, тогда – сбросила с себя обувь, чтобы ты не услышал, как я ухожу, и – на цыпочках к выходу – едва разминулась с двуглавым орлом...

Я не вытерпел и говорю:

– Ешь, холодный – невкусно, а у тебя сегодня праздник.

– Да, – согласилась она, и – с набитым ртом: – Очень хотела есть и укусила двуглавого орла – теперь знаю, что у них куриные ножки...

– Ешь, ешь, – повторяю.

А она еще:

– Единственно запомнила, как больно взбираться босиком по железной лестнице, затем встретила очень галантных кавалеров в синих халатах и помахала тебе на расставанье весело.

– А вот, – показываю, – и фонтан, – подожди меня, пожалуйста, – смотрю на часы, – здесь.

– Ладно, – заметно погрустнела.

– Ешь, – говорю.

Перехожу на другую сторону улицы. Один фонтан солидный, а два поменьше, я заглянул: немножко снега на донышках, как в вазочках мороженое. Прошелся по кругу и вернулся взором к Фросе на другой стороне. Стоит и держит перед собой гамбургер. Показываю ей зубы – сам будто ем. Она меня поняла и – откусила. Тут на светофоре зеленый свет, и собравшиеся на переходе устремились с разных сторон улицы навстречу – за ними Фросю не видно, и я вздохнул, прохаживаясь вокруг большого фонтана.

Не могу стоять на месте. В который раз посмотрел на часы. Неподалеку остановилась женщина, тоже руку с часами – к уху. Направляюсь к ней, хотя вижу, что это не о н а, но все равно – чтобы удостовериться, решил подойти. В меховой шапке – один нос; подхожу – она отвернулась от меня. Пришлось заглянуть под шапку. Женщина посмотрела на меня испуганно. Вокруг глаз пудрой распыленные морщинки. Иду дальше. А на другой стороне улицы Фрося жует холодный гамбургер. Холодный, наверно, совсем невкусно. Прыгаю. Перед фонтаном ступеньки. Одни – скользкие, лакированные; выбираю те, которые выщерблены. Пока прыгал – небо затуманилось, посыпался снег, и Фрося съела гамбургер. По площади беспрерывным потоком люди, туда и обратно, толпятся перед светофором, но я не знаю, откуда Маша должна, может показаться; стараюсь не глядеть на Фросю, а она смотрит на меня – и я невольно смотрю на нее, и – по выражению ее лица – вижу: какое у меня лицо; тогда заставил себя на нее не глядеть, любуюсь архитектурой, еще подул ветер – на глазах от ветра слезы, не смотрю в ту сторону, и тут Фрося за моей спиной поскользнулась на лакированной ступеньке.

– Что случилось? – оглядываюсь.

– Все на меня смотрят, – показывает на прохожих, которых – пока я у фонтана ожидаю Машу – наверно, тысяча прошла, – смотрят на меня, копируют все мои жесты, каждое движение, потом интерпретируют: каждый по-своему, и после в меня же эти "копии" возвращают.

– А ты не смотри на них, – говорю, – смотри на меня.

– На тебя больно смотреть.

– Пусть будет так, – загрустил, – но это лучше, чем на них.

Побрела назад; только я оглянулся – уже затерялась в толпе; небо приобретает странный серо-буро-малиновый оттенок, и снег начинает сыпаться разноцветный, искрится и сверкает, – когда мне кажется, что они, все они видят, какое у меня лицо, и я не знаю, куда его деть.

Отвернулся от них – и с той стороны, откуда не ожидал, – Маша замахала мне издали рукой, и я спешу к ней навстречу – она прижала руки к груди и рассыпалась в извинениях, тут же выхватила зеркальце и стала рассматривать себя; от зеркальца – зайчик, и ее лицо осветилось, просветлело.

– Все, – говорю, – Маша, на месте – можешь не смотреться.

– Нет, – щеточкой по щекам.

– Да, – утверждаю.

– Я проспала, – объясняет.

Смотрю на часы и удивляюсь:

– Ты поздно ложишься?

– Нет, – отвечает, – ложусь нормально, но долго не могу заснуть.

– Я, – вспоминаю, – тоже сегодня никак не мог уснуть.

– Даже не позавтракала, – жалуется. – Давай чего-нибудь перекусим.

– Можно ко мне домой, – предлагаю. – Я здесь недалеко живу.

Перешли на другую сторону площади, к вокзалу.

– Зайдем на минутку – погреемся, – говорит.

– Почему у тебя одна рукавичка? – спрашиваю.

Сначала, после мороза приятно было погреться в помещении, потом пришел поезд, и в одну минуту пассажиры наносили снега, он растаял, на полу замешалась под ногами грязная каша, а под нею блестели мраморные плитки, на которых легко можно поскользнуться.

Вышли из вокзала, увидела в киоске булочку.

– Хоть раз укусить... – говорит. – А то не дойду до твоей квартиры, – и Маша так улыбнулась мне, как тогда, когда я покупал конфеты и сказал про дырку в сумочке, и – опять у нее ямочки на щеках, а я не ожидал, что она улыбнется.

Я склонился, чтобы поцеловать ее, – прядь волос со лба упала мне на глаза, и я подул на волосы, – успел увидеть, как она робко посмотрела на меня, и одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы сердце забилось иначе.

– Выбирай, – говорю, – тут разные.

– С орехами.

– Что будешь пить?

Не глядя пальцем в стекло.

– Томатный сок?

– Что угодно, – говорит. – А ты?

– Есть не хочу, – отвечаю. – Не так давно перекусил, – вспомнил про половинку гамбургера.

Отошли в сторону, к забору, и тут я увидел в нескольких шагах среди прибывших пассажиров Зинаиду с мальчиком. Она в модном пальто с норковым воротником и в норковой шапке тащила все тот же чемодан, а Павлик повернул лицо ко мне, но взгляд его проскользнул дальше. Я не сразу понял: куда? Моя Маша жевала булочку; вдруг зазвучала труба. У меня было такое настроение, что я не сразу ее услышал, но – услышал; повернул голову – чуть дальше сидел на снегу нищий и дудел в трубу. Тут подъезжает шикарный автомобиль, у которого вместо стекол зеркала. Из него выходит в дорогом костюме с иголочки и с неестественно румяным лицом какой-то важный господин, подхватывает у Зины чемодан и целует ее в щечку. Я еще раз увидел, как Павлик оглядывается на трубу. Она от времени потеряла блеск и заимела матовый цвет пасхального яйца, которое нафабрили не жалея луковой краски. Когда Маша цедила из соломинки сок, совсем рядом прошла Фрося, остановилась около нищего с трубой и бросила ему в шляпу монетку...