Текст книги "Как стать писателем (2-е изд.)"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Да и те, что покажутся в самом деле новыми, надо рассматривать очень внимательно. Сверхмодная ныне тема Добра и Зла, где Добро уже не Добро, а Зло так и не Зло вовсе, – это не новая революционная идея. Наемный убийца-киллер, который шествует по экранам и страницам романов, – это все-таки не герой, в какой костюм от Версаче его ни обряди и какую бы блондинку ни дай охранять. Это вызов канонам – верно. Вызов из того ряда, когда соревнуются, кто на званом обеде у королевы громче испортит воздух.

В этом ряду впереди даже не медлительная литература, а компьютерные игры. Если пару лет тому еще был выбор, за кого воевать: за красных или за белых, то сейчас предлагается только один путь: дави всех пешеходов и разбивай встречные машины, стань чудовищем и убивай рыцарей, стань рэкетиром, грабь и убивай мелких предпринимателей, подкупай полицию, создавай гангстерскую империю…

Сейчас, когда почти всё тупое стадо баранов покорно перешло на сторону Зла, надо иметь отвагу, чтобы воевать за Добро!.. Только надо это делать иначе, чем отцы-деды. Чтобы это сегодняшнее стадо видело в вас не вчерашний день, а завтрашний.

Сегодняшние герои: киллеры и проститутки – всего лишь больной вывих больного общества. Но оно выздоровеет. И где будут ваши книги?

Женщина в произведении. Какова ее роль?

Почти все самые заметные произведения построены на любви или на интригах с участием женщин. Но если раньше женщины махали белым платочком вослед отъезжающему герою, а потом сидели у окошка и ждали, когда вернется со щитом и увезет, то теперь, как известно, и ногой нас, мужчин, с тройного разворота в челюсть, и режут, и давят, и шеи ломают, и всячески нас побеждают, вяжут в полон. Хорошо хоть, уже додумались насиловать по праву победителей…

Сами видите по прилавкам и развалам пиратского Интернета, как много подобных шадевров. Однако вы пишете или намереваетесь писать настоящие романы. А женские, как известно, не совсем настоящие. Наверное, как раз потому, что женские. Словом, если в женских романах женщина – супергерой, который с тройного поворота и так далее, то в настоящих романах женщина… боюсь и вышептать, лучше приведу слова великого Тургенева, который известен столь замечательными женскими образами, что в обиход вошел даже термин «тургеневская девушка»… Женщина – всего лишь функция!

Не бейте меня, эти слова принадлежат Тургеневу, а классиков надобно чтить. Тургенев, надо отдать должное, пользовался женскими образами с холодным мастерством профессионала!

Возьмем его основной роман «Отцы и дети». Там выведен супергерой Базаров, железный человек, врач-хирург, носитель новых идей нигилизма. Отрицающий все и вся. Отвратительный тип, демон разрушения. Всей работой врача-хирурга… бр-р-р-р! всеми поступками и словами типа «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней – работник» утверждает нового человека, социалиста и нигилиста, опасного и непонятного старшему поколению. А увидев красавицу, говорит что-то вроде: какое тело, какое роскошное тело… Интересно поглядеть бы на него на анатомическом столе!..

И вот этот несгибаемый и сверхстойкий супермен-нигилист, которого ничто не могло не то что сломить, но даже пошатнуть… ломается, не выдержав испытания именно женщиной. Ломается даже не сам Базаров – он тоже только функция, а с треском рушится сама идея нигилизма, отрицавшего даже любовь.

Итак, в литературе женщина – всего лишь функция! Функция произведения. Холодный профессиональный прием. Прием, позволяющий своего главного героя показать еще и с другой стороны. Ну, как добавочная лампа-подсветка.

Добавим в записную книжку или надпись на стену:

Женщина – всего лишь функция.

Трагизм русской литературы в наше время…

Трагизм русской литературы как раз в том, что она – «духовная пища». Это даже не от православия, мы намного ближе связаны с Востоком, чем с Западом, это от Востока у нас пророческая тема в литературе, поучающая и наставляющая. Это на Востоке бродили по дорогам дервиши, суфии, приобщая народ к духовным ценностям, потом они же бродили по Украине и России, достаточно назвать только знаменитого Сковороду, никакой тебе развлекаловки…

Но вот пал железный занавес, в Россию хлынула эта развлекательная литература. Простой народ, у которого с мышлением туго, вдруг с радостным изумлением увидел, что за океаном живут как раз такие же, как они, там эти простые даже победили, там enterteinment – главное, там чхать хотели на духовную составляющую в любом искусстве, будь это кино, театр или книги.

Наши литераторы оказались на страшном распутье. Писать, как писали, – это не только оказаться на безденежье, писатели привыкли голодать, это признак профессии, даже находят в этом своеобразную гордость, но писать по-старому – это прежде всего оказаться как бы в прошлом, а этого творческие люди вынести не могут.

Но и вдруг начать писать на потребу простого, даже очень простого люда как-то стыдно и позорно. Понятно, свято место пусто не бывает, тут же возникли личности, что принялись стряпать быстро и умело романы по принципу: покупатель всегда прав. Среди них оказались и типы, способные довольно быстро обучиться азам творчества, их книги пошли большими тиражами, их покупали, а интервью с этими «писателями» пошли косяками во всех газетах, по телевидению, по радио.

И еще одно противоречие писателям прежней школы одолеть не удалось. Писать интересно – это как бы угождать быдлу, это позорный майнстрим. Писать умно – получается неинтересно. Но в то же время никто не хочет признать, что майнстримом были и остаются все шедевры прошлых веков: «Илиада», «Одиссея», «Дон Кихот», все мочиловки Шекспира и мучиловки Достоевского, точно так же как из нашего века на «золотую полку» будущих поколений встанут произведения именно из наиболее тиражных изданий.

Но эти эстеты мучаются именно комплексом ущербности. Им хоть в чем-то бы доказать свое превосходство над «массой». Для этого годится вариант, когда нечто графоманское объявляется шедевром, которое «массы никогда не поймут», а вот они, эстеты, о-о-о-о!.. оценили по достоинству. А кто не оценил, тот – тупой, быдло.

Шекспир, Шекспир – его понимали все грузчики и все прачки, заполнявшие скамьи в его театре!

Можно равняться на эстета Васю Пупыркина, взявшего себе имя Гарольда Олдстауна, а можно – на Шекспира. Ваш выбор!

Самый страшный и трудноодолимый противник. Нет, даже враг

В самом начале вам хорошо бы определиться, что вы хотите. Если просто покорябать бумагу, то не требуются не то что мои лекции, но даже правила орфографии ни к чему: вы сами себе любыми понравитесь. Но если хотите печататься и нравиться другим – извольте писать так, чтоб нравилось.

Ведь читателя нельзя заставить читать именно вашу книгу, он волен взять с прилавка любую. И, последнее, если вы намерены своим произведением перевернуть мир, то… надеюсь, вы не эти, как их, культурные и образованные? Хуже того – интеллигенты?

Хотя без культурных и образованных шагу не ступить, однако же самая косная и тупая сила, что тормозит и противодействует любому творчеству, – это культурные, образованные люди! Вы наслушались сказок, что Коперника, Галилея или Ломоносова травили косные малограмотные священники? Да косным и малограмотным все равно: земля квадратная, круглая или плоская, пусть даже на трех китах! Эти тонкости знали только люди культурные, образованные и вообще… интеллигенция того времени.

Именно культурные и образованные люди всегда наиболее противодействуют любым новшествам, будь это в науке, литературе или политике. «Не культурные» вообще не вмешиваются! Для них там, наверху, лучше знают, как надо, а вот эти культурные и образованные люди своего времени, это культурное большинство как раз и присваивает себе право решать, что именно и как надо. Тем более что во главе этой косности стоит обычно хорошо устроившаяся суперсволочь, которую эти образованные сволочи громко именуют «совестью нации» и умело навязывают это мнение всем.

Разве не проще было бы Копернику или Галилею отстаивать свои убеждения в споре с малокультурным торговцем? Плюс – внутренняя убежденность, что несет свет в этот темный мир! А вот спорить с образованнейшими людьми Европы, которые умно и очень изящно доказывают, что Земля в центре мироздания, – намного сложнее.

Пусть не пугают вас титулы, имена, звания… даже массовость мнения «специалистов». Помните, ковчег построил любитель, профессионалы построили «Титаник».

И еще оппоненты, которых надо учитывать

Как трудно спорить с уставшей от вашей борьбы женой, не понимающей упорства мужа, как тяжко смотреть в глаза голодным детям!

Увы, все так. Но те просто требуют, чтобы вы летали пониже. Там, где больше прокорма. Но эти культурные и образованные, говорю без всяких кавычек, как только возьмете новую тему, идею или создадите новые образы, тут же именно они будут доказывать, что так писать нельзя, а надо писать «как надо». И в качестве примера будут называть хорошие, правильные примеры. Произведения тех самых, на которых точно так же набрасывалось предыдущее поколение этих культурных и образованных, что придерживаются общечеловеческих ценностей.

Обыватель, как и любой животный организм, стремится защитить свой мирок! Инстинктивно. И здесь не спасает ни три высших образования, ни принадлежность к элитному миру. Обыватель защищает потому, что чувствует себе угрозу. Угрозу своему уюту. Но обыватель страшен тем, что находит союзника внутри каждого из нас. Каждый из нас в той или иной степени – обыватель.

Обыватель сейчас защищает статус-кво, как и раньше защищал устои той культуры от прихода веры в Христа, от идей Коперника, от генетики и кибернетики. Сейчас защищает от любых посягательств на его «общечеловеческие ценности», ибо уютно устроившегося труса всегда страшит свежий ветер перемен. В нынешнем стабильном обществе потребителей настолько уютно и не дует, что всех этих революционеров, новаторов и бунтарей – прямо щас бы на электрический стул, чтобы не мутили народ, не придумывали новых идей.

Обыватель обычно начитан, в меру консервативен, умело оперирует понятиями гуманизма, культуры, эстетики, заботы о равноправии и политкорректности. Он может долго и со вкусом говорить, что нельзя на методы террористов отвечать методами террористов, нельзя бороться с преступностью ужесточением наказаний!

Конечно, он с удовольствием бы принял введение смертной казни за все и вся, но только так, чтобы правительство ввело его само, «вопреки общественности», за что снова можно бы критиковать до бесконечности.

Вы создаете новый мир своими работами. Потому не оглядывайтесь на старый.

Две большие разницы. Даже очень большие

Давайте наконец проведем четкую грань между писательством и журналистикой. Это две близкие и родственные профессии, их иногда совмещают, хотя редко успешно. Прежде всего потому, что в самой основе этих профессий лежит диаметрально противоположный подход.

Кто-то сказал, что разница между литературой и журналистикой примерно такая же, как между любовью и проституцией. Грубо, конечно, но что делать, сейчас весь мир груб, изящество ушло с веком размахивающих шляпами с перьями мушкетеров, зато сразу бывает видна истина.

Итак, в чем же на самом деле разница? Журналист пишет статьи, очерки, заметки, информашки, даже документальные книги. Основная сфера публикаций – газеты, журналы. Хорошей газетой считается та, которую человек от первой до последней страницы прочитывает за двадцать минут. Великолепной – за пятнадцать. Прочитывает и усваивает массу информации. Запоминает хотя бы до завтра, ибо с утра другие события, другой курс доллара, другие убийства, свадьбы, разводы и скандалы в правительстве. Разве не так? А разные требования диктуют разный стиль.

Журналист обязан избегать яркого языка, великолепно построенных фраз, которыми восторгаемся у Бунина—Набокова—Астафьева. Он обязан писать так, чтобы взгляд бежал по странице быстро, не цепляясь за метафоры, сразу хватал и усваивал информацию, очищенную от шелухи литературного стиля.

Писатель пишет не на один день. Книга не выбрасывается по прочтении, как газета, а в этом случае требования к способу разбрасывания значков по бумаге иные. Первое: писатель обязан писать не информативно, а образно. Если на пальцах, то журналист пишет: «Депутат Зюган рассердился», писатель так не имеет права уже по статусу художника слова. Он пишет что-то вроде: «Депутат Зюган нахмурился»… варианты – «стиснул кулаки», «заскрипел зубами», «взревел», «зарычал» и пр., то есть он рисует картинку, а проницательный читатель, которому спешить некуда, хоть с трудом, но все же догадается, что депутат Зюган рассердился. Писатель не напишет: «Депутат Зюган обрадовался», а прибегнет пусть к штампам, но все же образам – «губы раздвинулись в улыбке», «счастливо завизжал», «подпрыгнул», «лихо пригласил всех в депутатский буфет за свой счет» и пр.

Конечно, нужно избегать штампов, всех этих «стиснул кулаки», «заскрипел зубами» и пр., но даже самые убогие штампы и штампики лучше простой информативности журналиста. Они, по крайней мере, говорят о том, что автор смутно догадывается, что нужно сделать, но пока не умеет…

Хотя, с другой стороны, штампы и есть штампы, с ними уважения коллег не приобретешь, но деньгу зашибить можно. Особенно если строгать детективчики или лав стори. Там требования намного ниже, а читатели проще, чем высоколобые эстеты или любители фантастики… О том, как убирать штампы, – позже. Сперва – все еще базовое.

Для запоминания:

Не сообщаете а-ля журналист, что произошло («рассердился», «обрадовался» и пр.), а рисуете («нахмурился», «растянул рот до ушей» и пр.).

Еще раз: сообщение о событии – это журналистика, показ события – литература.

Самое главное в романе. Мера романа – это…

…не виртуозный язык, как вам прожужжали ухи знатоки, а сдвиг характера. То не роман, где герой каким пришел на первую страницу, таким и ушлепал. Это какая-то бесконечная конина или зенина. Герой обязательно, как говорили в старую эпоху, должен «перевоспитаться». В ту или другую сторону. А сдвиг характера отображается и во внешности, герой не только начинает одеваться иначе, он держится иначе, выпрямляет или сутулит спину.

Если он переменил взгляды, а в романе это обязательно, то и в лице появляется нечто иное… Ну, то ли челюсти стиснуты так, что желваки вздулись, то ли взгляд горд и надменен…

При одном развитии герой преодолевает – и нижняя челюсть выдвигается, при другом – скисает, тогда и взгляд долу, и спина горбатится, при третьем – уходит в монахи, а тут надо дать просветление во взоре, а челюсть как бы не замечать вовсе.

Не забудьте записать отдельно и запомнить эту важнейшую истину:

«Мера романа – сдвиг в характере».

Держитесь, держитесь, держитесь…

Писатель – наряду с медициной и политикой – удивительнейшая профессия, в которой все знатоки и умельцы. Вот не подсказывают же токарю, в какую сторону крутить шпиндель и как затягивать суппорт, не советуют банкиру, как лучше провернуть с фьючерсными контрактами, тем более не подсказывают математику, как умножить лямбду на симбду, но писателю…

Лесорубы, инженеры, садоводы, знатоки корабельных узлов, специалисты по оружию, эксперты, политики и умельцы по заточке мечей – все берутся учить, как писать, что писать.

Что делать человеку с нормальной психикой, как выстоять против такого натиска? Ведь многие все-таки ломаются, начинают делать «как правильно», и тогда хана их творчеству, а им – как писателям. Другое дело – люди с неправильной психикой, как, скажем, я, самый умный и замечательный.

Пока не оторвали крылья, я успел взять на вооружение железобетонное, несокрушаемое: «Чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины реки…» И пусть, если хотят, сперва подоказывают не вам, а великому Гоголю, что есть птицы, которые не только долетят до середины, но и кое-как перелетят даже на тот берег! И даже начнут листать справочники о путях миграции птиц на юга. И после того, как им придется признать Гоголя дураком и дебилом, не умеющим писать, я могу скромно встать рядом с Гоголем, Пушкиным и прочими Львами Толстыми, у которых этих поэтических гипербол видимо-невидимо. Становитесь и вы, потеснюсь.

Правда, стоит добавить, что однажды в ходе дискуссии по поводу этой фразы, после веселой пирушки, были высказаны предположения, что гениальный автор сделал ударение не на «птице», а на «редкой» ибо в самом деле, такая редкая птица, как попугай, кое-как дотянет до середины Днепра и склеит ласты, а другая редкая – страус, утопнет еще возле берега. А пингвин или киви не полетят вовсе. Другие справедливо указывали, что великий Гоголь мог иметь в виду, что птица полетит не поперек, а вдоль Днепра, Украина – почти Россия, у нас и мосты строят не поперек, а вдоль, тут уж в самом деле редкая долетит… Словом, в произведениях гениальных классиков в самом деле можно всегда находить что-то новое, неизведанное, глубинное! И прочитывать всякий раз по-новому, доказывая, что раньше писали лутше!

Помню, после первой моей книги, что успела выйти еще до падения режима, один из общих приятелей-книжников, оказавшийся к тому же вторым секретарем обкома комсомола, так представлял меня своим знакомым: смотрите, ведь просто литейщик, а какую сильную книжку написал! Когда он это повторил трижды, я научился поддакивать: да-да, а какую бы книжку написал, если бы захотел, второй секретарь обкома комсомола!

То есть в страстном желании найти ляпы и ткнуть писателя в них носом лежит неосознанное мнение, что, мол, если бы я преодолел свою лень и сел писать, то уж написал бы намного лучше! И пусть этот человек вслух отнекивается, мол, бог таланта не дал, чукча-читатель, а не писатель, но он абсолютно уверен, что смог бы сделать намного лучше. Ведь он в отличие от писателя точно знает, как затачивать мечи, заряжать танк, выращивать грибы…

А мешает стать величайшим писателем только лень. Вообще только она мешает развиться всем нашим уникальным и замечательным талантам, потому в ней признаются все очень охотно… да еще нехватка времени вредит: ведь надо ж и козла забить, и за пивком посидеть, и жвачку для глаз посмотреть, и кости перемыть всем этим политикам, что не умеют руководить, да писателям, что не умеют писать, футболистам, что не умеют играть, певицам, что не умеют петь, а юбки короткие носют.

А попробуйте и вы: «Чуден Днепр при тихой погоде…» Это в самом деле – аргумент! Проверено.

Без чего начинать писать просто нельзя

Что бы и кто бы из великих ни говорил о первостепенности каких-то элементов литературы, но никто не переубедит меня в том, что самое важное для произведения – идея. И хотя слово само по себе за последние семьдесят лет испоганено до такой степени, что назвать кого-то идейным – это оскорбить, но все же произведение, в котором есть идея, – на порядок выше даже самого талантливого, в котором идеи нет.

А таких, на всякий случай добавлю, море. В прошлые века такая литература определялась термином «бытоописательство», а писателей называли «бытоописателями». Ничего обидного в этом нет, то же самое, что фэнтези или сайнс фикшн, которые, к слову о птичках, сейчас почти исключительно бытоописательны, пусть не быт помещиков, а гномов, орков, гоблинов, драконов… зачем, к чему?

Вы же начинайте с подбора, а еще лучше – поиска идеи. А если идея окажется и нова или хотя бы незатерта… Помните, что образы, язык, метафоры и все прочее в литпроизведении не имеют сами по себе никакой цены и должны полностью зависеть от идеи!

Увы, абсолютнейшее большинство авторов начинает процесс писания не с поиска новой оригинальной идеи, а смотрит на материал: из какого я смогу пошить лучше, а из какого хуже? Нет поиска нового материала, новых образов или героев, тем более никто не ищет новую идею, все исходят из принципа: что лучше получается, то и буду делать.

В литературе это почему-то нормально, не вызывает протеста, но сравните с другими профессиями: вот вам предлагают на выбор стать банкиром, или, скажем, чемпионом мира по теннису, или же подсобным рабочим на укладке асфальта на дорогах.

По идее, человек всегда должен выбирать профессию подсобника: ведь на банкира еще учиться надо, это труднее, а вот с лопатой управлюсь хоть щас!

И управляются: прилавки завалены абсолютно одинаковыми произведениями, хотя названия вроде бы разные… ну, сравнительно, не будем очень уж строги, да фамилии авторов отличаются одна от другой по количеству букв и ширине кегля.

Великое правило Лихтенберга: если твое немногое не представляет ничего оригинального, то выскажи его, по крайней мере, оригинально.

Старайтесь начинать с поиска новой идеи. Потом темы. Можно и то и другое сразу.

Жанры, жанры, жанры, поджанры…

Загляните в любую интернетовскую библиотеку, обычно там везде представлен один и тот же набор романов, разбитый на группы:

Проза

Боевики, триллеры, детективы (иногда в куче, иногда по отдельным группам)

Ужастики

Эротический

Мелодрама

Научно-фантастический

Фэнтези

Исторический

В этих списках нет, но мы для обзора добавим романы производственные, наиболее ярким представителем которых из иностранных авторов был Артур Хейли, у нас авторов было побольше, но сами романы пожиже, что объясняется не слабостью авторов, а суженными возможностями при прошлом строе: этого нельзя, того тоже нельзя… а также романы так называемого главного потока.

В романах главного потока было доведено до абсурда то, что считалось гордостью русской литературы: ее духовность и нравственность. Когда духовность стали насаждать принудительно, это вызывало ответную реакцию отрицания, все мое поколение возненавидело оперы и балеты, потому что, к примеру, мой класс в школе только на «Лебединое озеро» водили восемнадцать раз! А оперные арии звучали по радио с утра до вечера. В остальное время – симфоническая музыка.

Не буду давать советы, какой жанр выбрать или какой из них лучше, какой хуже, не дети, сами понимаете разницу как между боевиком и мелодрамой, так и между историческим и ужастиком. К тому же в любом случае правила к тексту везде одинаковы: надо писать… хорошо! Вот это «как писать хорошо» мы и рассмотрим. А «хорошо» – это прежде всего – правильно.

Что такое правильно в литературном ремесле? Возьмем аналогию с шахматами. Вы знаете, что уже давно исследованы дебюты и эндшпили. Для тех, кто не знает, что это, поясняю: уже несколько веков знают, с каких ходов начинать игру, это и есть шахматный дебют. Если кто-то начнет иначе, это явный новичок, через несколько ходов завалит всю игру, что всегда и случается. Но после дебюта все сложнее и сложнее, а середину игры не знает никто, там-то и разворачиваются основные баталии.

То же самое и в литературе: существует набор правил, которые должен знать и соблюдать любой пишущий. Если он этого не делает, то сразу видно: начинающий, текст слабый, не стоит тратить время на чтение, а если произведение выпущено в бумажном варианте – не стоит тратить деньги на покупку.

Поясняю для ревнителей свободы творчества: его у вас никто не отнимает, это как фигурное катание, составляйте сами любые сложные элементы, но сперва нужно научиться держаться на льду, выполнять простейшие движения и не падать при каждом повороте. А просто уметь читать и печатать буквы – недостаточно.

Вот сейчас может показаться, что знать простейшие правила – это мало, надо знать больше. Скажу честно, и это вам подтвердит любой, более или менее знакомый с литературой, да вы и сами это могли заметить: девяносто девять процентов всех книг, что лежат на прилавках, написаны с полным незнанием этих правил, потому и недотягивают даже до нижесреднего уровня. Просто взять их и привести в соответствие с «правилами дебюта», и уже они поднялись бы до уровня среднего или чуть выше среднего. А это, извините, немало, это резкий скачок в рейтинге, это намного более высокие гонорары, внимание издателей, прессы, читателей.

Хотите совершенствоваться дальше и стать чемпионом? Пжалста, как только дебют освоите, это даст вам место в сотне сильнейших писателей России, ведь там половина таких, что и дебюта не знают, выезжают на случайных открытиях некоторых правил, которые я здесь вываливаю полный мешок, так что после их освоения вы уже сами можете карабкаться в первую тройку лидеров. Для этого есть свои рецепты, они тоже здесь.

Не изобретайте велосипед! Если хотите – усовершенствуйте. Но не изобретайте.

Есть такая преподлейшая ложь…

…запущенная в обращение ворами и плагиаторами. Мало кто догадается с ходу, что речь идет о девяти, кто-то говорит о семи, а кто-то и вовсе о пяти… кто меньше?.. идей, тем, сюжетов в мировой литературе. На самом деле, понятно, этих идей, тем и сюжетов – море, но ведь иному ловкачу проще не мочить ножки, удя рыбку, а втихую воровать уже наловленную из ведерка трудолюбивого рыбака.

Вот и запускает такую сенсационную идею – посмотрите, сколько идиотов ее повторяют! – а сами под ее прикрытием воруют и воруют идеи, темы, сюжеты, образы, а то и внаглую переписывают чуть ли не от и до, меняя только фамилии. Это обыкновенное литературное воровство, красиво называемое плагиатом, что под звучной благородной латынью как бы теряет свою подловатость.

На самом же деле, повторяю для тех, кому надо повторять, а то и тесать кол, таких немало, не морщите нос, тем, идей и сюжетов – море. Бесконечное море!.. Только берите ложку побольше и черпайте. Или ведерко. А на расподлейшую ложь, что идей и сюжетов всего столько-то, просто… не ловитесь. Воры хотят, чтобы воров было больше. Но вы никогда не сможете украсть столько, сколько они, Настоящие Воры. А обвинять в воровстве и указывать пальцами будут как раз на вас.

Да и вообще… воровать нехорошо.

Понимаю, для некоторых небосвод затрещал, вот-вот на голову рухнут хрустальные глыбы. То, что я вот сейчас говорю, вроде бы четко, точно и верно, но с другой стороны – о семи сюжетах говорят такие импозантные и благородные мыслители, с седыми шевелюрами до плеч, с величественными манерами, обладатели громких литературных титулов… и так хочется им верить, ибо они вслух говорят красивым благородным голосом и величественными фразами то, что у каждого человечка на самом дне души, где темно, куда не достигает свет… дескать, можно не трудиться, выискивая новое, его нет, надо брать старое, перелицовывать, ставить свое имя вместо какого-нибудь Тургенева или Дюма, и – дело в шляпе, а гонорар в бумажнике!

Насчет импозантности и благородного облика уже понятно, для успеха дела вор должен выглядеть человеком, заслуживающим доверия. Даже беспредельного доверия, излучать бескорыстие и альтруизм, чтобы вы доверили еще и ключи от квартиры, где девки визжат.

Насчет повторяющих эту глупость чуточку сложнее. Кроме ворья, что оправдывает уже свершившееся воровство, кроме потенциальных воров, что только примериваются к воровству, но никак не решатся, а пока только подготавливают идеологическую базу, есть еще масса непуганых дураков, что просто обожают все сенсационное, из ряда вот выходящее, необычное. Это они запоминают и с восторгом рассказывают всем, что улитка имеет 17 764 зуба, что у жирафы и воробья по сорок шейных позвонков и что с Эйфелевой башни ежегодно соскабливают семнадцать тонн ржавчины. Понятно, что миф о семи сюжетах… а то и вовсе трех!.. такой эффектный и такой же правдивый. Чтобы вы не тратили время на проверки, скажу сразу, что все это про улитку, воробья и Эйфелеву башню я придумал только что. Для примера. Хотя… почему бы не запустить в обращение и эти «факты»? Мало ли я их придумал и запустил в обращение, когда сотрудничал в «Ленинской смене» и вел рубрики «Знаете ли вы, что…», «Пятьсот строк» и другие?

К тому же наш бурный век постоянно подбрасывает новые возможности для абсолютно новых тем, сюжетов, образов, какие просто невозможны были даже полвека назад. Вот встречаются два писателя:

– Ну, как ты, что пишешь?

– Боевик, а ты?

– А я в новомодное ударился. Сказку про Интернет пишу.

– И как начинается твоя сказка?

– «Жила-была девочка неизвестного пола и неизвестной наружности…»

На самом же деле, повторяю для тех, кому надо повторять, а то и тесать кол, таких немало, не морщите нос, тем, идей и сюжетов – море. Бесконечное море!..

Соблазн пристроиться к власти велик…

Это только кажется, что сейчас нет той силы, что при советской власти одних прикармливала, а других зажимала. Есть, только одни пристраиваются напрямую, сочиняя жизнеописания президента, а другие пишут биографии лидеров многочисленных партий. И все такие борцы, такие борцы!

И все сражаются за Добро, Свет, Свободу, Гуманизм, Либерте, против тоталитаризьма и прочих ужасов!

Но у вас перед глазами живой пример: советская власть рухнула, и всех этих деятелей заслуженно забыли. Хотя, конечно, они и сейчас, используя старые связи, эдакие бодренькие трупики, мелькают по жвачнику, рассказывают, как им не давали писать при советской власти, «редактора вычеркивали все лучшее», как они добивались прихода вот этого времени, когда свобода, когда прогресс, когда… да-да, когда можно писать все, цензуры нет.

Если бы все было так, как они рассказывают, то сейчас бы им самое время писать, но почему-то либо читают лекции в Юсе, рассказывая, как советская власть мешала писать, либо участвуют во всех публичных шоу, посвященных новым прокладкам с крылышками, сникерсам и всем видам жвачек.

Именно у нас они лауреаты всех мастей, делая вид, что борются с режимом, сумели собрать все наши симпатии: ах, вот завернул, вот засадил советской власти, вот завернул еще один намек… А на самом деле, обласканные советской властью, эти борцы в невыездном вроде бы Советском Союзе посещали зарубежные курорты, все международные выставки и фестивали, у всех этих борцов были от Литфонда такие дачи и квартиры, что позавидуют новые русские олигархи, а почти под каждым стихом кумира тех лет рядом с датой написания стояло и место написания, что-нибудь подобное такому: «Москва – Токио – Мехико – Рио-де-Жанейро – Мадагаскар – Гватемала – Сомали…». Да-да, под одним только стихотворением, даже не под сборником, которые один такой пек, как пирожки!

Так что знайте подлинную цену всем их премиям, званиям, лауреатствам и умело раздутой и навязанной популярности… А если полагаете, что я пристрастен, тогда попробуйте ответить на простенький такой прямой вопрос: почему ни один из этих живых трупиков не пишет сейчас? Почему все разом, скопом, все вместе перестали писать, когда пришло то счастливое время, которого добивались, когда «писать можно»?

Ладно, какие-то причины у кого-то одного-двух есть, но почему у всех разом? Вы, возможно, их уж и не помните, но спросите родителей, расскажут, как их имена гремели по Советскому Союзу! Не одно имя, а не меньше десятка, а то и двух. И вот все разом с приходом свободы творчества умолкают…