Текст книги "Девочка и пустыня"

Автор книги: Юлия Рублева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 10
Три источника силы

Свобода

С момента нашего разрыва прошло более полугода.

Подступала осень, я стала искать работу. В это время мне стало понятно, что все мое снова при мне: у меня пришли в порядок память, сила воли, и я ощутила себя способной на новые желания.

В последний год моей супружеской жизни я несколько раз говорила мужу, что хотела бы получить второе образование, психологическое. Каждый раз он задавал мне вполне резонный вопрос: «А зачем тебе? Интересно? Ну, это не повод, чтобы учиться».

Он приводил мне какие-то рациональные доводы, с которыми я смирялась.

А тут… Живя в одиночестве, я в какой-то момент поняла, что, в общем и целом, я свободна. И жизнь у меня одна. Муж ушел? Ушел. Это его выбор. Так почему же я до сих пор оглядываюсь на него и все еще с опаской прислушиваюсь к своим желаниям?

Я твердо знала, что учиться на психолога мне будет интересно. Мне давно этого хотелось. И, впервые с момента замужества, приняла это решение самостоятельно, под свою полную ответственность.

Я пошла изучать психологию. Это было дневное обучение на базе высшего образования, длительностью в два года.

Я снова стала студенткой. Мне было почти 30 лет, средний возраст нашей группы был 35. Получать второе высшее, намечтанное, – это такой кайф, с которым не сравнится мое прежнее студенчество. Сидя на лекциях, а позже на практических занятиях, я начисто забывала о своей семейно-любовной драме, восхищаясь нашим сумасшедшим профессором, который навсегда задал нам стремительный темп жизни. Ему было около 70 лет, и он говорил: «Выдержите мой темп – выдержите всё».

Очень много денег уходило на учебники, и были моменты, когда я решала – купить себе перчатки или купить книги. Выбор делался в пользу книг и семинаров. Я жадно погружалась в психологию, обожала каждый ее раздел, блестяще сдавала экзамены и пошла на практику в психиатрическую больницу. Из всей группы нас таких желающих было всего двое.

Со своими одногруппниками я не говорила о личной жизни и не искала ни у кого сочувствия. Я чувствовала себя женщиной без прошлого, женщиной, которая делает, что хочет, – в данный момент получает новую профессию.

Так в моей жизни начался новый этап. Там не было моего мужа и вообще никого из старой жизни. Ко мне предъявлялись новые требования новыми людьми. Тогда я и поняла, чем отличается карьера от самореализации. Карьеру можно сделать, не любя свою работу. Самореализоваться можно только в том, что любишь всей душой.

На курсе по семейной психологии я поняла многое из того, что происходило в нашей жизни. Я стала довольно-таки спокойно смотреть на то, что творится с моим мужем. По привычке я все еще пристально в него всматривалась, то и дело забывая всматриваться в себя.

Однажды вечером к нам пришла общая знакомая, которая начала выпускать новый детский журнал, и предложила мне работу литературного редактора.

Тогда моя жизнь стала выглядеть так: днем лекции, ночью – редактирование за компьютером, утром я занималась домашними делами. Дочке нашлась няня, которая забирала ее из школы. Я начала немного зарабатывать. Работа отвлекала меня от грустных мыслей, потому что я делала ее с удовольствием, хотя порой на последнем дыхании. Работа и учеба не предавали меня, сторицей возвращали любой вклад, и я с благодарностью им отдавалась. Я была максимально загружена, каждый день я выходила совершенно в другой мир, где мало кто знал обо мне прошлой.

Так изменилась внешняя сторона моей жизни. Я, использовав свою свободу, стала богатой: у меня образовались две любимые профессии: одна – связанная с текстом, другая – с людьми. Это было для меня первым источником силы.

Женщины

А еще у меня кардинально изменилось отношение к женщинам.

До развода, в своей благополучной супружеской жизни, я женщин слегка презирала, каким-то образом вычленяя себя из женского сообщества. Я говорила: «Пфу! Разве с женщинами можно дружить? Да эти клуши только и знают, что говорить о рецептах и детях! Вот с мужчинами интересно!»

Конечно, с мужчинами меня интересовала возможность кокетничать. Я маскировала ее под «умные разговоры».

Но когда бабахнуло и моя жизнь рассыпалась в пух и прах, именно женщины пришли мне на помощь.

Я увидела, насколько они сильны и порядочны. Я видела мужчин, которые спиваются после собственного ухода от разлюбленной жены, не обремененные ничем, кроме долгожданной свободы. Я не видела ни одной женщины, оставленной мужем, которая, имея детей и не имея денег, сдалась бы.

Это кусочки историй моих подруг и знакомых:

«Когда он ушел, я не говорила об этом на работе два месяца. Не могла. Не работать я тоже не могла. Каждый день рождались дети, а в роддоме, кроме меня, не было неонатолога. Мне было отведено на раздумья 15 минут – когда я шла темным зимним утром по дороге к трамвайной остановке. Потом сил и времени ни на что не хватало. Я взяла себе все ночные дежурства, которые были, чтобы не оставаться одной в нашей постели».

«Когда грянул дефолт 98-го года, наша мама пришла домой, сползла по стенке прямо в прихожей и заплакала – как мы будем теперь жить?? Нам с сестрой было 10 и 15 лет, отец оставил нас год назад. На следующий день мама заняла деньги под огромные проценты, купила на оптовом рынке зубной пасты и пешком пошла ее продавать. Теперь, в 2002-м, у нее сеть своих магазинов. Зубная паста на каком-то этапе превратилась в итальянскую обувь, мама вышла замуж, ей 45, и она счастлива».

«Юль, тебе говорят, что время лечит? Оно не лечит. Тебе говорят, что ты не одна, потому что есть дочь? Но она ребенок, и ты одна. Я это знаю по себе. Сейчас отключись, поешь горячего супа и ни о чем не думай».

Знаете, в то время я уже не хотела собственной исключительности. Я ощутила у себя за спиной миллионную армию женщин, которые через это прошли. Я, став одной из них, именно в неблагополучии ощутила всю силу своего пола. Я была как все и справлялась как все, не лучше и не хуже.

Это был мой второй источник силы. Я стала уважать женщин.

Подруги не оставляли меня. Среди них была лишь одна, в глазах которой появилось презрение. Это была жена одного из наших друзей, мы много общались раньше в компаниях. Но она перестала со мной общаться, и я не особенно страдала. Мне передали, как она говорила: «Ну, размазала сопли, нашла трагедию…»

Остальные помогали – прежде всего общением, смехом, совместными вылазками куда-то.

Были ночи со слезами в подушку. Много ночей. Я оплакивала и прошлое, и будущее. Будущее надвигалось на меня и выглядело довольно-таки грозно. Мне хотелось, чтобы муж вернулся. Все еще хотелось. Но произошла одна вещь, которая заставила меня крепко задуматься.

Трезвый взгляд

У меня тогда начались проблемы со здоровьем. Позже я поняла, что у меня был длительный стресс, который меня истощил. (Иногда я думаю, что надо бы подавать в суд на легкомысленных мужчин за ущерб, который они наносят психическому и физическому здоровью своих оставленных жен и детей. Но увы!)

В частности, у меня нарушился гормональный цикл, и однажды обычная менструация вдруг превратилась в сильное кровотечение. Я была дома одна, сильно закружилась голова, и я стала тихо падать в обморок. Мысленно метнулась позвонить мужу и остановилась. Он тогда в очередной раз заявлял, что мы друг от друга свободны и никто никому ничего не должен.

Я испугалась, что он не приедет. Просто тупо решила, что ему может не быть до этого дела, что он скажет – ну, вызови сестру, – и мне тогда просто этого не пережить.

И я сразу позвонила сестре. А перед этим позвонила в «скорую», и они сразу сказали: «Мы вас заберем, соберите вещи». Я сообщила сестре, что уезжаю в больницу. И уехала, спустившись вниз с помощью врача.

Под общим наркозом мне сделали что-то вроде аборта – иначе кровотечение не останавливалось. Я очнулась от наркоза в слезах. И долго приходила в себя, снова и снова уплывая в наркотический сон. Мне снился муж, стоящий ко мне спиной, и я понимала, что он почему-то посторонний. И я там, во сне, отчаянно хотела куда-то домой, в любовь и безопасность. И помню, как вдруг увидела стены своей любимой квартиры и поняла, что это и есть дом и что это мой дом. Эти несчастные, неодушевленные, требующие ремонта стены излучали гораздо больше любви, чем человек, с которым я прожила почти 11 лет. Они меня ждали.

Я очнулась от наркоза окончательно, и в дверях палаты замаячил муж, зеленый от беспокойства. Ему позвонила сестра. Мы немного с ним погуляли в больничном дворе, и я помню, что молчала.

Тогда впервые я трезво оценила возможность нашей совместной жизни, учитывая то, что я больше в глубине души ему не доверяла. Не доверяла по-женски. Возможно, что-то перещелкнуло, возможно, совершенно несправедливо я сделала такие выводы. Но я уже ничего не могла с собой поделать. Он слишком убедительно говорил о нашей с ним свободе друг от друга. И я ему поверила.

И эта трезвость стала для меня третьим источником силы.

В какой-то момент, однажды ночью, мне удалось очистить голову от страхов и увидеть ситуацию предельно ясно. Шел уже ноябрь. Осень я тогда даже не заметила.

Я жадно училась. Я не просто старалась измениться – я действительно изменилась. Я взглянула на все это со стороны – и ужаснулась.

Я всей душой хотела вернуть назад человека, который повторял мне следующее: «Я свободен, и у меня всегда будут другие женщины. Ты должна стать самостоятельной, начать сама зарабатывать и слезть с моей шеи. Моя свобода мне нужна как воздух, не лови меня – я не дамся».

При этом мы продолжали с ним встречаться. Образно говоря, при встречах он каждый раз отпрыгивал назад, когда я тянула к нему руки.

И тогда я поговорила сама с собой. Как разговаривают на кухне с лучшим другом. И сказала себе – нет, я не смогу. Я скучаю по нему, но жить сейчас с ним не смогу, даже если он вернется. Я не должна больше этого хотеть. Я не могу, когда мне изменяют, когда мы играем в посторонних. Это будет несчастливая жизнь. Пусть пройдет год – я разберусь сама в себе, и пусть в этот год мы будем с ним просто родственниками. У нас ребенок, нам надо общаться, нам надо сотрудничать по поводу дочери. Поэтому все просто по-хорошему, по-родственному.

Он пришел, и я ему мягко, запинаясь с непривычки, это сказала. О том, что мне нужна передышка.

Он пришел к женщине, которая, по его подозрениям, его «ловила», а она сказала: «Я не смогу сейчас с тобой, дай мне время до следующего ноября».

Самым главным и новым для меня была в этом абсолютная трезвость решения. Я просто не хотела больше переоценивать свои силы. Я не рассчитывала на то, что он, напугавшись, немедленно вернется. Я вообще его этим не пугала. Я искренне поняла, что не осилю. Тогда я сделала достаточно разумный шаг – попыталась выйти из слишком сложных для меня отношений.

Я впервые попыталась разорвать то, что нас связывало, отделиться от него и стать самостоятельной единицей – как раз то, чего он от меня требовал.

Мне было грустно и страшно. Но я первый раз после нашего расставания вновь обрела контроль над ситуацией, парадоксальным образом от этого контроля отказавшись. И смогла это сделать исключительно потому, что переменила точку отсчета. Теперь она была внутри, во мне, и не зависела от его решений.

Дальше, чем на год, я не заглядывала. А этот год, который я попросила, представлялся мне спокойным и разумным этапом после всех волнений. И – да. Я готова была и к тому, что мы за этот год разойдемся навсегда. Я даже смогла не потерять голову от страха при мысли об этом. Я так удивилась и обрадовалась обретенному спокойствию, что мне было не до прежних страхов. Я честно собиралась притихнуть и поплыть по течению.

А теперь необходимое предостережение

Пожалуйста, не пытайтесь сделать это искусственно. Прежде чем я созрела для такого шага, прошел почти год.

Сколько раз меня уговаривали подруги «закрыть перед ним дверь»! Я не могла. И не смогла, даже если бы захотела. Но мне и не хотелось. Мне казалось, что еще немного, еще чуть-чуть, и он что-то поймет. Он поймет, что мы ему нужны, и вернется.

Время шло, но он по-прежнему больше всего дорожил своей свободой.

И когда я беспристрастно взвесила свои силы, то поняла, что наша жизнь вдвоем, с этим изменившимся до неузнаваемости человеком, будет мне не по зубам. Я буду хотеть, чтобы стало так, как было, а так, как было, никогда уже не будет.

Никогда не «закрывайте» эту чертову дверь перед человеком из желания его напугать или побудить к каким-то действиям. Представьте себе, что он «не побудился». Вам придется почувствовать себя дурой и делать вид, что «дверь» никто и не думал «закрывать».

На шаг назад вы имеете право только в том случае, если этот шаг вам позарез необходим самой. Тогда в ваших действиях будет правда, и тогда у вас будет большой запас прочности, чтобы не сорваться.

А теперь ответьте те, кто исступленно ждет своего мужа назад, не давая себе ни минуты покоя: хоть раз вы признались себе в том, что вам в вашей супружеской жизни иногда или даже часто было плохо? И возможно, вам самой действительно требуется тайм-аут для того, чтобы лучше себя понять? Нас в таких ситуациях охватывает нечеловеческое нетерпение, нам кажется, что мы умираем. Бывает этап, когда отношения, казалось бы, налаживаются или обретают какой-то новый смысл. И тогда это нетерпение просто захлестывает женщин. Мы молимся всем богам, чтобы все вернулось. И сжимаемся от мысли, что вдруг никогда уже не будет как прежде…

Тем не менее это безмужнее время нам дано не для принятия решений. Это практически та диогенова бочка, которую нам подсовывает какая-то женская богиня, чтобы мы передохнули и познакомились с собой поближе.

Сидя в этой бочке (хотя во многом по форме она смахивает на задницу), мы имеем шанс признаться себе в некоторых вещах, в которых раньше себе не признавались.

Например: что нам нужен совершенно другой секс; что мы таки ненавидим его маму; что мы зверски устали вообще от семьи и мечтали – вот еще недавно – хотя бы с полгода пожить в одиночестве и т. д.

Я благодарна своему упрямому бывшему мужу, что он не дал тогда себя заарканить назад. Я устала биться с его упрямством, устала от тонкой, искусной, изматывающей жизни, которую я вела на глазах у него, плюнула и сдалась. И мне ничего не оставалось, как посмотреть в глубь себя и признаться в том, что, кажется, теперь передышка нужна мне.

Что касается текущей нашей жизни тогда, то было примерно следующее: у меня не было другого мужчины, у него, кажется, были женщины. Иногда от него пахло духами. Однажды я почувствовала знакомый запах в «Этуале», пошла по следу, как собака, пришла к полке и обнаружила там что-то такое, в небольшом круглом флаконе, что я потом ненавидела еще долго.

Итак, оставлю вас на том месте, где я тревожно принюхиваюсь к духам в парфюмерном магазине, мой муж не перестает крутить романы, переваривая мою просьбу о передышке, у меня на носу очередные экзамены и много работы, дочка учится. Я похудела за все это время на одиннадцать килограммов, была красивая, веселая и почему-то кудрявая. Мне стало тогда страшно интересно жить и интересно до сих пор.

А вы пока, пожалуйста, подумайте: что вы мечтали сделать всю свою жизнь, да так и не собрались? Теперь никто не будет проедать вам плешь, если вы все-таки решитесь на это.

Вы, пожалуйста, помните также, что за вашей спиной – целая армия прекрасных женщин, которые не стали унылыми «брошенками» с авоськами и кудельками, выстояли, воспитали детей и живут настоящей, полноценной счастливой жизнью, и многие – с другими любимыми мужчинами.

А еще подумайте, что никто не держит у вашего виска пистолет и не требует немедленно принять какое-то кардинальное решение, от которого ваша жизнь перевернется и заиграет яркими красками. Такого решения не существует. Существует только этап между небом и землей, в который прекрасно вписывается ваша диогенова бочка, пусть даже и в форме задницы.

И купите себе новые духи.

Глава 11
Хитрости, облегчающие жизнь. Якоря

Сделаем небольшой перерыв и коротко поговорим о практическом знании, которое поможет в трудное время облегчить вам жизнь.

Буквально все женщины, пережившие тяжелый развод, имеют так называемые якоря: места, вещи, запахи, звуки, связанные с прошлой жизнью или, напротив, с новым болезненным этапом. Проблема заключается в том, что отныне даже якоря, призванные пробудить лучшие воспоминания, могут заставить вас рыдать. Город, где вы были вместе, музыка, которую вы слушали, рестораны, где вы ужинали вдвоем… Все бьет по нервам с необычайной силой.

Я бы посоветовала не травить себе душу и по возможности не прокручивать вновь и вновь в прямом и переносном смысле «ту пластинку», которая «играла» для вас двоих. Помните, в одной из первых глав я писала, что по совету подруги убрала все вещи своего бывшего мужа с глаз долой? Мне неожиданно стало легче. Фотографии я не пересматривала потом еще больше года. Музыку слушать не могла вообще. Берегите себя и не растравляйте рану еще больше.

А вот о втором типе якорей, которые непрошено появились в вашей жизни, я хотела бы поговорить подробнее. Они напоминают о том крахе, который потерпели ваши отношения.

Одна моя знакомая два года не могла видеть по телевизору рекламу кока-колы. Любимый муж бросил ее с ребенком ради девушки, работающей в компании «Кока-кола». Пить ее она тоже не могла. С содроганием проходила мимо витрин. Представляете, как она мучилась? Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас, я бы посоветовала ей устроить кока-кольную вечеринку и пригласить лучших подруг. Так значение «якоря» переключается с минуса на плюс. Она бы не просто переключила – она бы себе этот якорь «присвоила», рассмотрела бы вблизи и приручила, сделав своим.

Но тогда я этого не знала. У меня у самой было два таких якоря, очень сильных: место, где они познакомились, – ночной клуб рядом с домом моей соперницы, и одна французская песенка Ингрид, что крутили тогда по всем каналам. Моя соперница преподавала французский, и почему-то именно от этой песенки меня особенно корчило. Она представлялась мне яркой, сексуальной и веселой – особенно на моем унылом, угасшем фоне. Я так себе в то время все это воображала. Та женщина представлялась мне тоже такой же, как эта песенка.

Я расправилась с песенкой однажды вечером. В совершенно другом ночном клубе, при поддержке двух отвязных подружек, я станцевала залихватский танец именно под эту музыку, мне удалось ни о чем не думать, и меня с того момента отпустило. Я стала воспринимать ее как «мою» песенку, а не как гимн чужой сексуальности.

С клубом, где, по слухам, познакомились мой муж и та женщина, вышло все и вовсе чудесно. Знаете, я года два еще не могла спокойно там проезжать: он был рядом с ее домом, и я все щурилась, не стоит ли там машина мужа. А потом я устроилась на любимую работу, и мне пришлось однажды волей-неволей пойти в этот клуб, чтобы взять интервью у владельца. Клуб ремонтировали, переименовывали, в итоге я написала про него десятка три статей и к третьему моему приходу туда уже перестала озираться и вздрагивать (что я ожидала увидеть? следы мужниного грехопадения на потолке?). Я вела им рекламную кампанию, обедала там, ужинала, танцевала в одиночестве, чтобы достоверно написать про акустику, меня научили там пользоваться всеми приборами, вкусно кормили и вообще любили. Другими словами, я вынуждена была это место посещать по служебной надобности и накрепко его себе присвоила. Так этот якорь стал из болезненного – любимым.

А потом, в другой уже моей жизни, у меня началась частная психологическая практика. Первой моей клиенткой оказалась молодая женщина – ее муж влюбился в тренершу по верховой езде и не скрывал это. Тренером была девица моложе и активнее моей клиентки-домоседки, которая к тому времени не могла слышать цокот лошадиных копыт.

Мучилась она ужасно. Мы с ней жили неподалеку друг от друга, рядом с парком. И в этот парк каждое утро приводили лошадей на прогулку. Каждое утро она просыпалась и слышала звук, который символизировал ее женскую несостоятельность. Она ненавидела лошадей и все, что с ними связано. Муж между тем каждый уикэнд скакал галопом и рысью и закупал амуницию. Во всех смыслах.

Мы с ней долго ломали голову, что делать. Придумали. Она пошла на занятия по верховой езде к тренеру-мужчине. С мужем графики не совпадали, мы за этим следили. Она начала с жаром обсуждать с мужем иноходь и стоимость седел. Он поначалу презрительно хмыкал, потом присмотрелся, потом забеспокоился. Спустя несколько месяцев она оставляла на него ребенка и уезжала тренироваться за черту города. У нее страсть к лошадям оказалась серьезнее, чем у него к тренерше. На момент окончания терапии они вместе освоили какую-то конную базу за городом и ездили туда уже всей семьей. О судьбе тренерши (до сих пор помню, как ее зовут) мне больше ничего неизвестно. А началось все – помните? – с непереносимого для моей клиентки утреннего цокота лошадиных копыт.

То есть по нашему с вами вопросу – появление в вашей жизни новых, неприятных и болезненных якорей – я очень рекомендую операцию «присвоение». Было вашим – стало нашим. И не бойтесь. Это весело.