Текст книги "Лежачий полицейский"
Автор книги: Юля Лемеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 20
Спустя сутки я снова очутилась в обществе Карабасов. На этот раз они были одеты и по сезону, и по ситуации. В неприметную, прочную, удобную одежду. Получив инструкцию по технике безопасности, я полезла за ними на чердак, откуда с помощью отмычки мы проникли на крышу здания напротив маминой штаб-квартиры.
В первую очередь меня бесцеремонно обвязали вокруг пояса бельевой веревкой. Затем закрепили ее за какую-то железяку. Потом посоветовали ползком спускаться к самому краю крыши. Сами обошлись без страховки. Страшно, однако, хоть и четвертый этаж.
– Не совсем правильно, но должно получиться. По идее, мы должны были находиться четко напротив ее окон, но тогда пришлось бы выкуривать жильцов, что нереально и слишком хлопотно. Я проверял, напротив твоей мамы живут вполне приличные люди. Которым вредить неэтично. Думаю, и так сойдет, – разглагольствовал Карабас, доставая из рюкзака странный приборчик небольшого размера.
– Надевай.
На мою голову нацепили наушники. Я ничего не услышала, кроме незначительного шороха. Сняла.
– И что это такое за чудо технической мысли?
– Погоди. Вот как они приедут, можно будет услышать весь разговор, – неуверенно пробормотал Барабас, направляя куцую антенну в сторону маминых окон.
– А если никто не приедет? – Такая мысль в их гениальные головы не забредала.
Впрочем, чего заранее по пустякам беспокоиться? Солнце шпарило нещадно, раскаляя старую кровельную жесть. Казалось, попади на нее капля воды – зашипит почище «Швепса». Скоро у меня по спине поползли противные струйки пота. Карабасы потели не меньше моего, но они почти сразу избавились от курток и футболок и теперь попросту загорали. Вспомнив последнее недоразумение на пляже, я предпочла не разоблачаться. Тем более что раздеванию препятствовал пояс из веревки. Под которым уже начинала вскипать кожа.
С того дня я справедливо стала подозревать все крыши в сговоре с инквизицией. Особенно с ее методами, которые приветствовали не достижение быстрого результата, а стремление как следует насладиться поучительным обществом испытуемого. Карабасы блаженствовали, лениво перебрасываясь редкими фразами. Прикидывая возможности своего организма, я ждала, как избавления от пытки, приезда непонятных мужиков, жаждущих свидания с моей мамой. Невероятно хотелось пить. Карабас подобрался ко мне, сердобольно предлагая бутылку с газированной минералкой.
– Не буду, а то в туалет захочется, – огрызнулась я.
– Покудова мы впустую простаиваем, развлечься сам бог велел! – Предприимчивый Барабас решил прозондировать личную жизнь беспечных граждан, направляя куцую антеннку коробочки на противоположный дом.
Гении на все руки вплотную приблизили головы к наушникам, обратившись в слух. В угловой квартире было тихо. А вот соседняя изобиловала драматическими перипетиями.
– Ну, и что теперь нам делать? – спрашивал тихий интеллигентный мужской голос, в котором сквозило отчаяние.
– Не переживай. Думаю, все наладится. Не может такого быть, чтоб о нас государство забыло, – ответила его собеседница нежно, почти ласково.
– Уже все аптеки проверил. Говорят – нет, и не надейтесь. Даже в Москву звонил. Там тоже нет. И в области… Неужели они не понимают – мы же просто не можем жить без этих лекарств. Это фашизм. Это геноцид против собственного народа! Вот раньше такого не было…
– Не волнуйся. Тебе нельзя волноваться. Все наладится. Вот посмотришь. Не одни же мы с такими заболеваниями.
– И на складе нет. И врач говорит – ничем не могу помочь…
Барабас отпрянул, когда ему в лицо кинулся чумазый голубь.
– Интересно, про что они?
– Судя по голосам, вполне приличные немолодые страдальцы. Давай еще послушаем.
Голубь сделал попытку пройтись по крыше, но решил, что оно того не стоит, и свалил обратно на землю. Барабас плюнул ему вслед и снова прицелил антенну на разговорчивое окно.
– Извините, что снова беспокою, блемарен или полькортолон в продажу не поступили? Да, спасибо… Вот, опять говорят, что никто не знает, куда они делись. Ладно, я потерпеть смогу, а ты-то как справишься?
– Да никак. Ты же знаешь…
Карабас отобрал подслушивающее устройство у Барабаса.
– Нет, я такое слушать не могу. Я вообще от тем про болезни впадаю в тоску и теряю присутствие духа. Посмотрим, что у соседей творится.
У соседей творился скандал с визгливой истерикой.
– Не буду! В окно выброшусь. Сама с таким ходи! Надо мной все девчонки смеются! И какого черта вы детей рожаете, если не в состоянии купить нормальный мобильник!
– Доченька, ведь твоему всего месяц…
– Дура! И не месяц, а три. Он тогда уже был старьем. Если тебе это говно так нравится – сама с ним и таскайся. Я себе вены порежу… – В голосе сквозит искренняя непреклонность.
– Ну, хорошо, спросим папу, он наверняка денег даст…
– Он только вечером приедет, а у наших сегодня тусовка, а я с этим барахлом как Маня деревенская, а там такие мальчики клевые будут. Мама!
– Хорошо, вот, бери, тут должно хватить. Только я с тобой пойду, а то сейчас столько хулиганья развелось – неровен час отнимут.
– Нет уж. Я сама. – Судя по голосу для нее и мамаша – полное старье, с которым стыдно выйти на улицу.
Хлопает дверь. Мы, словно грифы, вытягиваем шеи, чтобы посмотреть. Появляется симпатичная девчонка в такой короткой юбке, что нам она кажется поясом. Следом выскакивает несвежего вида тетя. Безобидного обличия, которое подчеркивает простенький ситцевый халат. Она запоздало крестит то место, где только что было ее требовательное чадушко.
– Это кино мне тоже не нравится, – постановляет Карабас.
Следующие окна оказываются более увлекательными.
– Битва! Битва с собственным «я»! Обрети волю через действие! Никаких привязанностей к результату! Позволь воле неба протекать сквозь тебя! Не стой на собственном пути! Настойчивость! Терпение!
Оратор вопит как умалишенный, завершая скандирование вопросом, доказывающим, что он там не один:
– Тебе все понятно? Следующий!
– А я-то думаю, что за кексы в дом проползали. Наверняка это секта.
Мне не хочется разочаровывать Карабаса. Кроме того, я пока точно не уверена – может, ошибаюсь. Надо бы послушать еще немного. Моя просьба удовлетворена.
– Радость! Твои мучения закончены, – теперь голос сочится елейной вкрадчивостью. – Новые энергии помогут тебе. Твое материальное состояние буквально на днях возрастет. Настала пора благоденствия…
– Этот дядька гадает на рунах, но, по-моему, он жулит.
На меня поглядывают с уважением, что вдохновляет невообразимо.
– Вообще-то там все не так просто. Руны не дают буквального прорицания – мол, завтра тебе на голову свалится мешок денег. Там больше про духовное состояние…
Карабас глянул на мое заумное лицо так, словно я испортила воздух. Видимо, отвлеченные понятия его не волнуют.
– Давай лучше посмотрим, что есть еще.
Скучный дом выбрала моя мама. Ни тебе пьяного дебоша, ни сексуальных оргий, тоска зеленая. Прослушав от нечего делать склоку гадателя с кем-то вроде кассира, мы немного развеялись. Особенно хороши были обзывательства типа «оракул хренов», «чтоб тебя Один порвал как Тузик грелку», «уруз перевернутый».
Поясняю, уруз – это руна, а в перевернутом виде они все гаже гадкого. Я в этих гаданиях одного не понимаю – в чем соль перевернутых рун? Для гадателя они вверх ногами, а для «клиента» лежат нормально. Получается – это гадателю надо опасаться.
Ближе к полудню, когда меня можно было смело сдавать в утиль, таинственные дядьки изволили приехать. Карабасы навострились, но пока, невзирая на их титанические старания, в наушниках стояло монотонное шуршание. Как во время унылого осеннего дождя. Потом возник смутный звук, словно человек говорит, накрывшись тремя одеялами. Даже мамин голос распознаю, но не понять ни слова.
Растерянно протянув Карабасу наушники, я, изображая контуженную морскую звезду, полезла в сторону рюкзака. Но эти гады успели вылакать всю воду.
– Ну, что там? – лениво поинтересовался Барабас, наполовину поджаренный солнцем.
– Ни хрена не разобрать.
– Я так и думал.
Треснув ошарашенного Барабаса пустой пластмассовой бутылкой по башке, я с горем пополам развязала веревку. От которой на коже осталась подозрительная размокшая багровая полосина. Словно гниющий пролежень. Кожа горела, даже саднила, как от натирания наждачной бумагой. Вчерашний загар дал нынешние волдыри по всему телу.
– Может, тебе слегка разоблачиться? Куртка, футболка, под ней наверняка еще что-то надето? – Барабас сочувственно покачал головой.
– Действительно ни хрена не слышно, – беззастенчиво посетовал Карабас, присоединяясь к нам.
– А я что тебе говорил.
– Слушайте, – окончательно разозлилась я, – вы пропекли меня на крыше, чтобы показать, что у вас снова ни фига не получилось?
Карабасы синхронно надулись.
– На другие окна работает.
– Может, у нее окна особенные?
– Точно, – азартно обрадовался Барабас, потирая руки.
– Интересно, как они устроены?
– И что дальше? – простонала я.
– Попробуем иначе. Если гора не идет к Магомету – на хрена такой Магомет?
– Что?
От моего вопля Барабас резко обернулся и с несусветным грохотом ссыпался с крыши. В последний момент успев зацепиться за край. Как выяснилось, с реакцией в экстремальных ситуациях у меня не очень. Я зачем-то на карачках полезла вслед за ним. Перед моим носом – скрюченные от напряжения костяшки пальцев. Пришлось чуть-чуть высунуть лицо за пределы крыши, чтоб увидеть, где находится остальное Барабасово имущество. Белое как мел имущество висело, дрыгая ногами в стремлении найти для них хоть какую-нибудь опору.
– Подвинься.
Карабас прицелился моей веревкой в погибающего друга.
– И что, зубами за нее хвататься?
Нам продемонстрировали крепкие здоровые зубы, плотно сжатые по причине полного нежелания грызть веревку.
– Да, тут надо как-то иначе. – Карабас задумчиво почесал затылок.
– Давай мы его за руки покрепче возьмем и наверх потащим.
– Он весит много. Боюсь, не удержим.
– А ты себя веревкой обвяжи.
– Да телитесь вы скорее. Я уже совсем падаю.
Мы снова посмотрели вниз, оценивая высоту. Высота неодобрительно глянула в ответ, не предвещая ничего оптимистичного. Отсюда голуби на асфальте казались не больше семечек.
Наспех привязав себя за пояс, Карабас подтянул себя к самому краю и вцепился в голую скользкую руку Барабаса. Ничего толкового не получилось. Если б они не сняли куртки, шансов было бы значительно больше. Например, за шиворот можно ухватиться. А так, все, что есть, – потная кожа. Перед моим носом маячила голова с волосами, но, думается, скальпировать Барабаса толку мало. В зоне досягаемости – шея. А ней – цепь. Толстая, серебряная. Вот за нее я и уцепилась, в надежде приблизить все остальное.
– Задушишь, дура, – хрипел Барабас, постепенно вылезая нам под ноги.
– Круто, а я думал, ты подтягиваться не умеешь.
– Первый и последний раз в жизни. С меня причитается, – это уже мне, вместо благодарности.
Когда я отползала от края, мне почудилось легкое шевеление занавески в мамином окне.
Глава 21
Следующая операция была подготовлена гораздо тщательнее.
– Кодовое название «Шняга». Некисло, правда?
Энтузиазм Карабаса был несколько подпорчен уксусным выражением лица Барабаса. Тот настаивал на другом, более реалистичном имени им придуманной схемы. После которой в мамином доме должен был обосноваться не то клоп, не то жук. При помощи данного насекомого предполагалось комфортное прослушивание всего, что творится в «гнезде объекта».
Сценарий отрабатывали почти полдня, доведя передвижения действующих лиц до полного автоматизма. Памятуя о провале мероприятия на крыше, старались изо всех сил. Чтоб снова не попасть впросак. Мое мнение не учитывали, но клятвенно пообещали – мама не пострадает ни при каких обстоятельствах.
Как мы выяснили, пока я якобы в Праге, мама полностью перебралась жить в эту квартиру. И каждый день она выходит ближе к вечеру за покупками. Возвращается, когда уже темнеет. Освещение у дома так себе. Наверное, на проводке экономят.
– Ништяк. Сработаем, как по писаному.
– По какому? – и Барабас несколько иначе проговорил последнее Карабасово утверждение.
Получилась гадость. Впрочем, сама операция оказалась не лучше.
Я тихонько дремала в машине, заранее приготовившись к длительному наблюдению. Моя роль почему-то называлась «стоять на шухере». Но я не стояла, а сидела. И о сути шухера имела весьма отдаленное представление. Скорее всего, мне отвели роль зрителя. Ребята хотели продемонстрировать мне, как они лихо сыграют.
Гремите, фанфары. Блин, знать бы, что это такое.
Явление первое. Возник Карабас. Одетый для своей роли в аккуратный строгий костюм. Все чин-чинарем. Пиджак темно-серый в тонкую белую полоску, брючата черные, несколько широковатые для последней моды. Но рубашка – идеальной белизны. А на ней синий галстук в крупную желтую крапинку. Я скривилась. Ни разу он на клерка не похож. Утешает только то, что недоразумение обуто не в армейские боты.
Карабас незаметно оглянулся по сторонам. Никого. Выхватил из подворотни картонку от большого торта. Хлопотливо выковырял из угла дома кирпич. Любовно упрятал кирпич под нарядную коробку от торта. Вот придурок!
Учитывая ограниченность во времени, Карабас не стал дожидаться появления жертвы и юркнул за угол.
– Только полный дебил попадется на такую глупую ловушку, – решила я, но все-таки приглядывала за коробкой, мало ли кто купится.
В назначенное время на горизонте справа мелькнул и исчез Барабас. Он пока не выказывал себя в полном объеме, поджидая появления «жертвы».
Чуть погодя я увидела маму. Шла легко, словно прогуливаясь, помахивая сумочкой. Полупустой пакет несла в другой руке. Синхронно с ней в поле зрения явился Барабас. Двигаясь навстречу маме походкой обдолбанного павиана. Плоская кепка сдвинута на ухо, во рту мигрирует мятая беломорина, спортивные брюки, штиблеты желтые, тенниска полосатая, как пограничный столб. Не гопник, но похож.
Скорость сближения примерно одинаковая. Значит, они встретятся аккурат у парадной. Как и было намечено заранее. Мама движется слева, «хулиган» справа, коробка белеет почти между ними. Я – чуть поодаль. В машине, вжавшись в сиденье.
Барабас приветливо раскинул руки, изображая извечное «ах, какие люди, сейчас мы вас немного облапаем, а потом слегка пограбим». Мама остановилась, потому что пройти мимо такого шлагбаума было сложно. Барабас решил пропустить сцену с тисканьем мамы, вероятно, прочитав в ее глазах немой укор. Я-то знаю, как она умеет тормозить широкие порывы одним взглядом. Барабас чуть не вышел из роли. Но быстро вспомнил, для чего он тут. Теперь он неумело вцепился в сумочку, от усердия чуть не проглотив папиросу.
Мама несколько ошалела от такого напора, но отдавать наличность не собиралась. Теперь они напоминали участников игры с перетягиванием каната. Поначалу побеждала мама. Но грубая мужская сила взяла свое, и Барабас оторвал у сумочки ремешок. Абсолютно не зная, зачем он ему.
Понимая, что миссия на грани провала, «хулиган» издал боевой вопль, отбросил ненужный ремешок и снова рванул сумочку на себя. Оттуда посыпались разные мелкие предметы. Желаемая цель была достигнута: мама ругалась, собирая с асфальта ключи, косметику и всякую дребедень. Рядом с ней вошкался Барабас, не то помогая, не то грабя. Губную помаду он собственноручно положил ей в сумочку. И она его даже поблагодарила. Тут он снова спохватился, вспомнив про сценарий. У него хватило ума цапнуть мобильник и отскочить с ним в сторону.
Спасителя не вызывали? На сцену, пылая праведным гневом, ворвался Карабас. Галстук на сторону, глаза горят. Изъяв у опешившего грабителя телефон, он со всего маху врезал ему по уху. Получилось эффектно, но гораздо сильнее, чем замышлялось. Барабас не на шутку обиделся, и завязалась некислая потасовка. Мама отошла в сторону, с интересом наблюдая за происходящим.
В пылу сражения Карабас несколько увлекся. Грабитель активно отбивался и даже успел попортить спасителю лицо. Тогда Карабас сообразил, что хорошего понемногу и пора притормозить.
– Пошел вон! – повторного приглашения не потребовалось.
Барабас, жалобно поскуливая, удрал, грозя обидчику кулаком. Кепка сиротливо пылилась на асфальте, покинутая на милость победителя.
Мама подошла поближе оценить, насколько велики потери ее спасителя. Карабас скромно отнекивался, мол, все ерунда, ну рожа в крови, ну рукав оторвали, да пуговиц на рубашке нет. А так – я целый, невредимый, уже ухожу делать другие отважные дела.
Как мы и надеялись, мама увела спасителя к себе домой. Кстати, что-то долго они там штопались-отмывались.
Под занавес решилась судьба коробки из-под торта. Ее саданула ногой хулигански настроенная старушка. Травма ноги не помешала ей запрятать кирпич обратно для встречи со следующим пинальщиком тортов.
Глава 22
День следующий. Солнечный, хотя поутру был туманный.
– Каков результат? – Вопрос Игоря несколько развеял мою дремоту.
Через час узнаю. Как только доберусь до маминого дома. Точнее, до машины, в которой меня поджидали Карабасы.
– Готово. Внимайте, дилетанты! – Карабас наладил трансляцию.
Слышимость была ого-го какая отличная. Просто распрекрасная. Хотя лучше б ее не было вовсе. Сначала мы наслаждались шуршаньем. Потом яростным попискиванием. Потом монотонным отборным матом. Кроме мата мы выяснили, что гады-буржуи совсем перестали выбрасывать нужную стеклотару. Зато пивных банок до фига. И что кто-то, с голосом крайне грубым, раньше, в прежней жизни, тоже попивал «Нескафе». Были получены ценные указания в отношении Нинки. Которая, хоть и коломенская верста, но всем дает, правда, потом присасывается как пиявка. Кроме этих достоинств у Нинки подозревали неизлечимые трофические язвы вкупе с открытой формой тубика.
Оторопевшие Карабасы вытянулись носами от огорчения, отчего сразу стали смахивать на единоутробных братьев. Проще было бы сказать – на однояйцовых, однако такое определение всегда вызывало у меня некоторую долю здорового скептицизма.
– Она мусор сегодня выносила?
– Не знаю, мы ж недавно приехали.
– А контейнер вон там стоит, где бомжи роются, – безразлично отметила я.
Удрученный Карабас со скрежетом почесал свою мохнатую ногу.
– Я клопа на жвачку приклеил. Под край стола.
– А она ее отковыряла и выкинула.
Все надолго замолчали.
– Клоп денег стоит. Что делать будем?
Откопать в отходах микроскопическое, хоть и дорогостоящее ухо не представлялось возможным.
– Лопухнулись. По полной программе. Трендец вчерашним результатам.
– Что докопались? Это клоп господина Михайлова. Я его временно экспроприировал. Повторяю для тупых – временно! Пока этот барбос на Канарах жопу греет.
Карабасы всем своим видом выражали сомнение в адекватности неведомого господина. Который запекает свои полупопия в дальних странах.
– Убьет? – вежливо поинтересовалась я. Для приличия.
Вместо ответа Карабасы понуро потащись в направлении временной обители клопа, великодушно оставив меня охранять машину. Их прощальное «я вернусь» показалось мне не лучшей шуткой. Ведь и вправду вернутся. И провоняют все насмерть.
Бомжи недовольно потеснились, подпуская конкурентов к кормушке. А когда придурочные копатели неловко взгромоздились на мусорку, аборигены с любопытством ворон уставились на конкурентов. Бомжей было трое, два полудохлых мужика и одна жуткомордая тетка. Она-то и верховодила.
– Эй, господа малахольные. Мать твою перемать. Какого хрена вам тут надо?! – неожиданно зычным голосом затрубила она на всю округу.
Оборванцы одобрительно закивали головами, выражая полную солидарность с предводительницей.
– Совсем буржуи охренели! Прям из-под носа у честного народа табош коммуниздят! Нарики проклятые! Неужто на дозняк нарыть надеются? И куда ваша мамка смотрит? До чего страну довели, демократы сраные. Смотрите, люди добрые, в чем нынче молодежь ходит! Влево лезь! Там штаны совсем неношеные были…
Природная сердобольность все-таки взяла верх, и бомж-мама проявила чуток жалости к новым знакомым.
Монолог был прерван внезапным приступом гогота.
– Ой, помру. Гляньте! Совсем добывать не умеет. Кто ж с головой в корм ныряет? Нет, помру прямо щас!
Скинув с себя россыпь килечных голов, Карабас покорно одарил зрителей ослепительной улыбкой и некоторой суммой денег. Сдержанное братание привело к полному взаимопониманию. Довольные бомжи отступили в направлении сквера.
Я расположилась поудобнее, настраиваясь на долгое ожидание. Раз выдалась минутка подумать – надо ею воспользоваться.
Сначала я подумала про Карабасов. Позавидовала. Таким, как они, все нипочем. Творческие люди. Увлеченные. Они всегда находят свое место в жизни. У них всегда есть цель. Много целей. Чаще – денежных. Такие без дела не останутся. Не то что я. Болтаюсь как «г» в проруби. Никаких перспектив. В смысле трудовой востребованности. И ленивая, как то самое «г» в проруби.
В наше время надо быть либо карьеристом бессовестным. Либо творческой личностью. Про тех, у кого с рождения все распланировано родителями, я не говорю. Что про них говорить? Они рождаются в нужной семье. Учатся в нужных школах. Дружат с детьми нужных людей. Потом то же самое в институте. Потом – непыльное процветание. И между нами и ними – непреодолимая дистанция. Пропасть.
В данный момент Карабасы за бесплатно процветали в помойном контейнере. Я принялась думать дальше.
В последнее время меня начало беспокоить поведение моего Игоря. Нет, явных поводов для печали не было. Но какой-то он рассеянный временами. И эти вечные звонки, после которых он стремительно бросается по чужим делам. Почему-то меня не покидало ощущение, что его бессовестно окучивают. Какая-то пронырливая тетка. Умная притом. Умная потому, что быстро сообразила, чем можно заарканить моего жениха. Мне кажется, у меня недостает опыта в таких играх, да и откуда ему быть. И все-таки чую – окучивают Игорешу. Я прекрасно понимаю, его кредо – помогать, а у меня сейчас подходящих для такого случая проблем нет. Вот бы накопить денег и собраться прикупить что-то из техники, тогда он тут как тут. Весь такой информированный. Посоветовать, подключить, настроить.
Но деньги не пыль. Просто так ниоткуда не возьмутся.
Остается попытка напрячь Игоря обучить меня автовождению. Чем не проблема? Одну попытку в этом направлении мы уже предпринимали. И вспоминать о ней мне что-то не очень хочется. Тем, кто тогда был на дороге, тоже мало не показалось.
Впервые мне в голову пришла мысль, что рядом с таким мужчиной мало просто быть смазливой веселой девчонкой. Надо что-то из себя представлять. А вот что? Эх, было бы мне лет тридцать… Они такие уверенные в себе, стильные, опытные, эти взрослые тетки…
Тук-тук-тук. В лобовом стекле маячит счастливая Карабасная рожа.
– На звук отыскали. Барабас придумал!
– Да, я такой. Сразу допер мобилу туда сунуть. Он музон играет, а мы на звук ориентируемся. Хорошо, однако, что у тебя мамаша аккуратная. В мешке только клоп и старое полотенце. Смотри, мы даже не испачкались. Почти.
Это «почти» озонировало салон автомобиля не хуже добротного скунса. Барабас трепетно оттирал орущий мобильник об мамино полотенце.
– Да, я все понял. Выезжаем. – Карабас торжественно обвел нас глазами и ухмыльнулся. – На сегодня охота отменяется. Едем на дело.
– Ритка?
– Она, голубушка. Кормилица-поилица.
Протискивая машину в толчее городских улиц, Барабас решил пояснить цель нашего путешествия.
– Кольцевую строят, гаражи сносят. Заказ – поживиться за счет пострадавших граждан.
– И что ей в этот раз надо?
– Детские игрушки советской постройки. Брать все похожее. Даже ломаное.
Мне стало как-то неуютно. Я и от помойки была не в восторге, а тут какие-то отобранные гаражи. Того и гляди, пострадавшие владельцы по шее наваляют. Им и без нас погано, а тут всякие шакалы припрутся.
– Не робей. Там таких, как мы, целая толпа.
Сначала гаражное хозяйство мне показалось безлюдным. Но я ошибалась. Длинные улицы серых гаражей, добротных и не очень, были населены сосредоточенного вида дядьками. Причем вовсе не бомжеватого вида. Некоторые прикатывали на дорогущих авто, чтоб пошарить на предмет крепких досочек для дачи. Кто-то азартно рылся в брошенном барахле не хуже кротов. Добывая всякую всячину. По моему мнению, годную только для свалки.
Гаражи встретили нас воротами без замков. Сначала мне показалось стыдно заглядывать внутрь, но потом стало интересно. Прикольно совать жало в «чужое». Открываешь, а там стоит полный мебельный гарнитур. Створки дверок заботливо оклеены скотчем, чтоб не попортились во время транспортировки. Хорошая мебель, у меня дома гораздо хуже и старше. Бли-ин, и не утащишь ведь! А жадность так и разбирает. Ведь уже бульдозеры моторами тарахтят. Вот-вот снос начнется.
В соседнем гараже – кучи безобразные на полу. Бррр. Тут я рыться не буду. И не упрашивайте.
И чего только люди не волокут в гаражи. Почти в каждом гараже – пластмассовая елка с игрушками, заботливо упакованными в бумагу.
– Эгей! Ты почему пустая? Хватай пакет и шустри по этому ряду слева, а я по правому прошвырнусь.
Нацепив на руки вязаные белые перчатки, выданные Барабасом, я пересилила себя и приступила к поискам. Итак, комод. Выдвигаем ящики. Коробка с хрустальными пробками от графинов. Каждая в своей ячейке. Видно, хозяин спер с завода и так и не придумал, куда это сверкающее счастье пристроить. Журналы «За рулем» годов семидесятых. На фиг. Детская настольная игра. Без фишек, зато есть кубик с точечками по бокам. В нижнем ящике – пучок первомайских флажков из красного ацетатного шелка с желтым лозунгом «МИРУ-МИР!». Цена шестнадцать коп. Судя по маркировке – выпуск аж тысяча девятьсот семьдесят девятого года. За неимением лучшего, я закинула их в пакет.
Три гаража, судя по высотным пачкам документов, принадлежали настоящим коммерсантам. Целая бухгалтерия. В следующем мне повезло гораздо больше. Там оказались плюшевый медведь с обоими глазами и оторванным носом. А еще – игрушечный автобус, красно-желтый с голубым, в котором якобы ехали несколько нарисованных пассажиров. В боку автобуса оказалась дырка, в которую вставляли ключ. Как ни старалась, ключа мне отыскать не удалось. И еще почему-то ценника на нем не было. Пройдя свой ряд почти до конца, я натолкнулась на увлеченную парочку. Муж с женой спокойно двигались навстречу, прочесывая мою территорию. Правда, судя по их находкам, наши интересы не пересекались. Их интересовали книги и латунные дверные ручки.
– В четвертом от входа гараже стоит шкаф с красивыми замочками. А вы ключика заводного от такой игрушки не видели? – спросила я.
Тетка порылась в кармане и протянула мне ключ.
– Сама не знаю, зачем взяла.
– Айда за мной, – в поле зрения возник Карабас.
Подводя итог оперативно-розыскных мероприятий, мы свалили добычу в багажник. Из моих трофеев выше всего оценили игрушечную тяжелую божью коровку. Стоимостью в семьдесят пять коп. И покореженный грузовик с щекастыми крыльями и вытянутым рылом. Без кузова.
Карабасам повезло значительно больше. Они наткнулись на только что распечатанный ряд, в котором пока еще никто не успел покрысятничать. Из мешка выглядывали целлулоидные куклы, наперебой щелкающие ресницами.
– Жесть. Страшилки. Как от них у детей психика не сворачивалась?
– А номер от машины зачем прихватила? – заругался было Карабас, но мы и так опаздывали, так что спешно рванули к незнакомой мне Ритке.
Любительница игрушек жила в престижном новом районе. Тут явно свили гнездо весьма состоятельные люди, которым мог не понравиться наш затрапезный вид. Новый небольшой дом высокомерно красовался посреди ухоженного газона.
– Я лучше тут посижу, – невнятно пробормотала я, но время для отступления было упущено – нас уже ждали.
– Привет, архаровцы! Ого, да вы не одни. Примите мои поздравления. Я впервые вижу вас в обществе такой приличной девушки.
Карабасы залились клюквенным румянцем. Видимо, заводить одну девушку на двоих для них было нормой. Мне стало интересно.
– Это не наше. Это Игоря сокровище.
– Мило. При случае выскажу ему свои поздравления. А теперь к делу – нашли? Отлично, тащите в мастерскую.
Коротко стриженная черноволосая Рита производила впечатление крайне властной и успешной особы. А ведь она совсем ненамного меня старше, но уже трудится в интерьерном дизайне. Выполняя крайне эксцентричные заказы.
В данном случае требовался нестандартный подход, поскольку клиентка пожелала получить особенное помещение. Тютелька в тютельку совпадающее с ее детской. Учитывая возраст заказчицы, детство у нее протекало под бдительным руководством КПСС. Или кто тогда занимался взращиванием совковых отпрысков? Из которых никто не планировал отрастить финансового воротилу.
– Неплохо постарались. Большую часть даже реставрировать не придется. Славно. Впрочем, я тут отыскала милого дядечку. Представляете – может восстановить даже эту рухлядь. – Рита любовно вертела в руках ржавый грузовичок.
Рассортировав жестяные атрибуты социалистического отрочества, она задумчиво отложила в сторону негодные экземпляры. Особенно долго вертела советский номер от машины. Словно прикидывая, чем он ее привлек. Так окончательно и не придя ни к какому выводу, Рита аккуратно положила номер на подоконник.
– Определенно, что-то в этом есть. Потенциал, так сказать. Ладно, оставим на потом.
Довольно потирая руки, Рита возвышалась над грудой откровенно помоечных вещей, видя в них бесценный материал для работы. Пока она наслаждалась, я исподтишка озиралась по сторонам. Просторная квартира поразила меня с первого взгляда. А теперь, когда я смогла подробнее оглядеться, то уверилась еще раз во всемогуществе денег. Мне такое жилье может только присниться. Много простора, ничего лишнего, если, конечно, не брать в расчет нас и кучи на полу. Впрочем, как она сказала – мастерская.
Карабас отправился помыть руки. Я увязалась за ним, жадно впитывая новые впечатления. Привыкла я к небольшим комнатам и коридорам. Сколько же нашего метража тут разместится? Квартиры три, не меньше, а ведь мне до сих пор казалось, что мы неплохо устроились.
– Как же она сумела такие деньжищи заработать? – вырвалось у меня.
– Первоначальный капитал от предков. Немного везения, много труда и полезные связи. У Ритки талант сделать из говна конфетку. Кроме того, она может неделю не спать, пока все пожелания клиента не выполнит. Трудяжка. Прям как мы. Ты что, завидуешь? – спросил Карабас, моя голову мылом прямо под краном раковины.
– Вот еще! – окрысилась я. – Мне всего этого не надо.
– Молодец. И ты, это, умойся, а то Игорь тебя не узнает. Ну-ка – понюхай. – Мне подставили мокрый затылок.
Понюхала. Волосы воняли погано. О чем я тут же сообщила.
