Текст книги "Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души (Терапия для одиноких сердец или Охота на мужа-3)"
Автор книги: Юлия Шилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я залпом выпила мартини. Из головы не шел Макс. Нет, вопреки всему, он достоин уважения. Макс не стал встречаться со мной просто так и ушел. А ведь полно мужиков живут с одними, а любят других. Это малодушие, и не вызывает ничего, кроме ненависти. В отношениях должна быть честность. Как же нам всем не хватает честности! Как не хватает…
Я бы не хотела быть любовницей женатого мужчины, но судьба распорядилась иначе. Конечно, есть куча женщин, которым вполне достаточно иметь любовника, и на большее они не претендуют, но мне кажется, они обманывают себя. Такие отношения хороши, но только на определенном этапе. Женатый мужчина часто морочит голову и рассказывает сказки, что развод уже практически не за горами, а оказывается, что за горами, да еще за какими. Чем дольше продолжается подобный роман, тем больше женщина признает факт, что она не создаст семью. Такой роман называют романом без будущего. Годы идут, годы берут свое… А собственная жизнь ставится в зависимость от чужой воли. Нет, такие романы не для меня, хотя, кто знает… И все же как страшно сознавать, что наша порою суровая проза жизни доминирует над романтикой, и нужно не строить пустых иллюзий.
Я вновь осталась одна, и даже вспомнила одну затертую фразу: мол, одиночество – это удел несостоявшихся людей. Ее придумал человек далеко не самый умный, потому что можно состояться не только в семье.
В конце концов, мужчина – это не единственный свет в окошке. Существуют друзья, любимая работа, а может, когда-нибудь появятся дети… Мне в этой жизни бояться нечего, потому что я совершенно независимая самодостаточная женщина. Я не из тех, кто будет заглядывать мужчине в рот и постоянно кивать в знак согласия: «Милый, ты всегда прав. Слово мужчины – закон. Родной, я никогда не пойду тебе наперекор. Я сделаю все, как ты хочешь».
Наверное, в моей жизни еще будет мужчина, и не один… Но какой бы мужчина мне ни встретился, я бы никогда не бросила ради него работу и не похоронила себя на кухне, даже если бы он был очень богат. Домохозяек полно, а таких, как я, не очень-то и много. Конечно, не каждой женщине дано быть домохозяйкой, но и не женщине дано сделать блестящую карьеру и чувствовать себя наравне с мужчиной. Никто не сможет меня подчинить своим интересам. Мужчина считает, что если ты принадлежишь ему телом, то должна принадлежать и душой. Женщина вообще не должна никому принадлежать, только сама себе. Это ее собственное тело и уж тем более ее собственная душа, в которой тяжело разобраться даже опытному психологу.
Светка правильно говорила мне, что мужчин нужно держать на дистанции. Мужчина должен иметь право на свою личную, самостоятельную жизнь, а я – на свою.
Плеснув в бокал еще немного мартини, я тихонько всхлипнула и продолжила:
– Хочу выпить за то, что я не замужем. И мне от этого ни холодно, ни жарко! Утверждение, что зрелая женщина обязательно должна быть замужем, – бред сивой кобылы. Желание не остаться одной слишком банально и старо, как мир, а брак только для того, чтобы родить ребенка и иметь штамп в паспорте – еще большая глупость. Да я плевала на того, кто назовет меня старой девой, плевала, и все. Я всегда в выигрыше. Охотников приударить за мной полно, от предложений поужинать в ресторане нет отбоя… Я не понимаю женщин, которые кичатся своей семейной жизнью, а по ночам плачут в подушку. В их семьях частые ссоры, они скандалят с мужьями по малейшему поводу, не разговаривают с супругом неделями. Эти бедные, в полном смысле этого слова, женщины тратят свою жизнь на обслуживание мужчины, страдают бессонницей, нервы у них издерганы. Уж лучше быть одной, чем такое «семейное счастье». Я живу свободно и поступаю так, как мне хочется. Я никогда не зависела от общественного мнения и уж тем более ничем ради него не жертвовала. Меня ничем не проймешь и не сделаешь больно даже такими язвительными словечками: «никто замуж не берет», «брошенка», «вековуха». Не проймешь меня этим, никогда не проймешь. Только законченные идиоты могут делить женщин на счастливых и нет, исходя из их семейного положения. Я всегда с благодарностью вспоминаю слова великой Фаины Раневской: «Говорят, что семья может заменить женщине весь мир, так постарайтесь же определить, что же вам все-таки важнее – весь мир или семья». Гениальная женщина и гениальное высказывание! Уж если мне не дано выйти замуж, значит, не дано. И попыток в этом направлении я больше делать не буду. Найду себе любовника, для которого всегда буду желанной и любимой. Он будет ценить мою независимость и любить за то, что после одной из бурных ночей я никогда не спрошу, с собой ли у него паспорт и как сегодня работает загс. В конце концов, у любовника никогда не бывает финансовых проблем или неприятностей на работе. Он всегда гладко выбрит, чисто одет, надушен, с бутылкой дорогого вина, коробкой конфет, пакетом фруктов. Он не так ленив, как муж, и умеет устроить ужин при свечах, подарить красивый секс, который отличается от семейного новыми ощущениями, изысканностью, страстными объятиями и не менее страстными речами. Проводив его за порог, я смогу нормально выспаться, не пряча голову под подушку от мужниного храпа. И вообще, сама не понимаю, чего я так расстроилась? Как сказал Байрон: «В одиночестве мы меньше всего одиноки».
Допив бокал до дна, я швырнула его об пол. Он разлетелся вдребезги. Я засмеялась. И это не был смех, близкий к истерике, смех от безысходности и собственной слабости. Это был сильный, откровенный, веселый и, конечно же, смелый смех. Из зеркала на меня смотрела неприступная, железная леди с душой ребенка, образ которой вызывает у окружающих умиление. Счастье – это жить в гармонии с собой. Не бывает общего счастья, потому что у каждого оно свое. И в том, что Макс навсегда ушел, не нужно искать плохое. В этом нужно искать хорошее. Мне никогда не нравились любовные треугольники, когда об отношениях любовников никто в семье не догадывается. Я не хочу быть третьей лишней, именно лишней. Я хочу быть одной, единственной и неповторимой. Я – это я!
Я собрала осколки и спрятала полупустую бутылку в бар. Неожиданно раздался настойчивый звонок в дверь. Я вздрогнула.
Я совсем не ждала следователя, который навещал свидетелей страшного взрыва, произошедшего совсем недавно в доме крупного бизнесмена Михаила. Обрадовавшись, что я дома, следователь, не снимая ботинок, прошел на кухню и уселся на стул. Он задавал мне вопросы, на которые я тут же находила ответы. Естественно, я говорила о том, что видела. Я умолчала только об одном, что была предупреждена о взрыве заранее человеком, скрывающимся в кустах роз. Следователь смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Оно и понятно, не каждый день он допрашивал звезд.
– Вы знаете, кроме этого злосчастного взрыва, пропала жена хозяина дома, Жанна. Вам это известно? – Следователь посмотрел на меня поверх очков и, не спрашивая разрешения, достал пачку сигарет.
Я раздраженно поставила перед ним пепельницу и язвительно заметила:
– Вообще-то в моем доме не курят…
– Извините, но на работе я курю всегда, – нагло ответил он. – Так как насчет Жанны? Вам известно, что она исчезла?
– Да, мне позвонил ее супруг.
– Говорят, вы были подругами?
– Мы – подругами?
– Ну да. Об этом говорят многие. Она представила вас как лучшую подругу. Вы много разговаривали, фотографировались, обменивались любезностями.
Я взяла тайм-аут на несколько секунд и подумала, что не имею морального права открыть истинное положение вещей хотя бы из-за личной просьбы Михаила. Сейчас ему и так несладко и будет намного хуже, если я расскажу, что в его доме покупали друзей. Слух моментально разнесется, и я поставлю человека в неловкое положение. В конце концов, мне заплатили за то, чтобы я скрыла правду, поэтому я просто обязана молчать.
– Мы действительно подруги, только я понятия не имею, где она находится в данный момент.
– Мы не нашли ее труп и не можем утверждать, что она пострадала от взрыва. Она исчезла.
– Вы знаете, вообще-то это ваша работа. Если ее нет среди мертвых, то, значит, она жива.
– Но где она?
– Не имею представления. Быть может, Жанна пострадала и потеряла память. Да всякое может быть.
– Вы знаете, именно это мы и хотели бы узнать. Я надеюсь, что вы нам поможете.
– Я?
– Вы. Расскажите нам о ее друзьях. Возможно, она рассказывала вам о своих тревогах, которые одолевали ее в последнее время… Какие-нибудь звонки…
– Какие звонки?
– Например, с угрозами.
– Я не слышала ничего подобного. Вы подозреваете, что ее похитили? Хотите сказать, что взрыв в доме произошел только для того, чтобы отвлечь внимание окружающих и похитить жену Михаила?
– Это одна из версий. Мы прорабатываем ее тоже. Хотя понимаем, что женщину можно было похитить в магазине, косметическом салоне, фитнесе, на улице. И это было бы сделать намного проще. Скорее всего основная цель взрыва – напугать. Михаил – крупный коммерсант и, по всей вероятности, кому-то перешел дорогу.
– Боюсь, что не смогу вам помочь. У меня своих дел выше крыши.
– Пропала ваша лучшая подруга, а у вас своих дел выше крыши, – злобно упрекнул меня следователь.
Я сморщилась от табачного дыма, который мужчина выпустил прямо мне в лицо, и посмотрела ему в глаза.
– Представьте себе, это так.
– Но вдруг с ней произошло несчастье?
– Очень сожалею, но мне об этом ничего не известно.
Я всем своим видом показывала, что разговор окончен, но следователь на это не реагировал. То ли ему льстило общение со мной, то ли он чувствовал, что я что-то скрываю, но уходить он явно не собирался.
– Простите, у вас заплаканные глаза. Вы переживаете за свою подругу?
– У меня есть о чем переживать, – отрезала я и посмотрела на часы.
– Я смотрю, вы не хотите нам помочь.
– Если у вас есть еще какие-то вопросы, вы можете вызвать меня повесткой. Если со мной не случится ничего экстраординарного, я обязательно приеду. Общение с работниками милиции в домашней обстановке не располагает к разговору, – отчеканила я и демонстративно встала со своего места. – Прошу, я закрою за вами дверь.
– Вы торопитесь?
– Да, у меня очень много дел.
Следователь сложил свои немногочисленные бумаги обратно в папку и нервно застучал ручкой по крышке кухонного стола.
– Ну что ж, если вы хотите общаться у нас, значит, будем общаться у нас. Знаете, наверное, правду пишут, что публичных людей ничего не интересует, кроме их публичности. Пропала ваша лучшая подруга, жена известного бизнесмена, женщина, с которой вас связывают долгие годы общения, а вы… так безразличны к тому, что с ней приключилось несчастье. Вы похожи на куклу Барби.
– На Барби?! – Неплохое сравнение. Барби – любимица миллионов маленьких жителей нашей планеты.
– Лицо Барби неживое, и оно ничего не выражает. Ничего, кроме собственного превосходства. Когда я смотрю на ваше лицо, то мне кажется, что вы ровным счетом ничего не чувствуете. Ни страха, ни угрызения совести по поводу того, что вы категорически отказываетесь помочь следствию, ни раскаяния, ни жалости к пропавшей и уж тем более к ее за несколько часов поседевшему мужу. И вы знаете, это меня пугает. Меня всегда пугала звенящая пустота и совершенно мертвая бесчувственность. Я поражался тому равнодушию, которое появляется в людях в самый решительный и неподходящий момент. Хотя, наверное, в вашем случае все обстоит совсем по-другому. Вы уже привыкли в нем жить. Знаете, я вот внимательно на вас смотрел и пытался понять: что же в вас не так? А теперь понял: у вас скучные глаза.
– Что?
– У вас тусклый, неживой, безразличный взгляд.
– Всего доброго, – отрезала я и, выйдя в коридор, демонстративно открыла дверь. – Всего вам доброго.
– Хорошо. Если вы хотите, чтобы я ушел, то я ухожу. Но знайте, что скоро нам предстоит встретиться вновь, и думаю, что на этот раз вы отнесетесь к нашему разговору более серьезно и с большим пониманием. Значит, вы не знаете, где Жанна?
– Я же сказала, что нет.
– И с момента исчезновения она ни разу не связывалась с вами?
– Нет.
– Интересно… А мне всегда казалось, что между подругами не бывает никаких секретов.
– До свидания.
Хлопнув дверью за следователем, я хотела было направиться на кухню, как в дверь опять позвонили.
Глава 10
– Ну что там еще! Я же ясно сказала, что встретимся в отделении! – громко крикнула я и, перебарывая сильное негодование, вновь распахнула дверь.
Передо мной стоял… Михаил и держал в руках мою сумочку.
Он и в самом деле как-то осунулся, постарел и вообще создавал впечатление совсем больного человека.
– Вы?
– Я. Можно войти? А вы ждали кого-то другого?
– От меня только что ушел следователь. А вы что, не встретились?
– Нет.
– Странно. С момента его ухода прошло всего несколько секунд, я думала, что это он вернулся. Ну и хорошо, что вы не встретились, а то он такой дотошный. С вашим появлением у него появились бы новые малоприятные вопросы.
Михаил скинул ботинки и прошел на кухню.
– А я и не знал, что вы общаетесь с милицией, – пробубнил он себе под нос и бегло посмотрел на меня.
– Я общаюсь? Я с ней общаюсь только благодаря вам.
– Благодаря мне?
– Конечно. Следователь приходил ко мне по поводу Жанны.
– Неужели?
– Ну да. Я не понимаю, почему вас это так удивляет.
– Но ведь вы с Жанной совершенно чужие люди… Не знаю, что вы можете о ней рассказать.
– Это известно только нам с вами. Окружающие считают нас лучшими подругами. Ведь именно так мы выглядели на той вечеринке. Я не стала разубеждать следователя. В конце концов, вам сейчас и так тяжело. Пусть будет все, как вы хотели. Зачем посторонним людям знать, что ваша семья покупает друзей за деньги. Вернее, делает их друзьями на один вечер. Наше общество еще не готово воспринимать такие факты как норму. Я думаю, что никто не заинтересован в подобной огласке.
Михаил положил мою сумочку на стол и, сев, уронил руки на колени.
– Вот ваша сумка. Тут выплаченные вам деньги и ваш мобильный. Я вот только не понял, зачем именно к вам приходил следователь?
– Как это «почему»? – окончательно растерялась я.
– Но почему именно к вам? – повторил Михаил.
– Он уверен, что мы с вашей женой лучшие подруги.
– Господи, все это как-то странно… Все слишком странно… Простите, у вас не найдется чего-нибудь выпить?
Михаил дыхнул на меня таким перегаром, что было впору затыкать нос.
– А вам не хватит?
– Что мне должно хватить?
– Вам не хватит пить?
Я встала и поставила на стол бутылку мартини.
Гость посмотрел на полупустую бутылку и остановил свой взгляд на мне.
– А вы, я смотрю, тоже попиваете… Вы так же, как и я, пьете в одиночку. Получается, что мы с вами одинокие люди.
– Я не страдаю от одиночества, – произнесла я задумчиво и налила Михаилу граммов пятьдесят.
Мои руки заметно тряслись, и я никак не могла заставить себя успокоиться. Я не могла дождаться того момента, когда Михаил скажет про доллары. Все может случиться неожиданно. Я не слепая и вижу, что Михаил нервничает не меньше моего. Сейчас он встанет и как выдаст довольно требовательным и одновременно сухим тоном: «Анна, вам не кажется, что вы взяли чужое? Отдайте то, что принадлежит мне по праву, или у вас будут большие неприятности». Только вот когда наступит этот момент? Когда?
Михаил быстро осушил рюмку.
– И все же я не понимаю, Анна.
– Что именно?
– Зачем к вам приходил следователь?
– Я уже устала вам объяснять одно и то же. Он вызовет меня в отделение.
– Кто?
– Следователь! – Я чувствовала, что теряю терпение, и с трудом сдерживалась, чтобы не запустить в Михаила чем-нибудь тяжеленьким.
– Какой следователь?
– Обыкновенный!
– А куда он вас вызовет?
– В отделение!
– В какое?
– В обыкновенное!!!
– Обыкновенный следователь… Обыкновенное отделение… Видите ли, Анна, дело в том, что я не заявлял об исчезновении жены в милицию…
– Как это не заявляли?
– Я не ходил в отделение и не писал заявление о пропаже жены. Я жду, что появятся люди, которые потребуют за нее выкуп. Жену ищут, но только нанятые мною частные детективы. Я не могу понять, какой следователь мог к вам прийти?
– Как это?
– Мои детективы пришли бы к вам только с моего разрешения. Вы уверены, что у вас был именно следователь?
– А кто ж тогда?
– Я не знаю, Анна. Не знаю. Так получилось, что с некоторых пор я не доверяю нашей доблестной милиции. Я доверяю только детективным частным агентствам. Из агентства к вам тоже прийти не могли. В этом я вас уверяю.
– Тогда кто же это был? – испугалась я.
– Вы уверены, что этот человек был из милиции?
– Не знаю, – растерянно проговорила я.
– Он вам представился?
– Сказал, что следователь… Расследует исчезновение вашей жены. Он знает о том, что мы с ней были лучшими подругами.
– Вы видели его удостоверение?
– Нет.
– Неужели так просто попасть к вам в дом?
– Выходит, что просто.
– Анна, вы должны быть осторожнее, вы звезда большой величины и просто обязаны соблюдать меры предосторожности и хоть немного заботиться о своей безопасности.
– Хотя, постойте. Он составил что-то типа протокола. Перевернул листок так, чтобы я смогла увидеть штамп с фамилией. Его фамилия… Голубев. Точно, я вспомнила, Голубев.
От сознания, что я пустила в свой дом незнакомого человека, я покраснела как вареный рак. Михаил достал мобильный и набрав нужный номер, решительно произнес:
– Потапыч, это Михаил. Проверь, пожалуйста, по своим источникам человека по фамилии Голубев, представляется сотрудником милиции, следователем. Этот человек допрашивал свидетеля по поводу исчезновения моей супруги. Здесь какая-то лажа, понимаю, что ты не давал такую команду, но это произошло. Только перезвони мне как можно быстрее. Да, я на телефоне. Жду.
Михаил положил мобильный на стол и заерзал на стуле. Было видно, что он страшно волнуется и не находит себе места. Я села напротив и стала тупо смотреть на свою сумочку, из которой торчала трубка моего мобильного. Телефон предательски молчал. Наверное, просто разрядилась батарейка. Столько дней без подзарядки…
– Неизвестный предупреждает меня о взрыве… Неизвестный проникает в мой дом под видом следователя… Прямо детектив какой-то.
Неожиданно Михаил взял меня за руку и, заглядывая в глаза, произнес:
– Анна, вы сказали, что вас предупреждали о взрыве. Что именно вы имели в виду?
– Незнакомый человек предупредил меня. Он прятался в кустах роз и требовал, чтобы я шла к нему.
– Но почему вы никому об этом не сказали? Ведь могли все это остановить…
– В том-то и дело, что не могла. Я не знала, где именно заложено взрывное устройство. Я даже не приняла это во внимание. Я думала, что в кустах сидит пьяный. Поймите, у меня такая работа, ко мне всегда цепляются сумасшедшие. Если я буду воспринимать все слова буквально, то сама сойду с ума.
– А зачем он вас предупреждал?
– Хороший вопрос. Я сама над этим думала. Если не ошибаюсь, то он не хотел, чтобы я пострадала. Сказал, что очень хорошо меня знает. Я решила, что это какой-то маньяк или подвыпивший человек, решивший повеселиться таким оригинальным образом. Я и подумать не могла, что это может быть серьезно. Мой спаситель сказал, что я должна хоть раз в жизни уступить мужчине. И откуда он только знает о моем отношении к мужчинам? Хотя, наверное, он просто читает мои интервью. Я не раз отзывалась о мужчинах не самым лестным образом. У меня есть на это веские основания.
– А вы видели его лицо?
– Я же сказала, что нет. Слышала только голос.
Мне стало нехорошо, я окончательно поняла, что больше не могу справиться с навалившимся на меня страхом. В голове замелькали самые противоречивые мысли. Они были сбивчивые, непонятные, какие-то неопределенные, но я точно знала одно: на меня началась охота. Я затравленно посмотрела на Михаила. Больше всего на свете я хотела бы положить голову на плечо Максу и зареветь так, как ревут маленькие дети, когда теряют родителей.
По моим щекам ручейками побежали слезинки, и Михаил не мог этого не заметить.
– Анна, вы плачете?
– Простите. – Я быстро вытащила платочек и постаралась взять себя в руки. – Сама не знаю, что на меня нашло. Не надо так на меня смотреть, ради Бога, не надо.
– Я думал, вы вообще не умеете плакать.
– Почему? – вновь всхлипнула я и посмотрела на Михаила виновато.
– Не знаю. Вы такая сильная женщина…
– Вы хотите сказать, что сильные женщины не плачут?
– Наверное, умеют.
В этот момент зазвонил мобильный, и Михаил приложил телефонную трубку к уху. Он сказал всего одно слово «спасибо», но по его тону было понятно, что ситуация не улучшилась, а совсем даже наоборот.
– Никакого следователя по фамилии Голубев нет ни в Москве, ни в Московской области.
Признаться честно, я была готова именно к такому ответу и восприняла его как само собой разумеющееся.
– Я в этом не сомневалась.
– Остается только догадываться, кто приходил к вам под видом следователя и какие у него были цели. По крайней мере я знаю одно, что он был на той вечеринке и интересуется не только вами, но и моей женой. Вы должны мне его описать. Я передам эти данные своему детективу. Возможно, ваше описание хоть немного прибавит ясности и откроет глаза на новые факты.
– Мне страшно, – глухо сказала я и, бросившись на шею к Михаилу, разрыдалась.
Такого поворота Михаил явно не ожидал и, наверное, совершенно не был к нему готов. Он посадил меня к себе на колени и стал нежно гладить по голове.
– Анечка, прекрати, Анечка…
– Извините, – всхлипнула я, но тут же тряхнула волосами. – Вернее, извини. Я сама не знаю, что на меня нашло. Такое бывает. Сейчас пройдет. Одна минута, и всё. Просто мне немного страшно. Я боюсь ночевать одна в этой квартире.
– Мне тоже как-то неуютно ночевать в доме, где произошел взрыв. А тут еще и Жанна пропала… Анечка, а может, мы поедем в мой дом, где ты меняла платье? Проведем эту ночь там?
– Ты говоришь про дом, который купил для себя лично? О котором не знает твоя жена?
– Да.
– Поехали.
Я перестала реветь и посмотрела в глаза Михаилу. Михаил закрыл мне рот теплой ладонью и поцеловал в шею.
– Я хочу… – повторила я, но Михаил не дал договорить, и я вновь ощутила его ладонь на своих волосах.
– Я тоже этого хочу. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.
Наверное, то, что произошло между нами дальше, называется не иначе, как терапией для одиноких сердец. Я хотела было отдать Михаилу ключи от его «Мерседеса», но тот сказал, что заберет их позже. Должно быть, в этот момент он меньше всего на свете думал о деньгах, да и я о них тоже не думала. Мы закрыли квартиру и спустились на улицу. Михаил заметно волновался и обнимал меня за плечи. Проходя мимо своего «Мерседеса», он дернул дверцу и поинтересовался:
– У вас двор хорошо охраняется?
– Да. Никаких проблем не было.
– И машины не вскрывали?
– Да вроде нет.
– Стекла не выбивали?
– Нет. Ты же видишь, какая охрана.
– Тогда нам нечего беспокоиться.
– А что, в твоей машине есть что-то ценное? – спросила я на свой страх и риск и чуть было не прикусила язычок.
– Да так, мелочевка всякая.
«Уж я-то знаю, какую мелочевку ты имеешь в виду, – подумала я, и постаралась унять нервную дрожь. – Не прикидывался бы идиотом. С такой мелочевкой можно запросто свалить за бугор и начать новую жизнь. Плакала твоя мелочевка. Ой как плакала. Быть может, для тебя это и в самом деле крохи, а для меня приличные деньги».
Мы сели в небольшой джип, на котором приехал Михаил. При выезде со двора Михаил проводил свою машину прощальным взглядом и со всей силы надавил на газ. Я посмотрела на свои темные окна и вздохнула – сама не ведаю, что творю! Случайный мужчина, случайная встреча, случайное несчастье и целая череда случайных обстоятельств, а впереди самая настоящая случайная ночь.
Мы ехали по темной лесной дороге и, наверное, оба думали, что нас ждет. Я искоса посматривала на Михаила и легкими движениями массировала свои занемевшие пальцы.
– Миш, а ты ничего не слышал о человеке, которого твои люди доставили в больницу?
– Ты имеешь в виду того, кому ты спасла жизнь?
– Ну да.
– Я хотел его навестить. Мне казалось, что он может пролить свет на темное убийство моего водителя, но из этого ничего не вышло.
– Почему?
– Я приехал в больницу, а его и след простыл.
– Как это? – затаила дыхание я.
– Мужчина выжил. Никто не знает ни его имени, ни фамилии. В тот же вечер, как только его доставили в больницу, он был прооперирован. Лежал в реанимации. Врач сказал мне, что у парня очень сильный организм. Даже чересчур. Как только он пришел в сознание, его увезли в неизвестном направлении.
– Ничего себе!
– Он попросил телефон и кому-то позвонил. Ночью за ним приехали вооруженные до зубов парни на машине с замазанными грязью номерами, согнали весь медицинский персонал в одну комнату, закрыли на ключ и похитили тяжелобольного.
– Прямо как в навороченном боевике.
– В последнее время вся наша жизнь течет по сценарию крутого боевика. Взрывы, убийства, похищения, пропажи. Даже страшно подумать, что же ждет нас завтра.
Мы замолчали, но вскоре Михаил нарушил молчание:
– Анна, ты о чем думаешь?
– О похищенном мужчине. Странно все это как-то. Странно. И даже нет никаких объяснений. За какую ниточку ни дернешь, она тут же обрывается. Пустота. Словно кто-то играет с нами в совершенно непонятные игры.
– Не думай о плохом.
– Стараюсь, да только хорошего ничего нет.
Михаил посмотрел на меня так, что я опустила глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Я чувствовала, что он пытается заглянуть в мои глаза, а они у меня необычные – по-кошачьи зеленые. Я почувствовала какую-то легкость и захотела поверить, что Михаил меня понимает. Словно между мной и всем миром было невидимое стекло, и оно неожиданно исчезло, чтобы Михаил как можно крепче меня обнял, заслонил от всех напастей и утешил. Конечно, было стыдно за свою беспомощность, ведь я считала себя сильной, но ведь бывают моменты, когда и сильные женщины могут быть слабыми. Впереди у нас ночь и, наверное, нас ничто не свяжет, кроме этой ночи. Я даже не сомневалась, что это будет одна-единственная ночь. Одна-единственная…
Перед глазами возник Макс, но я попыталась отогнать его образ. Я не хотела думать о Максе, я думала о Михаиле. Мне казалось, что стоит ему ко мне прикоснуться, как все эмоции, спрятанные, точно моллюск в раковину, тут же оживут, а створки моей души приоткроются, выпуская чувства на волю. Наверное, в этом и мой путь к спасению.
Сейчас я была похожа на утопающего, хватающегося за соломинку. Я искала спасения, и мне показалось, что я его обрела… Не хотелось вспоминать, как совсем недавно я была счастлива. Я нежилась в объятиях Макса и строила планы на будущее…
Я больше не хотела думать о счастье, потому что теперь твердо знала: само по себе счастье достаточно хрупко, и довольно одного толчка, чтобы оно разрушилось. Я попытаюсь устроить свою жизнь так, чтобы само слово «счастье» никогда не зависело от слова «мужчина». Можно быть счастливой и без него. Я уверяю, что это возможно. Я очень хорошая ученица, и обязательно научусь быть счастливой без мужчины. Вот увидите, научусь. Я пересмотрю свою прошлую жизнь и выстрою свою судьбу так, что какая бы боль от потери меня ни преследовала, я все равно буду счастлива и совершенно спокойно приму сердечную боль. Мужчины больше не будут вызывать во мне прежних эмоций – ни огорчений, ни сожалений, ни мелких обид…
Мы остановились около знакомого дома, припарковали машину во дворе и молча направились к двери. Михаил вошел на веранду, встал у окна и с трудом сдержал слезы.
– Проходи, не стесняйся, – сказал он и трясущимися руками достал сигарету из пачки.
Даже невооруженным глазом можно было заметить, что он страдает. Я люблю Макса. Он любит Жанну, но сегодня мы вместе. Мы вместе для того, чтобы облегчить нашу боль и хоть немного подлечить кровоточащие раны.
– Тебе ее очень недостает? – тихо спросила я и заглянула Михаилу в глаза.
– Да. Я больше не могу находиться в нашем доме, где все напоминает о ней. Не могу уснуть ни ночью, ни днем. Даже воздух по-прежнему пахнет взрывом. Я чувствую, что по дому бродит беда, хочу пока пожить здесь. Но вот только вдруг она вернется? Она вернется, а меня дома нет.
– Если ты так тоскуешь по ней, тогда что в этом доме делаю я?
– Извини. Если хочешь, мы вообще не будет говорить о Жанне.
– Это ты меня извини, я глупость сказала. Я ведь тоже думаю о другом. Знаешь, то, что у нас с тобой происходит, называется терапией для одиноких сердец.
– Интересное определение.
– Верно. Давай постараемся друг друга излечить и думать я о тебе, а ты обо мне.
– Я и мечтать никогда не мог, что рядом может оказаться такая женщина, как ты. Слишком известная, слишком красивая, слишком шикарная…
– И эта женщина в который раз осталась одна.
– Никогда бы не поверил.
– Один предал меня с лучшей подругой и, наверное, до сих пор живет с ней. Другой скрыл, что женат, а когда истина открылась, не раздумывая, вернулся в семью. И я больше не верю в любовь, потому что любовь для меня настоящий кошмар. Моя душа разрывалась на части, но я наконец поняла, сколько стоит любовь и какова истинная плата. Плата за любую, даже самую сильную и головокружительную любовь – ОДИНОЧЕСТВО, и от этого, увы, никуда не денешься.
В этот момент лицо Михаила напряглось, а на лбу отчетливо показались морщины. Он смотрел куда-то позади меня и стал белым как мел.
– Что-то случилось? – обернулась я.
– Мне кажется, что тут кто-то был, – испуганно сказал он и, быстро распахнув дверь, бросился в коридор.
Не раздумывая ни минуты, я бросилась следом за Михаилом и стала бегать вместе с ним по всем комнатам. От страха мое дыхание так участилось, что мне было необычайно трудно с ним справиться.
– Михаил, да что случилось?! – Я больше не могла находиться в неведении и прошла за ним в его рабочий кабинет. – Может, ты все-таки мне объяснишь, что здесь происходит?
– Я не ошибся. Она тут была.
– Да кто, черт бы тебя побрал?
– Жанна!
– Как она могла тут быть, если понятия не имела об этом доме?
– Однако это так.
Михаил выглядел потерянным и даже немного жалким. Он посмотрел на меня совершенно беспомощно и поднял с пола ажурные чулки.
– Смотри. Странно, она ведь не знала об этом доме. Еще на веранде я почувствовал аромат ее духов. Это очень редкие духи, поэтому я сразу их узнал. А потом мне показалось, что дверь в коридор слегка приоткрыта. Когда я побежал наверх, запах ее духов ударил мне в нос. Он витал везде, словно кто-то сознательно разлил флакон. Этим запахом пропитаны даже стены. В спальне мне показалось, что смята постель. Я всегда застилаю постель так, чтобы на ней не было ни единой складочки. Эта привычка у меня с детства. А тут какие-то вмятины, словно кто-то на ней лежал. Мне даже показалось, что она теплая…
