Текст книги "Жизнь, какая она есть (СИ)"

Автор книги: Юлия Шошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Жизнь, какая она есть

открывайте глаза и начинайте жить.

Рыжеватый всполох волос. Лучистая белозубая улыбка и ясный, цепкий взгляд теплых карих глаз. Боже, как я любил ее. Я любил каждый сантиметр ее молочно-белой кожи, каждую родинку на ее безупречном теле. Я любил, как она смеется, откидывая голову назад, ярко и открыто, ничего не стесняясь, искренне и мило. Как, улыбаясь, слегка щурится, отчего ее глаза становятся похожи на кошачьи. Я любил ее, когда она болела, лежа в кровати и, утирая нос платком, гнусавила. Я любил ее, когда она злилась, склоняя голову набок и позволяя рыжему водопаду волос упасть на одно плечо. Я любил ее голос, нежный и хрипловатый ото сна и звонкий и дерзкий, когда раздражалась. Я любил ее походку, уверенную и открытую, любил ее безупречно длинные ноги.

Любил, когда она, шагая в черном пальто чуть ниже колен, поправляла рукой в черной перчатке шелковый зеленый шарф, сползающий с ее волос.

Я обожал ее руки. Тонкие запястья и идеальной красоты пальцы: длинные и изящные. В ней не было ничего лишнего, но в то же время в ней все было слишком. Она соткана из слишком.

И я любил ее всем сердцем.

Всем своим сердцем. Потому что она была им.

Моим сердцем.

1.

Я достала платье из чемодана и, повесив его в шкаф, прикрыла дверцу.

Сил не осталось – перелет очень утомил меня, и я тихо опустилась на кровать. Ужасно хотелось спать, но ночь прошла в сборах и криках по телефону с моим женихом.

Сегодня я прилетела в Москву, в нашу квартиру, но вместо него, домашнего и любимого, меня встречал пустой холл и звонкая, давящая тишина.

Телефон ожил, и это было сродни грому среди бела дня. Я бросила злой взгляд на мигающий аппарат и, встав с кровати, подошла к полке, ответила:

–Да.

–Малыш, прости меня, – Никита никогда не сдавался, а если бы сдавался, то не построил бы свою империю к двадцати восьми годам.

–Никит, я все поняла. Меня должен был встречать здесь ты. Но… – я устало вздохнула и провела рукой по волосам. – Но я понимаю, у тебя осталась незаконченная работа…

–Малыш, я буду рядом, как смогу. Я обещаю, – теплый голос жениха меня успокаивал. Я снова вздохнула.

–Хорошо.

–Ты нормально долетела? Устала? – заботливо поинтересовался он, и я поежилась, вспоминая, как много наговорила ему ранее.

–Устала, – вместо извинений ответила я. Я не хотела извиняться, и это было моей главной проблемой. Я не умела отступаться от своих слов. Я стояла на своем, даже если и в корне была не права.

–Отдыхай. Люблю тебя, малыш.

Я отключилась, не ответив. С Никитой мы знакомы два года. Я прилетела на съемки первого сезона сериала в Казань, и мы случайно столкнулись в холле отеля – он выбегал из лифта и сшиб меня.

Мы, словно домино, свалились друг на друга и, как он утверждает: «уже тогда я понял, что ты – моя будущая жена».

Я не устояла перед ним. Обаятельный, с твердым взглядом, но мягкой улыбкой. Приняв извинения, я согласилась на ужин, который послужил толчком для наших дальнейших встреч. Но съемки были окончены, и я улетела. Представьте мое удивление, когда через месяц мы встретились в Москве. Мы оба были в растерянности, и иначе, чем Судьба это не назвать.

Мы обосновались здесь. У Никиты была квартира в центре города, куда я, после полугода отношений, согласилась переехать. Его часто не было в городе – жених владел сетью отелей по всей России, он был обязан часто разъезжать, и я, сама привыкшая к разъездам, в Москве появлялась редко. Но наша квартира упорно ждала нас обоих, и сейчас мы оба должны были быть здесь.

Съемки третьего сезона сериала «Ложь» подходили к концу. Я играла в нем вторую из главных ролей, Екатерину – дочку известного хирурга и первоклассную стерву. Я прожигала жизнь, прыгая из одной койки в другую, плевала на родителей и строила пакости отцовской невесте.

Игра – моя жизнь. Я с самого детства мечтала быть актрисой, и мои мечты были услышаны. На втором курсе университета меня заприметил режиссер, и я укатила в Казань на съемки, так и не окончив его.

Сериал имел большой успех. Может, потому, что моего отца играл известный Дмитрий Колесников, а может потому, что я неплохо справлялась с отведенной мне ролью. После взрыва, произведенного первым сезоном, я не переставала находится под пристальным вниманием журналистов и других режиссеров, сценаристов. Мне предлагали разные проекты, которые я сейчас продолжала рассматривать, я участвовала во многих рекламных акциях и снималась в клипах. «Молодое дарование» – писали обо мне в «ОК».

Окунуться в жизнь, о которой я мечтала с трех лет – непередаваемое ощущение полета. Я оставила все в родном городе и бросилась в съемки с головой. Родители, так яро поддерживающие меня, не переставали говорить, как гордятся мною. Я ценила это.

Мои родители всегда были для меня всем. Мама, моя любимая, простая и добрая мама дала мне все, что сама имела, и даже больше. Она всегда дарила мне надежду и веру в то, что все будет так, как я хочу. Папа – весьма строгий и крепкий – баловал меня и обожал, лелеял и холил. Он у меня известный писатель-фантаст, и к интересу со стороны людей наша семья всегда была привыкшей. Мой папа – сильной души человек, хотя порой он и слишком строг. Он всегда помогал мне советом, утешал, когда что-то не получалось, говоря заумными цитатами из своих книг, которые я порой не понимала. Но он мой папа, поэтому все, что он делал, я принимала и ценила.

Я росла в достатке и любви, которая не выставлялась напоказ, несмотря на пристальное внимание к отцовской личности. Я выращена эгоистом, но так всегда бывает в семье, где кроме тебя больше нет детей. Я благодарна моим родителем за все, что они сделали. Они воспитали меня сильным и стойким человеком, умеющим расставлять приоритеты и делать так, как велит мне мой рассудок, а не сердце.

Поступать по совести – то, что я всегда умела. Но из любых правил бывают исключения…

Я смотрел, как она, лучась улыбкой, стоит на сцене и рассказывает длинный стих. Подготовка к выпускному уже началась, и она, как всегда, была звездой и центром внимания каждого. Учителя обожали ее, обожали то, как она отдается делу и всегда выполняет его на отлично.

Ее обожали парни, я видел, как текут их слюни, и мне хотелось убить каждого, кто хоть посмотрит в ее сторону, но тогда бы мне дали пожизненное.

-Отлично, Юлечка! Очень выразительно, – завуч похвалила ее, и девушка просто заискрилась от счастья. – Так, а сейчас, пожалуйста, встаньте на вальс. Юля, Руслан не пришел?

Ее карие глаза тут же обыскали зал, но я был в тени, спеша после футбольной тренировки, и она, не увидев меня, напряглась.

-Давайте я станцую с ней, – лучась ехидством и усмешкой, к ней направился одноклассник, и я тут же ринулся из тени в бой.

Но моя девочка справилась сама. Она развернулась к нему вполоборота и, послав улыбку, сказала тихо, так тихо, что никто, кроме него и меня, читающего ее губы, не заметил:

-Проваливай, иначе последнее, что ты сделаешь – будешь кричать и плакать, когда Руслан будет медленно отрывать тебе яйца.

Парень побледнел и отступил, и я, наконец выйдя из тени, взлетел на сцену, остановившись рядом с ней. Когда руки моей девочки обвили мою талию, я понял, что теперь все в порядке. Я чувствовал себя спокойно и умиротворенно только рядом с ней. Она – мой океан, который тушит весь огонь внутри меня. Я уткнулся носом в ее плечо и, слегка повернув голову, зыркнул на одноклассника. Тот сравнялся цветом лица со стеной, и я снова повернулся к ней.

Она моя. Никто не посмеет забрать ее. Никогда.2.

Кровать прогнулась под чьим-то весом, и я вздрогнула во сне. Пошевелившись, я перевернулась набок и открыла глаза, видя перед собой уставшее лицо, заросшее щетиной.

–Привет, малыш, – Никита заползал под одеяло, от него так и веяло усталостью.

–Привет, – шепнула я и потянулась к нему за поцелуем. Он легонько чмокнул меня в губы и со стоном повалился на подушки. – Опять плохой перелет?

Никита ужасно переносит самолеты и все, что с ними связано. Не понимаю, как человек, которому приходится полжизни проводить в разъездах, может бояться путешествовать по воздуху.

Он безмолвно кивнул, и я прижалась к нему всем телом, чтобы забрать все плохое, что пришлось ему вынести.

–Зона турбулентности была длинной, – признался он. – Думал, не долечу.

Спустя пару минут Никита мило засопел, уткнувшись носом в мое плечо, и я вздрогнула от знакомого ощущения. Оно, казалось, было давным-давно забыто, но я не забыла. Я все помнила, просто спрятала это как можно дальше.

Зажмурив глаза, я сосчитала до десяти про себя, выдохнула и позволила себе обнять Никиту и погрузиться в сон.

Проснулась я, когда солнце уже вовсю светило в широкое окно нашей квартиры. Никита спал в той же позе, что и уснул, и из-за этого моя рука под всем весом затекла. Я осторожно вытянула ее и, поморщившись от неприятных ощущений, размяла. Сев в кровати, я зевнула и спустила ноги на холодную плитку. Стараясь не шуметь, я на цыпочках вышла из спальни и направилась в ванную, по пути проходя гостиную. На больших декоративных часах на стене был полдень.

Прикрыв за собой дверь, я скинула синюю футболку Никиты, мою ночную пижаму, на пол и, перешагнув через нее, зашла в душевую кабину. Да, я сплю без нижнего белья. Совсем.

Холодные и тугие струи полностью разбудили меня. Я вздрогнула и прибавила теплой воды, регулируя поток так, как мне нужно. Спустя несколько минут я вытирала свои волосы махровым полотенцем, смотря в зеркало. Выглядела я не очень – лицо опухло после вчерашнего тяжелого дня, глаза были уставшими. Подняв футболку, я бросила ее в машинку вместе с полотенцем и, зевнув, взяла с полочки утренний крем для кожи. Пока я наносила его, пела какую-то песенку, и спустя пару секунд до меня дошло, что то была песня со школьного выпускного. Меня словно током шибануло, и я, тут же замолчав, встретила в зеркале свой обеспокоенный взгляд. Набрав побольше воздуха в легкие, я выпустила его и, отставив крем обратно на полку, вышла из ванной. Холодный воздух квартиры сразу же обволок мое голое тело, и кожа покрылась мурашками. Поежившись, я шагнула в гостиную и остановилась посредине, глядя в окно. С семнадцатого этажа нашей квартиры Москва казалась огромной. Были видны высотки, простирающиеся до самого неба, а вдалеке маячил Кремль.

–Боже, вот это доброе утро, – услышала я хриплый ото сна голос Никиты и повернулась. Он, прислонившись к косяку, стоял и во всю глядел на меня обнаженную. Я видела огонек, зажегшийся в его глазах и слегка улыбнулась. – Всю жизнь бы на тебя смотрел.

–А что еще бы делал? – тихо спросила я, глядя на него исподлобья.

–Много чего, – лениво улыбнувшись, ответил он. – Но ты, вероятно, уже имеешь об этом представление.

–Ничего нового, – театрально отмахнулась я, повернувшись к нему полностью.

Никита медленно подошел ко мне и обвил руками за талию.

–Простудишься, – сказал он, касаясь губами моей шеи.

–А ты согрей, – ответила я, запустив руку в его светлые, выгоревшие на солнце волосы.

Он еще крепче сжал меня, а затем, подняв с кресла леопардовый плед, укутал меня в него. Я усмехнулась.

–Никакой романтики.

–Это забота, малыш, – прошептал мне в губы Никита и слегка коснулся их своими. Отпустив меня, он отошел в сторону и зевнул.

–Почему ты так рано? – спросила я, приближаясь к креслу и садясь в него. – Ты же говорил, что сможешь прилететь лишь через несколько дней.

Никита направился в ванную, и, развернувшись, ответил:

–Я не хотел оставлять тебя здесь одну. Эта квартира слишком большая для тебя. Присоединишься ко мне в душе?

–Я только что оттуда, – ответила я слегка раздраженно, и от его взгляда это не укрылось.

–Не злись, малыш, – он послал мне легкую улыбку. – Я хочу принять душ с тобой. Я скучал.

Я медленно поднялась из кресла, оставляя плед в нем. Улыбка Никиты стала еще шире. Зайдя в душ, Никита развернулся и с блеском в глазах спросил:

–Мне же должен кто-то потереть спинку..?

Я не сдержалась и засмеялась, шагая за ним следом…

То, как она грызла карандаш, меня убивало.

Я видел, как ее ровные зубы обхватывают кончик, а затем она, слегка облизнув губы, закусила его сильнее.

Черт, что она делает?! Я уже чувствовал, как в джинсах стало тесно, но она продолжала свои грязные игры, при этом посылая мне дерзкие взгляды.

Как я любил ее. Черт, я так любил ее.

Я даже не слушал, что говорит учитель и давно забросил попытки понять тему урока. Я просто смотрел, как она сидит левее меня и вытворяет такое, от чего меня бросает в жар и холод одновременно.

Она прекрасно знала, как это действует, но когда ее рука коснулась моего бедра, я вообще забыл, как дышать. Ее ногти впились так близко к самому чувствительному месту, что я сглотнул, не понимая, как продолжать сидеть здесь дальше.

Моя рука вздернулась вверх, и, даже не договорив фразу «можно выйти?», я вылетел из класса, не оборачиваясь.

Прижавшись лбом к стене, я старался придти в норму, и тут по моей спине побежали мурашки от касания ее ногтей. Я медленно развернулся и посмотрел в эти наглые глаза, светящиеся торжеством.

-Что ты делаешь, котенок? – почти простонал я ей в губы, сжимая ее в объятиях так сильно, как мог. Ее тело отзывалось на прикосновения, и я не мог ни о чем думать, кроме как о правильности соотношений наших изгибов. Ее руки тут же обвили мою шею, а губы отдались мне в полное подчинение. Я жаждал ее так сильно, что у меня челюсть сводило.

-Я ни о чем не могла думать, кроме как о том, как сильно я хочу поцеловать тебя, – услышал я ее шепот прямо в мое ухо.

-А теперь о чем думаешь? – спросил я, прерывисто дыша.

-Такое вслух не произносится, – последовал ответ. О да.

Она полностью моя. Я не отпущу ее ни за что.

3.

-Малыш?.. – Никита вошел в спальню, где я читала сценарий, который захватила с собой.

–М? – я подняла голову, и рыжеватая прядь волос упала со лба, закрывая глаза. Отмахнувшись от нее, я посмотрела на Никиту. Его губ коснулась мягкая улыбка.

–Ты такая красивая.

Я не удержалась и тоже улыбнулась.

–Ты зашел, чтобы сказать это? – я оглядела его – мой жених застегивал пуговицы на манжетах рубашки.

–И да, и нет. Я уезжаю на встречу, – ответил Никита, вздохнув. – Отец сейчас в городе, и ему нужно обсудить кое-что, касаемо нового отеля в Пензе.

–Но сейчас же уже начало десятого… – нахмурилась я. – Почему так поздно? Может, встретитесь здесь? Я приготовлю что-нибудь быстро, м?

Никита с сожалением посмотрел на меня:

–Люблю тебя. Но там будем не только мы вдвоем, а еще несколько партнеров. Я не хочу тревожить тебя. Занимайся.

Я пожала плечами и снова погрузилась в сценарий. Мне предлагали роль студентки Олеси в новом фильме «И слезы пройдут…». Роль вполне себе ничего, интересная, да и платить будут неплохо. Почти все свои гонорары я отправляла домой, маме с папой. Хотя они и сами неплохо справлялись с финансами, лишняя помощь им не повредила бы.

Я услышала, как захлопнулась входная дверь. Никита ушел.

Откинувшись на кровать, я нашарила рукой сбоку телефон и, набрав номер моего агента Игоря, стала дожидаться ответа.

–Юлия? Добрый вечер. Что-то случилось? – услышала я его обеспокоенный и нервный голос и невольно усмехнулась.

–Привет. Нет, все в порядке. Я прочитала сценарий Бурова, ну этот, о слезах.

–А, «И слезы пройдут…»? Я говорил Вам, что это отличный вариант. Тем более, пока перерыв между сезонами и…

–Я согласна, – перебила его я, раздражаясь от его бесконечно длинных монологов. – Позвони Бурову и скажи, что нужно встретиться и подписать контракт. Я сейчас в Москве, и свободна всю неделю.

Игорь замолчал, и я услышала, как стучат клавиши на его ноутбуке.

–Я написал ему по почте. Правильное решение, Юлия. Надеюсь, все пройдет хорошо.

–Конечно пройдет, – невозмутимо ответила я. – Я отключаюсь.

–Всего доброго.

Послышались гудки. Я, отбросив телефон обратно, упала головой в подушки. Ну вот.

Настроение мое было совершенно странным. Давно уже я не чувствовала себя такой опустошенной и одновременно раздраженной. Нужно было развеяться, но идти куда-то сейчас – плохая идея. Перед подписанием контракта не лучший выход засветиться в каком-нибудь клубе в неглиже, и поэтому, скрепя сердцем, я перевернулась набок и потянулась рукой к пульту от телевизора, лежавшему на полочке.

Домашний вечер. Что может быть унылее?

Плазма на стене ожила, показывая новости спорта и транслируя одновременно какую-то футбольную игру. Переключив канал, я попала на четвертый, и с удивлением обнаружила, как начались финальные титры моего сериала.

«Екатерина Грушина – Юлия Лаврова»

Я вздохнула, и легкая улыбка тронула мои губы. Кто бы мог подумать, что мое имя будет в начале списка имен известнейшего сериала?

Титры кончились, и началась другая программа. Я, отключив телевизор, встала с кровати и потянулась. Тут же ожил телефон. На экране мигало имя моей близкой подруги и партнерше по сериалу Наташи. Я без промедления ответила:

–Алло?

–Лю? Привет. – ее тихий и какой-то усталый голос послышался мне.

–Привет, – ответила я. – Ты что такая загруженная?

–Мне срочно нужно выпить. А еще лучше напиться, – проговорила Ната, и я усмехнулась:

–Опять проблемы с Ваней? – Наташа – девушка непростая. Сама она считала, что попала в сериал только потому, что переспала с одним из главных сценаристов Ваней (что, конечно, так, и помимо того, что она соблазнительна, она очень талантлива), сейчас она имела с ним огромные проблемы.

–Как догадалась? – с сарказмом спросила подруга. – Ты вернулась в Москву сегодня, да?

–Да, – не понимая, к чему она клонит, ответила я. – Так ты же осталась в Казани еще на несколько дней?

–Я уже в Шереметьево, я дико устала и хочу сдохнуть.

–Оптимистично, – заключила я. – Жду тебя у себя.

–Окей, – Наташа отключилась.

Она являла собой очень сложного человека. На камерах Наташа всегда была скованней, чем я, и не так дружелюбна, но улыбку из нее выбить было можно. Характер девушки был трудным, и все это шло из далеко не безоблачного детства. Ее мать умерла, когда девочке исполнилось восемь, и все воспитание на себя взял отец-алкоголик. Наташа держалась как могла, и по наступлению восемнадцати лет сорвалась из родной Калуги в Москву, на покорение гор. В одном из клубов она встретила Ваню и, узнав, что он – сценарист готовящегося проекта, не преминула с ним переспать. А дальше – съемочная площадка, крики режиссеров и знакомство со мной. Своеобразная история Золушки, не находите?

С ней мы долгое время не общались. Наташа была очень закрытой, не подпускала к себе никого, кроме Вани, и все на съемочной площадке знали о характере их взаимоотношений. Как выяснилось позже, Ната боялась сблизиться с кем-то, потому что думала, что ее осудят. Но в середине съемок первого сезона мы, почему-то, начали общение. Сначала все ограничивалось приветствиями, а потом мы стали перекидываться дежурными фразами. И однажды после съемок она пригласила меня выпить с ней кофе. Я, не имевшая за все свои годы ни одной подруги, с подозрением отнеслась к такому предложению, но согласилась. Мы прошли с ней за эти три года непростой путь, выстроили свою дорогу по камням и терниям к прочным и крепким дружеским отношениям. Я знала, что даже когда съемки сериала подойдут к концу окончательно, мы все равно продолжим общение, и я знала, что она не оставит меня, потому что я играла большую роль в ее жизни, как и она в моей. Мы стали по-настоящему семьей, сестрами, которых друг у друга никогда не было. Пусть мы и не проводили вместе каждую минуту, не обменивались одеждой и не красили друг дружке ногти, но мы были стеной и опорой, к которой, в случае неудачи, всегда можно приложиться.

Расправив покрывало на кровати, я подхватила телефон и вышла из спальни. Бросив мимолетный взгляд в окно, я заметила, как ярко мерцают огни ночной Москвы. Эх, сейчас бы прогуляться! Но Никита оторвет мне голову, если узнает, что я вышла на прогулку вечером и одна, без охраны.

Я прошла гостиную и подошла к бару, сделанному в углу. Достала два бокала для вина и, поставив их на стойку, опустилась вниз на поиски бутылки. Прервал меня звонок в дверь. Ого, шустрая какая.

Выпрямившись, я пошагала открывать. На пороге стояла подруга, ее блондинистая челка падала на один глаз, а второй, открытый и голубой, смотрел на меня устало и убито.

–Привет, – я впустила ее и протянула руки для объятий. Наташа не любила обниматься, но в экстренных случаях (как раз сейчас такой) ей все же нужна была моя поддержка.

Подруга затолкнула небольшой чемодан в квартиру и, прислонив к стене, повернулась ко мне и прильнула своим худощавым телом к моему.

–Я так зае…

–Тшш, ненавижу, когда ты материшься, – я погладила ее по выкрашенной голове и вздохнула. – Вино?

Наташа, сжав меня, отпустила:

–Сказала бы водки, но ты ее не пьешь.

–Фу, – скривилась я и снова направилась к бару. Наташа скинула осенние полусапожки на каблуке и, ступив на плитку загорелыми ногами с алым маникюром, похрустела пальцами. В кресло она скинула малиновый пиджак, а блондинистые волосы собрала в высокий хвост вместе с челкой. Упав в кресло, подруга поджала под себя бронзовые ноги и вздохнула.

–Лю, а где твоя цепочка? – вдруг услышала я ее голос и распрямилась, вылезая из-под стойки.

–Какая цепочка? – я нахмурилась и инстинктивно провела рукой по шее. Меня окатило льдом. Цепочка.

–Я заметила, что ты без нее, – голубые глаза подруги посмотрели на меня с беспокойством. – Ты же никогда не снимаешь ее…

Все верно. Я никогда, разве что на съемках, не снимала золотую цепочку с филигранной буквой Ю, структурированной маленьким изумрудом – подарок на мое шестнадцатилетие...

На шее ее не было. Руки пробила мелкая дрожь. Я не могла потерять ее. Это единственная вещь, которая соединяла меня с ним, и я попросту не могла…

–О, – Ната наклонилась вниз, и я увидела, как она подняла что-то с пола. В свете люстры сверкнул зеленый изумруд. – Вот она. Ты что, трахалась здесь с Ником и не заметила, как потеряла ее?

Я посмотрела на подругу исподлобья.

–Может, и что с того? – но с души будто камень упал. Я была бы очень расстроена, если бы действительно потеряла ее. Эта вещь, этот подарок – то, что я никогда не забуду и не смогу снять. Это то, что заставляет меня помнить и заставляет мое сердце болеть каждый раз, как я вспоминаю все.

–Боже, он такой страстный? – в Наташиных глазах полыхнул дьявольский огонек, и я была рада поддержать любую тему, даже тему моего секса с Никитой, чтобы увидеть еще раз мимолетную улыбку на ее лице. Я ринулась к подруге и вырвала цепочку из ее рук. Нежно коснувшись буквы Ю, я перевернула ее и застегнула на шее. Тут же умиротворение разлилось по моим венам, и я смогла вздохнуть спокойно.

Я видел, как озаряются блеском ее глаза, когда она подошла к зеркалу и увидела цепочку.

-О Боже, – выдохнула она. – Такая красивая.

-Ты красивее.

-Прекрати! – она вытаращилась на себя в зеркале. – О, это изумруд? Боже… Какая прелестная.

Я улыбнулся. Это было самое малое, что я мог сделать для нее, чтобы показать, как сильно ее люблю.

-Спасибо, ты самый лучший парень на свете! – ее руки обвили меня за шею и она потянулась за поцелуем. Я накрыл ее губы своими и позволил себе раствориться в его мягкости и нежности.

-С днем рождения, котенок. Люблю тебя так сильно.

-Я сильнее, – шепнула она в ответ уже привычную, но все равно изумительно звучавшую фразу.

-Это невозможно, – я слегка укусил ее за губу, отпуская. – Мама и папа не знают, что я пробрался к тебе под утро и спал с тобой?

-Нет, – она тихо хихикнула. – Если бы знали, тебя явно бы здесь уже не было.

Тут дверь ее комнаты распахнулась, и вошла ее мама с подносом. Я напрягся и выдавил улыбку. Вот и вляпался.

-Доброе утро, – ласково сказала она. – С днем рождения, доченька.

Она наклонилась к котенку и поцеловала в щеку. Затем перевела свой взгляд на меня:

-Доброе утро, Руслан. В следующий раз попытайся не так громко топать по решетке, а то Йося может проснуться.

Я выдохнул с облегчением, а она, лукаво усмехнувшись, оставила поднос с двумя чашками кофе для нас и вышла за дверь. Мы с котенком переглянулись и не сдержались от смешков. Я так любил ее.

4.

Солнце нещадно светило в глаза. Я плотнее зажмурилась, а затем заставила себя приоткрыть их. Скинув с себя руку Наташи, я поднялась с дивана и похрустела спиной. Утро занималось.

В квартире было тихо. Я, ступая босыми ногами по плитке, пошагала в спальню и, приоткрыв дверь, увидела Никиту – он развалился на кровати и мирно посапывал. Не сдержав улыбки, я вошла внутрь и тихо прикрыла за собой дверь.

На полу комком валялась одежда. Меня так бесило, когда он разбрасывал вещи! Осторожно ступая, я подняла пиджак и, встряхнув его, направилась к шкафу и повесила на плечики. Следом сложила штаны, а темно-синюю рубашку, подходящую к его глазам, я отправила в корзину для белья.

–Привет, пьяница, – услышала я тихий и сонный голос Ника, и не смогла сдержать улыбки снова. Развернувшись, я посмотрела на него.

–И тебе привет.

–Иди сюда, – он откинул одеяло, и я нырнула к нему, прижавшись щекой к теплой груди. Легко чмокнув меня в волосы, Никита сказал:

–Ты не говорила, что приедет Наташа.

–Я и не знала, – ответила я. – Она позвонила вчера вечером, и ей нужна была поддержка.

–А ты, малыш, у меня в этом спец, – ласково отозвался Ник, и я погладила его рукой по груди в знак признательности.

–Долго вчера сидели? – поинтересовалась я, наслаждаясь равномерным стуком сердца Никиты у меня под щекой.

–До двух. Отец все никак не примет план, а остальные партнеры бегают за ним уже около месяца. Чувствую себя мячом в теннисе – меня кидают от одного решения к другому.

Я сочувственно погладила его по щеке и легко поцеловала в уголок губы.

–Все наладится, ты же знаешь?..

–Конечно знаю, малыш, – ответил мне Никита с легкой и сонной улыбкой. – Ты помнишь, что сегодня у нас фотосессия для журнала?

–Да? – я нахмурила нос. – Я и забыла.

Еще месяц назад журнал GQ запросил нас на фотосессию: они хотели быть первыми, кто напечатает о нашей помолвке, и мы с Ником не могли отказать им.

–Хорошо, что у тебя еще есть время. Выглядишь ты неважно, – он шутил, но я знала, что это правда. После любой выпивки мое лицо выглядело, как сморщенная попка курицы, и я обязательно должна была это исправить.

–О, ну спасибо, – шутливо отозвалась я.

–Ты у меня всегда красива, малыш. Особенно утрами. Так люблю, когда мы просыпаемся вместе.

–Извини, что сегодня вышло не так.

–Но ты же сейчас со мной, – ласково ответил он. – Я в душ. Идем?

Я озорно улыбнулась.

–Идем.

Он погладил меня по груди и сказал:

–Я так тебя люблю.

И я знала – это правда.

–Я тоже люблю тебя, – шепнула я, вдруг вспомнив, как когда-то говорила эти слова другому.

***

-Можешь не отрицать, я знаю, что сегодня в душе…

–Эй! – я посмотрела на Наташу – она развалилась в соседнем кресле, а на ее лице застыла глиняная маска. В полдень мы отправились к косметологу, и сейчас, наслаждаясь приятными процедурами, болтали.

–Да ладно тебе! – из-за маски ее лицо почти не шевелилось, но я знала, что сейчас она бы улыбалась. – Ты думаешь, я не слышала, как ты стонешь?

–Боже правый! – мне хотелось закрыть лицо руками, но ногти сохли от лака. – Замолчи!

–Как я завидую тебе, Лю, – сказала подруга. – У вас такие образцовые отношения. Вы помолвлены, сегодня вечером у вас фотосессия, и завтра весь мир будет знать, что популярная актриса и известный бизнесмен женятся.

–Наташ, здесь все не так просто. Сама знаешь, что отношения – как лотерея. Как выпадет, как сложится.

–Знаю, – тяжело вздохнула подруга. – Только у меня не лотерея, а ебаный пи…

–Тшш! – перебила ее я, вскинув руку. – Заткнись, умоляю.

–Неженка-мороженка, – пробурчала подруга. Я засмеялась, и она в ответ тоже.

После того, как мне сняли молочную маску, я почувствовала себя человеком. Кожа разгладилась, синяки под глазами стали менее видны. Косметолог принялась за покраску бровей, а к Наташе подошла ее ассистентка и принялась удалять глину с ее лица.

–Юль?.. – окликнула меня Ната.

–М?

–Так что прикажешь делать с этим дол… Ваней.

Я усмехнулась оттого, что она все-таки не стала называть его крепким словечком, и ответила:

–А что тебе здесь делать? Он сам не знает, чего хочет. А ждать – бессмысленно. Ты можешь всю жизнь прождать того, кто не определен…

Я вдруг замолчала. Фраза, которую я только что произнесла, когда-то была моим девизом. Я почувствовала, как сердце вдруг встрепенулось, и тут же постаралась загнать воспоминания обратно, но они уже встали перед глазами. Три года. Три года безумной, всепоглощающей первой любви… и бессмысленный, совершенно непонятный конец.

–Люди не устают от людей, если они им дороги… – я слышала свой голос как в тумане. – Он не может это оставить так просто. Если же оставил – ты никогда не была дорога ему. Никогда.

Я не знала, кому говорю это: себе или Нате. Тем не менее, подруга ответила:

–Эй, а ты сука. Это обидно, Лю.

–Я просто хочу, чтобы ты знала и понимала это. Я… я думаю, ты должна это принять. Принять так, как есть и не оставаться на одном месте.

С моими бровями было покончено, и косметолог принялась за Наташу. Подруга прикрыла глаза и о чем-то сосредоточенно думала. Пока она не видит, я сморгнула непрошенные слезы и уставилась на себя в зеркало. Прекрати. Прекрати сейчас же, Юля. Это в прошлом. Это уже прошло и не болит.

Кого я пытаюсь обмануть? Это болит. Болит так, что хочется кричать и падать, биться об пол и умолять все объяснить.

Но как ни старайся, ничего уже не вернуть.

-Как думаешь?.. – котенок задала мне вопрос, но я не мог ничего сказать, потому как она кружилась по магазину в изумрудном платье и все, что я мог делать – так это следить, чтобы мои слюни не капали на пол. Это платье облегало ее идеальную фигуру, расширяясь к подолу, и россыпь зеленых камней сверкала по низу платья, переливаясь под светом ламп.

– Эй, Руслан!?

Я моргнул и посмотрел ей в глаза. Она уже сердилась, и все, что я видел – как молнии зарождаются в этих теплых карих глазах.

-Котенок… – мой голос охрип, и я прокашлялся, – ты восхитительно выглядишь в этом платье. В любом платье, но это… это просто шикарное.

-Спасибо, – милая улыбка тут же озарила ее лицо, прогоняя остатки злобы из глаз. – Так и что, берем его? Я буду лучше всех на выпускном, как считаешь?

-Ты определенно лучше всех. Всегда. И не только на выпускном, – ответил я, любуясь ею. Такая красивая.

-Не подлизывайся, – она растянула губы в ухмылке, но я знал, что ей приятно это слышать.

-Не подлизываюсь, – я улыбнулся ей и встал с кресла. – Мы берем его.

Я сунул деньги на кассе и забрал объемный пакет. Котенок воодушевленно шагала позади меня, и я протянул ей руку. Она, не раздумывая ни секунды, ухватилась за нее и послала мне лучистый взгляд.