Текст книги "Особенности национального сыска(СИ)"

Автор книги: Юрий Хвалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ХВАЛЕВ Юрий Александрович
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО СЫСКА

Когда суть дела обдумана заранее,

слова последуют без затруднений.

Гораций

В одном из учреждений, куда вход происходит строго по пропускам, а проверяющие при виде особых лиц берут под козырёк, состоялась на первый взгляд обычная для таких учреждений беседа. Её разводили двое статных мужчин в штатском: начальник особого отдела полиции подполковник Кулиш И. В., попадающий с двадцати пяти метров в яблочко, и его заместитель майор Куликов П. В., владеющий нокаутирующим ударом. Возможно, чтоб напустить больше тумана, они курили.

– Игорь, этот старлей Третьяк дуб дубом. Опозорит весь отдел, – в голосе Куликова звучали обидные нотки, возможно, потому что за сказанными словами бежали его тревожные мысли: «Если что случится, всё свалят на меня. Я остаюсь за начальника с меня и спрос».

– Паша, а ты, понимаешь, для чего? Будешь контролировать каждый его шаг, ничего не случится. Я выйду из отпуска и если что… подставлю плечо. – Вразумлял сослуживца Кулиш, который и в голосе, и в манерах держаться, показывал своё превосходство, следовательно, и в мыслях превосходил собеседника: «Привыкли, понимаешь, за счёт меня выезжать. Теперь вот крутись, как хочешь. Моя хата с краю я ничего не знаю. Ха-ха».

Через несколько минут, а если точнее через две минуты и тридцать секунд, так как офицеры особых отделов ценят пунктуальность, в кабинете, где только что они беседовали, зазвенел телефон междугородней связи. Начальник уже уехал паковать чемоданы, поэтому трубку взял заместитель, который, впрочем, таким уже не являлся, так как на столе лежал приказ о его назначении.

– Майор Куликов слушает, – стараясь скрыть естественное волнение, представился в трубку новоиспечённый начальник.

Но трубка молчала, а на другом конце связи слышалось лишь лёгкое потрескивание.

– Фу-фу, – дунул в трубку Куликов. – Майор Куликов слушает…

– Последний срок завтра! Выполнить и доложить! – голос в трубке прогремел, словно выстрел, и Куликов от неожиданности плюхнулся в кресло руководителя. – Все свободны…

В трубке Куликов узнал голос генерала, который в свойственной манере кому-то давал разнос.

– Эй, майор, ты ещё на связи?

– Да, товарищ генерал, – сказал Куликов, смахивая со лба бусинки пота. – Слушаю вас.

– Ну как там мой племянник? – спросил генерал.

– Хорошо, товарищ генерал. – В кресле руководителя Куликов почувствовал себя увереннее. – Нам повезло, что старший лейтенант Третьяк служит в нашем отделе. Проявляет инициативу, смекалку и прочую работоспособность.

– Ну-ну. Вы там не очень-то расслабляйтесь.

– Да. Нет. Товарищ генерал, мы бдим.

– Очень хорошо, что бдите. Теперь слушай приказ: завтра к вам по обмену опытом из поднебесной прибудет офицер. Создашь группу из старлея Третьяка и этого китайца. Поручишь им самое сложное задание, и на первых порах будешь их опекать. Третьяк парень смышлёный, тут ты прав, выполнит задание в одно касание. Помнишь, как играли киевляне? Буряк проходит по правому флангу. Навешивает мяч на ворота и Блохин одним касанием забивает «Спартаку» гол. Я проконтролирую. Всё понял?

– Так точно, товарищ генерал!

– Всё. Выполняй.

В трубке зазвучали гудки.

«Дудки тебе, – нервничал Куликов. – Это Гаврилов проходит по правому флангу. Навешивает на ворота и Жора Ярцев в одно касание прошивает ворота «Динамо».

Наступает момент, когда человек понимает: лучше страшный конец, чем бесконечный страх. Куликов испугался, потому что старлей Третьяк никакого задания не выполнит, а все шишки полетят, естественно, на его руководящую голову. Продвижение по службе, назначение в столицу: всё улетит собаке под хвост. Майору вдруг захотелось лечь на больничную койку. И впасть в искусственную к ому, которая предохраняет мозг от всех нежелательных потрясений.

«Подумаешь, всего-то две недели, а диагноз пусть поставят: лёгкая сердечная недостаточность, связанная с этой, блин, должностью и с этим, блин, заданием».

Куликов машинально прихватил левую грудь, но сердце работало, как швейцарские часы.

После неуверенного стука дверь в кабинет отворилась; на пороге стоял молоденький лейтенант.

– Разрешите, товарищ майор? – спросил он.

– Что там у тебя?

– Криминальная сводка за неделю.

«А-а-а, ладно, – согласился Куликов. – Глаза бояться, а руки делают. Кажется, так звучит эта пословица. Что ж будем работать, другого выхода просто нет. Вовремя он зашёл с этой сводкой».

Правда, последние полгода Куликов, как говорят, был не в курсе городского бандитизма, так как занимался техническими вопросами: например, создал с нуля компьютерный класс, а также занимался организацией зала боевых единоборств. Поэтому где-то в глубине души он был даже рад, что возвращается в родной уголовный розыск.

Взглянув на майора, лейтенант открыл папку. Куликов одобрительно кивнул.

– В ночном клубе «Ласточка» задержаны два наркомана. – Лейтенант читал с выражением, почти, как диктор центрального телевидения. – У них изъяты два пакетика с белым веществом. Экспертиза установила, что это стиральный порошок «Лотос». В общежитие трамвайного депо №5 ликвидирован притон. Проститутки здесь оказывали интим услуги круглосуточно, но от денег отказывались, прося взамен продукты питания и одежду. На фермерском рынке украден мешок картошки. Злоумышленник задержан по горячим следам…

– Подожди, подожди, лейтенант. Что это за сводка такая? Украден мешок картошки… – в голосе Куликова зазвучали начальственные нотки. – Мы, понимаешь, не Чикаго, я знаю, но и у нас должны быть грабежи, изнасилования, убийства. Так что про картошку отставить. Я начальник особого отдела, мне подавай резонансные дела.

Лейтенант что-то промямлил и замолчал. Бегая глазами по печатному листу, он искал между строк, что-то из ряда вон выходящее. По выражению его лица Куликов понял, что громких дел в ближайшее время не предвидится.

– Свежая пресса есть? – спросил Куликов.

– Да, товарищ майор. «Городской вестник». – Лейтенант чуть приободрился. – Принести?

– Да. И вот что ещё. Позови ко мне старшего лейтенанта Третьяка.

– Разрешите идти?

– Иди…

Куликов газет не читал, как говорится, от корки до корки, а просматривал из любопытства, как правило, начиная с последней страницы: вначале спорт, затем погоду, кроссворд, если он не очень сложный. С новостями культуры майор знакомился мельком, а иногда, когда был не в духе, игнорировал. Но сейчас всё происходило с точностью до наоборот, будто Куликов являлся лицом представляющим русскую интеллигенцию, которая в первую очередь интересуется культурой. Куликов прочитал, и его лицо покрылось румянцем:

«Событие года. Завтра в городском музее будет выставлено на всеобщее обозрение «Яйцо Фаберже». Выставка продлится три дня».

Куликов прочитал ещё раз, надеясь, что эмоции схлынут, но они наоборот усилились, подталкивая его к непростому решению.

«Вот оно резонансное дело», – подумал Куликов.

В дверь постучали.

– Войдите, – разрешил Куликов.

– Старший лейтенант Третьяк по вашему приказанию…

– Проходи. Садись.

Третьяк роста был среднего, какой-то весь округлый, лицо в веснушках, а нос картошкой, – одним словом на первый взгляд простак. Но если начинать осмотр с глаз, можно в корне поменять мнение, потому что в них читались незаурядные способности.

– Завтра к нам по обмену опытом прибывает офицер из китайской народной республики, – заявил Куликов громогласно.

– Уже прибыл, товарищ майор. Вчера, – признался Третьяк.

– Как вчера?!

– Так. Я подполковнику Кулишу докладывал. Он приказал мне её встретить и разместить в гостинице…

– Её?! Офицер, что женщина?

– Так точно.

«Ну, Кулиш, сучёнок, спасибо тебе… – Куликов мысленно ругнулся, и, посмотрев, в глаза Третьяка спросил: – Ну и как она… в смысле… общения?

– По-русски хорошо говорит. Да. Мы с ней же на вокзале сфотографировались. – Третьяк протянул мобильный телефон. – Вот посмотрите.

На мини-экране рядом с Третьяком стояла маленькая, полная женщина очень похожая на уборщицу из солнечного Таджикистана. Её плоское лицо улыбалось.

«Два сапога пара», – подумал Куликов и снова громогласно добавил: – Теперь слушай приказ: будешь работать с ней в паре. В ближайшие дни вашей группе будет поручено сложное, уголовное дело. Так что будет возможность продемонстрировать свои лучшие качества. А пока составь для неё небольшую культурную программу. Покажи город, ну и так далее… Она сейчас в гостинице?

– Никак нет. В гостинице ремонт. Поэтому я поселил её на конспиративной квартире.

– Так. Хорошо. – Куликов о чём-то задумался. – Ладно, иди, готовься. Подожди. Позови ко мне лейтенанта.

Держа в руке блокнот, вошёл лейтенант, по все видимости, адъютантская должность его устраивала.

– Ты про яйцо Фаберже что-то знаешь? – спросил Куликов.

– Да. Завтра в городском музее состоится выставка…

– Вот именно выставка. А есть только небольшая заметка в газете. Так. Записывай. Связаться со всеми средствами массовой информации. В первую очередь телевидение: пусть сделают репортаж и покажут в новостях. Затем радио: пусть вбросят в эфир информацию и установят обратную связь со слушателями. Если будут отнекиваться, что, мол, сделали уже. Скажи от моего имени этого не достаточно. Пусть усилят. Для нашего города эта выставка событие номер один. Всё понял?

– Так точно, товарищ майор.

– Выполняй. Стой. М-м-м. Возьми в помощь… как его? Не… Не… Не…

– Незамутдинова?

– Да. Я еду в музей. Где моя машина?

Новые амортизаторы сглаживали неровности дороги и, едущий в машине, Куликов чуть укачивался, будто младенец в люльке. Если раньше он мог банально задремать, зная, что никакого криминального события не случиться, то сейчас, приняв непростое решение, он своими руками это криминальное событие будет создавать. Поэтому про сон можно было вообще забыть.

«Первым делом музей, – размышлял Куликов. – Продумать до мелочей, как лучше это яйцо выкрасть. Второе: только бы этот Добродеев был в городе. Третье. А вот третье: придумаю потом».

– Что мы так медленно едим? – спросил Куликов у водителя.

– Товарищ подполковник, когда уходил в отпуск, приказал ездить строго по правилам. Вот же знак висит. – Водитель показал пальцем. – Не больше сорока…

«К чёрту этого подполковника! – про себя вспылил Куликов и, не обращая внимания на знак, приказал: – Ну-ка, давай прибавь, я опаздываю…

Музей представлял собой старое, давно не ремонтированное здание, как говорят в таких случаях, держался на честном слове, и этим словом были люди, охранявшие здесь не только культурные ценности, а что-то ещё более важное, передающиеся из поколения в поколение, без которого человек превращается в обычного млекопитающего.

Куликов хотел войти, но дверь в музей оказалась заперта. Утопив кнопку звонка, он прислушался. Сигнал прозвенел еле слышно, но через стеклянную дверь майор увидел подходящего охранника, а за ним семенила пожилая женщина. В ней Куликов узнал директора музея и жестом попросил открыть.

– Людмила Николаевна, здравствуйте, – поздоровался Куликов и улыбнулся.

– А-а-а, а я вас помню… – сказала директорша. – Вы капитан Куликов.

– Здравствуйте, товарищ майор, – поздоровался охранник.

– Как, уже майор, – после показного удивления директорша вздохнула. – Как же быстро бежит время.

– А я узнал про выставку, – сказал Куликов. – И сразу к вам в музей. Хочу посмотреть, как вы подготовились.

– Пожалуйста, пожалуйста, – воодушевилась директорша и засеменила в обратном направлении. – У нас всё готово. Правда, экспонат ещё в пути.

– Сколько вас здесь? – спросил Куликов у охранника.

– Двое.

– Позвони начальнику, пусть даст ещё восемь человек. – Развязное поведение охранника заставило майора повысить голос. – Скажешь: я попросил.

– Ладно.

Директорша стояла в центре зала и Куликов к ней приблизился.

– Людмила Николаевна, экспонат очень ценный, поэтому охранные мероприятия должны быть проведены на самой высоком уровне.

– Да вы правы, яйцо Фаберже ценнейшее, художественное произведение.

– А сколько может стоить это яйцо?

– Да вы что?! Оно бесценно!

– Поймите, в зависимости от цены этого яйца будет выделена соответствующая охрана. Скажите хотя бы для статистики.

– Три миллиона пятьсот тысяч американских долларов, – сказала директорша и покраснела.

– Вот видите… – майор разочарованно выдохнул, потому что думал, что яйцо стоит дороже. – Здесь нужна серьёзная охрана. Всё должно быть продумано до мелочей. Кстати, где будет храниться этот ценный экспонат?

– Вот здесь, – директорша показала на стеклянную витрину. – Особо прочное стекло, есть сигнализация. А если прикоснуться, в моём кабинете загорается лампочка.

«Ильича… – съязвил мысленно Куликов. – Всё это вчерашний день. Для опытного взломщика украсть, раз плюнуть».

Майор прекрасно знал этот музей, расположение кабинетов, как соединялись коридоры, где был технический люк, ведущей в городскую канализацию. Год назад он расследовал дело о краже из музея и всё запомнил до мельчайших подробностей. Кстати, икону шестнадцатого века похитила уборщица, которая, как потом оказалась, фанатично верила в Бога.

– Икона, – говорила она, должна находиться в церкви, а не в музее.

Куликов это дело раскрыл.

– Скажите: Людмила Николаевна, у вас в музее был прочный сейф с двумя электронными замками. Он где? – спросил Куликов.

– Там же где и был. В комнате рядом с моим кабинетом, – удивилась директорша. – Зачем он вам?

– Если я не ошибаюсь эта комната глухая с металлической дверью. Значит, сделаем так: вечером, когда музей закроется вы со старшим чоповцем…

– С кем?

– …С начальником охраны закроете яйцо в сейфе. – Куликов задумался. – Рядом с этой комнатой поставим двух сменных охранников. Согласны?

– Майор, вы молодец, – директорша кокетливо улыбнулась. – Хорошо всё придумали.

– Людмила Николаевна! Людмила Николаевна! – звал охранник. – Яйцо привезли.

Директорша засеменила к выходу. Куликов неторопливо пошёл следом.

Около музея стоял серебристый «Форд фокус» с московскими номерами. Рядом с машиной троица в одинаковых костюмах от утомительной дороги делала разминочные телодвижения. Один из них держал в руках металлический кейс.

– Здравствуйте! – воскликнула директорша. – А мы вас заждались.

– А-а-а, – протянул держатель кейса, вспомнив о цели поездки. – Да. Да. Правда, ваши дороги так утомляют.

Слово «ваши» резануло слух, и Куликов задумался.

«Бесценное сокровище привезли на обыкновенных «жигулях». Где бронефургон? Где машины сопровождения? Где, наконец, охрана? Странно. Наверно опять урезали финансирование, и им приходится крутиться на мизере».

Куликов почувствовав на себе чей-то взгляд, быстро переключил внимание, будто в голову ему вживили компьютерный чип с самой продвинутой программой.

Немного в стороне, держа за руку товарищаиз поднебесной, стоял старлей Третьяк, выжидающий момента, чтобы подойти.

– Товарищ майор, разрешите представить, – подходя к майору, сказал Третьяк. – Лейтенант народной вооружённой милиции Китая Ченгуанг Мяо.

– Здравие желаю, товарищ майор, – представительница из поднебесной говорила ясно без малейшего акцента. – Я очень рада служить под вашим началом.

Куликов хотел ответить чем-то оригинальным, но на языке вертелось: «Я тоже очень рад», «Как хорошо, что вы…», «Я думаю, мы сработаемся». В конце концов, пауза затянулась, нужно было что-то говорить.

– Лейтенант Мяо, вы замечательно выглядите, – сказал невпопад Куликов. – Сегодня музей закрыт, но в городе есть и другие достопримечательности. В храме «Святой Варвары» были?

– Товарищ майор, я неверующая, – сказала Мяо.

– Кх-кх, – кашлянул Куликов. – Извините, мне нужно идти. Много работы.

Подходило время обеда, но Куликов решил не отвлекаться, главное сейчас: Добродеев, к нему-то майор и торопился. Водитель, увидев знак ограничивающий скорость, приободрился и поехал с ветерком, а когда Куликов приказал свернуть влево, как ни в чём не бывало, въехал под «кирпич».

«Сержант, а ты молодец, – похвалил мысленно Куликов. – Далеко пойдешь. Начальство нужно ублажать».

– Останови, – попросил Куликов. – На сегодня свободен.

Пройдя через сквер, где в ветвях белой акации чирикали воробьи, Куликов оказался на городском рынке. Даже в рабочие часы здесь было многолюдно, поэтому слиться с толпой не составила труда. Вряд ли майор предполагал слежку, просто это был самый короткий путь к дому рецидивиста Добродеева. При виде открытых нараспашку окон майор приободрился, по всей видимости, Добродеев находился дома. После четвёртого, настойчивого звонка Куликову открыли дверь.

– Павел Валентинович, рад вас видеть. – Поджарый мужчина с непроницаемым лицом жестом пригласил Куликова войти. – Пожалуйста, проходите.

– Спасибо, Николай. – Куликов прошёл и огляделся. – Хорошо живешь…

– Хорошо, когда один. – Николай Добродеев насторожился, майор едва ли бы стал беспокоить по пустякам. – Мои на даче… я вот один кукую… отобедаете со мной?

– Не откажусь, – согласился Куликов. – Видишь, у тебя и дача есть.

– Тёщина дача… – улыбнулся Николай.

– Конечно, тёщина дача… – Куликов выжидал, сразу говорить было нельзя. – А машину ты записал на жену?

– Павел Валентинович, ну и шуточки у вас. – Добродеев готовил себя к серьёзному разговору. – Может, по сотки накатим за встречу?

– Почему ж не накатить старым знакомым. – Куликов для себя уже всё решил. – С удавольствием с тобой выпью.

Если не знать теневой профессии «медвежатника» Добродеева, можно, при виде его отточенных движений, было подумать, что домашнее хозяйство, например, приготовление котлет «по-киевски», основной вид деятельности Николая. Но Куликов знал Добродеева как облупленного. Две судимости и всё за взломы элитных сейфов (это только раскрытых).

Добродеев налил водки и они, думая каждый о своём, выпили.

– Николай, мне нужна твоя помощь, – сказал Куликов.

– Слушаю вас, Павел Валентинович… – Добродеев уже решил ни за что не соглашаться.

– Про яйцо в нашем музее…

– Да. Слышал…

– Мне нужно это яйцо.

– Павел Валентинович, дело в том, что я завязал.

– Николай, ты меня знаешь. Я бы просто так к тебе не пришёл. Даю слово: ты будешь не при делах. Возьмёшь яйцо и передашь мне. Всё. А «шестёрку» на кого повесить я сам найду.

– Павел Валентинович, я завязал. Правда…

– Я понимаю тебя, но надо будет развязать, – Куликов смотрел рецидивисту в глаза. Добродеев тоже взгляда не отводил. – Ты помнишь своё последнее дело? Сколько тебе светило, а-а-а? Восемь. А дали тебе сколько?

– Да помню я всё. Помню…

– Получил от меня армейский срок. Твоя Татьяна меня просила. Мне было сложно, помочь… но я помог…

Добродеев налил ещё по одной.

– Подожди, – остановил его Куликов. – Скажи: ты согласен?

– Я это сделаю в последний раз. Больше меня не просите, – сказал Добродеев и одним махом выпил.

– Дай мне чистый лист, – попросил Добродеев.

Делая небольшие пояснения, майор нарисовал план действий: крестиком пометил технический люк, провёл линии коридора, где будет находиться охрана, и главное – как попасть в комнату с сейфом. Добродеев безучастно кивал, будто речь шла не о краже, а о детской игре «казаки разбойники», где в худшем случае ему выпишет подзатыльник отец.

– Охранники у комнаты с сейфом меняются через два часа. Усыпляющий газ и противогаз получишь завтра вечером, – Куликов улыбнулся, смял и поджог улику. – Всё понял?

– Да, – сказал Добродеев глухим голосом. – Понял…

– Значит, твои сыновья на даче, – акцентировал перед уходом Куликов – Это хорошо… там воздух… Мои представь тоже на даче. У меня двое мальчиков и у тебя… совпадение. Детей нужно беречь… они наше будущее.

Возможно, уяснив намёк майора, Добродеев замолчал. Когда закрылась за ним дверь, он ещё долго стоял, как истукан, ни чего не понимая, будто на его мысли надели стальные, сдавливающие наручники.

Я, как автор, хочу извиниться перед читателем, потому что, мне кажется, есть смысл сделать монтаж и перескочить к тому событию, которого мы все ждём, а именно к краже. Тем белее с героями этого рассказа до того момента, как Добродеев вскроет сейф, ничего неординарного не произойдет. Куликов, например, уйдя от Добродеева, будет вечером дома смотреть телевизор. А утром приедет с инспекцией в музей и похвалит главного чоповца Ушакова за отличную организацию. Лейтенант Мяо будет этим вечером флиртовать с Третьяком, но в детективный рассказ их поцелуй не будет вставлен. Что касается «медвежатника» Добродеева, то он в этот вечер банально напьётся и уснёт в компании плюшевого медвежонка. Так что сами судите, наверно я прав.

И так… ненужные листы этого рассказа скомканы…

Добродеев открыл люк канализационного колодца.

Пронизывающий ветер, сталкивая свинцовые облака, приносил раскаты грома, предвещая приближение грозы. Дождь, как всегда, зарядил неожиданно и сильно, добавляя к ночным сумеркам необъяснимой таинственности.

Куликов ежился, то и дело, поправляя большие очки, к которым, естественно, ещё не привык. К наклеенным усам он прикасался машинально. Клей был проверенный, поэтому волнение, что они отклеятся, было ни к чему. Майор Куликов ожидал вора Добродеева. В минуты душевного беспокойства человек к своей душе, к сожалению, остаётся равнодушным, потому что в первую очередь его волнуют другие ценности.

Добродеев вынырнул из-за угла и, озираясь по сторонам, будто что-то потерял, двинулся к условленному месту. Майор почувствовал: что-то с ним ни так.

– Павел Валентинович… – проскулил Добродеев.

– Давай, давай быстрей… – торопил Куликов.

– У меня…

– Давай же яйцо!

– У меня нет…

– Как?!

– У меня нет этого яйца…

– Если сейчас же не достанешь яйцо Фаберже! Я с твоими яйцами знаешь, что сделаю?

– Гражданин майор…

– Вот, уже теплее… переходим на официальный язык…

До Куликова долетел чей-то смех. Перед его быстрым взглядом мелькнули две фигуры. На ходу подняв капюшон, майор быстро ретировался. Добродееву ничего не оставалось, как поторапливаться следом.

– Я всё сделал, как вы просили, – тараторил Добродеев. – Проник в музей. Усыпил охрану. Открыл дверь в комнату. Вскрыл сейф, а там гуляет ветер. Кто-то разобрал кладку и поработал автогеном. Да вы сами можете посмотреть. У меня ювелирная работа. А там такое наворочено…

– Добродеев, теперь ты понимаешь, что в моих глазах ты главный подозреваемый, – после паузы сказал Куликов. – Чёрт меня дёрнул связаться с уголовником. Сегодня в девять утра встречаемся на городском рынке. До встречи из дома ни ногой… считай, что ты мне дал подписку о невыезде…

«Что делать? – идя домой размышлял Куликов. – Прийти ночью с проверкой в музей. Нет нельзя. Добродеев не брал, тогда кто же? Может этот «медвежатник» ведёт со мной двойную игру? Вряд ли. Хотя. Здесь каждая минута дорога. Нужно блокировать все выезды из города. Как? Позвонить сейчас Ушакову. Пусть осмотрит музей снаружи. Нет нельзя».

Куликов достал мобильный телефон и проверил связь. «Нет ли там пропущенных вызовов. Иногда бывает, случайно нажмешь ни на ту кнопку, и звук пропадёт, или без причины трубазависнет».

Звонок напугал майора, потому что зазвенел, как всегда, неожиданно.

Вся жизнь театр и, чтобы окружающие вам верили, нужно играть правдоподобно.

Поэтому Куликов, распираемый от нетерпения, ответил только на четвертый звонок.

– Майор Куликов, слушает, – сказал Куликов, добавляя своему голосу сонливости.

– Товарищ майор, ЧП. Яйцо украли…

– Немедленно оцепить музей! – приказал Куликов.

– Это начальник охраны Ушаков, – словно не слыша майора, продолжал трындеть Ушаков. – Я позвонил только директору музея и вам. Стену разворотили…

– Идиот!!

– Не понял…

– Повторяю, немедленно оцепить музей!

– А-а-а, понял… понял…

Далее Куликов позвонил в отделение. Дежурному офицеру был дан следующие приказ: во-первых, перекрыть все выезды из города, во-вторых, послать в музей следственную группу во главе со старлеем Третьяком, и, в-третьих: направить к дому майора Куликова служебный автомобиль.

У подъезда своего дома в ожидание служебной машины нетерпеливо туда-сюда ходил майор Куликов. Дождь давно кончился, но, от пропитанной влагой земли и луж, шальной ветер, будто из пульверизатора, обдавал майора, докурившего уже вторую сигарету, сыростью. Дальний свет фар подъехавшей машины высветил палисадник, детскую площадку и стоящие боками друг к другу, брошенные на ночь автомобили.

Сев в машину, Куликов уловил характерный запах перегара.

– Сержант, от тебя несёт перегаром? – спросил Куликов.

Водитель покрутил головой.

– Ну-ка, дыхни!

– Товарищ майор… армейский друг приехал… – на сержанта было жалко смотреть. – Вот мы и посидели…

– Вылезай…

– Товарищ майор, простите…

– Сейчас же бегом в отделение. Там напишешь заявление: что в счёт будущих ночных дежурств берешь отгул. Число поставишь вчерашнее. Скажешь: я разрешил…

– Спасибо, товарищ майор… я мигом…

– Пшёл вон…

С треском включив первую передачу, Куликов подумал:

«Пять километров с бодуна хороший вытрезвитель для сержанта».

Сам музей походил на сонное царство: блуждающие без дела охранники, посторонние лица почтенного возраста, возможно, служащие музея, вяло о чём-то шушукались, даже старший чоповеч Ушаков при виде прибывшего майора Куликова зевнул во весь рот. Зато у входа в помещения культуры всё происходило с точностью до наоборот. Наверно, по городу уже разнесся слух, что бесценное яйцо украли. Возможно, к этому слуху кто-то добавил другой слух, что в городе орудует целая шайка, и нужно уносить ноги. Неслучайно слухом земля полнится. Поэтому к музею, несмотря на ранний час, с извечным вопросом: «Что же случилось?» сходились зеваки. Двое молодых парней: один с камерой другой с микрофоном, пытались протиснуться сквозь толпу внутрь, но их, естественно не пускали. Троица организаторов выставки виновников этого торжества шума, толкотни и неразберихи, тоже оказались здесь. Мужчина с металлическим кейсом больше других выказывал недовольство, требуя подать ему главного полицейского.

Осмотрев комнату, где стоял сейф, майор и цоповец вышли на улицу. В массе толпа заметно прибавила и звенела, как растревоженный улей. Ничего вразумительного по поводу кражи Ушаков майору доложить, разумеется, не смог. Он только сказал, что группа во главе со старшим лейтенантом Третьяком уже прибыла и работает, что директора музея эта новость свалила на больничную койку. А так же постоянно твердил, что лично присутствовал, когда яйцо убирали в сейф. Чтобы от него отвязаться, Куликов попросил цоповца написать, как всё было. Тем более старлей Третьяк и его спутница Мяо показались на горизонте.

– Здравия желаю, товарищ майор, – сказали они одновременно.

– Здравствуйте, – поздоровался Куликов, осматривая место преступления.

– Пожалуйста, возьмите фонарик, – предложил Третьяк.

Через зияющую дыру разобранной кладки Куликов высветил сейф, в котором было вырезано ровное отверстие.

– Доложите… – попросил Куликов. – Хотя не надо, я сам всё вижу. Вы здесь закончили?

– Да.

– Тогда едим в отделение.

Послышался шорох шагов.

– Вы майор Куликов?! Объясните, пожалуйста, как такое могло случиться?!

Это был мужчина с металлическим кейсом, над его головой, будто нимб, тянулся свет яркой лампы, а сзади нарастал гомон приближающихся паломников.

– Саша, включай камеру, – сказал кто-то.

И Куликов почувствовал перед своим носом микрофон.

– Граждане, не волнуйтесь, яйцо Фаберже будет найдено, – словно предвидя вопрос, сказал Куликов. – Группа уже работает. Преступник понесёт заслуженное наказание.

– Когда?! – не унимался мужчина с кейсом.

– В ближайшее время, – парировал Куликов. – Извините, нам надо работать…

– Я организатор этой выставки! – в свете лампы организатор выглядел, как человек, теряющий рассудок. – А меня даже не хотят слушать. Похищена ценнейшая вещь, а они… а они… даже, не знают, что к чему…

Для того чтобы собрать мысли в кулак сотрудники в пути молчали. Все версии будут сказаны через несколько минут в официальной обстановке, когда каждый выпьет по чашечке кофе и съест дежурныйбутерброд.

– Старший лейтенант Третьяк и лейтенант Мяо, – Чтобы напустить торжественности Куликов даже встал из-за стола. – Эту кражу из музея я поручаю вашей группе.

– Слушаюсь, товарищ майор, – сказали они почти одновременно.

– Теперь давайте обсудим версии, – предложил Куликов.

– Разрешите, товарищ майор? – Третьяк как-то по-особенному взглянул на лейтенанта. – Дело в том, что Ченгуанг любит снимать стихию. Сегодня ночью, когда мы гуляли, она снимала грозу на мобильный телефон. А когда мы включили просмотр, то увидели, что в объектив попала случайная пара. Одного я узнал: это был рецидивист Добродеев. А вот второй мне не знаком…

– Кх-кх, – майор поперхнулся и налил из графина воды: «Так это их смех я слышал. Сладкая парочка Винипух и Ченгачгук».

– Вот посмотрите, – включив запись, лейтенант Мяо протянула телефон Куликову. – У них… судить по жестам… идёт напряжённая беседа. Даже можно понимать фразы. Вот. Правда, качество очень нехорошее.

Куликову показалась, что он услышал: «Давай же яйцо…»

– Нет. Ничего не разобрать, – признался Куликов. – Гроза, шум, ветер…

– Товарищ майор, – заявила лейтенант Мяо. – Нужно арестовать этого До-бро-де-ева и сильно надавить.

– Нет, нет, без основания. Нельзя, – сказал Куликов. – Если это действительно он, я с ним проведу беседу.

– Товарищ майор, – не унималась Мяо. – Я настаиваю…

«Ухты, какая ты шустрая, – подумал Майор. – Настаивает, а если он расколится. Что тогда? Будешь настаивать, чтобы майора Куликова расстреляли».

– Давайте обсудим другие версии, – предложил майор.

– Мне кажется, кражу совершил «залётный» вор, – сказал Третьяк. – Нужно пообщаться с агентурой. Может кто-то что-то слушал или видел. Затем проверить данные постояльцев поселившихся на днях в гостинице.

– Да, – согласился майор. – Установите слежку за этой троицей. Особое внимание к человеку с кейсом. Чтоб никуда они не уехали вывести из строя их машину. Если надо будет, снимите мотор. Возможно, эти организаторы как-то связаны с кражей. Позвоните в Москву, пусть соберут всю информацию на них. Я думаю, что яйцо в городе. Чутьё мне подсказывает, скорее всего, оно на вокзале в одной из ячеек камеры хранения. Туда нужно направить группу слежения.

– Товарищ майор, – подключилась к разговору лейтенант Мяо. – Разрешите мне съездить на вокзал и вскрыть ячейки… на осмотр…

– Нет, ни в коем случае, – запретил майор. – Лучше подготовьте запрос в столичный музей, что это за яйцо. Где была предыдущая выставка? Почему был выбран именно наш город? В общем, соберите всю информацию. И ещё: нужно повторно осмотреть место преступления. Уже светло, может быть, найдутся косвенные улики. Нужно установить точное время кражи, поэтому поговорите ещё раз с охранниками. Так сейчас семь утра… давайте встретимся в двенадцать часов в ресторане «Русская рулетка». Заодно и пообедаем.