Текст книги "Ненужные"

Автор книги: Юля Шуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Юля Шуст
Ненужные

Глава 1

«Какое несчастье жить с ребенком, у которого такие неполадки с головой», – размышляла Нора, по дороге на работу. Сегодня ночью она проснулась от мучавшей ее жажды и, встав с постели, направилась на кухню, чтобы выпить стакан воды. Проходя мимо комнаты сына, она задержалась у двери, услышав его шепот. Приоткрыв тихонько дверь, Нора заглянула внутрь.

Ее шестилетний сынишка Джон сидел на полу спиной к двери и отвечал в полголоса на чьи-то вопросы. В комнате кроме него никого не было. Нора быстро подошла к сыну и увидела, что глаза Джонни закрыты. Она начала трясти его, схватив за хрупкие плечики, но ребенок не прекращал бормотать, и тогда Нора, замахнувшись, ударила его по щеке, вложив в удар всю свою неприязнь и страх.

Джон резко открыл глаза и в недоумении уставился на мать. Судя по растерянному взгляду, он не понимал, где сейчас находится. Молча оглядевшись вокруг, Джон снова поймал взгляд матери, в котором не было даже слабого намека на понимание и жалость. Щека у него горела от недавней пощечины. Он осторожно дотронулся до нее ладонью и опустил взгляд вниз.

Нора резко дернула его за руку и подвела к кровати, мысленно проклиная тот день, когда Джон появился на свет. Малыш, все так же, не говоря ни слова, быстро забрался под одеяло и, отвернувшись к стене, неслышно заплакал. Он не понимал, что он делает не так.

Уже лежа в своей постели, Нора попыталась расслабиться и снова погрузиться в сон. Закрыв глаза, она сделала три глубоких вдоха и выдоха. Сердечный ритм слегка замедлился, но липкое чувство тревоги не спешило покидать тело Норы. Ему там было весьма комфортно и привычно находиться.

Это началось не вчера и не сегодня. Это тянулось около шести месяцев. Шесть месяцев страха, тревоги, ненависти и безумной жалости в себе. Ровно полгода назад Нора застала сына точно в таком же виде: он сидел среди ночи на полу, разговаривал с кем-то и смеялся. Причем, он не был лунатиком в полном понимании этого слова: он никогда не бродил по дому, не покидал его с закрытыми глазами, следуя за таинственным синим свечением. По его словам, к нему после полуночи наведываются таинственные посетители из другого измерения. Они рассказывают ему истории из своей прошлой жизни, дают советы, загадывают загадки. Насколько поняла Нора из рассказов сына, эти существа, кто бы они там не были, становятся сильнее после контакта с человеком. При этом Джон не чувствовал слабости и даже легкого недомогания. Видимо, «друзья» не забирали у мальчика основную часть его энергии: они довольствовались малым.

Эти »припадки», как их стала называть впоследствии Нора, случались почти каждую ночь. Это ее жутко пугало. Она поняла, что ее сын не имеет никакого отношения к умственно здоровым детям. Доктора она приглашать не хотела, опасаясь, что весть о ее ненормальном сыне со скоростью света разлетится в их маленьком городке. Нора надеялась, что скоро это пройдет само, как корь.

Но лучше Джону не становилось, а месяц назад прибавилась еще одна пугающая странность в его поведении. Он брал лист бумаги, раздирал себе пальцы на руках гвоздем или иголкой и рисовал какие-то странные рисунки своей кровью. Водя окровавленными пальцами по белому листку, Джон изображал круги, звезды, непонятные иероглифы.

Когда Нора, увидев это в первый раз, с ужасом спросила, что он делает, Джон ответил, что так говорят ему делать его друзья. Эти рисунки снятся ему во сне, и он прекрасно помнит их на следующее утро в мельчайших деталях.

Нора заклеивала пальцы мальчика пластырем, прятала иглы, выкидывала гвозди, но все равно, непостижимым образом, один раз в неделю ,в пятницу, она заставала Джона в его комнате с окровавленными ручонками, которыми он самозабвенно водил по альбомному листу.

Нора совершенно не понимала, что было изображено на этих сумасшедших рисунках. В бешенстве она рвала их на мелкие кусочки и выбрасывала в мусорное ведро.

Нора растила сына совершенно одна. Ее родители умерли, когда ей было девятнадцать лет. Они попали в жуткую аварию на трассе, вылетев на встречную полосу и столкнувшись с фурой, перевозившей замороженные полуфабрикаты. Их старенький форд превратился в кашу из железа. При такой страшной катастрофе шансы выжить равнялись нулю. Родители умерли на месте, не дождавшись приезда реанимации. Эксперты установили, что водитель Форда – отец Норы, находился за рулем в состоянии сильного алкогольного опьянения и не справился с управлением. Водитель фуры, по всем законам справедливости, остался жив.

Нора знала, что отец любил выпить и слишком часто этим злоупотреблял. Постоянная ругань, слезы, драки сопровождали ее все то время, пока родители были живы. Мать никогда не спорила с отцом, боясь нарваться на побои, которыми он регулярно ее» награждал», стоило хотя бы попытаться высказать свое мнение. Отец частенько позволял себе садиться за руль в нетрезвом виде. В Ивленде его все знали, и как это часто случается в маленьких городах, не обращали внимания на такие «мелочи», как пьянь за рулем. Со всеми можно было договориться. А чаще всего случалось так, что местные просто не хотели связываться с агрессивным мужиком, который лишь в редких случаях вел себя адекватно. В тот роковой день эта вседозволенность и самоуверенность сыграли с отцом злую шутку.

Девушку совершенно не взволновало известие о смерти родителей. Без них ей стало спокойнее. Небольшой одноэтажный дом, в котором она сейчас жила вместе с Джоном, достался ей после их смерти. Теперь это был только ее дом. Выкинув с радостью все пустые бутылки отца, которые, кажется, были повсюду, Нора вздохнула свободно.

Нора кое– как смогла окончить старшую школу. Достаточных знаний для поступления в колледж у нее не хватило, а деньги на ее дальнейшее обучение никто не откладывал. Родителей Норы совершенно не заботила такая мелочь, как образование, профессия и высокий заработок. Следует заметить, что при такой генетике, девушку и саму не одолевала тяга к высшему образованию и всестороннему развитию себя, как личности. Поэтому, не страдая от практического полного отсутствия амбиций, Нора устроилась работать продавцом-консультантом в магазин товаров для дома.

Там она чувствовала себя спокойно и уверенно, как только может чувствовать себя человек, помещенный в совершенно не конкурентную и не агрессивную среду. Никаких особых навыков от нее не требовалось: достаточно было хорошо разбираться в представленном ассортименте и не хамить покупателям. Зарплата была крошечная, и ее хватало только на еду и оплату коммунальных услуг, но иногда, девушке все же удавалось отложить небольшую сумму в свою копилку, которой служила коробка из – под печенья. Одежду и обувь Нора приобретала в секонд-хенде, который находился на параллельной улице от ее дома. Одежда была почти новая и это ее полностью устраивало. На работе она не распространялась о том, где приобретены ее вещи.

Осознавая в полной мере свое бедственное положение, девушка, тем не менее, не пыталась найти новую хорошо оплачиваемую работу. Были редкие попытки и рвения изменить хоть что-то в своей жизни. Поднимало голову сознание, которое пыталось донести до своей хозяйки смысл этой жизни, но со временем все упиралось в стену тупого игнорирования. Жалкое, бесцветное существование Норы двигалось в своем направлении.

Глава 2

Джонни появился у Норы от случайного парня, с которым она познакомилась в своем магазине. Он забежал купить комплект постельного белья и обратился за помощью к милой девушке… Тем же вечером, Нора ощутила всем телом великолепное качество проданного товара.

Последствия той единственной ночи, проведенной с незнакомцем, обернулись для Норы известием о беременности. О ребенке она никогда не мечтала, и даже в детстве ее совсем не привлекала игра «дочки-матери», в которую обычно любят играть девочки.

Совершенно непонятно, по каким идейным соображениям Нора не стала делать аборт. Джон появился на свет через семь месяцев. Видимо, младенцу не терпелось побыстрее взглянуть на этот мир, в то время, как другие дети не торопятся выбираться «на волю» из маминой матки.

То чувство, которое Нора испытывала к своему сыну, сложно назвать любовью, даже в широком понимании этого слова. Она, скорее, смирилась с ним и с его присутствием в доме. Ванильные тетушки-соседки приносили для Джона детские вещи, своих давно взрослых сыновей и дочек. Из того же доброго, и казалось, неиссякаемого источника, появлялись в их доме и разнообразные игрушки.

До того самого момента, когда Нора обнаружила у сына все признаки сумасшествия, она почти не замечала его. Но эти события вывели ее из привычного флегматичного состояния. На смену ему пришло раздражение, которое стало выливаться в злобу. Нору начали одолевать навязчивые мысли: »Господи, забери его обратно к себе! Там он нужнее, чем здесь. Пусть он исчезнет из моей жизни!»

«Ему ведь через год нужно будет идти в школу. Вот натерплюсь я с ним позора!»– размышляла Нора, пытаясь открыть дверь магазина «Уютный дом».

«Да что это такое!– она с раздражением пнула стеклянную дверь. – Почему ты не открываешься, черт тебя возьми!» Ключ застрял в замочной скважине и никак не хотел поворачиваться. Нора громко выдохнула воздух, отошла на пару шагов назад и только сейчас заметила белый альбомный листок, приклеенный скотчем на входную дверь. На листке аккуратными крупными буквами было написано объявление:

Уважаемые родители!

Ваш ребенок разговаривает с невидимыми существами, рисует пугающие картинки, видит духов? Вы боитесь, стыдитесь, не понимаете своего ребенка и хотите от него отделаться всеми законными способами? Решение есть! Отдайте его на воспитание в дом мистера Финда. Ждем Вас!

P.S. Для вас это не будет стоить ни цента.

С Уважением, Блейк Финд!

Внизу был указан точный адрес. Нора знала, где это находится. Это был другой конец города. Девушка трясущимися руками сорвала объявление и крепко сжала в руке, словно боялась, что оно вдруг растворится в прохладном осеннем воздухе. Ключ неожиданно плавно и быстро повернулся, и Нора наконец-то смогла зайти в магазин. Снимая куртку и одновременно разглядывая странный листок, который так своевременно попался ей на глаза, она не переставала удивляться написанному на нем тексту.

«Странно,– пробормотала девушка, – я же думала об этом буквально несколько минут назад. Разве такое возможно? Словно кто-то подслушал мои мысли и решил помочь».

День уже не казался Норе скучным и невыносимым. Радостные предчувствия окружили ее со всех сторон, и страх, жующий ее внутренности несколько месяцев подряд, вдруг разжал свои челюсти и, не попрощавшись, сбежал.

«Это же решит все мои проблемы! – в состоянии экстаза продолжала мечтать Нора.– Так, завтра пятница и у меня выходной! Значит, я могу взять Джона, мы сядем в городской автобус и поедем к этому таинственному мистеру Финду, в его дом».

Нора настолько обрадовалась возможности избавиться от сумасшедшего ребенка, что в ее жалкой душе даже не шевельнулось чувство жалости к сыну. Не добралось до нее и чувство тревоги за будущее Джона. Сейчас лишь одна мысль грызла сознание Норы:»Только бы мальчик понравился мистеру Финду! Только бы он ему подошел и не имеет значение для чего, хоть опыты на нем ставьте!»

Глава 3

Элизабет и ее муж Билл были, по общему мнению, образцовой семьей. Они живут правильно. Так правильно, что соседи, даже при огромном желании, не смогут найти причины для сплетен об этом молодом семействе. Поженились Бэт и Билл только после того, как окончили колледж и получили дипломы, к которым прилагались «правильные» профессии. Элизабет устроилась работать стоматологом в приличную частную клинику, а Билл, не без финансовой помощи своих родителей, открыл небольшую мастерскую по ремонту бытовой техники.

Миллеры, после окончания учебы в колледже, вернулись в свой родной город. Уезжать в другое «место обитания», более урбанизированное и современное, они не решились. Сошлись на мнение, что стабильность и максимальная осведомленность лучше, чем поиски эфемерного счастья где-то там. Родители обеих сторон были удовлетворены таким решением молодых и делали все возможное, чтобы создать для Элизабет и Билла комфортные условия существования.

Бэт получала весьма приличную зарплату в клинике. Специалисты ее уровня всегда были нарасхват в провинциальном городке. Пациентам приглянулась молодая и компетентная девушка, и они с радостью подрабатывали «сарафанным радио», рассказывая соседям и друзьям о новом докторе. Бизнес Билла тоже начал набирать ощутимые обороты. Он нанял настоящих профессионалов своего дела, установил лояльные цены за услуги, и железной хваткой рукой держал весь бизнес под своим чутким контролем. Финансовая сторона их брака была возведена и начала обрастать вторым слоем.

Молодой семье оставалось нанести последние штрихи на картину своего материализованного счастья. Они купили двухэтажный большой дом, взяв кредит в банке, и стали ждать, когда Господь подарит им, наконец, желанного наследника или наследницу. Посещая воскресные церковные службы, Бэт молилась о ребенке, вкладывая все силы в свою просьбу о чуде. Затем она закрывала глаза и по щеке сползала вниз обжигающая слезинка. Этот ритуал продолжался в течение нескольких лет.

Вымоленная беременность наступила у Элизабет только через три года. Все это время заботливые родственники и знакомые наперебой давали важные советы, касаемо быстрого способа обзавестись потомством. Но это не давало никакого положительного результата. Почти отчаявшиеся родители были на седьмом небе от свалившейся на них новости. Небесный супермаркет «Все для счастья» решил выдать им ребенка в свой установленный срок.

Через девять месяцев на свет появилась здоровая девочка, которую назвали Амелия, в честь умершей бабушки Билла. Амелии повезло родиться красивым ребенком с очаровательной улыбкой и серьезными серыми глазами. Счастливые родители не могли поверить своему счастью и душе не чаяли в своей малышке.

К трем годам Амелия не отставала в развитии от остальных детей ее возраста. Она болтала всякие милые глупости, бегала, придумывала игры и обожала слушать на ночь сказки о волшебных чудовищах. В общем, была обычным ребенком, окруженная со всех сторон материальным достатком и выливающейся через край любовью родителей и родственников.

Безоблачные дни закончились тринадцатого апреля, когда Амелии исполнилось шесть лет. В честь дня рождения любимицы всей семьи был устроен шикарный праздничный обед. Были приглашены родственники и друзья. Миллеры обожали принимать гостей и всегда создавали максимально комфортные условия для приглашенных. Элизабет готовила изумительно аппетитные блюда, а щедрые порции никогда не оставляли гостей полуголодными. Всем нравился и уютный, со вкусом обставленный дом Миллеров.

В тот день, впрочем, как и во все дни рождения Амелии, специальный столик ломился под тяжестью принесенных подарков. Дети дружно играли в гостиной. Взрослые расположились там же. Длинный, уставленный деликатесами стол, так и манил скорее к себе. Гости не стали скромничать и после первого же приглашения, стали накладывать на свои тарелки праздничные блюда и закуски.

Дети, уставшие от активных игр и изрядно проголодавшиеся, тоже заняли свои места за столом. Праздник шел своим чередом. Все веселились и делились друг с другом новостями. Раздавались тосты, выкрикивались поздравления и общие тривиальные фразочки, от уже изрядно подвыпивших гостей. Элизабет и Билл поглядывали друг на друга с нескрываемым восторгом и гордостью. Праздник, как всегда, удался на сто процентов. Они были уверены, что еще месяц, все сегодняшние гости будут обсуждать это событие.

В самый разгар всеобщего веселья Амелия подошла к матери и спросила разрешения подняться к себе в комнату.

–А как же гости, дорогая?– удивилась уже слегка захмелевшая Бэт.

–Я устала от шума и хочу побыть немного одна,– прошептала малышка, наклонившись к самому уху матери.

–Ну, хорошо, милая! Это твой день рождения и тебе решать, как его проводить,– Бэт нежно погладила светлые волосы дочери.

–Спасибо, мамочка!– Амелия чмокнула мать в подставленную щеку и побежала наверх, в свою комнату.

Глава 4

–Тебе не кажется, дорогой, что Амелия слишком долго находится одна?– Элизабет обратилась к мужу.

–Это же ребенок! Начнет во что-нибудь играть и забудет обо всем на свете,– ответил Билл, отправляя в рот большой кусок торта.

–Я все же поднимусь и посмотрю, что она там делает, – Бэт встала из-за стола и направилась к лестнице.

Дверь в комнату дочери была плотно прикрыта, и из-за нее не доносилось ни звука. Элизабет почувствовала легкий укол беспокойства, но в ту же секунду прогнала его прочь.

– Милая, почему ты не спускаешься к гостям?– спросила Бэт, открывая дверь в комнату дочери.

Оказавшись в детской, она с силой зажала свой рот двумя руками, чтобы ее жуткий раздирающий крик не разнесся по всему дому.

–Господи! Что ты с собой сделала, моя девочка?– зашептала Элизабет не в силах больше сдерживать слезы.

Картина, которая предстала перед ее глазами, вызывала парализующий ужас и отвращение: Амелия совершенно спокойно сидела на кровати с отрезанными волосами. Взяв портновские ножницы из комода в спальне Билла и Элизабет, девочка обстригла свои шикарные локоны, и теперь на ее головке торчали только короткие неровные пучки волос. Голова была изуродована окончательно. Ножницы, которыми было совершено это преступление против юной красоты, небрежно валялись на кровати. Светлые прядки, которые всего два часа назад были прекрасной шевелюрой, одиноко покрывали маленький кусочек пола.

К сожалению, это были еще не все изменения, произошедшие во внешности ребенка. Под правой ступней Амелии быстро расползалось красное пятно. Это была кровь! Ее кровь! Элизабет была готова свалиться без чувств, когда увидела, что на правой ножке дочери не хватает мизинца! Как потом выяснилось, он был безжалостно отрезан теми же самыми ножницами, которыми Амелия состригла волосы. Самым необъяснимым был тот факт, что девочка при этом вела себя совершенно спокойно и даже отстраненно. Казалось, что она не испытывает никакой физической боли, и совсем не мучается душевными переживаниями, после произошедшей трагедии.

–Что же ты собой сделала, милая?– смогла, наконец, выжать из себя Бэт. Она была, как парализованная. Руки и ноги отказывались ей подчиняться. Разумом она понимала, что нужно срочно бежать за мужем, хватать аптечку, и делать все возможное, чтобы остановить кровь и продезинфицировать рану. Нужно также срочно садиться в машину и ехать в травмпункт – возможно мизинец еще удастся пришить обратно.

Наконец, Элизабет удалось взять себя в руки. Когда к ней вернулась способность говорить, она произнесла, обращаясь к дочери: » Зачем? Зачем ты это сделала, Амелия?»

–Они сказали, что так надо,– тихо прошептал ребенок.

У Элизабет совершенно не осталось душевных сил, чтобы уточнить: «Кто они?» Кроме того, она до конца не была уверена, что хочет услышать ответ на этот вопрос.

Глава 5

Спустя несколько дней после шокирующего события, произошедшего в их доме, Элизабет и Билл совершенно перестали понимать свою дочь. Амелия практически перестала спать по ночам. Приходя пожелать ей спокойной ночи, родители находили ее в легкой ночной рубашке, сидящей на подоконнике у открытого настежь окна. Билл молча подхватывал дочь на руки, укладывал в постель и захлопывал окно. Потом, поцеловав Амелию в лоб, выходил с потухшим взглядом из комнаты.

–Я не могу понять, за что нам все это, Бэт? Мы же ничего плохого в своей жизни никому не сделали? За что же Он, так наказал нас?– Билл остановил забитый взгляд на жене.

–Не знаю, дорогой! У нас образцовая семья, великолепный дом. Мы с тобой отлично зарабатываем, и ни в чем не нуждаемся. До недавнего времени, я была абсолютно счастлива! И вдруг, выясняется, что у нас ненормальный ребенок,– Элизабет беззвучно заплакала.

–Ты все-таки думаешь, что наша дочь чокнутая?– спросил Билл, впервые заставив себя произнести это страшное слово.

–Господи! Помоги нам! Мне так стыдно, что я родила такое! Как теперь смотреть в глаза родственникам и друзьям? Мы же еле их выпроводили со дня рождения Амелии. Еще пришлось врать, что у нее резко поднялась температура, и мы просим всех уйти, – причитала Элизабет.

–Да!– тяжело вздохнул Билл.– Целых две недели мы уже избегаем родственников и их вопросов, и никого не можем пригласить к нам в гости.

–А ты знаешь, что она еще разговаривает сама с собой?– спросила Бэт.

–Дорогая, я думаю, что мы крепко влипли! Если в Ивленде узнают, что моя дочь сумасшедшая – это будет серьезный удар по моей репутации! А это, в свою очередь, негативно отразиться и на нашем бизнесе. Ты ведь знаешь, что люди хуже зверей. Они готовы вцепиться тебе в глотку, как только ты дашь слабину! Представляю, каким ядовитым голосом, они будут шептаться о нашей дочери и о нас! Страшно будет выйти на улицу!

–Билл, но это же наш ребенок, которого мы так долго ждали,– Элизабет закрыла лицо руками и затряслась мелкой дрожью.

Глава 6

Спустя две недели поведение Амелии не только не пришло в норму, но стало еще более пугающим. Теперь она каждую ночь разговаривала с кем-то в своей комнате. Несколько раз Билл врывался к дочери, услышав ее голос, но находил там только ее, одиноко сидящей на подоконнике.

Разговоры и даже угрозы не помогали родителям привести ее в чувство, «починить» ее, и вернуть все, как было раньше. С каждым днем Амелия еще больше замыкалась в себе. Звонкий детский смех уже не посещал стены этого дома.

Элизабет и Билл оставили свои тщетные попытки помочь дочери. С каждым днем в их тела все острее вонзались уродливые человеческие чувства: неприязнь, стыд и раздражение.

Бэт преследовали кошмарные видения, которые охотились за ней практически каждую ночь. Она уже была не в силах самостоятельно заснуть, и поэтому на помощь приходило сильное снотворное, которое теперь не покидало ее ночной столик в спальне. Но, не смотря на все эти попытки уйти от угнетающей действительности, Элизабет часто видела кошмарный сон, в котором находила отрезанный посиневший мизинец в своей постели. Она пыталась стряхнуть его на пол, но он словно приклеивался к ее простыне, а затем вся ее постель становилась красной и липкой. Она начинала кричать и звать на помощь, но никто не слышал ее, и тогда, почувствовав резкую боль в ногах, она опускала взгляд и видела, что у нее нет пальцев на ногах – вместо них торчат окровавленные обрубки. Бет начинала кричать еще громче, срывая голос и…просыпалась, абсолютно мокрая от пота, с глазами полными нечеловеческого ужаса.

Билл тоже часто стонал и ворочался во сне, но принимать снотворное он категорически отказывался, объясняя это тем, что он не сторонник таблеток и в состоянии контролировать свое эмоционально состояние, по крайней мере, пока. Все чаще он стал задерживаться на работе и совсем не спешил домой. Жизнь его развалилась на две части: до дня рождения Амелии и после. Дом пугал и отталкивал Билла. У него складывалось ощущение, что его жилище захватили чужие мерзкие существа и, установив там свои порядки и новые правила, прогоняют его прочь.

Билл чувствовал болезненную неприязнь к своей дочери. Он перестал ее обнимать, разговаривать с ней, и уже не укладывал спать, заботливо стаскивая с подоконника. Отцовские переживания за жизнь этого несчастного ребенка, растворились в потоке большей жалости к себе и своему будущему.

Амелия всеми силами старалась не замечать «новое» поведение родителей по отношению к ней. Она спускалась вниз только к завтраку, обеду или ужину. Чувствуя напряжение за столом, девочка старалась, как можно быстрее расправиться с едой, и подняться к себе в комнату, которая стала для нее настоящим прибежищем от окружающего глупого мирка ее родителей.

Закрыв плотно дверь, Амелия ложилась в кровать и, подняв взгляд в потолок, видела замысловатые рисунки, которые показывали различные события из жизни людей. Это было весьма захватывающим занятием, и самое интересное заключалось в том, что Амелия могла управлять всеми этими людьми, изображенными на потолочных картинках. Слушаясь ее беспрекословно, они падали, смеялись невпопад, плакали и дрались. Амелия могла с помощью своего воображения управлять действиями этих людей. Она обожала эту игру, абсолютно не подозревая, что все эти люди были настоящими и жили в реальном мире.

Глава 7

Приглашенный детский психолог, осмотрев Амелию и задав ей необходимые, по его мнению, вопросы, настоятельно рекомендовал Биллу и Элизабет поместить дочь в специальное учреждение для душевно больных. Он напугал Миллеров своим предположением, что болезнь Амелии, в дальнейшем, будет только прогрессировать, и в скором времени девочка может наброситься с ножницами и на них.

Поблагодарив психолога, и заплатив приличную сумму, не столько за своевременный визит и консультацию, сколько за молчание, Билл пришел к неутешительному выводу, что Амелию просто необходимо поместить в специальное учреждение. Элизабет не стала ему возражать. Осталось только собрать необходимые документы и они, избавившись от источника их бед, смогут начать жизнь заново.

Билл пришел к себе на работу только после обеда. Настроение у него было весьма паршивое. Молча кивнув сотрудникам, он зашел в свой кабинет и захлопнул дверь. Он думал об информации, полученной сегодня утром от доктора. Его, прежде всего, волновала мысль о том, чтобы психолог не нарушил врачебную тайну и не проговорился, ненароком, кому-нибудь о его ненормальной дочери, и о том, что родной отец хочет упрятать ее навсегда в сумасшедший дом.

Билл убеждал себя, что он это делает только для того, чтобы защитить свою дочь от жестокости и непонимания окружающего мира. Но себя было не так просто обмануть. Билл знал, какую цель он преследует, отдавая Амелию на растерзание санитарам из «учреждения». Спрятав одержимого ребенка за толстыми стенами, не пропускающими ни звука, Билл надеялся начать все с начала и избежать дальнейшего позора.

Размышляя о своей проблеме, Билл ждал, когда включится компьютер. Пролистывая машинально страницы с новостями в интернете, он увидел, как «всплыл» рекламный баннер на одной из страниц. Билла всегда жутко злила навязчивая реклама, и он нервно стал щелкать мышкой по черному крестику в правом верхнем углу. Окошко с рекламой упорно не хотело исчезать. Кроме того, компьютер перестал реагировать на любые манипуляции и банально «завис». Баннер был такого яркого розового цвета, что глядя на него хоты бы минуту, можно было ослепнуть.

«Чертова хрень!, – психовал Билл, продолжая бить по мышке.– Не закрывается! Наверное, вирус какой-нибудь прицепился!» Уже собираясь перезагрузить компьютер, Билл, вдруг внимательно пригляделся к баннеру, с которым отчаянно сражался в течение нескольких минут. На нем размещалась не реклама, а объявление, причем весьма странного содержания:

Уважаемые родители!

Я знаю, как вы переживаете за свою честную и ничем незапятнанную репутацию! Если Ваш ребенок странно себя ведет, если он позорит Вас, и более того, вы его боитесь – привозите его в дом мистера Финда в любое удобное для вас время. Я всегда готов прийти на помощь!

С Уважением, Блейк Финд.

« Элизабет, я звоню сказать тебе, что решение нашей проблемы само идет к нам в руки! Дома я расскажу тебе все подробно!» – Билл с горящими глазами положил трубку.

Глава 8

Блейк Финд задумчиво сидел в любимом красном кресле у пылающего камина, вытянув вперед ноги: холод он не выносил. Огонь его завораживал и манил своей природной энергией, поэтому он уже около получаса смотрел на пламя, не отводя взгляд. Если смотреть на живой огонь – сознание очищается, и ты впадаешь в легкий транс, в котором твои мысли блуждают в голове, но не задерживаются там надолго. Подсознание стирает все ненужное и лишнее, старается заставить вас забыть неприятные события и убирает воспоминания из слишком далекого прошлого. Говорят, что если долго смотреть на огонь, то можно увидеть события из своего будущего.

На соседнем кресле спала любимая собака мистера Финда по кличке Волк. Волк был достаточно крупным зверем с дымчато-серой шерстью и почти черными глазами. Пес никогда не ложился спать на полу, считая себя полноправным хозяином в этом доме, поэтому собачьи замашки были тут неуместны. Сколько Волк себя помнил – он всегда был рядом с любимым хозяином. Безошибочно чувствуя различные оттенки настроения Блейка Финда, Волк всегда умело подстраивался под эти изменения.

Мистер Финд был мизантропом. Исходя из этого определения его личности, круг общения Блейка был весьма ограничен. Границы круга распространялись, в данном случае, пока только на него и на Волка.

Доверять людям во все времена было делом весьма рискованным и неблагодарным. Именно доверчивые люди всегда попадают в неприятности. Блейк прекрасно знал эту истину и поэтому делал всегда так, чтобы неприятности касались только других, а его обходили за километр.

Про прошлое Блейка Финда ничего и никому не было известно. Соседи не могли вспомнить даже примерную дату его появления в Ивленде. Затруднились бы они описать и внешность мистера Финда. Никто не мог запомнить его лицо: каждый раз обнаруживались новые черты – менялся цвет глаз, форма носа, овал, подбородок и т.д. Создавалось впечатление, что мистер Финд примерял каждый раз новые лица, словно не мог решить, какое ему больше всего подходит.

Он приобрел трехэтажный дом с великолепным садом. Дом стоял на приличном расстоянии от других построек, и был окружен толстой каменной стеной, за которой совершенно ничего не было видно. Любопытные соседи и местные сплетники, с радостью бы засунули свои глупые физиономии в щель этого забора, но их ждало разочарование – стена была абсолютно непроницаема для посторонних глаз.

Вид у дома был такой же величественный и мрачный, как и у его нынешнего владельца. Дом был построен в готическом стиле из серого природного камня. Остроконечные башенки стремятся вверх, будто хотят проткнуть скучное осеннее небо. В удлиненных стрельчатых окнах совершенно невозможно ничего разглядеть. Свет там появляется только поздним вечером, и окна тут же задергиваются тяжелыми синими шторами. Массивная кованая дверь никогда не распахивается, приглашая гостей войти внутрь.

Дом с честью выполняет возложенную на него миссию по охране своих владельцев. Ни одна посторонняя душа не будет допущена, пока хозяин не сочтет нужным ей это позволить.

Мистер Финд был, несомненно, очень богат. Взять хотя бы этот трехэтажный особняк, который он приобрел. Это самый дорогой дом во всем городе и стоит, наверное, миллионов десять, не меньше.