Текст книги "ЧЕРТОГИ СТРАХОВ. ФАЗА I. УДАР 1 (СИ)"

Автор книги: Юрий Чурсин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Он еле добрёл до своего дома. По пути, у магазина на углу, на перекрёстке, ему встретился бездомный пёс. Он будто ждал чего-то. Сам шелудивый весь, плешивый, лапы подгибаются. Едва Иван приблизился ко псу, тот задрожал и заметался в судорогах, кашляя так, будто его изнутри кто-то рвал на части, а потом… упал с тротуара на проезжую часть и сдох. Судороги ещё отдавались в конечностях и в шее животного эхом, из пасти на дорожное пыльное полотно потекла кровь со сгустками. И всё это стало тут же поджаривать полуденное солнце. Ваня не мог больше выдержать, закрыл рот рукой и засеменил ещё быстрее к своему подъезду, а земля, казалось ему, уходила из-под его ног, – вот как стало нехорошо.

У самого подъезда Иван разглядел валяющуюся возле лавочки тушку голубя: автомобиль переехал птицу, и пернатый маленький труп теперь был вдавлен в грунтовую дорогу, а шея, что переливалась когда-то перламутром, была свёрнута под самым неестественным к тельцу углом.

А у Вани внутри при виде этого (и многого ещё до того) как будто язва внутри открылась. «Откуда же столько знаков Смерти сразу вокруг меня? Зачем? Зачем??? Этот парень, пёс, голубь? Для чего они жили, если так глупо погибли? Что же это за исход такой, что за безвыигрышная лотерея?»

Ответ на эти вопросы ему предстоит искать ещё долго. Важные темы почти никогда не раскрываются сразу.

…

Тишь, едва различимо дыхание ветра в ветвях, лишь лениво плывут облака, и Луна наливается в небе – полным белого яда яблоком. Прямо как в ту ночь, когда дедушка помирал. И интерьеры вокруг тоже совсем как те, где жил дедушка… Закопчённые стены с обоями, рисунок которых уже не разглядеть, и вязанные половики, пропахшие пылью и старостью, и неровный скрипучий пол, и чуть прогибающийся потолок, и ветхая со множеством перин кровать, от которой веет уютом… и нафталином. Ваня осматривается внутри. Всё такое… привычное. Вот только деда в кровати нет. Пуста комната, пуст дом, пусты столы и постели – и только свет мертвенно-бледной Луны проникает сквозь мутные стёкла окна, ложась бликами на ковры и иконки в красном углу. И вдруг в одном из оконных проёмов взгляд уловил чей-то контур. Кто-то брёл за окном – кто-то мрачный, неясный, безмолвный и неколебимый. Крупная фигура в тёмном, темнее ночного воздуха, балахоне двигалась вдоль дома – от первого окна ко второму, от второго – к третьему, и так дальше. Скоро этот кто-то окажется у входа в хату и, наверное, захочет проникнуть в дом. Но кто бы там ни был, чья бы мантия там ни колыхалась, Ваня не хотел такого позволить. И он выбежал из домика мигом, полный намерения остановить Старуху с косой – или Жнеца, или ангела Азраила, неважно. Он всё готов был сделать, чтобы не дать пришедшей сущности совершить своих дел – чтобы оставить здесь деда.

Он встал на пороге. А на расстоянии не больше трёх десятков шагов (и эта дистанция всё сокращалась) вздымалась безмолвная Смерть, вдвое превосходящая его по росту. Фигура безликая, полы балахона до самой земли, капюшон закрывает всё сверху. Силуэт Её отливал эбонитом, будто вороново крыло, в лунном блеске. А Её одеяние, теперь-то он разглядел… оно было и балахоном, и саваном, и мешком для трупов сразу – и белое, и чёрное, и цвета гнили и плесени одновременно. Из под этих одежд виднелись лишь руки. И в серых костлявых руках рослой, могучей Смерти была игла…

Ваня понял, что иглу эту сейчас сломают. Но он не хотел просто так всё оставить, не мог отпустить дедушку с Ней так быстро. В прошлый раз, когда дед умирал, Иван по обидной случайности не доехал, у автомобиля по пути сдох мотор. Но сейчас он хотел всё исправить, сердце чувствовало: есть шанс снова и как надо сказать последние слова. Вот только бы Ей помешать, не дать Ей иглу надломить. Всё вроде просто – но акценты смещаются, если Смерть глядит тебе прямо в лицо.

Ваня неохотно зашагал Ей навстречу.

Трёхметровая фигура в балахоне-саване неспешной поступью продолжала своё движение прямо на него. Но Ваня не сбавил шаг – он твёрдо вознамерился забрать у Неё ту иглу, чтобы она не обрывала жизнь деду. Но Смерть, как ему удалось разглядеть, подходя ближе, держала в руке не истончившуюся за многие годы, хрупкую и изъеденную ржою иглу старика, а куда более блестящую, толстую, острую. Сомнение кольнуло Ивана: чья же это судьба у Неё руках – ни его ли собственная? Чью жизнь Она собирается сломать?

Чем он мог помешать этому былинному созданию, этой титанической фигуре? «У меня же есть пистолет в руке», – вдруг вспоминает Иван. И поднимает руку наизготовку. Только не видит в руке оружия. А видит, что рука его в белом саване. Ох… Игла в костистых пальцах согнулась, весь мир задрожал. Луна накалилась, источая неистовый свет, – и, перегорев, потухла с лязгом и треском. Но через полмига зарделся новый огонь – это дальний свет автомобильных фар залил всё вокруг. Машина, не разбирая дороги, на всех парах влетела в него – хр-р-рясь!

Тут он как раз и проснулся, прерывисто дыша, будто спасённый из-под воды утопающий.

…

И вот Ивану вновь приходится подниматься после неспокойного, расшатывающего нервы сна, после ночной борьбы с химерами. А ведь надо идти на работу… И вновь он побрёл по еле освещаемой лестнице подъезда вниз, вновь со скрипом открыл дверь во двор, вновь собрался нести своё тело туда, куда носил всегда по будням. Недалеко от подъездной двери, возле дорожки лежал мёртвый голубь. Недвижимый пучок перьев рядом с газончиком. Чистый, пушистый, почти как живой.

Такой же, как вчера. Его не убрали. Ваня лишь мельком бросил на него взгляд, следуя мимо – рассеянно, почти бездумно.

И тут кто-то – или что-то – приглушённо вздыхает. Снизу. И Ваня осознаёт, что это мёртвая птица, лежащая в пыли.

Головка голубя поворачивается, косточки в шее похрустывают, сизое оперение встаёт дыбом. Крохотные, похожие на бисер рыжие глазки пронзительно блестят, глядя прямо на Ваню, и труп птахи вдруг говорит – сиплым голосом, будто старческим:

– Пойми, Иван, пойми. Ты не от этого мира.

Кости мёртвого голубя продолжают скрипеть и трещать, а Ваня… вдруг просыпается. Хотя полминуты назад был уверен, что всё и так «наяву».

Эти мерзкие параноидальные сны – они, совсем не желая отступать, теперь нападали сериями. Овладевали сознанием, выдавали себя за реальность – и выжимали досуха. Ведь с утра он был ещё больше вымотан и разбит, чем перед отходом ко сну.

С этим надо было что-то делать.