Текст книги "Порвали парус (СИ)"
Автор книги: Юрий Никитин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Она бросила на меня презрительный взгляд.
– Какой ночной клуб среди бела дня?
– Я думал тебе все равно, – сказал я, – когда танцевать у шеста. Напьешься и танцуешь себе в удовольствие.
– Сбрасывая части одежды, хотел сказать?
– Разве это не само собой разумеется?
Она отстегнула ремень и опустила ладонь на ручку двери.
– Мне как-то не все равно. Лучше доставлю, а то на тебя вдруг нападут по дороге.
– Кто?
Она пожала плечами.
– Поклонницы.
– С чего вдруг?
Она сказала многозначительно:
– Слышала, имеешь у них успех.
– Спасибо…
– Пронюхали, – добавила она безжалостно, – что у тебя огромный особняк, а ты богатый и толстый, занимаешься какими-то темными делами. Женщины бандитов обожают!
– Спасибо, – повторил я. – Тогда сразу стреляй на поражение, хорошо?.. Нужно экономить деньги на судебные издержки. А мы, как силовая структура, все спишем.
– Не дадут, – отрезала она.
Я сказал бодро:
– А для чего мы выбиваем себе дополнительные полномочия? Чтобы стрелять всех, кто не понравится, и не отчитываться!
Когда прошли через центральный вход, она сказала язвительно:
– А безопасность у вас на нуле.
– У нас ею заведует Ай-Эй, – пояснил я.
– Это кто?
– Искусственный разум первого поколения, – пояснил я.
– А что он еще умеет?
– Стрелять на поражение еще не умеет, – ответил я сокрушенно, – а без этого какой разум? А пока по дурости, гад, научился уступать женщинам дорогу и распахивать перед ними двери. Не дорос еще до женского равноправия!
Она поморщилась, в ее взгляде я прочел, что хоть брехать и мастер, но прекрасно понимает, что это я дал допуск на вход. По крайней мере, в свою лабораторию и в свой отдел катастроф.
Я нарочито отключил видеокамеры на входе, потому когда вошел в главный зал, там охнули, а Данко едва не упал со стула.
– Шеф!
– Ага, – сказал я злорадно, – попались?.. Капитан, посмотрите на их преступные лица с бегающими глазками. Вон особенно у того, что слева… Да и тот¸ правый, видно же, что неправый, уже можно тащить и не пущать…
– У них и начальник такой, – согласилась Ингрид, все тут же заулыбались, – Не забыл, сегодня собрание глав отделов насчет некоторых изменений? Так что здесь не засиживайся.
– Какие изменения, – сказал я сердито. – Коренная перестройка!
– Изменения, – возразила она. – Слово «перестройка» лучше вообще не употребляй, не стоит народ пугать, особенно вышестоящих товарищей.
Все заулыбались еще шире, Ингрид быстро нарабатывает очки симпатии. Даже Оксана посмотрела доброжелательно, сразу оценив у кого формы пышнее, потому Ингрид как бы в лиге пониже.
– Ингрид, – сказал я, – садись вон за тот стол, он свободен. Поработаешь над теорией флюктационного распределения квантовой неопределенности в несуществующей среде для максимального приближения сферического коня в вакууме……
Все замолкли в ожидании ответа, Ингрид отмахнулась.
– Я такие задачи в уме просчитываю!.. Увидимся через три часа. Не забудь, у нас за опоздание расстрел через повешение.
– Надеюсь, – сказал ей в спину Данко тихонько, – за шею?
– ГРУ не НКВД, – заверил его Ивар, – теперь одни гуманисты. Как видишь, шеф каждый день рискует головой… ну пусть шеей, а мы тут наслаждаемся! Шеф, какой гранит грызть?
Ингрид вышла, а я указал взглядом ей вслед и спросил вполголоса:
– Ну как она?
Данко заявил безапелляционно:
– У Оксаны сиськи больше!
– И крупнее, – поддержал Ивар.
– А как колышутся, – сказал Гаврош мечтательно.
Оксана промолчала, лицо сделала гордо недоступным, но даже Гаврош разглядел, что довольна.
– Эх вы, – сказал я с укором. – Только сиськи и видите!
Данко воскликнул:
– Шеф!.. Как можно!.. Мы все рассмотрели. Но первое сравнение всегда по сиськам, все остальное и есть остальное. Мы знаем, что она капитан ГРУ и умеет стрелять точно в цель на бегу и в прыжке, но все-таки сиськи – это сиськи…
– Они превыше всего, – сказал Гаврош со вздохом и бросил взгляд в сторону Оксаны. – Как Германия.
Я отмахнулся.
– Ладно, работайте, сисечники. По юаровскому вирусу постарайтесь собрать что-то еще. Завтра к утру жду выводы и рекомендации. Вдруг там что-то серьезное. Иногда именно так и начинается лавина.
Они испуганно склонились над столами, а я прошелся по залу, еще раз просканировал кто чем занимался, теперь даже стереть улики невозможно, когда знаешь где и как искать.
– Гаврош, что за ролики скачал перед нашим приходом?
Он повел рукой, экран по его жесту переключился на сцену кровавой бойни в просторной квартиры. Несколько трупов в гостиной, двое в прихожей, ноги одного торчат из ванной, еще один в луже крови распластался на пороге балкона.
Я все понял, разом поглядев сопутствующие материалы, сказал с сердцем:
– Всего лишь один крохотный хакер!.. А сколько народу положили!.. И сколько еще скрылось…
Данко сказало бодро:
– Выловим!.. Вишь, Гаврош, как мог бы кончить?
– Это да, – согласился я, – но как мир меняется… Бандиты, тупые бандиты, но теперь не вокруг пахана, а вокруг малолетнего хакера! Куда мир катится…
– Мир меняется, – сказал Ивар со вздохом. – Я съездил на выходные на дачу, а когда вернулся, решил, что рехнулся. На той стороне улице, где всегда, помню, были три пятиэтажных домика, теперь высятся две сорокаэтажные башни!..
– И что? – спросил Данко. – Сейчас так уже строят. Могли бы и быстрее. За сутки.
– Так я ж не видел, – объяснил Ивар, – как сносили старые, как расчищали место… Просто приехал – стоят два красавца так, будто там всю жизнь стояли!.. А бандиты что, им все равно кого охранять, лишь бы деньги шли. А хакеры зарабатывает сейчас, как банкиры…
Гаврош пискнул:
– Не все, не все.
– Ты не хакер, – одернул Ивар сурово, – а подследственный преступник. Временно отбывающий.
– А вы все за что отбываете? – спросил Гаврош ехидно.
Данко повернулся к экрану перед своим столом, там по его жесту появились и начали быстро сменяться кадры с циклопическими установками, разрушенными и дымящимися, появились люди в синих халатах, объектив сместился на хорошенькую ведущую.
Быстро и щебечуще, она протараторила, играя глазками и двигая сиськами:
– Мощнейший взрыв неизвестного происхождение прогремел семь минут тому на улице Рахманинова. Эксперты устанавливают причины…
Данко повел рукой в сторону катастрофы.
– Зримо? Обыватель обеспокоенно скажет что-то типа куда мир катится… но мы знаем, что все гораздо опаснее. Как говорит наш мудрый шеф, хайтек только набирает скорость, а это такой каток… Наблюдение Мура, которое обыватели по простоте душевной и ввиду не обременённости разумом назвали законом, продолжает действовать. Дальше будет еще непредсказуемее… просто потому, что за всем не уследить, хотя шеф велит уследить… так что уследим, ему виднее, даже если не уследим... но кто тогда с нас спросит?
Я не отрывал взгляда от экрана, выжившие один за другим рассказывают, что по их мнению произошло, но, судя по их лицам и бессвязным речам, это не те люди, которые что-то вообще могут знать о работе лаборатории.
– Вообще-то я мог бы узнать, – проговорил я медленно. – Судя по их документации, занимались примерно тем же, что и моя лаборатория в Центре Мацанюка… нет-нет, не перепрограммированием генов, но не железом точно. Это больше касается исследований в области митохондрий и оболочек аксонов.
Данко спросил в изумлении.
– Шеф, вы уже и в их документацию?
Я поморщился.
– Теперь хранят не в папках, а в электронном виде, если ты еще не знал. Пусть даже в защищенном облаке. А это хоть и проще, но чреватее. В том смысле, что мы сотрудничаем с ГРУ, если вы еще помните. А оно такие вещи отслеживает даже с удовольствием. Но не всегда удается предотвратить… или успеть.
– Так что там взорвалось?
– Понятия не имею, – ответил я. – митохондрии точно никак не могли взорваться с таким треском. Как и все, что применяется для работы с ними.
На центральном экране по взмаху моей царственной длани появилось лицо немолодого мужика с угрюмым взглядом и широкой нижней челюстью.
– Это Ганс Кранерц, немецкий американец с паспортами ряда европейских стран и местожительством в шести государствах, где он солидный бизнесмен с несолидной репутацией, всем нравится, от женщин до контрабандистов. Вообще всем хорош, всем готов помочь, вот только полиция им недовольна. Нам интересен тем, что если кому нужно быстро сменить документы и незаметно покинуть страну, то большинство обращаются к нему. Что интересно, как в Штатах, так и в Европе. У него, как у ИКЕА, свои филиалы по всему миру!
– А документы приходят в разобранном виде? – спросил Данко.
– Морду лица тоже меняет? – спросил Ивар деловито.
– За оговоренную сумму, – ответил я, – это тоже быстро и умело. Сейчас пластические хирурги больше работают на мафию, чем на голливудских звезд.
Гаврош потрогал оттопыренные уши, всмотрелся внимательно.
– И сколько берет?
– Еще у него схвачено на таможне, – добавил я, – потому можно ввезти в страну или вывезти хоть слона Ганнибала, никто и не увидит. Особенно прочные позиции в исламских странах.
– Хорошие страны, – сказал Данко с чувством. – Демократические, исполненные всяческих свобод.
– Да, – согласился я, – гомосексуалистов почти везде казнят в тюрьмах, а простой и потому считающийся честным и беспорочным народ таких просто забивает камнями. На городских площадях.
Гаврош сказал с восторгом:
– Настоящий демократия!.. Мнение народа – во главу угла! Хочу там жить… Всегда бы ходил с камнями в карманах, мечта такого далекого детства…
Ивар сказал непонимающе:
– Гомосексуалиста можно и здесь подстеречь в подворотне и бить камнями. Хотя лучше битой. Рекомендую очень дешевые и практичные в магазине «Спорттовары». Туда мячи даже завозить перестали, но все новые партии бит расходятся на ура.
Данко отмахнулся.
– А мне вот насрать на твоих гомосексуалистов. На слона хочется посмотреть. Сам бы попробовал такого через таможню, жил бы у меня в квартире, тещу бы задавил…
– Почему это мои? – сказал Ивар обидчиво. – У меня даже слона нет, а ты о каких-то американских гомосексуалистах. Шеф, я нащупал еще шесть потенциально опасных групп. Таятся сверх всякой меры, но точно не педофилы или копрофаги, те уже почти разрешены нашей демократической демократией…
– Отслеживай, – согласился я. – Этот Ганс всем гансам Ганс. Если что, пошлем группу спецназа ГРУ. Время такое, снова нужно стрелять, а потом спрашивать паспорт.
Оксана все это время слушала, как вижу по ее фигуре и замедленным движениям, но даже не повернулась в нашу сторону, слишком мы все сегодня особенно грубые и неодухотворенные.
Я быстро просмотрел, как и что делает, молодец, старается реабилитировать женщин, полных дур в программировании, как полагает девяносто из ста мужчин, а остальные десять так не считают, так как не знают, что такое программирование.
– Оксана, – сказал я, – проработаешь в таком же темпе месяц, дам пряник.
Она спросила тихонько:
– Большой?
– В обеих руках держать будешь, – пообещал я.
Глава 15
Раньше в газете все новости размещались на четырех страницах. Хотя вообще-то новости на первой и немного на второй, а дальше обзоры и толкования, но сейчас, чтобы не потерять день, лучше не попадать на новостные сайты.
Зачитаешься, все свежайшее, сенсационное, переворачивающее мир или наше представление о нем, открытия, изобретения, перевороты в науке, технике, политике, экономике, невероятные прогнозы а ближайшее будущее…
Самая последняя новость: один из директоров компании, шантажируемый захваченной в заложницы семьей, отнес и поставил бомбу в нужное место, куда мог пройти только он и еще несколько человек, как люди с нужным уровнем допуска.
Бомба взорвалась и уничтожила весь дата-центр и корпус с уникальным оборудованием, на сборку которого ушло несколько месяцев. Ущерб нанесен на полмиллиарда долларов, не говоря уже о такой мелочи, как пятидесяти двух погибших, хотя, конечно, о них писали и картинно горевали больше всего, хотя на их места специалистов хватает, а вот на восстановление разрушенного корпуса уйдет несколько месяцев…
Парящий над дымящимися развалинами дрон выдает картинки сразу с трех камер, установленных под разными углами. Спасатели уже приступили к работе, тяжелая техника по разборе завалов только подходит, а пока что с помощью собак пытаются отыскать уцелевших под развалинами раненых.
Давно сказал со злостью:
– Предупреждали же...
– Дураки, – сказал Ивар и добавил голосом министра иностранных дел, – дебилы, бля.
Я молчал, они повернулись ко мне, я проговорил неохотно:
– Не хочу признавать преимущество ислама, но это как раз тот случай.
– В терактах? – спросил Данко.
– В вере, – ответил я. Наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил: – Представь себе, что тот директор мусульманин. Захвати его семью и предъяви те же условия, что ответил бы? Сказал бы, все мы в ладони Аллаха, только Всевышнему решать, когда кому умереть, а он не предаст страну и веру. И все они готовы пожертвовать собой ради победы ислама.
Все настороженно молчали, я чувствовал их растущую враждебность, а Ингрид сказал еще резче:
– Шеф, вы за победу ислама во всем мире?
Я вздохнул.
– Какие ж вы все… узкодиапазонные. Попробуй замени «ислам» на «демократию», «либеральные ценности», «права человека»! И ответь, хоть один человек в Европе готов умереть за демократию?.. За либеральные ценности?..
Ивар первый отвернулся вместе с креслом к дисплею на столе, остальные переваривали дольше.
Данко сказала непримиримо:
– А как же фраза не то Черчилля, не то еще кого-то, что, дескать, я ненавижу ваши убеждения, но готов умереть за то, чтобы вы могли их высказывать свободно?
Я посмотрел с интересом.
– Вся ценность этих пустых фраз в том, что звучат красиво и возвышенно. Но в Европе… да и в России не найдется человека, который не то, что умереть, даже прищемить пальчик не согласится для того, чтобы какой-то дурак с тобой свободно спорил!
Он вздохнул.
– Да, но фразы красивые. И чем человек глупее, чем больше постит такой хрени в соцсетях. Ладно, я понял и пошел-пошел… На той дороге такая толпа попутчиков!
Гаврош сказал угрюмо:
– Слышал, за победу коммунизма жизнями жертвовали.
– В начале строительства, – уточнил я, – а потом потихоньку пропитались либеральными ценностями, хотя и назывались все еще коммунистами. Потому строительство замерло, а потом и вовсе начало рушиться… Ладно, все за работу!.. Проверить по всей планете где еще производятся эти элементы. Смотреть строго, кто из посторонних начинает проявлять к ним интерес. Это должно стать заметно в ближайшие дни… Что там с эпидемией в ЮАР?
Данко сказал просительно:
– Шеф, эта эпидемия вроде бы не опасная, а вот между Габоном и Камеруном идет полномасштабная война, в которую готовы вступить Нигерия и Конго, а еще присматриваются Чад, Бенин и Нигер…. Даже Уганда привела все войска в боевую готовность! Может быть, сосредоточиться на этом поле?
Ивар сказал он своего места:
– Поддерживаю. Вообще сейчас самые масштабные бои не на Ближнем Востоке, как все пишут, а в Африке…
Оксана сказала со вздохом:
– Мало хлопот, а тут еще и Африка!
– Нам только кажется, – напомнил я, – что это что-то мелкое и очень далекое. Помню, один штатовский инструктор объяснял солдатам перед отправкой в Африку: «..и если кто-то из местных придурков начнет вам доказывать, что их гребаная Африка больше нашего Техаса, то вы, ребята, не спорьте, не спорьте с придурками…»
Ивар засмеялся.
– Да, смешно насчет Техаса, но наши соотечественники тоже абсолютно уверены, что необъятная Россия с ее сибирскими просторами и Дальним Востоком покрупнее Африки!
– А разве не так? – спросил Гаврош то ли наивно, то ли потролливая серьезного Ивара.
– Россия трижды уместится на африканском континенте, – сказал Ивар авторитетно. – Или дважды, это точно. И народу там… как муравьев на дохлом слоне! Это во времена моего деда в Африке были только бушмены и готтентоты, но куда-то делись, а взамен с деревьев слезло столько умных, что теперь там тысячи стран!.. Каждое племя – уже народ!.. И все дерутся один с другим!
Я обвел взглядом их серьезные лица.
– Да, верно. А ко всему еще в Африку пришел ислам… не самого мирного разлива. Там ко всем радостям еще и религиозные войны!.. Всех со всеми. Так что бдите!.. Теперь ваши промахи будут отражаться не только на вашей кошке или хомячке в клетке, а на странах и народах.
Ивар повернулся к стене с экранами. На двух боковых как раз новости о событиях в Африке: боях, масштабных наступлениях,
– Значит, займемся Африкой?
– Нет, – отрезал я. – Африкой пусть занимаются люди помельче. Президенты стран, канцлеры, премьеры, а мы сосредоточимся на важных проблемах. Неважно где они, в Африе или Норвегии. Вопросы еще есть?
– Не уходите, шеф! – вскрикнул Данко. – Вот смотрите, это Аладырин, знаменитейший генетик, он сегодня выступил с теорией, что силой внушения можно менять структуру генов и продлевать себе жизнь чуть ли не до бесконечности.
Оксана повернулась в его сторону вместе с креслом.
– Правда?
Данко сдвинул плечами.
– Это шеф решит. Ему виднее, он же шеф и жалование может убавить, а может и прибавить, что уже давно собирается, хоть нам и не говорит. Аладырин рассказывал об эффекте плацебо, что люди, когда верили в это лекарство, выздоравливали, в то время как те, кому давали настоящее, не выздоравливали, так как ворчали, что все врачи жулики, только о деньгах думают, и так далее.
– Очень хорошо, – сказал Ивар одобрительно.
Я спросил с сомнением:
– Что, в самом деле эффект внушения настолько силен?
Ивар пожал плечами.
– А я откуда знаю? Я ж не говорю, что он прав. Я вообще в генетике нуль. А то и вовсе ноль.
– Но…
– Я говорю, – пояснил он, – теория хороша! Снимет часть напряжения в обществе. Вот так просто дает надежду вылечиться и продлить свою жизнь простой верой в исцеление и продление жизни. Те, у кого нет денег, получат шанс.
– Настоящий?
Он дернул щекой.
– Да какая разница? Вы же сказали, наша цель – предотвращать конфликты, снижать напряжение в обществе, не допускать социальные и прочие взрывы? Эта теория для этой цели так же хороша, как и лотереи, которые правительства ряда стран запустили по рекомендации таких же умных, как я, в общегосударственных масштабах. Каждый может, вытащив счастливый билет, стать мультимиллионером!.. И сразу часть тех, кто выходит на площади с протестами, поджигает автомобили и бьет стекла витрин, останется дома и будет ждать конца года, когда проведут розыгрыш главного приза,
– А потом? – спросил я с интересом. – Выйдет бить окна?
Он засмеялся.
– Шутите? Купит два билета или сразу десяток, чтобы повысить шансы. И снова будет ждать год. А для нас это так важно – выигрывать год за годом.
– Но в конце-концов, – сказал я, – терпение кончится.
Он посмотрел на меня свысока, улыбнулся, как милому и потешному придурку.
– Владимир Алексеевич, да вы еще в этом году придумаете, чем его занять еще, чтобы не бунтовал против власти и не мешал нам работать и даже как бы трудиться на благо какого-то там общества!
– Проработай, – сказал я поощряющее. – Дело не нашего высокого уровня, но передадим наверх, займутся отделы культуры и пропаганды, пусть хоть немного поработают перед полным исчезновением в момент Перехода.
– Нашего Перехода, – сказал Ивар зловеще.
Часть 2
Глава 1
Внутренние часы отслеживают время, а мозг без команды и даже без спросу отследил ситуацию на дорогах и предупредил, что лучше выехать за семнадцать минут раньше, чтобы не зависнуть в пробках.
В кабинет Мещерского я вошел минуту в минуту, часть мозга в самом деле способна работать как компьютер, получая записи со всех видеокамер на дорогах и точно рассчитывая время для каждого участка.
Кроме Мещерского, Бондаренко и Кремнева присутствуют несколько незнакомых мне лично человек, хотя знаю как облупленных по их работе, вообще-то не слишком впечатляющей, что и понятно: ГРУ обложен такими красными флажками и запретами, что вообще непонятно, как еще дышит.
С другой стороны, в остальных странах с этим еще хуже, демократы до свиного писка страшатся своих же силовых структур и всячески ограничивают их работу.
Я сел в заднем ряду и молча слушал. Мещерский обрисовал продолжающую нарастать нестабильность в мире, где угроз все больше, террор все опаснее, глобальнее, некоторые группы нелегалов обладают бюджетами, сравнимыми с валютными запасами ряда стран.
Все знакомо, все это знают, я терпеливо ждал, скажет ли Мещерский что-то новое или же поосторожничает по обыкновению. Чем человек выше по должности, тем он осторожнее, этим я только и могу объяснить полное отсутствие Бога в нашем мире, потому что только одно присутствие все изменит кардинально и, конечно, не в лучшую сторону.
– Но сейчас главное, – проговорил он наконец, и нотка злого торжества проскользнула в размеренном голосе, – в Штатах наконец-то заработала, подталкиваемая силовыми структурами, тяжелая и неповоротливая машина власти! Вы все это заметили… А если уж заработала в Штатах, задвигались и в остальном цивилизованном мире…
Собравшиеся в его кабинете тоже задвигались, оживились. Все знают, еще вчера было созвано по инициативе Штатов внеочередное заседании ООН, и хотя результатов официально пока нет, обсуждение обещает быть долгим и бурным, потому что на повестке дня во весь рост встал острый вопрос насчет усиления всеобщего контроля ввиду рисков глобальных катастроф.
– Мощная волна протестов, – сказал Мещерский, – была ожидаемой. Пока о результатах говорить рано, но Россия, Штаты и вся Европа выступили на редкость единым фронтом!
– За контроль? – спросил кто-то с едва заметной ноткой недоверия в голосе.
– За строжайший контроль, – заверил Мещерский. – Даже Европе припекло так, что проголосовала за право инспекции в любой момент в любом месте!
– Несмотря на?
– Несмотря, – подтвердил Мещерский. – Сперва выживаемость цивилизации, потом политесы.
Он начал рассказывать подробно и обстоятельно, но я за пару секунд просмотрел все материалы совещания в ООН и все записи с видеокамер, установленных в зале и за его пределами, вплоть до тех, что в туалете, увидел как совсем иное в кулуарах говорят те, кто красиво и пафосно выступал с трибуны, однако и такая характерная для дипломатов двуличность не особенно портит победную поступь прогресса в единении человечества.
Правда, часть стран вообще отвергла возможность объединения силовых структур, часть благоразумно согласилась, но тут же начали настаивать, что у них все под наблюдением, потому справятся своими силами.
Однако, к счастью, представитель Штатов, при откровенной поддержке и заметном подталкивании Россией, заявил в непривычно жесткой форме, что со странами, которые могут угрожать неконтролируемой деятельностью всему человечеству, будут поступать жестко и согласно закону, который вот сегодня примут на совместном заседании.
Глава делегации России уточнил, что для ускорения работы закон будет принят на совещании Штатов, России, Евросоюза и Китая. Остальным, чтобы не было лишних проволочек в дебатах и пространных обсуждениях, будет предложено присоединиться.
Страны, возжелавшие остаться вне рамок нового закона, добавил он, могут столкнуться с вторжением объединенных сил, сменой правительств, внешним управлением, а на местах в таких случаях будет установлена военная администрация.
Его слушали в настороженном мрачном молчании, даже представители Штатов и Евросоюза, а он подчеркнул в заключительном слове:
– Феодализм остается в милом прошлом!.. Мир становится единым. Это не газетное клише, а наша реальность. Примите ее… или мы примем ее за вас.
Поочередно выступили члены стран Евросоюза, хотя ничего нового не сказали, Европа давно уже не та, а в конце штатовец напомнил:
– Мы все понимаем и то, что часть стран согласится с нашим давлением, но втайне попытаются отстаивать свое право делать запретное. Должен предупредить очень откровенно: туда будут забрасываются группы наблюдения, тайные или явные, а любое противодействие им грозит жестокими карами на всех уровнях. Вплоть до смены правительств.
– И режимов, – добавил глаза российской делегации.
Дальше пошли повторы, прения, в которых одни и те же доводы повторялись в разных вариантах, я мысленным усилием перекрыл тот канал и вернулся в кабинет Мещерского.
От макушки до пят охватило странное облегчение, словно миновала гроза и не затронула мой сад, мои цветы, мой так тщательно возделываемый мир..
Наконец-то заработало… Теперь штатовцы не остановятся, это же одновременно и легализация их власти. И хотя не самая лучшая идея вот так взять и пустить на мировой трон американского бюргера, но этот вариант лучше, чем гибель человечества.
Да и не на самом троне штатовцы, у России достаточно сил, чтобы пустить всю Америку в распыл, так что решения принимаем вместе. Это просто консенсус. Но консенсус лидеров, озабоченных судьбой всего мира, так что нет предмета для разногласий.
Почти нет.
Мещерский сказал ясным голосом:
– Теперь поговорим о частностях. То-есть, вернемся к нашей повседневной работе. Наши аналитические группы обнаружили в Индии целую сеть подпольных лабораторий…
Бондаренко уточнил:
– Речь не о старом добром кокаине или героине, как многие подумали. Никого не хочу обидеть, но это ерундой теперь занимаются службы попроще. А здесь речь о более могущественных корпорациях…
– Если это не дуло рук государства, – добавил Бронник.
– Нет-нет, – сказал Мещерский. – Похоже, там какое-то оружие создает все же не государство. Государство сумело бы упрятать получше. В какие-нибудь специально вырытые туннели, а не довольствовалось непроходимость джунглей.
– И выставило бы армию для защиты, – сказал кто-то из зала.
Бондаренко сказал с сомнением:
– Государство в таких случаях старательно делает вид, что ни о нем даже не догадывается. А у корпораций сейчас такие возможности, не всякое государство в состоянии тягаться.
Кремнев тяжело задвигался, кресло протестующе пискнуло, он сказал веско:
– А еще корпорации не слишком стесняются нарушать законы. Робингуды, в общем. Бригантины поднимают паруса.
Он перевел взгляд на меня, я ответил с нажимом:
– Паруса порвать, пиратов на рею!.. На месте, без суда и следствия.
Совещание длилось еще около часа, но я слушал не то, чтобы в полуха, но еще внимал и миллионам голосов в телефонных переговорах, просматривал записи видеокамер по Москве, Вашингтону и в крупнейших городах Европы, Китая и арабского мира.
Мозг бдительно отцеживает всю массу через фильтры, оставляя вне зоны интереса разговоры о футболе, пиве и сексе, что занимает девяносто пять процентов человеческих стремлений, так что в сухом остатке кроме новостей науки, она в приоритете, теперь еще и эта вот тревога из-за растущих вызовов.
В кабинетах Москвы, Вашингтона, Пекина, Берлина и других столиц эта тема муссируется все чаще и напряженнее. Сама тема насчет спасения человечества от людей кажется слишком новой и дикой даже для государственных деятелей, а кому, как не им, казалось бы, ухватиться за глобальные вопросы?
Все еще мало кто соображает, что появилась угроза нового типа: человечеству в целом начали угрожать отдельные люди, что раньше было невозможным даже теоретически. Аттиле или Чингисхану нужны были армии, да и то вред был крохотным, а сейчас один человечек в подвале на коленке в состоянии модифицировать обычный вирус гриппа так, что он станет смертоносным для всех, пусть и ненадолго.
И не вдолбить слишком уж либеральным, что интересы человечества важнее интересов и прав любого человека на земле. Нет, им лучше пусть погибнет весь мир, чем простой человечек допустит установку видеокамер в своей квартире! Что ж, с простыми и поступать нужно просто.
Когда Мещерский объявил совещание оконченным, все начали подниматься, а он кивком пригласил меня подойти ближе.
– Владимир Алексеевич, как у вас?:
– Спасибо, Аркадий Валентинович, – ответил я. – Отдел работает, не разгибая спин. Угрозы растут, только успевайте гасить… А тут еще и сами даем им оружие…
Он вскинул брови.
– Вы о чем?
Я сказал ровно:
– Через шесть часов в джунгли Замбии упадет спутник. С ядерным компонентом на борту.
Он дернулся, глаза расширились.
– Это… это уже нечто из ряда вон!.. Ядерный взрыв возможен?
– Исключен, – заверил я.
– Но все равно…
– Да, – согласился я. – Нужно успеть отыскать до того момента, как подберут пастухи готтентотов…
– Пастухи о нем не сразу узнают, – сказал он мрачно. – А вот те, кто поосведомленнее…
– Надо поторопиться, – согласился я.
– Собрать достаточно мощную атомную бомбу, – сказал он, – сейчас отвратительно просто. Инструкции есть в интернете. Главное, успеть к спутнику, а там просто быстро вытащить именно нужное…
– Успеете, – сказал я. – В посольстве есть пара ваших людей.
Он дернулся.
– А вы откуда… Ах да, от вас ничто не укрывается. Да, конечно, они успеют. Лишь бы обошлось без стычки с местными бандами… Но почему не сгорел при входе в атмосферу?.. Э-э, в более плотных слоях атмосферы?
Я просмотрел за секунду все о таких спутниках, об особенностях термостойкой обшивки, уже все понял и начал было объяснять, но он прервал:
– Простите за неуместный вопрос. Это к делу не относится. Не сгорел, это данность, с которой надо считаться. Все, отправлю сигнал по красной линии… Кстати, Владимир Алексеевич…
Он остановился, чем-то смущенный, я спросил вежливо:
– Я весь внимание, Аркадий Валентинович.
Он сказал со вздохом:
– Военный министр, заинтересовавшись этими новыми вызовами, попросил меня что-нить такое, чтобы почитать перед сном…
– Пострашнее?
– Да, – ответил он, – но в простом изложение. И без графиков, это его пугает.
Я подумал, для приличия, хотя что тут думать, выбирать не из чего, сказал очень серьезно:
– Пусть почитает Турчина или Никонова. А лучше того и другого. Турчин написал свои фундаментальные труды для полупростого народа, нормальный простой такое даже читать не станет, а наш народ сверху донизу весь предельно простой…
– А этот… Никонов?
– Никонов, – пояснил я, – и совсем загнул фундаментально настолько, что и полупростой мозги вывихнет, но зато проглотит упрощенное изложение журналиста, где все преувеличено в разы, обещаны как суперпрорывы и достижения, так и глобальные катастрофы каждый день без перерыва на обед.
– Нет, – сказал он серьезно, – журналистов он не любит и не верит.
– Тогда Турчин и Никонов, – ответил я. – Оба стараются писать очень просто, хотя не всегда удается.
– Спасибо, Владимир Алексеевич. Понесу науку в военные массы.
– Военные тоже люди, – сказал я, хоть и сам уловил сомнение в своих словах. – Хотя, конечно…
– Да-да, – подтвердил он. – Это присутствует.
Данко первый увидел, как распахнулась дверь, а на пороге вырос я, их грозный и всевидящий, как и положено, шеф. Заорал довольно, все обернулись.
