Текст книги "Месть не приходит одна (СИ)"

Автор книги: Юрий Адашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Победитель Нео-нуар 2018 "Месть мертвеца".

Адашов Юрий

Адашов Юрий

Месть не приходит одна

Боль вырвала его из беспамятства. Тупая и режущая одновременно, огненной змеёй обвивала запястья, крест-накрест пересекала грудь. Он застонал и открыл глаза. Серый, заплёванный пол и окровавленные нити колючей проволоки, туго врезавшиеся в плоть. Быстрый взгляд по сторонам. Он висел голый на деревянной конструкции, напоминающей средневековую дыбу. Руки задраны и притянуты всё той же проволокой к верхней перекладине, рубиновые капли на шипах, ступни ног еле касаются пола. Застонал вновь. Глаза закрылись и голова обвисла. Он хотел умереть.

– Рано, – шелестящий женский голос стальной спицей проник прямо в мозг, – ты ещё не всё испытал, красавчик.

Мягкая ладонь нежно погладила его затылок ...

***

Дождь лил, не переставая. Стас курил в служебном автомобиле, выпуская дым в приоткрытое окно, и смотрел, как падающие капли разбиваются о лобовое стекло. Мокрая серая пелена разделяла машину и небольшой отель напротив.

Отель 'Ночная жизнь' – вонючая помойка с почасовой оплатой номеров, где простыни пропахли мочой и спермой, а клопы могли запросто сожрать зазевавшегося постояльца. Прислуга под стать заведению – удалая, пьяная и опасная. К тому же приторговывали в притоне нелегальщиной, начиная от травки и заканчивая... Впрочем, в эти дебри оперативник-экс решил не углубляться. В Сумеречном Квартале иные шлюхи страшнее любого монстра.

Стас отряхнул воду с плаща и толкнул дверь в центре облупленного фасада, прошёл в вестибюль, убогий и неопрятный, под ковром на каждом шагу что-то смачно похрустывало. В углу на стуле скучал полицейский голем. Экс махнул у него перед носом жетоном, коп кивнул и молча указал на лестницу.

Стас поднялся на площадку второго этажа и прошел по пустому коридору к нужному номеру. Обостренное чутье сразу уловило запах крови, перемешанный с едва ощутимым, но терпким ароматом тлена и смерти. Заплесневелый сыр и сирень. И что-то еще, на грани восприятия, смутно-знакомое и ускользающее. Перед дверью толпилась кучка полицейских.

– Горски! – Один обернулся и экс узнал его – старший следователь-эксперт Роберт Дирт. – Уже явился. Вовремя.

Дирт махнул рукой ещё одному копу:

– Знакомьтесь. Капитан Кроссман, убойный отдел. Наша связь с полицией. Стас Горски, оперативник-экс.

Стас бегло осмотрел капитана. Пожилой, низенький, лысоватый, в мятых форменных брюках и засаленной рубашке. Глаза, от которых не спрячешься. Ладонь капитана на удивление плотная, сильная и влажная, что несколько удивило – в коридоре было прохладно.

– Оперативник-экс? – Явно заинтересовался капитан. – А специализация какая, можно полюбопытствовать?

– Можно, – сухо ответил Стас, – инквизитор. А по-простому – палач.

– Добро, – в глазах Кроссмана на секунду мелькнули страх и отвращение, – видно дельце то ещё.

Горски вопросительно посмотрел на Дирта, но тот только махнул рукой на дверь в номер.

Грязная халупа, с бородами светящейся паутины по углам – хозяева явно экономили на электричестве. Пару облупленных стульев, мягкое кресло, трехногий стол и древняя кровать. Запах стал почти невыносимым – каморка вся забрызгана кровью. Красные разводы на стенах и полу, рубиновые капли на паутине, залитая алым кровать. В центре возвышалось нечто странное, ржаво-деревянное, а на нём висело то, что некогда было человеком – груда плоти, костей и кишок.

– Кожу содрали заживо. – Сообщил Дирт. – И потом сожрали мозг. Ничего не шевелится в памяти, палач?

Экс молча выбил сигарету из пачки, закурил и сильно, до боли загнал табачный дым в лёгкие. Выдохнул через ноздри.

– Значит, шевелится. Всё правильно, Стас. Нас посетил изверг.

***

...Мягкая ладонь нежно погладила его затылок, и тёплая волна разлилась от макушки вниз, притупляя боль. Он открыл глаза. Бледнокожая черноволосая нимфа в алом, как кровь, бикини. Пронзительно красива. Аура похоти, исходившая от неё, настолько одуряющая, что его член немедленно отреагировал. Красотка скосила глаза вниз и улыбнулась уголками губ:

– Вижу, рад меня видеть. – Её ладонь опустилась, и длинные пальцы нежно пробежались по вздыбившемуся члену.

Плоть взвыла, готовая лопнуть. Но её ладонь напряглась, ногти впились в мошонку, раздирая до крови. Боль и наслаждение слились, он немедленно кончил и опять обессилено повис на дыбе.

Красотка отошла и уселась в мягкое кресло рядом с трёхногим столом, лицом к нему. Достала длинную чёрную сигарету, закурила, выпуская дым колечками. Сладкий запах марихуаны.

– Знаешь, – шелестящий голос обволакивал, – многие путают меня с суккубом. Но мне одинаково милы и секс, и пытки. Всё, что позволяет контролировать сознание. Вы, людишки, такие смешные и наивные.

– Зачем? – только и просипел он...

***

– Что вы так зассали? – Недоумение Кроссмана было настолько сильным, что Стас слегка улыбнулся. – Что такого особенного в этих извергах?

– Ничего особенного, капитан. – Дирт задумчиво постучал карандашом по столу. – Ничего особенного. Для нас. Обычная милая нечисть. Мозгоеды, менталисты, перевёртыши. Но носферату от них срут кровавыми какахами, извиняюсь за выражение.

Кроссман лишь вопросительно поднял брови.

– Affliguntur damnati, капитан. – Тихо произнёс Стас и Кроссман повернулся к нему. – Проклятые самой Лилит. Праматерью. Её гвардия. Создана, чтобы держать в узде носферату. Те, кто знает, как подарить кровососам окончательную смерть.

Дирт молча подошёл к бару и разлил виски по трём стаканам. Стас выпил, обжигающая жидкость ухнула вниз, в желудок, потеплело на душе.

– Официально их больше нет, капитан. – Продолжил экс. – Вопрос решили окончательно. Резня Варфоломея. А неофициально – кто знает.

– И за что же их так? – Поинтересовался Кроссман.

– За антисоциальность. – Зло усмехнулся Стас. – Хотя любому копу-голему ясно, что кровососы боялись до дрожи в сфинктерах. Праматерь ушла и носферату отомстили. А инквизиторам было всё равно кого резать.

– Теперь понимаете, Кроссман? – Дирт снова перехватил разговор. – Чтобы найти изверга, кровососы зальют нашей кровью и своим дерьмом весь город.

Дирт повернулся к Стасу:

– Кстати, как думаешь, Князь уже знает?

– К гадалке не ходи

Помолчали. Наконец, Кроссман не выдержал:

– Ладно, всё это сопли. Что будем делать? Кто убитый в мотеле? Что показала Экспертиза?

– Ничего особенного. – Ответил Дирт. – Личность убитого пока не установлена. Анонимный звонок. Прислуга в отеле молчит, как мёртвая. Впрочем, она там такая и есть, в основном. А нам нужно время для заклинаний. Изверг постарался. Ах да, вы же не знаете, Кроссман. Вся эта милая сцена со сдиранием кожи и мозгопоеданием – не от большой любви к крови. Хотя и от этого тоже. Изверги так перевоплощаются в жертву. Кожа нужна, чтобы взять внешность, мозги – ментальную личность.

– Выходит, у нас по улицам бродит некий незарегистрированный изверг, в чужой личине, и мы даже не знаем в какой?

– Выходит так.

– Ну, вот что, – Кроссман допил виски и поднялся, – нужен хороший оракул. Требуется от чего-то плясать. Знаю я одного. Тёмный тип, конечно, но толковый. Поехали?

– Дельная мысль, капитан. – Дирт также поднялся. – Езжайте вдвоём. Но сначала Стас навестит Князя. Они давние 'приятели'. Нужно узнать, что планируют носферату.

***

...– Зачем? – только и просипел он.

– Что зачем? – искренне удивилась красотка. – Зачем я всё это делаю? А зачем ты живёшь, красавчик? Хотя осталось уже недолго, конечно.

Она потянулась куда-то вниз, выпрямилась и положила на стол отрубленную голову. Зеленая чешуйчатая кожа, выпирающие челюсти, острые клыки и залитые сукровицей спутанные чёрные волосы. Голова слепо таращилась на дыбу жёлтыми змеиными глазами.

– А ведь он был последним. – Нимфа погладила голову, откинулась на спинку кресла и закурила очередную сигарету.

Несколько минут стояла тишина. Потом красотка продолжила:

– Я владею этим местом уже много лет. И всё, что наблюдаю здесь – это похоть, подлость, жадность и прочие милые вещи. Мне это безумно нравится, но вот что удивительно. Вам, смертным, дано право выбора, но каждый из вас выбирает лишь свою собственную дорогу в ад. Ты не первый висишь на этой дыбе, но никто ещё не захотел стать мучеником. А ведь я так люблю боль. Пожалуй, я соврала тебе – боль я люблю больше секса. Удовольствие лживо. А боль чиста и честна. Но каждый из вас её боится больше смерти.

Красотка поднялась, подошла к нему, медленно подняла голову за подбородок и посмотрела в глаза. Одуряющий запах ферромонов опять шибанул в нос, зашевелилось в расцарапанном паху, но он лишь слабо застонал:

– Меня найдут...

***

В бледном свете гигантской луны, сад казался призрачным. Узкая тропинка змеилась и пряталась в густых зарослях хищных ночных тюльпанов. Красивые, белые, как кость, красные, как мясо. Стас двигался неторопливо – в этом месте суетиться не следовало. Мог обидеться хозяин. Высший Носферату, Князь Вампиров и прочей нечисти, Хозяин Тьмы, Бессмертный. Экс покачал головой и смачно сплюнул на один из цветков. Лепестки тут же захлопнулись и растение довольно заурчало.

Стас прошёл через массивные дубовые двери. Ниоткуда возник недовольный дворецкий, щёлкнул пальцами, и протянул Стасу серебряный нож. Экс одарил прислужника кислой улыбкой, взял оружие, коротко и резко полоснул себя по ладони. Дворецкий тут же подставил хрустальную чашу. Стас меланхолично смотрел, как густые рубиновые капли падают на прозрачное дно, создавая причудливые узоры. Наконец, слуга кивнул, убрал чашу и провёл холодным, как лёд пальцем по ране Стаса. Та тут же затянулась. Дворецкий глотнул крови, удовлетворённо хмыкнул и сдержанно поклонился:

– Господин Влад ждет вас в столовой.

Роскошная столовая. Великий Князь Влад Цепеш, действительный ректор Носфератума, сидел в дальнем углу, вертя в руках бокал с рубиновой жидкостью, которую обычный человек принял бы за кровь. Но Стас прекрасно знал, что в стакане виски 'Sanguis Selenium' двадцатилетней выдержки, смешанное с вишнёвым ликером 'Bracitorium Lamia', адская смесь алкоголя и гемоглобина – любимый напиток Князя.

Стас церемонно поклонился Цепешу, тот лишь слегка кивнул и указал на стул напротив. Холодный серый человек с холодным серым лицом – таким бы казался Влад всякому, кто не был знаком с его сущностью.

– Ваша Тёмность. – Иронично начал экс, но Князь раздражённо перебил его:

– Не трудись, палач. Я знаю, зачем ты здесь.

Некоторое время царила тишина. Начинать речь первым теперь было неприлично, глупо и опасно. Наконец Князь вздохнул, глотнул из бокала и продолжил:

– Лилит, – в голосе Цепеша проскальзывали нотки страха, – Праматерь. Самая мёртвая из всех мертвецов. Каин, по сравнению с ней, был сущим ягнёнком. Для любого из нас нет ничего страшнее, чем месть Праматери, рыжеволосой Лилит...

Стас поразился такому вступлению, но через мгновение до него дошло, что носферату до умопомрачения, просто мертвецки, пьян. Экс присвистнул от удивления. Князь продолжал бормотать:

– Изверг, как же. Прошлое должно оставаться в прошлом. Их нет, нет. Тупые маразматики, не понимают, что это не изверг. Нет, совсем не изверг. Она вернулась, вернулась и идёт, идёт за нами. Мягкой кошачьей поступью, но её шаги гудят как колокол...

– Кто – она? – Осмелился перебить Стас.

Цепеш перевёл взгляд на экса и неожиданно цепко схватил его за руку, Стас заскрипел зубами от боли.

– Слушай меня, палач. – Из голоса Князя исчезли пьяные нотки, и холодные чёрные с кровавой радужкой глаза уставились прямо в лицо. – Ты ведь знаешь, знаешь? Знаешь, палач, кто такая Стерва?

– Стерва? – экс попытался высвободить руку, но не получилось. – Это миф, Князь. Страшилка для кровососов.

– Этот миф отправит тебя в ад, палач. Извергиня, Femina de praedone, Ужас Детей Ночи, единственная и неповторимая, любимица праматери. Нет, нет, не любимица. Вторая сущность Лилит. Праматерь придёт снова и возродится, через неё, свою Стерву. Придёт. Она придёт. Верь мне, палач! – выкрикнул Князь и обессиленно обмяк в кресле.

Стас некоторое время молчал, потом деликатно откашлялся. Цепеш открыл глаза и снова уставился на экса:

– Что тебе нужно, палач?

– Согласно договору между Высшим Советом Экспертизы и Ректоратом Носфератума, вы, Ваша Тёмность, обязаны помочь мне в поимке неустановленного изверга. Или не мешать, по крайней мере. И не принимать никаких собственных мер по поимке.

– Должен? – Задумчиво пробормотал Цепеш, глядя вглубь стакана. – Конечно, конечно. Кто, по-твоему, подписывал договор, палач? Есть границы, которые никому не позволено переходить.

Стас поднялся, чтобы откланяться, а Князь всё продолжал бубнить:

– Рыла, рыла норку мышка, да и выкопала кошку... Не окажись под лавиной, палач. Хотя какой ты теперь палач? Просто – труп, кусок тёплой плоти...

Экс лишь покачал головой и направился к выходу. Но тут голос Князя, на удивление трезвый и громкий догнал его:

– Хочешь, расскажу великую тайну, СТАС? – Цепеш интонацией выделил имя и Стас обернулся. – Ты думаешь, что всё здесь услышанное – лишь пьяные бредни старого маразматика? Ты знаешь, что у Стервы никогда не было собственного имени? Мы все называли её просто – Месть!

***

...– Меня найдут.

– Найдут тебя? – Удивление в голосе красотки не было наигранным.– Кто? Кому ты нужен? Впрочем, искать не придётся.

Подошла к столу и опустила ладонь на отрубленную уродливую голову:

– Он и должен был погибнуть от твоей руки. Самый последний и самый преданный. Я окажу ему особую честь. Пожалуй, сделаю чашу для вина из черепа.

Повернулась опять:

– Но по-другому было нельзя. Иначе этот старый параноик не поверил бы, почувствовал бы обман. Только от твоей руки. Особенно от твоей. Он готов обмочиться от любого шороха. Липкая рука страха крепко держит его за сморщенные тестикулы. А сейчас он успокоится и почти поверит. Почти, но мне хватит.

Подошла и нежно провела пальцами по его щеке:

– А ты и, правда, красавчик. Злобный, тупой, жестокий урод – но красавчик. Жаль, жаль... Могли бы позабавиться. Но месть – прежде всего. Тщательно выверенная и выношенная, холодная.

– Не выйдет. – Прохрипел он...

***

Оракул, Евгений Михалыч, оказался старикашкой с высохшими прядями седых волос, коричневой морщинистой кожей, пронзительными голубыми глазами и русским. Долгие века предсказаний не прошли даром – был он сварлив и любил посплетничать. Пока Стас с капитаном усаживались, старик успел накрыть стол к чаю, при этом болтая без умолку.

Оперативники выслушали за пять минут все местные сплетни и узнали о парочке еще не совершенных преступлений. Наконец старик угомонился и присел рядом с ними, шумно отхлебнул чай из большой глиняной кружки. Поскольку Кроссман хранил молчание, первым начал Стас:

– У нас есть одно деликатное дельце...

– Знаю, – Оракул мог пить чай и говорить одновременно, – предупреждаю – насчет будущего ничего сказать не могу. Какая-то нечисть родила спонтанный временной сдвиг. Так что мне пока любое будущее едино. Что вас ожидает, не скажу. Могу только про настоящее. Начнем ритуал?

Старик ловко достал магический шар, бронзовое зеркало и глиняную белую тарелку с водой. Разместив все это на столе, побормотал что-то над ними, кивнул головой. Стас с Коссманом переглянулись и начали в унисон:

– Приветствуем тебя, о почтенный оракул. Что происходит в этом мире?

– Много чего, путники, – голос Оракула приобрел звучность, – благословите меня серебряной монеткой, случайные странники, и я благословлю вас тремя ответами на любой вопрос. Первый ответ – ясный и понятный, но не будет от него никакого проку. Второй – туманный, но верный. Третий же – безумная догадка. Больше заплатите – больше узнаете.

Стас мысленно выругался, достал бумажник и начал выкладывать купюры на стол, пока старик не остановил его, удовлетворенно кивнув головой:

– Давайте свой вопрос.

– Где сейчас находится и чью личину носит изверг, совершивший вчера ритуал перевоплощения в отеле 'Ночная жизнь'? – напрямую спросил экс.

Глаза Оракула затуманились, и он поочередно стал вглядываться во все три предмета, что-то неразборчиво бормоча. Продолжалось так минут пять, после чего старик заговорил вновь:

– Первый ответ на твой вопрос: он здесь, в Сумеречном Квартале. Второй ответ на твой вопрос находится ближе, чем ты можешь себе представить. И третий ответ на твой вопрос, безумная догадка: изверг – это ... – Голос Оракула вдруг прервался, старик схватил себя за горло и начал душить с неимоверной силой. Рот беззвучно открывался, глаза вылезали из орбит, из-под ногтей выступила кровь.

Стас с Кроссманом бросились к Оракулу, пытаясь отодрать руки от горла, но те словно вросли в плоть. Экс достал амулет и начал бормотать заклинание. Кроссман же схватил большую кружку старика и огрел того по затылку. Кружка разлетелась. Оракул дико посмотрел на капитана выпученными, налитыми кровью глазами, и тут голова его взорвалась изнутри, обдав всё вокруг мешаниной из кусочков кости и мозгов.

В наступившей за этим гробовой тишине раздался потрясенный голос Кроссмана:

– Опаньки! Михалыча порешили!

***

...– Не выйдет. – Прохрипел он. – Эксы и Носфератум остановят.

– И ты в это веришь, красавчик? – Промурлыкала красотка. – Носфератум – сборище старых, уставших вампиров. Ты знаешь, сколько не было прилива молодой энергии? Два века они варятся в своём дерьме, вымирая. А Экспертиза – чванливые людишки с жалкими заклинаниями и до небес раздутым самомнением. И они остановят меня? Остановят Лилит?

Девушка снова умастилась в кресле.

– Милый, открою тебе страшную-престрашную тайну. Экспертиза – это творение Праматери. Её прощальный 'дар' неблагодарным детям. Взять вас, людишек, приоткрыть некоторые тайны, сотворить из вас поводок. Мягкий, не страшный на вид, но неумолимо сжимающий горло. Изверги... Огородное пугало, в сравнении с вами.

Красотка закурила ещё сигарету, глубоко затянулась, выпустила дым колечками.

– Праматерь возвращается. – Сказала буднично. – И у Цепеша начинает сжиматься asinus. Старый параноик слишком силён. Может помешать. Вопрос нужно решить. Окончательно. Но старик осторожен, слишком осторожен. Не подпустит. Поэтому и нужен палач. Конкретный палач – Стас Горски.

– Так всё дело в Князе?..

***

Стас сидел в мягком кресле возле трёхного стола, на котором покоились стакан и початая бутылка рома. Рядом – мутный хрустальный шар, ладони обхватывали стеклянную поверхность. Глаза закрыты. За окном в белёсом тумане тускло мерцал фонарями Сумеречный Квартал. Где-то там змеились грязные улицы, заплёванные и засранные, наполненные кровью людей и сукровицей нежити, гнойная смесь, вспухающая язвами и нарывами, что лопались, забрызгивая всех вокруг. Экс подумал о тоннах напалма, способных выжечь и очистить, и злобно усмехнулся. Любил он запах сгоревшей нечисти по утрам.

Грязная халупа, с бородами светящейся паутины по углам и ржаво-деревянной дыбой в центре наполнена эманациями смерти, похоти и крови. В сознании экса мешанина из чёрных и бордовых 'нитей', от которой терпко пахнет заплесневелым сыром и сиренью. И что-то еще, на грани восприятия, смутно-знакомое и ускользающее.

Экс осторожно перебирал 'нити', пытаясь понять. Провидцем он не был, поэтому оставалось работать на уровне эмоций и ощущений. На тонкой грани, где неверный шаг мог привести к падению в пропасть, на дне которой плескалось безумие, приправленное нотками кровавой ярости. Но опыт есть опыт, и Стас уверенно скользил в пучину, где маячила ржаво-деревянная дыба и распятое тело, агонизирующее воплями страха и боли, брызжущее кровью и фекалиями.

Нить вдруг дёрнулась и экс почувствовала неладное. Огненный вихрь опалил сознание, и стальной клинок чужой воли рубанул, опрокидывая. Стас поставил ментальный щит, пылающее лезвие ударило и завязло, но чудовищно сильна была чужая воля, и защита зашипела под напором, растекаясь как масло. Экс приготовился встретить удар, как вдруг что-то тёмное, запрятанное глубоко в сознании, заворочалось, просыпаясь. Тьма рвалась изнутри, стучась в перегородки, но Стас резко выдохнул и вышел из транса. И уже на излёте, на грани восприятия, смутно-знакомое, мелькнуло...

Вкус крови, настоящей, не призрачной, отрезвил. Стас закурил, набулькал полстакана рома, опрокинул залпом. Подождал, пока успокоится взбунтовавшийся желудок и особым образом потёр хрустальный шар. Мутная поверхность просветлела и внутри обрисовалась недовольная рожа Дирта:

– Горски! – Раздражённо пробасила рожа. – По телефону нельзя было позвонить?

– Некогда. – Угрюмо буркнул Стас. – Бери Кроссмана и приезжайте в 'Новую Жизнь'. Я расскажу что произошло, кто распятый и где сейчас изверг.

***

Каин раздражённо вышагивал перед креслом, в котором растёкся в дупель пьяный Влад Цепеш. Возле двери маячила фигура дворецкого, обалдевшего от такого визита, и готового в любой момент бухнуться мордой в пол. Каин коротко взглянул на прислужника, тот всё прочувствовал и моментально испарился.

Князь заворочался, пьяно всхрапнул, открыл глаза и уставился на визитёра. Через секунд десять до залитых алкоголем мозгов, наконец, дошло, кто перед ним. Цепеш мгновенно протрезвел, сполз на пол и, стукнувшись лбом, распластался ниц.

– Отец, – голос Князя дрожал, – какая честь!

– Хватит! – Каин наклонился, схватил носферату за шею, легко поднял и бросил обратно. – Где Горски?

– Какой Горски? А, Горски... Я не знаю, прародитель. – Цепеш вжался в кресло, словно собирался просочиться сквозь него. – Изверга ищет. Приходил ко мне. Я предупредил его о Стерве...

– Что ты сделал? – выделяя каждое слово, прошипел Каин.

– П..п...п..предупредил... – лепет Князя, жалкий и беспомощный, был едва слышен.

Но визитёр внезапно улыбнулся и похлопал Влада по щеке:

– Молодец! Хороший носферату.

Каин уселся в кресло, где недавно сидел Горски и застыл.

– Праотец, – несмело нарушил тягостное молчание Князь, – можно полюбопытствовать? И что нам... мне делать?

– Ничего. – Коротко отрезал Каин. – Будем ждать.

***

– Изверг – кто-то из вас. – Равнодушно произнёс Стас.

Ловушка, приготовленная в 'Ночной жизни' сработала идеально. Как только Дирт с Кроссманом переступили порог, руна выстрелила и оба оказались спелёнатыми тончайшей, но прочной, как сталь паутиной. Редкий и дорогой продукт жизнедеятельности тварей Алмазных гор. К тому же, при малейшей попытке освободиться, паутина затягивалась всё туже, разрезала кожу, плоть и кости. Стас усадил обоих копов на стулья, сам умастился напротив с револьвером наготове.

– Что ты себе позволяешь, палач?! – Голос Дирта звенел от ярости. Кроссман же, напротив, хранил молчание, но глаза выдавали его – капитан напуган, очень напуган.

– Изверг – один из вас. – Повторил экс. – Я догадывался с самого начала. 'Анонимный звонок' – как же? Здесь, в Сумеречном? Не смешите мои ботинки. Кто-то захотел, чтобы тело нашли и вызвали меня. Оракул лишь подтвердил догадку. Единственное, что мне неясно – извергу нужен палач или именно я? И с какой целью? Вариантов у меня несколько. Впрочем, не буду утомлять.

Стас помахал револьвером:

– Здесь шесть пуль. Серебряных, естественно. По три каждому. Прямо в сердце. Один из вас невиновен и у него есть призрачная надежда уцелеть. Лишь поэтому я не убил обоих сразу, как вошли. Так что, признание будет?

Секунд десять Стас разглядывал обоих коллег, наконец, Дирт не выдержал:

– Ты за это ответишь!

– Я – палач. – Безразлично отозвался экс. – И отвечать буду только перед самим собой. Значит, признаваться не будем? Нет, так нет.

Стас взвёл курок и направил оружие на Дирта. И тут Кроссман взорвался. Ошмётки окровавленной кожи полетели во все стороны, а на месте капитана сидела зелёно-чешуйчатая тварь. Выпирающие скулы и острые клыки. Жёлтые змеиные глаза с ненавистью буравили экса. Мускулы монстра вздулись, и паутина, режущая сталь как масло, жалобно тренькнув, рассыпалась, оставив на зелёной чешуе окровавленные порезы.

Стас среагировал мгновенно. Хлопнули выстрелы, и шесть пуль, смачно хрустнув, проломили грудь монстра. Тварь выгнулась, пальцы судорожно сжали подлокотники, раскрошили в щепки. Экс выхватил два клинка из-за пояса. Хорошие клинки, непростые, все в мелкой вязи рун: благословенные и проклятые одновременно. Один, как в масло, вошёл извергу в грудь и пробил сердце. Изменчивая плоть задымилась, тварь завизжала, откинула голову, подставляя шею под удар. Недолго думая, Стас рубанул, и мерзкая башка плюхнулась под ноги, пятная сукровицей пол и ботинки.

– Ну, ты и псих, палач. – С уважением произнёс Дирт.

Стас курил. Дирт, освобождённый от пут, задумчиво рассматривал тело твари, потом поднял отрубленную голову.

– Значит, изверг. Просто изверг.

– Да. – Пожал плечами Стас. – А кто ещё это мог быть?

Экс отвернулся и подошёл к окну. В белёсом тумане тускло мерцал фонарями Сумеречный Квартал.

– Зря ты не послушал Князя, палач! – шелестящий женский голос стальной спицей проник прямо в мозг.

Стас уронил сигарету и резко повернулся к Дирту, вытаскивая оружие. Не успел. Отрубленная голова ударила прямо в лицо. Перед глазами все поплыло, Дирт растворился в воздухе и возник у него за спиной. Шею сзади зажало железной хваткой, сладкий женский голос произнес прямо в ухо: "Привет, милый", и экс потерял сознание.

***

...– Так всё дело в Князе? – прохрипел Стас.

– Для тебя – да, милый. – Сладко пропела Месть. – Твой путь заканчивается здесь. Но через некоторое время Стас Горски, хотя уже не ты, с триумфом повезёт останки изверга Цепешу. Старик поверит, что все его предчувствия лишь плод многолетнего запоя. Захочет поверить. Изверг, просто изверг. А потом Князь просто уснёт. Окончательно. Впрочем, мы отвлеклись.

Стерва подошла к распятому эксу и взасос впилась в губы. Отпустила, глядя в глаза, произнесла:

– Ты ведь знаешь, что произойдёт сейчас, да, милый? Я аккуратно сдеру твою кожу, натяну на себя. Произнесу заклинание. Потом съем всё ещё живой мозг. И стану Стасом Горски. Почти настоящим. Знаешь, зачем я всё тебе рассказываю? Люблю наблюдать ужас и безнадёжность в ваших глазах. Ну и главное – ты должен это услышать. И запомнить. Мне нельзя потеряться в твоём сознании. Жалком, грязном и мелочном. Ты всё-таки экс.

Месть скинула бикини:

– Знаешь, красавчик, я дам тебе выбор. Но только один раз. Что ты хочешь больше – боль или экстаз? Подумай очень хорошо.

Тьма внутри шевельнулась, заворочалась, прислушиваясь. Замерла настороженно. Выжидающе.

– Боль, – просипел Стас.

Стерва улыбнулась:

– Очень правильный выбор, милый. И раз ты меня так порадовал, я делаю тебе уступку – я разрешаю тебе кричать.

Из кончиков пальцев вылезли острые, как бритва когти. Указательным Месть взрезала кожу на груди экса, подцепила когтем край и начала сдирать. Стас закричал.

***

Месть доела окровавленный мозг, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сознание экса обрушилось на неё мутным потоком нечистот. Привычным усилием Стерва трансформировала его в длинный, грязный коридор с несчётным количеством дверей по обеим сторонам. Месть неспешно двигалась вперёд, открывая каждую. Воспоминания, ощущения, эмоции захлёстывали, пытаясь раздавить и смять, но Стерва ловко уклонялась, отбирая и впитывая то, что было необходимо, отбрасывая в сторону ненужный, по её мнению, мусор. Коридор почти закончился. Последняя дверь. Массивная, стальная, вся в кровавых потёках ржавчины. Месть дёрнула ручку. Безуспешно. Стерва нахмурилась. Она предвидела опасность, но не придавала этому большого значения. За века бессчётных перевоплощений научилась справляться с любыми неприятностями. К тому же Месть знала – без того, что находится за этой дверью, образ палача будет неполным и ущербным. Мысленно собралась и толкнула изо всех сил. Железные створки распахнулись, и Стерва задохнулась от ужаса. Тьма, темнее адской, довольно урча, начала окутывать её, связывая и растворяя в себе. Огонь, жарче адского, охватил сознание, превращая мысли в расплавленный сгусток ненависти и боли. И на последнем проблеске сознания, на грани восприятия, смутно-знакомое, издевательское: 'Милая, я разрешаю тебе кричать'.

***

Стас прошёл через массивные дубовые двери. Тут же возник прислужник, но взглянув в чёрные, бездонные глаза экса, мгновенно ретировался. Роскошная столовая, две серые фигуры в креслах. Стас подошёл и почтительно склонил голову.

– Ты насытился? – Каин встал рядом. – Как прошла охота, Стервятник?

– Всё хорошо, Отчим. Месть Лилит действительно стала легендой. Впрочем, как и изверги. Ваша жёнушка ещё некоторое время поскучает вдали от вас.

– Неплохо. Теперь отдыхай.

Каин ткнул указательным пальцем прямо в середину лба экса. Глаза, бывшие чёрными, прояснились.

– Опять? – устало спросил Стас.

– Не ной, Горски. – С усмешкой бросил Праотец. – Надеялся один справиться со Стервой? Лучше наслаждайся новым телом. Понадобишься – позову.

Стас Горски, инквизитор и палач, феникс-стервятник, уселся в кресло и иронично взглянул на оробевшего Князя: – А не набухаться ли нам, Ваша Тёмность? Будьте добры, распорядитесь...