Текст книги "Волшебство обмана"
Автор книги: Юлия Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Юлия Васильева
Волшебство обмана
Глава 1
Волшебники с севера
Самые невероятные события случаются всегда внезапно. Баронесса Зоненштадтская знала об этом по собственному опыту и потому каждую секунду своей жизни была наготове. Лишь когда ей минуло семьдесят лет, она позволила себе чуточку расслабиться – и пожалуйста! За окном сыплет снег, сугробы в человеческий рост, и все, что отделяет ее от холодной смерти, – это маленькая печка в санях. В санях! Ей и в голову не могло прийти, что случайный разговор на одном из торжественных приемов закончится посреди бескрайней белой степи в стране, где нет дорог, а есть лишь направления.
От недовольства собой Лукреция Зоненштадтская еще глубже зарылась в меховое манто, но уже через секунду загадочно улыбнулась. А надо отметить, что тот северянин был хорош и напомнил ей бравых гусар далекой юности, которым она позволяла кружить себя на балах, но не кружить ей голову. С каким напором и с какой восхитительной наглостью он подошел! К той, к которой уже много лет никто не осмеливался подходить просто так…
Недоброжелатели называли почтенную даму старой интриганкой. Но баронесса считала, что это слово не в полной мере описывает ее способности. Если уж говорить со всей откровенностью, то вернее будет – профессиональная интриганка. И профессиональная настолько, что в прошлом месяце играючи расстроила свадьбу, призванную породнить две сильные монархические династии. Не бесплатно, конечно. Лукреция знала себе цену.
К несчастью, цена эта нисколько не смутила незнакомца, на западный манер назвавшегося ей Вольфгангом. Ну как тут откажешь, когда младшая внучка на выданье, а непутевый сын пристрастился на старости лет к картам?
«Молодой волк обманул старую лису», – с неудовольствием констатировала пожилая дама.
Сани внезапно остановились, дверца распахнулась, впустив ворох пушистых снежинок, и внутрь заскочил упомянутый выше северянин-«гусар».
– Добрый день, леди Лукреция! – радостно воскликнул он, стряхивая с себя комья снега. – А на улице-то распогодилось!
– Добрый день, – сухо ответила баронесса. Если это распогодилось, то вполне возможно, что обратное путешествие придется отложить до весны.
Лукреция еще раз оглядела своего спутника, будто желая удостовериться, что представившийся ей на балу шикарно одетый бравый «гусар» никуда не испарился за прошедшие несколько недель. Да, камзола, перегруженного золотой вязью вышивки, не было, но высокий рост, светлые волосы и тяжелые надбровные дуги с густыми бровями никуда не делись. Ну хоть смотреть будет приятно. Лет после пятидесяти Лукреция стала воспринимать красивых мужчин именно так – как картины или статуи, не больше.
И все же странно, откуда северянин взялся посреди пустой заснеженной дороги? Ведь не с ветром же прилетел? Хотя кто его знает.
– Нам осталось совсем немного до города, – успокоил спутник баронессу. – А там согреетесь.
Как бы между делом он потрогал печку, прошептал пару слов, и в санях стало будто бы теплее.
– Вольфганг… – начала было Лукреция.
– Здесь друзья зовут меня Вольга, – перебил ее «гусар». – Это ваши соотечественники что только не вытворяют с моим именем. Не удивлюсь, если в следующем моем путешествии меня вообще станут звать Вольфом или Вульфом. Ар-р-р!
Вольга совсем по-мальчишески оскалил зубы, очевидно изображая волка. А впрочем, для баронессы он и был мальчишкой лет тридцати – тридцати пяти.
В город они въехали довольно неожиданно. Вот только что вокруг не было ничего, кроме бескрайней белизны, и вдруг – то по одной стороне, то по другой – из сугробов стали выныривать покатые крыши, резные коньки, заборы, калитки, колодцы, сады. И чем дальше, тем выше становились дома, шире окна, затейливее резьба, а вместо коньков на крышах появлялись невиданные звери и птицы.
Лукреция, сама того не замечая, придвинулась поближе к стеклу. Там, за окнами саней, проносилось что-то вроде ярмарки. Праздник? Весь народ разодет ярко, аж в глазах рябит. Мужчины в меховых шапках, разноцветных кафтанах, подпоясанных у кого ремнями с чеканными пряжками, у кого вышитыми кушаками с бахромой. Люди крепкие, рослые; у парней широченные плечи, девушки – полногрудые, с тонко затянутым станом, щеки пышут румянцем, а яркие юбки только что не горят на фоне белизны снега.
Баронесса почему-то тут же представила, как выглядит со стороны: маленькая востроносая старушка с хрупкими птичьими косточками, по самые глаза закутанная в серое меховое манто.
– У вас какой-то праздник? – спросила она Вольгу, который все это время внимательно наблюдал за ней.
– У нас каждое воскресенье праздник, – ответил он непонятно.
Лукреция промолчала и лишь плотнее закуталась в мех. Эта страна одновременно пугала ее и притягивала.
Они остановились далеко от центра города, перед деревянными хоромами, один размер бревен в срубе которых внушал невольное уважение. Представить, что где-то и когда-то росли такие исполины, было практически невозможно. Баронесса только ступила из саней, как тут же оказалась по колено в снегу. Не дав ей даже вскрикнуть, Вольга неожиданно легко вынул гостью из сугроба и посадил себе на плечо, будто она была молоденькой девушкой, а то и вовсе ребенком. Лукреции ничего не оставалось, как только выпрямиться и с достоинством перенести щекотливый момент. Баронесса не позволяла себе терять лицо ни при каких обстоятельствах. Кто знает, может, у северных варваров принято именно так обращаться с гостями? Хотя чутье подсказывало, что Вольга просто не захотел, чтобы гордая аристократка утонула в снегу.
Так она и въехала в этот громадный резной дом: сквозь сад, засыпанный снегом, касаясь головой раскидистых еловых лап, верхом на гостеприимном хозяине. Северянин отпустил гостью только на крыльце. Наверно, из тех соображений, что негоже будет, если дама стукнется головой о притолоку.
Лукреция невозмутимо поблагодарила его, привела в порядок одежду и как ни в чем не бывало проследовала внутрь через тяжелую дубовую дверь, обитую кованым железом. В доме пахло деревом, выпечкой и мокрым мехом. В широком коридоре, или, как назвал его Вольга, в сенях их никто не встретил, будто в эдаких хоромах не было ни единого человека прислуги. Баронесса вспомнила, как подозрительно живо и дружелюбно хозяин общался с возницей, и пожалела, что в этот раз не взяла с собой горничную. Вольга сам снял с нее меховую накидку, сам обмел небольшой щеткой запорошенные снегом сапоги и подол платья. Лукреция помалкивала, зорким взглядом примечая каждую мелочь. А мелочей было довольно: в сенях стояло множество обуви, и мужской, и женской. Причем большая часть богато расшита бисером или из добротной, хорошо выделанной кожи. По стенам висели полушубки, шали и добротные кафтаны, так что в доме гостили или жили не менее десяти человек, а то и вовсе целая дюжина.
– Ваша комната на втором этаже. – Вольга широким жестом показал на дубовую лестницу, такую крепкую и просторную, что при необходимости по ней мог подняться всадник на лошади. Складывалось впечатление, что из этого дома совсем недавно выселилась семья великанов и только после этого он отошел «гусару».
Лукреция кое-как преодолела гигантские ступени, не обращая внимания на красноречивые, но уже привычные жалобы коленей. В конце концов, старость случилась с ней не сегодня утром – каждый раз напоминала себе баронесса. Сначала ты привыкаешь к морщинам на лице, потом к тому, что дети твоих детей зовут тебя бабушкой. Больные колени на этом фоне не кажутся такой уж катастрофой.
В спальне было просторно, светло и аскетично. Следом за Вольгой в комнату ввалился вихрастый мальчишка, которого до этого момента пожилая дама считала лишь возницей, и не более того. Паренек без особой натуги один за другим составил в комнату тяжеленные сундуки баронессы. Откуда только сила в долговязом теле? Задумавшись, Лукреция напоролась на любопытный взгляд возницы, в котором не было ни тени услужливости или подобострастия. Вот ведь наглец!
– Ждан, оставь нас, пожалуйста. Баронесса устала с дороги, – попросил Вольга.
– Ничего она не устала! – возмутился вихрастый. – Вы просто будете секретничать.
– Цыц! – Хозяин прищелкнул языком, и прохвост оказался на лестнице. Лукреция даже не успела заметить, как это у него вышло так быстро.
Лишь только дверь за мальчишкой закрылась, Вольга повернулся к пожилой даме и жестом предложил ей сесть в широкое разлапистое кресло.
– В этом доме нет слуг, – ответил он на невысказанный вопрос, – только гости. Мои особые гости.
– Вы обещали рассказать, в чем суть задания, когда я прибуду на место, – невозмутимо напомнила баронесса, устраивая свое закоченевшее тело на мягком сиденье.
– Я уже начал это делать. – Светловолосый «гусар», нимало не смущаясь, примостился на один из сундуков Лукреции. – Вы, наверное, считаете, что прибыли в школу для магов?
Пожилая дама приподняла седые брови, что было равносильно ожидавшемуся от нее вопросу.
– Строго говоря, здесь нет ни одного мага, и это не школа, потому что я не учитель. На Севере вообще не существует магов в вашем понимании этого слова, но есть волшебники.
– Простите, я, наверное, недостаточно хорошо знаю ваш язык. В чем разница?
– Со временем, думаю, вы сами поймете. Сейчас в этом доме гостят девять юных волшебников, а я лишь присматриваю, чтобы от них не вышло никому вреда.
– И как долго они будут здесь гостить? – с сомнением спросила баронесса.
– Пока я не сочту их безопасными для самих себя и для окружающих, – развел руками Вольга. Не понять, шутит или нет.
– И в чем же суть вашей проблемы? – Лукреция сложила тонкие пальцы в замок.
– Этот дом не просто место для молодых волшебников, но и хранилище для наших семейных реликвий.
– Семейных?
– А вы не знали? Все волшебники Севера – ветви одного древа, связанные пусть и дальними, но неразрывными узами родства.
Пожилая дама беспокойно пошевелилась в кресле. Она привыкла заранее готовиться к заданиям, но на этот раз у нее не было ни достаточного количества времени, ни источников информации. Ощущать себя школьницей, не выучившей урок, было неприятно.
– Так что с вашим хранилищем?
– Оттуда пропадают вещи.
– Много? Какие?
– Проблема в том, что я и сам не знаю, сколько и чего там хранится. Заметил это только месяц назад, когда пропало кольцо Радогаста Предсказателя погоды. Потом исчезло зеркало Береники и пояс Всеслава. Но на самом деле, скорее всего, пропало гораздо больше.
Баронесса неодобрительно поджала губы. Она любила порядок во всем, и хранение ценностей без мало-мальски вразумительного каталога представлялось ей чудовищным разгильдяйством.
– Там хранятся только волшебные предметы?
– Не обязательно. Там собраны предметы, которые когда-то принадлежали знаменитым волшебникам.
– Вы же волшебник, почему сами не найдете вора?
– Дело в том, что все эти реликвии – достояние нашей семьи, любой может взять, что пожелает. Но для того чтобы вынести их из дома, необходимо мое разрешение. Я проверял: ни одного из пропавших предметов в доме больше нет. Сделать это мог только очень сильный волшебник, но, кроме моих воспитанников, в хранилище никто не бывает. Я даже не знаю, что для меня сейчас важнее: найти пропавшее или узнать, кто скрывает свой талант.
– Поразительная беспечность с вашей стороны! И полная профессиональная несостоятельность! – не удержалась от выговора баронесса. – Так и дом по бревнам разобрать можно – вы не заметите.
– Вы слишком строги ко мне, – нисколько не обиделся Вольга. – Нет у нас такой профессии, как воспитатель волшебников. Тут обитают девять великовозрастных оболтусов, не знающих, куда девать собственную силу. А я один. И иногда мне нужно спать, пусть в это время кто-то и разбирает дом по бревнышку. Вы когда-нибудь имели дело с невыспавшимся волшебником?
Никакого желания шутить у Лукреции не было.
– К тому же есть еще и этический вопрос, – продолжал хозяин дома. – Одно дело, если вы будете вмешиваться в жизнь ребят и высказывать свои подозрения, и совсем другое, если это буду делать я. Как нам потом существовать под одной крышей?
Баронесса не могла не признать, что в этом есть здравый смысл.
– Боюсь только, что вмешиваться в жизнь ваших подопечных мне будет не так-то легко, учитывая пропасть в десятки лет между нами.
– О, об этом не беспокойтесь! У меня уже готов план! Но о нем после ужина. У вас есть два часа, чтобы отдохнуть, а потом спускайтесь вниз, в столовую.
Вольга поклонился и вышел, оставив Лукрецию в некотором замешательстве. Такого неоднозначного задания у нее еще не было. Во всех иных случаях баронесса ощущала свое превосходство: в остроте ума, знании человеческой психологии, умении плести интриги. Здесь же… Северяне были абсолютно непонятны – сталкиваться с этим народом ей еще не приходилось. А уж северяне-волшебники… С волшебниками состязаться было все равно что принимать участие в спортивных соревнованиях в ее возрасте.
И все же внезапно вспыхнувший азарт и давно позабытое девичье любопытство мешали ей собрать вещи и немедленно уехать обратно.
В столовой баронесса была ровно в шесть. И была там одна: компанию в назначенное время ей составила только кукушка, выпорхнувшая из напольных часов, – самое воспитанное существо в этом доме. Пожилая дама заняла место во главе стола (которое, как она считала, полагалось ей по праву старшинства и титула) и, чопорно положив руки на колени, принялась ждать.
В две минуты седьмого в комнате появилась худенькая щекастая девчушка, ойкнула при виде грозной старухи и едва не уронила стопку тарелок, которую принесла.
– Не «ой», а добрый вечер, – поправила ее Лукреция. – Хозяин дома сказал, что ужин будет в шесть. Почему никого еще нет?
– Так сейчас же шесть, все придут, – невразумительно пролепетала девочка.
Баронесса многозначительно показала на часы, где жила ее верная союзница в вопросах пунктуальности – кукушка. Великая интриганка, она давно уже примерила на себя роль дотошной старой перечницы – в таком образе ее редко кто принимал всерьез, полагая, что старушенция лишь в шаге от слабоумия. Это всегда было на руку.
Для пущего эффекта Лукреция пристукнула по полу клюкой, которую таскала скорее как театральный реквизит, чем как необходимую опору. Незачем окружающим знать, что, несмотря на свой почтенный возраст, баронесса еще весьма и весьма проворна.
Девчонка быстренько расставила тарелки и, сверкнув хитрым взглядом, скрылась из комнаты.
Когда на часах было пять минут седьмого, в столовую начали подтягиваться и другие обитатели дома. Появился вихрастый пацан, что до этого правил ее санями, небрежно и иронично поклонился. Но не успел он сесть, как Лукреция стукнула клюкой по столу, аж тарелки зазвенели.
– Молодой человек, потрудитесь сначала объяснить свое опоздание к ужину!
– Чистил и кормил лошадей после дороги, ваше строжайшество! – Стервец вытянулся в струнку и зачем-то приложил ладонь к виску.
Лукреция не удержалась от вздоха.
– Даже если причина уважительная, необходимо прежде всего извиниться перед теми, кого вы заставили ждать.
– Приношу свои глубочайшие извинения, но лошади должны быть накормлены вперед людей.
В комнате снова появилась девчушка с пухлыми щечками и поставила на стол исходящий густым ароматом горшок.
– Морош, представляешь, она нас воспитывает! – с радостным изумлением воскликнул вихрастый, нарушив еще с десяток правил хорошего тона.
Лукреция приложила титанические усилия, чтобы не закрыть лицо ладонью.
– Именно поэтому всех северных волшебников считают безалаберными самодурами. – В комнату вошла еще одна девушка: высокая, хорошо сложенная, с двумя толстенными косами до пояса. Она была заметно богаче одета, чем двое других подростков. Поставив на стол плошки с солеными грибами и овощами, она слегка поклонилась баронессе.
– Добрый вечер. Меня зовут Белоника. Олег спустится через пять минут – у него возникли непредвиденные трудности.
– Буреслав? – хором спросили остальные.
– Ага, каким-то образом снес дверной косяк… утверждает, что волшебством, – ответила Белоника, тут же позабыв о напускной воспитанности.
На присутствие Лукреции никто не обращал внимания. Ее не представили и не дали возможности представиться самой. Пожилая дама была оскорблена до глубины души. Похоже, что сегодня роль старой перечницы будет исполнена ею с особым энтузиазмом и шиком.
Зашли еще трое юношей и девушка – эти были уже совсем взрослыми. Каждый принес что-то к сервировке стола. Видимо, здесь так было принято – баронесса взяла обычай себе на заметку. Если она хочет влиться в общество, необходимо принимать его правила. Завтра тоже придется носить тарелки. Или лучше старая перечница принесет перечницу? Она улыбнулась – мысленно конечно же.
Тем временем в столовой поднялся жуткий галдеж. Появление Вольги в компании щуплого горбоносого паренька с примечательно широкими бровями обстановку нисколько не улучшило. Лукреция снова была вынуждена прибегнуть к помощи своей клюки. Как-никак, а чувствовать себя невидимкой она была готова только тогда, когда ей это выгодно.
– Молодые люди! – Баронесса умела сделать тембр своего голоса настолько противным, что его невозможно было игнорировать. Обитатели дома разом замолчали и замерли – многие слышали такой отвратительный звук впервые. Гостья могла собой гордиться. – Если стол уже накрыт, будьте добры занять свои места!
Все удивленно и восторженно переглянулись, а затем (о чудо!) стали рассаживаться вокруг стола, толкая друг друга в бок локтями.
– Вольга, мне неудобно напоминать, но ваш долг, как хозяина дома, представить меня присутствующим, – безапелляционно заявила Лукреция. Порой ее слушались генералы и даже некоторые королевские особы, где уж тут устоять какому-то северному волшебнику.
Вольга встал и откашлялся, но могло показаться, что он пытается скрыть улыбку.
– Девочки и мальчики, волшебники и просто возмутители спокойствия. – Он покосился на горбоносого мальчишку, усевшегося рядом. – Хочу представить вам нашу гостью – баронессу Зоненштадтскую, любезно согласившуюся помочь мне с приведением в порядок нашего хранилища.
Лукреция склонила голову, подумав про себя, что причина выбрана очень удачно.
– Олег, а она с нами останется? – спросил вихрастый нахаленок-возница.
Вместо нормального ответа Вольга посмотрел на него с подозрением:
– Зачем тебе?
– Ну понимаешь, мы же тут дети. А детям нужен кто-то, кто будет их воспитывать и над кем они потом с благодарностью будут издеваться.
Девочки захихикали, парни одобрительно закивали. Вольга покосился на гостью и стал задумчиво накладывать себе в тарелку соленых грибов.
– Первая здравая мысль, – внезапно одобрила Лукреция. – Но воспитывать придется не только вас. Меня представили, а это только полдела, хорошо бы представить всех остальных.
Хозяин дома закрыл открытый было рот, так и не донеся до него особо привлекательный грибок.
– Простите, голод уничтожил остатки моих светских навыков, – беспечно рассмеялся он. – Рационализатор системы собственного воспитания – это у нас Ждан.
Вихрастый мальчишка еще раз насмешливо поклонился. Раздались жидкие аплодисменты.
– Если вам захочется куда-то выехать, то договаривайтесь с ним.
Безрадостная перспектива.
– И если к вам в комнату нагрянет какая-нибудь неведомая тварь – тоже, – прыснула в кулачок красавица с косами.
– Остротой языка можете мериться с Белоникой, – не моргнув глазом произнес Вольга. Видимо, уже выработал устойчивость к репликам своих подопечных. – Со всеми бытовыми нуждами, касающимися вашего пребывания здесь, также можете обращаться к ней.
– Белка, я там, в комнате, немного порушил, – жалобно проныл бровастый мальчишка.
– Я уже почувствовала. Молоток в чулане. Сам порушил – сам и ремонтируй.
– Ну Белочка, ну что тебе стоит, – заканючил ребенок.
– Душевного спокойствия мне это стоит, – фыркнула Белоника. – Снести косяк – это тебе не коза чихнула! У меня вон до сих пор ребро ноет!
– Цыц! – наконец вмешался Вольга. – Горе-открыватель новых путей – это Буреслав.
– Буренка! – показала язык девочка с пухлыми щечками.
– Сама со мной запросишься, когда я стану в другие страны гулять как в соседнюю комнату!
– Но пока, если Буреслав будет вас куда-то звать, ни за что не соглашайтесь, – не очень деликатно подвел итог Вольга.
– Он и до уборной не всегда может без приключений дойти, – снова не усидела на месте щекастая девочка. – А я Морошка!
– Морошке мы обязаны сегодняшним ужином, – с очевидной теплотой в голосе сказал хозяин дома, – и вообще всем съедобным, что можно найти на кухне.
Щечки девочки заалели от удовольствия.
– Люди, в сущности, как животные – привязываются к тем, кто их кормит, – заметила юная волшебница с узким лицом и тонкими черными косами, похожими на змей.
– А у нас сегодня твой любимый пирог к чаю, – схитрила Морошка.
Чернокосая хмыкнула, но не без удовольствия.
– Любительница пирога с брусникой – Надира, – прокомментировал Вольга, незаметно пытаясь что-то жевать.
– А эта неразлучная троица – Весень, Лель и Ратко, – нетерпеливо указала Надира на трех парней, один из которых, Ратко, был скорее похож на взрослого здоровенного мужика. Лукреция едва успевала запоминать. – Иначе мы так до ночи просидим голодными.
– Разумница ты наша, – сладко сказал Лель, будто сошедший со страниц детской сказки о принцах и принцессах.
Надира недовольно отвернулась, но было видно, что она смущена.
Баронесса мысленно пересчитала ребят и повернулась к Вольге:
– Вы, кажется, говорили, что у вас девять воспитанников?
– Есть еще Нина.
– И почему Нина не присоединилась к ужину? Она больна?
Волшебник замялся.
– Она в лесу, – простодушно сказала Морошка.
– Ужинает в лесу? – опешила Лукреция.
– И не только! – радостно подлил масла в огонь Ждан.
– Как так можно обращаться с ребенком? – Пожилая дама даже привстала от возмущения. – Там же могут быть дикие звери!
– Там и есть дикие звери: медведица, стая волков, семейство лис, а уж зайцев и белок не сосчитать, – немедленно согласился Ждан. – Хотите, завтра покажу?
Лукреция схватилась за сердце:
– Вольга!
– Не беспокойтесь так, леди Лукреция. Я же рассказывал, что все мы здесь не совсем обычные люди. Нина, в силу ее природы, большую часть времени проводит вне дома.
– Но там же мороз!
Вольга только развел руками:
– Давайте уже ужинать.
Баронесса села, что-то недовольно бормоча себе под нос. Бормотание было на другом языке, так что только хозяин дома мог порадоваться таким словам, как «варварство» и «преступление».
Еду за столом каждый накладывал себе сам, передавая другому общие блюда. Немного растерянной и рассерженной Лукреции, не привыкшей к отсутствию слуг, помогали сидевшие рядом Белоника и Морошка.
– Так зачем вы к нам приехали? – как бы между делом спросила Белоника, предлагая баронессе попробовать соленья.
– Ваш воспитатель уже сказал: чтобы разобраться с хранилищем, – спокойно ответила пожилая дама, которая при желании могла бы написать три тома о том, как говорить правду и врать одновременно.
Красавица шепнула что-то на ухо Морошке, и девочка, кивнув, предложила гостье салат из папоротника с морковью. Лукреция с интересом попробовала. Кушанье было острым, с каким-то неизвестным соусом, который обволакивал язык и небо. Обволакивал…
– Так с чем конкретно вы будете разбираться в хранилище? – настаивала Белоника.
– Буду искать вора… – Лукреция попыталась закрыть рот и не смогла, – который крадет ваши реликвии.
Пожилая дама с детской растерянностью и обидой оглядела присутствующих. Таких катастрофических оговорок с ней еще не случалось. Баронесса даже похолодела: уж не маразм ли постучался в ее двери?
На лицах подростков были ухмылки. Вольга пил клюквенный морс, будто его это не касалось.
– У нашей Морошки папоротник выходит просто замечательно! – хохотнул Ждан.
– Леди Лукреция, – не унималась Белоника, – а не расскажете ли нам, кто вы такая?
– Меня зовут Лукреция Зоненштадтская. Как частный специалист я работаю по заказам разведки своей страны и других лиц. Мое поле деятельности – это тайны, интриги, заговоры и расследования, – начала говорить Лукреция и никак не могла остановиться, хотя животный ужас охватывал ее все сильнее. – Я дважды вдова. У меня трое детей, восемь внуков и десять правнуков…
Тут Лукреция вскочила и быстрым шагом вышла из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Для пожилой дамы это был единственный способ справиться со своим языком, который вдруг стал ей злейшим врагом.
Вольга обнаружил баронессу в спешке пакующей свои сундуки.
– Вы уже покидаете нас? А как же уговор?
– Наш уговор теперь не имеет смысла, – холодно ответила Лукреция. – Они все обо мне знают. Не понимаю, как вам вообще пришло в голову пригласить для решения этой задачи обычного человека? Все расходы на проезд, а также компенсация за причиненное беспокойство остаются за вами. Я напишу вам адрес своего банкира.
– Леди Лукреция, погодите хоть секунду! Ничего катастрофического не произошло! – Вольга попытался отрезать ей путь к сундуку.
– Как это не произошло? Они все знают! Ваши дети лишили меня единственного преимущества!
– Это позволит нам создать такое преимущество, о котором вы и не мечтали!
Баронесса придержала готовые сорваться с языка слова и посмотрела на Вольгу новыми глазами.
– Вы все это спланировали!
– Просто я знаю своих воспитанников лучше, чем кто бы то ни было. С одного хода их не обведешь.
– И что же вы задумали?
– Сейчас, когда их внимание отвлечено на матерую шпионку, баронессу Зоненштадтскую, мы создадим другого персонажа, который не вызовет таких подозрений. – Вольга улыбнулся сладкой улыбкой, от которой у Лукреции по спине побежали мурашки. Сорок лет назад, возможно, эти мурашки были бы от восхищения и трепета, но, когда тебе минуло семьдесят, видишь истинную сущность людей. Мурашки были от недобрых предчувствий.
– Что значит – создадим?
– Не забывайте, что я волшебник.
Вольга поставил баронессу перед зеркалом и заставил закрыть глаза.
– Вы помните себя в юности? До всех этих браков, детей и внуков? – внезапно спросил он. – Не надо открывать глаза. Представьте свое отражение таким, каким оно было тогда. Что вы видите?
– Я худая, – начала припоминать Лукреция, перед мысленным взором которой вдруг предстал давно забытый облик, – и кажусь младше своего возраста. У меня острые колени, ключицы, нос – да практически все.
– А волосы? – подсказал Вольга, вдруг фамильярно, но очень нежно погладив ее по голове.
– Они были цвета ореха. У вас это, кажется, называется светло-русые.
– Глаза?
– Карие – уж явно поярче, чем сейчас.
Волшебник положил ей руки на плечи:
– И ты была такой же строгой и суровой, как сейчас?
– Нет… Я была легкой и беспечной… Я еще не знала, что меня ждет…
– Открывай глаза.
И я открыла глаза.
Голова тут же закружилась: мир вокруг стал резче, четче. Все предметы приобрели объемы и краски. Боже мой!
Что это?!
В зеркале отражалась я – и не я одновременно. Я знала, что мне семнадцать и что я выгляжу именно так. Но при этом помнила, что все это ложь и у меня еще есть целый ворох воспоминаний. Хотя сейчас казалось, что все они мне не подходят, как это жуткое старушечье платье из дорогой материи, бесформенным мешком свисающее с моих худых плеч.
Плеч… Почувствовав на своих плечах чужие руки, я поняла, что Вольга все еще держит меня и только благодаря этому я не оседаю на пол. Выпрямившись, я повернулась к нему и…
О господи!
Да он, оказывается, старый! Сколько ему? Тридцать – не меньше!
