Текст книги "Венатор (СИ)"

Автор книги: Юрий Адашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

 

   Венатор снял толстые кожаные перчатки, закрыл глаза, вдохнул, вытянул руку ладонью к тёмной, пустынной улице и застыл. Прошло минут десять, пока он не вышел из транса. Да, оно всё было там, мерзкое и копошащееся. Он ощущал это так же, как дымное зловоние гниющей плоти, окутавшее город. Прищурился, напряженно всматриваясь в вечерний полумрак, словно обычный взгляд мог проникнуть туда, в гнилостную тьму, куда не удалось добраться астральному оку. Достал из сумки и засунул за пояс два кинжала и заряженный пистоль, за спину закинул особый, сделанный на заказ, мушкетон с широким раструбом на конце дула. Натянул на глаза окуляры, изготовленные в алхимической лаборатории. Полумрак отступил, а мир вокруг поблек, потерял краски, превратившись в оттенки серого. Два тесака, почти как пехотные, но длиннее и шире, в серебряной вязи рун, удобно легли в ладони. Вздохнул, и осторожно, почти крадучись, двинулся посередине улицы, чутко вслушиваясь и всматриваясь в окружающее.

   Белёсый утренний туман расплескался по земле, прохладный ветерок всё норовил запустить зябкие пальцы под плотно застёгнутый кожаный плащ. Венатор остановил коня на развилке, вгляделся в полустёртую надпись на дорожном указателе, удовлетворённо кивнул. Впрочем, большого выбора нет – путь оставался один. Прямо. Дорога, уходившая направо, упиралась в баррикаду из толстых брёвен, утыканную чумными вымпелами. Прямо, так прямо. Чуть шевельнул поводьями, и конь послушно продолжил путь.

     Спустя полчаса показалась застава. Дорога перегорожена. Мощные деревянные ворота, а вправо и влево уходил частокол из заострённых брёвен. До вольного Городеца отсюда всего ничего: час пёхом. Хотя туда теперь не попасть. Чёрные знамёна с красным «змеем»: в городе чума. Покачал головой, спешился и неторопливо пошёл к воротам, ведя коня в поводу.

   Его уже ждали. Двое солдат в застиранных синих камзолах, таких же штанах и с матерчатыми масками на лицах. «Синие камзолы», наёмники, но вояки бравые: крепкие кожаные сапоги с широкими голенищами, начищенные до блеска кирасы на груди, длинные мушкеты за спиной, на поясах – стальные пехотные тесаки. Чуть поодаль, за воротами, – третий. Мушкет в руках, направлен в его сторону. Прикрывает товарищей. Расхлябанностью часовые не страдали. Венатор остановился и поднял руки вверх, показывая пустые ладони. Ближний солдат чуть кивнул и направился в его сторону. «Кто таков?» – спросил подойдя. Пахнуло резким уксусным духом.

     Молча достал подорожную и протянул солдату. Тот достал из-за голенища стеклянную бутылочку, полил на ладони. Уксусный смрад стал сильнее. Солдат отряхнул руки, взял бумагу и начал читать, усиленно морща лоб. «Коро-лев-ски-й ве-на-тор шес-той сту-пе-ни» – пробормотал вполголоса и по слогам: грамота давалась вояке с трудом. Поднял глаза и спросил с едва заметной издёвкой: «Это ж каковского королевства?»

   Венатор вопрос проигнорировал. Вместо этого спросил:

   – Кто у вас командует? Мне бы увидеться с ним надо. Может помочь смогу.

   – Его бравость полковник Жупан у нас командует, – ответил вояка, – токмо видеться с ним не надобно. Да и не примет он. Вы лекарь?

   – Нет. Венатор. Написано же. Истребитель морфов и морфеток. Всякая чума от них и идёт.

   – Хм, – солдат пожевал губами и посмотрел с опаской, – винтор, значицца. Токмо, в народе поговаривают, что такие винторы – сами того. Не едите, не пьёте, не хвораете...

   – Брешут, – с некоторым раздражением ответил, – и едим, и пьём. А вот хворать – не хвораем. Потому эта нечисть нас и боится.

     – Ага, – вояка некоторое время раздумывал над чем-то, – токмо к полковнику всё едино не надо. Его бравость сейчас за воротник закладывает. А вот со старшим лекарем можно. Они-то нас и наняли.

   – Можно и с лекарем, – согласился венатор, – даже лучше.

   – Проходите, – ответил солдат, – его шатёр всё время прямо. Синий. С красным змием. Токмо, впустую это всё. Ужо третий город обхаживаем. Ничего не помогает. Хоча, винторов исчо не было.

   – Третий? – спросил удивлённо.

   – Ага, – кивнул вояка, – до Городеца исчо, были два села крупных. Кошелицы и Свояки. Там ужо нет никого. Вмерло всё.

   – А у вас в полку никто не хворал, не умер?

   – Бог миловал. Токмо трое вмерли.

   – Странно как-то, – он покачал головой. Но раздумывать было некогда. Молча взял коня под уздцы и прошёл в ворота.

   Застать тварей врасплох не удалось. Напали, как только он выскользнул на середину небольшого перекрёстка трёх узких улочек. Раздался визг многочисленных глоток, и понеслось со всех сторон. Некогда они были людьми, но под действием морфа превратились в разнокалиберных уродов с большими головами, кривыми когтями и клыками, а руки доставали почти до земли. Венатор метнулся в самую гущу бестий, бешено вращая рунными клинками. Запахло паленой плотью, брызнули в стороны куски разрубленных тел. Он выписывал па боевого танца, плетя вокруг себя смертоносное кружево, но тварей оказалось слишком много. Кривые когти вспороли прочный кожаный плащ на плече, клыки вцепились в сапог. Он на мгновение замер, резко выдохнул, и с силой всадил оба клинка в мостовую, с лёгкостью пробив подгнивший деревянный настил. Ментальный удар концентрированной ненависти и злобы расшвырял ближайших морфеток на добрую сажень. Выдернул клинки и побежал назад, по улице, откуда пришёл. Твари повскакивали и, с удвоенной яростью, всей кучей бросились вдогонку. Вот и запримеченный ранее переулок-тупик. Он забежал внутрь, развернулся, срывая из-за спины мушкетон. Толпа разъярённых морфеток сиганула следом, оскаленные пасти приближались. Выстрелил. Сноп искр вырвался из широкого раструба, бабахнуло так, что заложило уши, и с невысоких крыш сорвало несколько черепиц. Серебряная картечь прошила переулок – и, еще до того как рассеялся дым, он разделался с несколькими выжившими и визжащими ранеными. Осмотрелся, провел языком по зубам, сплюнул кровью. Слишком много, ещё чуть-чуть и мог бы не справиться.

   – Я не знаю, чем вы можете сильно помочь, герр венатор, – старший лекарь положил перо на стол, – ну упокоите вы парочку морфеток. И что с того? Людей этим не вернёшь. А морфетки сами вымрут, когда всё закончится.

   Старшего лекаря величали Георг Штамм. Лет сорока, высокий, даже выше венатора, статный, с редкой сединой в чёрных, как смоль, волосах. Одет богато: голубой с серебряной «проседью» камзол, такие же штаны, и дорогие чёрные туфли с золотыми пряжками. На голове странная шапка: железная, какими-то шестерёнками по бокам и двумя окулярами спереди. Обитал его здравость в весьма просторном шатре, где пахло необычно и терпко: смесь аромата душистых трав, засушенные пучки которых висели вверху, и чего-то резкого, алхимического. Впрочем, неудивительно: часть шатра отведена под лабораторию.

   – Признаться, в интеллектуальных кругах, где я имею честь вращаться, – меж тем продолжал лекарь, – всех этих морфов и прочую нечисть считают досужими вымыслами, суевериями и бабскими сказками, а венаторов – шарлатанами. Вернее, существование морфов теоретически считается возможным, но ваше толкование их сущности просто-напросто высмеивается. И, если бы я своими глазами не видел морфеток..., – Штамм предложения не закончил, а лишь как-то обречённо махнул рукой.

   Венатор чуть усмехнулся. В его «интеллектуальных кругах» именно всякая «наука» считалась полнейшим бредом. Впрочем, говорить об этом не стал, спросил другое:

   – Скажите, герр лекарь, в остальных двух селениях тоже видели морфеток во время чумы?

   – Да, – кивнул головой Штамм, – в Свояках сам лично наблюдал. Про Кошелицы с полной уверенностью не скажу, но вот солдаты уверяют, что и там. Я склонен им верить. По-моему, морфетки – никакая не нечисть, а люди, на которых чума подействовала вот таким образом.

   Венатор с некоторым удивлением посмотрел на лекаря, ответил:

   – Ваша теория хороша, герр Штамм. Морфетки, и вправду, бывшие люди. Загвоздка в том, что появляются не только там, где есть чума. Морфетки – это слуги, миньоны, если угодно. И появляются там, где есть морф. Думаю, что этот морф и несёт чуму. От города к городу.

   – Господи, – со страдальческим вздохом пробормотал лекарь, – морфетки, морф, венатор... В университете меня засмеют.

   Штамм нагнулся, достал и поставил на стол небольшой сундучок. Открыл и осторожно вынул бутылку из толстого стекла. Наполнена чем-то чёрным доверху, а горлышко залито тройным слоем воска.

   – Вот, смотрите, – с нескрываемой гордостью Штамм указал на бутылку, – эссенция чумы. Выделил из заражённых трупов. К сожалению, попало ко мне немного. «Синие камзолы» тоже суеверны, да и боятся. Никакие деньги не помогают.

   Венатор опешил. Штамм меж тем продолжал:

   – Поймите одно: чума – это никакое не проклятие, и не наказание за грехи. По-моему, глубокому убеждению, чума – болезнь, которую разносят некие очень маленькие, неразличимые глазом животные. Причём, чтобы выжить, этим животным нужны люди. В воздухе они быстро погибают. Потому мы и окружили город плотным кольцом. Муха не пролетит. Под страхом смерти. Это жёстко, но необходимо.

   – Карантин, – пробормотал венатор.

   – Что? – переспросил лекарь.

   – Карантин. В стародавние времена такой метод с болезнями называли карантин. Вы здесь не открыли ничего нового.

   – Хорошее слово. Запомню. Так вот, – продолжил Штамм, – есть методы и способы, которые позволяют не заразиться. Вернее, шанс сильно падает. Их я практикую среди «синих камзолов». И они работают. Из наёмников умерло только трое. К сожалению, методы не работают, если ты уже подхватил чуму.

   – С «синими камзолами» понятно, но почему вы здоровы? Шанс падает, но вы с трупами работали, эссенцию выделяли. Неужто пронесло?

   – Не пронесло, – смущённо ответил лекарь, – заразился. Но у меня есть снадобье. Да, да, не удивляйтесь так. И не негодуйте, что я не лечу горожан. Лекарства мало, что даже для «синих камзолов» еле хватает. Его очень трудно изготовить, к тому же нужны такие ингредиенты, что..., – лекарь безнадёжно махнул рукой, – а с местными страхами, дремучестью и суевериями – практически невозможно. Еле уговорил горожан хоть какие-то меры принять. Для них чума – наказание за грехи. Хотя, будь это так, то никакой карантин и никакие методы не помогли бы.

   – Так и не помогли. Это ведь третий город. Или в первых двух вы карантин не ставили?

   – Ставили. Первые два не такие крупные, как Городец, там даже проще было. Вот это меня и смущает. Очаг болезни неожиданно вспыхивает, а я не могу понять почему. Конечно, могли просочиться больные...

   – Тогда бы чума расходилась хаотично. Если бы просочились.

   – Скорее всего. Вот потому я с вами и разговариваю. Вы принесли какую-то свою теорию, и я готов вас выслушать. Вероятно, есть носитель, про которого я мало что знаю.

   Венатор согласно кивнул:

   – Именно. Вы мне, герр лекарь, рассказали, как. Но не кто. А я знаю, кто разносит чуму. Морф. Путешествует от города к городу. Морф может принимать любое обличье, его плоть изменчива. Вы и ваши «синие камзолы» не обучены, и не сможете обнаружить морфа. А вот я могу этого морфа уничтожить. За определённую плату. Скажем, в пятьсот золотых.

   – Ага, – Штамм нахмурился, – за плату, значит. Пятьсот золотых – вполне терпимая цена. Но я не уверен. Вы, герр венатор, точно знаете, что чуму разносит именно морф? Почему он тогда сам от чумы не умирает?

   – Морфы и морфетки не болеют. Как именно морф разносит чуму, не скажу. Но в «Хрониках Венаторов» описано несколько схожих случаев.

   – Ясно, – лекарь наморщил лоб, задумался, потом сказал, – а вы уверены, что справитесь? Понимаю, что вы тренированный убийца...

   – Не убийца, – резко перебил венатор, – мы убиваем людей только при самозащите. Справлюсь. Не впервой. Да и что вы теряете?

   – И то верно. Пожалуй, я готов вам поверить и заплатить. Но у меня есть три условия.

   – Слушаю.

   – Первое: полнейшая секретность. О нашей сделке не должны узнать за пределами этого лагеря. Второе: деньги только после работы. И третье: я хочу получить труп этого морфа для изучения. Настолько хочу, что готов поднять плату до тысячи золотых. Если согласны, то «камзолы» вас проводят до городских ворот.

   – Согласен, – ответил венатор и полез в сумку за договором.

   Венатор осмотрел оружие. Руны на клинках едва различимы, мушкетон уже бесполезен, сил на телепатическую атаку нет. Но отступать негоже. Покачал головой и двинулся вперёд по улице, куда вело безошибочное чутьё.

   Через несколько минут вышел на небольшую площадь, посередине которой торчал один из городских колодцев. Начал осторожно приближаться. Нога зацепила что-то твёрдое. Присел, чтобы разглядеть поближе. Бутылка из толстого стекла, остатки воска на горлышке, внутри капли какой-то жидкости, в зрении окуляров чёрной, словно тьма. Поднял бутылку, осторожно понюхал, покачал головой. Хотел было встать, но натренированное чутьё взвыло, и он молниеносно откатился в сторону. Еле успел. Что-то молчаливое и смертоносное пронеслось рядом, зацепив за руку и выбив один из клинков, который усвистал куда-то во тьму. Венатор вскочил, выдернул кинжал и метнул вослед монстру. Попал. Тварь взвыла, остановилась и обернулась.

   Монстр походил на морфеток, что атаковали раньше, но был шире и крепче. По всему телу змеились твёрдые жгуты мускулов. В плече торчал кинжал, тварь молча подняла руку, выдернула его и отбросила в сторону. Венатор глухо прорычал и плавным приставным шагом двинулся по широкой дуге к морфу, вращая в рваном ритме тесаком. Бестия оскалилась, обнажив мощные желтые клыки, и чуть присела. Поймав начальное движение, венатор выхватил из-за пояса пистоль и дернул курок. Но тварь только этого и ждала, резко бросив мускулистое тело в сторону, оттолкнулась всеми четырьмя конечностями и прыгнула. Он отклонился, ударил по дуге сверху вниз, однако морф в полете изогнулся, вывернулся так, что клинок лишь оцарапал плечо. Клыки щелкнули у самой шеи, и противники кубарем покатились по дороге. Венатор выпустил бесполезный в рукопашной тесак и вогнал пистоль в раззявленную пасть. Потом, резко вывернувшись, быстро забросил ноги через шею и туловище монстра, схватил двумя руками когтистую кисть и изо всех сил, выпрямившись, дернул. Раздался хруст ломаемой кости, морф взвыл от боли и всадил клыки в голень противнику. Венатор заорал – тварь прокусила сапог и тренированные мышцы – выпустил захваченную лапу, выхватил оставшийся кинжал и попытался рубануть тварь по морде. Получилось не очень, но бестия разжала клыки, и он откатился в сторону.

   Поднялся, подобрал оброненный тесак, повернулся к монстру. Тварь рыкнула, пошатнулась и, придерживая покалеченную руку, стала отступать. Венатор усилием воли подавил боль в ноге, и прихрамывая, решительно двинулся на морфа. Тот внезапно остановился, издал дикий вопль и бросился на врага. Он еле ушел с линии атаки, рубанул, плавно шагнул за спину и с оттяжкой резанул подколенное сухожилие. Морф рухнул...

   Городецкий староста, живой, без признаков чумы, обнаружился в городской ратуше, что по привычке расположилась на центральной площади. Пришлось пройти почти половину городка, и картина, что открылась перед венатором, удручала. Безлюдные грязные улицы, костры на редких перекрёстках, непонятно кем поддерживаемые, заколоченные дома, брошенные и сгоревшие лавки. И трупы. Не очень много, но выглядели страшно. Раздутые бледные тела, все покрытые язвами и фурункулами, сочились и исходили гноем и грязной сукровицей. Мужчины, женщины, дети – чума не щадила некого. Густая вонь гниения смешивалась с дымом от костров. В одном месте повстречалась телега, доверху нагруженная трупами. Пара горожан в кожаных фартуках грузили мёртвые тела длинными железными крючьями. На венатора не обратили никого внимания, да и он задерживаться не стал.

   Староста в гордом одиночестве дремал в широком кресле перед столом, заставленным тарелками с разной снедью и бутылями с самогоном, и, судя по всему, был изрядно пьян. Венатор вздохнул, достал из сумки пузырёк с прозрачной жидкостью, накапал в ближайший кубок несколько капель, разбавил водой и силой влил в рот пьянчуге. Староста закашлялся, открыл глаза и мутным взором уставился на гостя. Через несколько секунд до залитых самогоном мозгов, наконец, что-то дошло, староста выпрямился и прохрипел:

   – Кто таков? Чего надобно?

   Венатор покачал головой, но на вопрос ответил:

   – Венатор я. От лекаря Штамма. По поводу нежити, что у вас тут окопалась.

   – А, – слова не произвели никакого впечатления на старосту, он лишь приглашающе махнул рукой, – ну, тады, садитесь, господин винтор. Покушайте, выпейте. У нас, теперича, этого добра завались. Токмо есци некому.

   Венатор молча присел на стул рядом и грозно уставился на старосту. Тот слегка поёжился, но взгляд не опустил.

   – Почему господин ликарь сами не явились? – поинтересовался староста.

   – А он, что, сюда приходит? – с интересом спросил венатор.

   – Бывает. С жупанами своими. Ходит, пишет чтось в своих бумагах. Казну забрали. На сохранение.

   – Ясно. Народу много умерло?

   – Да хтось знает? Многа. Все дома заколочены. Для нищих одно раздолье. Токмо, нет их теперича. Нищих. Вмерли все. Да и мы скоро, таксама..., – староста безнадёжно махнул рукой

   – Прорываться не пробовали? Из города уйти?

   – Пробовали, как же. Токмо все пробовальщики сейчас в землице лежат. Синие жупаны всех с картечниц положили. Никого не миловали. У нас ведь, токмо ополчение и было. Куда им с жупанами тягаться. Суров господин ликарь. Не повезло нам, что он с жупанами как раз возле Городеца лагерь разбил.

   – Погоди ка! Герр лекарь разве не потом пришёл? Когда у вас уже всё началось?

   – Не. На седмицу ранее. Он ту хворь злобную первый и нашёл. У Богдана-кузнеца. И Городец обложил сразу. А хворь потом гулять пошла.

   – Хм. – Венатор пожевал губами, продолжил. – А морфетки, нечисть, когда в городе появилась?

   – Здохлики? Дык, таксама, потом.

   – И что? Не нападают, не боитесь?

   – Здохлики? Не. Смирные. В другой час, может, и страшились бы. А теперича чаво? Что они хуже сделают? Все в болотном квартале. В другие места носа не кажуть.

   – Дорогу покажешь?

   – Дык да, покажу раз надо.

   – За что? – морф сидел, прислонившись к стенке колодца и тяжело, с хлюпающим звуком, дышал. – Я ведь их спасти хотел...

   Тело морфа потеряло прежние очертания, и сейчас больше походило на человеческое. Венатор покачал головой и присел на корточки рядом:

   – Спасти? Как? Насылая чуму? Превращая в морфеток? Так не спасают.

   – Это не я, – струйка крови вытекла из уголка губ морфа, – а морфетки да. Но хоть так...

   Морф закашлялся, разбрызгивая кровь вокруг. Потом опять поднял глаза:

   – Они идут... За тобой... Скоро, минут через десять...

   Голова чудовища поникла, и он весь сразу обмяк. Плоть потекла, обнажая кости скелета, вполне человеческие.

   Венатор утёр обильно выступивший на лбу пот, стянул окровавленный сапог. Достал врачебную мазь, обработал и перебинтовал рану. Обсыпал тело морфа порошком и поджёг. Труп мгновенно вспыхнул, распространив вокруг зловонный мерзкий запах. Отошёл от полыхающего монстра и притаился во тьме, выжидая. Через несколько минут с той стороны, откуда он явился, показалось с десяток фигур. Крепкие кожаные сапоги с широкими голенищами, начищенные до блеска кирасы на груди, длинные мушкеты в руках, стальные пехотные тесаки на поясах и матерчатые маски на лицах. Сквозь окуляры цветов было не различить, но венатор мог поклясться, что камзолы – чёрно-синие и застиранные. Он с сожалением вздохнул и растворился во тьме.

   Старший лекарь Георг Штамм с ужасом смотрел на лезвие кинжала в руке венатора, что сидел напротив. Мокрая струйка потекла вниз по ноге. Наконец, венатор потянулся и поставил на стол бутылку из толстого стекла, в которых Штамм хранил чумную эссенцию.

   – Твоя игрушка, герр лекарь? – его голос сейчас походил на скрежет клинка по стеклу, – нашёл в Городеце возле колодца. Осторожнее надо быть, внимательнее.

   Штамм сглотнул. Венатор меж тем продолжил:

   – Я всё в толк не мог взять: как ты так быстро успеваешь город в оцепление взять, чтобы чуму наружу не выпустить. А оно вот как оказывается: ты приходил в город, обнаруживал несуществующую чуму, ставил оцепление, а после заражал всех, выливая свою эссенцию в городские колодцы. Я думал, это морф её разносит, а он просто за тобой шёл, пытаясь спасти хоть некоторых. По-своему, по-монстрячи, но пытаясь. Зачем? Неужто из-за казны и ценностей? Решил обогатиться так?

   Штамм отрицательно мотнул головой. Нутром чуял лекарь, что врать сейчас не следует.

   – Казна и ценности – это так, – ответил, – чтобы было чем «синим камзолам» платить. Я учёный, я изучал.

   Лекарь замолчал и посмотрел на венатора. Тот как-то странно качнул головой:

   – Где лекарство, герр лекарь? И рецепт?

   Штамм молча достал сундучок, открыл. Внутри – несколько бутылочек с зеленоватой жидкостью и скрученный в трубку лист пергамента. Венатор развернул, прочитал, удивлённо вскинул брови:

   – Теперь понимаю, почему так трудно достать ингредиенты. Но это яд.

   – Для здорового человека – да, – согласно кивнул лекарь, – а для больного чумой – лекарство. Главное быть осторожней. Не больше напёрстка в день. Обычно хватает трёх. Хотя, в очень тяжёлых случаях может не помочь.

   Венатор скрутил пергамент обратно, закрыл сундучок, пристально и остро посмотрел на Штамма. Лекарю очень не понравился этот взгляд:

   – Способы заражения, пути распространения, меры профилактики, – поспешно забормотал он, – мои записи спасут тысячи, десятки тысяч жизней.

   – Пока ты лишь погубил тысячи жизней, – ответил венатор.

   – Это всё не напрасно, – с жаром воскликнул Штамм, – они положили свои жизни на алтарь науки! Свои никчемные, пустые...

   Договорить не успел. Венатор сделал неуловимое движение и лекаря парализовало. Мог лишь беззвучно раскрывать рот.

   – Я не могу убивать людей, кроме самозащиты, – глухо произнёс венатор, – а ты убиваешь их тысячами ради благих целей. Но лично мне сейчас ты не угрожаешь. И я не могу тебя убить.

   Увидел облегчение в глазах Штамма, усмехнулся. Взял кинжал и медленно провёл лезвием по лицу лекаря:

   – Не смотри на зло, не слушай зло, не говори зла. Ты не познаешь вкуса плодов своего труда. – И лезвие мягко вошло в правый глаз. Штамм беззвучно закричал.

   Его бравость полковник Жупан вошёл в палатку к лекарю, чтобы доложить, что венатора они упустили, а труп морфа уничтожен. Зрелище внутри заставило вздрогнуть даже этого вояку, видавшего виды. Георг Штамм сидел посреди шатра, на залитом кровью ковре, прижав окровавленные ладони к ушам. Мычал мучительно, уставившись в никуда пустыми впадинами глазниц. Рядом, на столе, лежали уши, язык и глаза лекаря. Полковник выругался, выскочил из шатра и взревел во всю мощь лёгких:

   – Найти! Поймать! Уничтожить!..

   Невысокий, крепко сбитый, хоть и с изрядным брюшком, пожилой купец на громадном тяжеловозе, нагруженном тюками, мерно трусил по дороге. Непритязательный купчишко, да и одет средненько: заношенный зелёный кафтан, такие же штаны, да засаленный картуз. Сзади послышался грохот копыт и пятеро всадников в чёрно-синих камзолах быстро нагнали тяжеловоза. Старшой окликнул купчишку:

   – Эй, отец, ты тут всадника не видел в кожаном плаще.

   Купец сдёрнул картуз, поклонился низко:

   – Нет, господа солдаты, давно уже один еду. Токмо пара телег была.

   – Чорт! – выругался вояка, – на Выжглицы свернул, не иначе.

   Старшой развернулся и поскакал назад по дороге. Остальные за ним, лишь один солдат задержался. Почудилось ему, что поплыл летний воздух, сгустился, и, вместо брюхастого купца, сидит на тяжеловозе высокая фигура в кожаном плаще. Солдат тряхнул головой и морок исчез. Поднял глаза на купца. Тот всё так же взирал подобострастно, потом засунул руку в кошель и протянул солдату несколько монет:

   – Возьмите, господин солдат. За то, что храните нас от чумы.

   Солдат деньги взял, кивнул благодарно и поскакал вслед за товарищами.

   Купец долго смотрел вслед служивому. Надо же, у парня дар смотрящего. Большая редкость в эти времена. Но ничего, солдат меченую монетку взял, найдётся. Пора уже себе смену подыскивать. Но сейчас есть дела поважнее.

   Купец погладил карман, где покоилась бутылочка с зеленоватой жидкостью, тронул поводья своего битюга и поехал дальше.

   Венатор снял толстые кожаные перчатки, закрыл глаза, вдохнул, вытянул руку ладонью к тёмной, пустынной улице и застыл. Прошло минут десять, пока он не вышел из транса. Да, оно всё было там, мерзкое и копошащееся. Он ощущал это так же, как дымное зловоние гниющей плоти, окутавшее город. Прищурился, напряженно всматриваясь в вечерний полумрак, словно обычный взгляд мог проникнуть туда, в гнилостную тьму, куда не удалось добраться астральному оку. Достал из сумки и засунул за пояс два кинжала и заряженный пистоль, за спину закинул особый, сделанный на заказ, мушкетон с широким раструбом на конце дула. Натянул на глаза окуляры, изготовленные в алхимической лаборатории. Полумрак отступил, а мир вокруг поблек, потерял краски, превратившись в оттенки серого. Два тесака, почти как пехотные, но длиннее и шире, в серебряной вязи рун, удобно легли в ладони. Вздохнул, и осторожно, почти крадучись, двинулся посередине улицы, чутко вслушиваясь и всматриваясь в окружающее.

   Белёсый утренний туман расплескался по земле, прохладный ветерок всё норовил запустить зябкие пальцы под плотно застёгнутый кожаный плащ. Венатор остановил коня на развилке, вгляделся в полустёртую надпись на дорожном указателе, удовлетворённо кивнул. Впрочем, большого выбора нет – путь оставался один. Прямо. Дорога, уходившая направо, упиралась в баррикаду из толстых брёвен, утыканную чумными вымпелами. Прямо, так прямо. Чуть шевельнул поводьями, и конь послушно продолжил путь.

     Спустя полчаса показалась застава. Дорога перегорожена. Мощные деревянные ворота, а вправо и влево уходил частокол из заострённых брёвен. До вольного Городеца отсюда всего ничего: час пёхом. Хотя туда теперь не попасть. Чёрные знамёна с красным «змеем»: в городе чума. Покачал головой, спешился и неторопливо пошёл к воротам, ведя коня в поводу.

   Его уже ждали. Двое солдат в застиранных синих камзолах, таких же штанах и с матерчатыми масками на лицах. «Синие камзолы», наёмники, но вояки бравые: крепкие кожаные сапоги с широкими голенищами, начищенные до блеска кирасы на груди, длинные мушкеты за спиной, на поясах – стальные пехотные тесаки. Чуть поодаль, за воротами, – третий. Мушкет в руках, направлен в его сторону. Прикрывает товарищей. Расхлябанностью часовые не страдали. Венатор остановился и поднял руки вверх, показывая пустые ладони. Ближний солдат чуть кивнул и направился в его сторону. «Кто таков?» – спросил подойдя. Пахнуло резким уксусным духом.

     Молча достал подорожную и протянул солдату. Тот достал из-за голенища стеклянную бутылочку, полил на ладони. Уксусный смрад стал сильнее. Солдат отряхнул руки, взял бумагу и начал читать, усиленно морща лоб. «Коро-лев-ски-й ве-на-тор шес-той сту-пе-ни» – пробормотал вполголоса и по слогам: грамота давалась вояке с трудом. Поднял глаза и спросил с едва заметной издёвкой: «Это ж каковского королевства?»

   Венатор вопрос проигнорировал. Вместо этого спросил:

   – Кто у вас командует? Мне бы увидеться с ним надо. Может помочь смогу.

   – Его бравость полковник Жупан у нас командует, – ответил вояка, – токмо видеться с ним не надобно. Да и не примет он. Вы лекарь?

   – Нет. Венатор. Написано же. Истребитель морфов и морфеток. Всякая чума от них и идёт.

   – Хм, – солдат пожевал губами и посмотрел с опаской, – винтор, значицца. Токмо, в народе поговаривают, что такие винторы – сами того. Не едите, не пьёте, не хвораете...

   – Брешут, – с некоторым раздражением ответил, – и едим, и пьём. А вот хворать – не хвораем. Потому эта нечисть нас и боится.

     – Ага, – вояка некоторое время раздумывал над чем-то, – токмо к полковнику всё едино не надо. Его бравость сейчас за воротник закладывает. А вот со старшим лекарем можно. Они-то нас и наняли.

   – Можно и с лекарем, – согласился венатор, – даже лучше.

   – Проходите, – ответил солдат, – его шатёр всё время прямо. Синий. С красным змием. Токмо, впустую это всё. Ужо третий город обхаживаем. Ничего не помогает. Хоча, винторов исчо не было.

   – Третий? – спросил удивлённо.

   – Ага, – кивнул вояка, – до Городеца исчо, были два села крупных. Кошелицы и Свояки. Там ужо нет никого. Вмерло всё.

   – А у вас в полку никто не хворал, не умер?

   – Бог миловал. Токмо трое вмерли.

   – Странно как-то, – он покачал головой. Но раздумывать было некогда. Молча взял коня под уздцы и прошёл в ворота.

   Застать тварей врасплох не удалось. Напали, как только он выскользнул на середину небольшого перекрёстка трёх узких улочек. Раздался визг многочисленных глоток, и понеслось со всех сторон. Некогда они были людьми, но под действием морфа превратились в разнокалиберных уродов с большими головами, кривыми когтями и клыками, а руки доставали почти до земли. Венатор метнулся в самую гущу бестий, бешено вращая рунными клинками. Запахло паленой плотью, брызнули в стороны куски разрубленных тел. Он выписывал па боевого танца, плетя вокруг себя смертоносное кружево, но тварей оказалось слишком много. Кривые когти вспороли прочный кожаный плащ на плече, клыки вцепились в сапог. Он на мгновение замер, резко выдохнул, и с силой всадил оба клинка в мостовую, с лёгкостью пробив подгнивший деревянный настил. Ментальный удар концентрированной ненависти и злобы расшвырял ближайших морфеток на добрую сажень. Выдернул клинки и побежал назад, по улице, откуда пришёл. Твари повскакивали и, с удвоенной яростью, всей кучей бросились вдогонку. Вот и запримеченный ранее переулок-тупик. Он забежал внутрь, развернулся, срывая из-за спины мушкетон. Толпа разъярённых морфеток сиганула следом, оскаленные пасти приближались. Выстрелил. Сноп искр вырвался из широкого раструба, бабахнуло так, что заложило уши, и с невысоких крыш сорвало несколько черепиц. Серебряная картечь прошила переулок – и, еще до того как рассеялся дым, он разделался с несколькими выжившими и визжащими ранеными. Осмотрелся, провел языком по зубам, сплюнул кровью. Слишком много, ещё чуть-чуть и мог бы не справиться.

   – Я не знаю, чем вы можете сильно помочь, герр венатор, – старший лекарь положил перо на стол, – ну упокоите вы парочку морфеток. И что с того? Людей этим не вернёшь. А морфетки сами вымрут, когда всё закончится.