Текст книги "За несколько дней до рассвета"

Автор книги: Юлия Полтавская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Впрочем, это не помешало им вскоре после обеда уединиться в комнате отдыха, обитой бархатом, на небольшой оттоманке, и проговорить друг с другом почти весь день и вечер о былом, настоящем и будущем.

– Что ж, доброй ночи, – ласково улыбнулась Авилэн, когда они стояли у двери в её спальню и прощались друг с другом до следующего утра.

– Доброй, – кротко кивнул Ирнан, глядя на Авилэн, такую величественную и гордую, исподлобья и не смея подойти к ней хоть на шаг.

Авилэн, заметив смущение юноши, неожиданно обхватила его лицо ладонями, склонила юношу к себе и припала губами к его разгорячённому широкому лбу. Ирнана словно одёрнуло, он выпрямился во весь рост, залился густой краской и забыл, как дышать. Девушка издала короткий лёгкий смешок и помахала ему рукой.

– До утра! – нежно обронила она и скрылась за дверьми спальни.

Ирнан стоял, как вкопанный, и не мог поверить тому, что только что с ним произошло. За всё время их беседы Авилэн казалась ему какой-то отчуждённой и холодной, но этот поцелуй, слабое касание губ, переубедило его в равнодушии подруги и заставило сердце воспылать. Он ушёл в свою комнату и чувствовал, будто летит, окрылённый счастьем. Бредящий теперь только этим поцелуем, он не заметил, как из-за угла, на полоске лунного света, зловеще растянулась чья-то тень…

Глава 2. Призрак

Авилэн закрыла дверь и прижалась к деревянной поверхности спиной, испустив долгий судорожный вздох и прикрыв подрагивающие веки. Нежная и немного кокетливая улыбка тут же исчезла с её губ, а на лице изобразилась настоящая мука.

Дура…

– Что ты творишь?! – оскалилась на саму себя Авилэн, опустившись на пол и обхватив опущенную голову руками.

Чёртово проклятие… почему она забыла о нём в такой важный момент? Радость от приезда старого друга предоставила девушке непозволительную роскошь: забыть о накопившихся проблемах и расслабиться в компании Ирнана, разрешая себе хотя бы на пару часов побыть той, кем она когда-то была – задорной девчушкой со звонким смехом и весёлыми, не подёрнутыми печалью, глазами. Теперь же, когда она допустила подобную оплошность, юноше точно грозила беда. И Авилэн даже боялась представить себе, какой масштабности. Ведь Ирнан значил для неё намного больше, чем погибший принц. И немного меньше, чем ушедший Призрак…

Призрак…

Где он сейчас? Чем занимается? Какие истории он теперь мог бы ей рассказать? Какие слова он нашёл бы, чтобы поддержать её в этой непростой ситуации? Авилэн никогда ещё не чувствовала настолько острую необходимость в его присутствии, в его бархатном голосе. Но, как и обычно, на свои мольбы, зовы она не слышала ответа. Неужели пора просто забыть обо всём, что было? Опустившись в постель, принцесса долго не могла заставить себя заснуть: мрачные мысли теперь уже не только о Призраке, но и об Ирнане, не давали покоя, заставляя сердце предательски быстро стучать и не позволяя, тем самым, успокоиться и мирно погрузиться в сон.

Бесцельно пролежав в кровати два часа, Авилэн, уже не в силах созерцать крахмально-белый потолок с роскошной лепниной, поднялась с постели, накинула поверх тонкой ночной сорочки шерстяную накидку, и, захватив керосиновый фонарь, направилась вниз, в место, которое не посещала больше полугода, с тех самых пор, как осознала, что звать Духа бесполезно.

Спустившись по мраморной лестнице, плавно заворачивающей прямо к входу в библиотеку, Авилэн приостановилась напротив высоких дубовых дверей, что встречали её своим величием и некоторой таинственностью, которую они хранили за собой. Шумно выдохнув, девушка толкнула одну из дверей, и та с удивительной лёгкостью поддалась, открывая вид на запылённые стеллажи и потрёпанные временем книги. Видимо, никто не убирался здесь с тех пор, как принцесса перестала посещать это место. Оно всё ещё было таким, каким Авилэн оставила его семь месяцев назад, и принцесса ощутила волны ностальгии, что накатывали приятным потоком. Девушка, недолго думая, шагнула в зал, всё с тем же вожделением вдыхая знакомый запах и трепеща от воспоминаний, которыми он был пропитан. Проходя вдоль стеллажей, она невольно тянула руку, чтобы погладить корешки книг кончиками пальцев, ощутить шероховатость бумаги и небольшие трещинки на ней.

– Авилэн… – слабый голос пронзил спёртый воздух, издаваясь будто бы отовсюду, отражаясь от стен и касаясь головы Авилэн ударными волнами.

Пол словно ушёл из-под ног. Принцесса опёрлась о шкаф, чтобы хоть как-то удержаться в стоячем положении.

Не может быть!..

Авилэн не верила собственным ушам. Она пришла сюда с мыслями о Призраке, и она услышала его вкрадчивый голос, такой родной, такой знакомый, такой… болезненный. Кровь мощным потоком била по вискам, кружа голову, в глазах мутнело, а сердце пропустило несколько ударов. Немного придя в себя, девушка всё-таки совладала с собой и оттолкнулась от деревянной опоры, скинув всё на своё богатое воображение и уже почти бредовое состояние.

Но голос раздался вновь.

– Авилэн… – продолжал звать он, на этот раз непосредственно от дальней стены, у которой она когда-то и подстерегла Призрака.

Тут же послышался какой-то скрежет, скрип, и Авилэн, в мгновение ока оказавшись у того самого места, увидела, что книжные шкафы раздвинулись, обнажив тайный коридор, тянувшийся во мрак. Даже свет от фонаря не мог осветить его полностью, и Авилэн оставалось лишь вглядываться в беспросветную тьму, в тщетных попытках что-то разглядеть.

– Авилэн, – голос стал настойчивее, он зазывал и манил, и сопротивляться было невозможно. Принцесса сразу поняла, что её приглашают исследовать загадочный тёмный путь.

Авилэн в нерешительности стояла напротив тайного хода, и сердце её глухо ухнуло в груди, отзываясь тупым постукиванием о рёбра. Девушка попыталась вдохнуть, но ощутила, что едва ли может набрать в себя достаточно воздуха из-за подрагивающего дыхания, не позволяющего ей сделать сколько-нибудь глубокий вздох. Но, собрав всю волю, что у неё осталась, в свои маленькие кулаки, Авилэн одним решительным шагом перечеркнула всю свою неуверенность и страх. Лишь кончики пальцев мертвецки похолодели, а на шее появились мельчайшие мурашки, выдавая её целиком и полностью. Принцесса шагнула в зловещую неизвестность, и, как только она прошла достаточное расстояние, шкафы снова медленно сдвинулись, отрезая путь назад. Девушка, едва помня себя, побежала обратно, но было поздно: шкафы сомкнулись, и обратной дороги уже не было. Покрепче сжав в руке фонарь, она осветила им часть предстоящего пути и пошла вперёд нетвёрдой походкой.

В коридоре было ужасно холодно, и тонкая кожа нежной принцессы пропитывалась морозом. Авилэн колотило мелкой дрожью, но она упрямо шла всё дальше и дальше, стараясь хотя бы показным спокойствием разогнать смятение в душе. Если то, что она слышала, не было игрой воображения, то неужели Призрак всё ещё с ней, и он зовёт, манит к себе (а, точнее, уже заманил)? Авилэн не знала, что ожидает её в конце коридора, но ей уже не было страшно, только волнительно от возможной предстоящей встречи с тем, кто на протяжении нескольких лет заставлял её забыть о том, что такое одиночество и отсутствие выбора.

Авилэн шла и не помнила, сколько времени прошло. Полчаса, час или, может, вообще несколько минут? Она настолько была поглощена своими мыслями, что не сразу заметила, как вышла из коридора, оказавшись в небольшой полукруглой пещере с низким потолком. Оглядевшись, девушка заметила, что ход, по которому она шла, был не единственным: рядом с ним, в этом полукруге расположилось ещё несколько ходов, которые вели в неизвестном направлении. Неожиданно, резкий свет забил в глаза девушке, и она заметила, что, помимо небольших узких проходов в пещере есть ещё и широкая высокая арка, едва не упирающаяся в потолок и ведущая в помещение, освещённое ярким светом свечей.

Принцесса с опаской оглядывала помещение, а точнее, ещё одну пещеру, в которую вела арка. Проход был прикрыт лишь полупрозрачной светлой занавеской, но и через неё можно было разглядеть широкий орган, с неисчислимым множеством труб и рычагов, а перед ним высокую фигуру в чёрном раскидистом плаще, из-под капюшона которого выглядывала чёрная же маска с длинным клювом.

Тело Авилэн ледяными путами сковал страх, когда фигура стала медленно приближаться к ней. Девушка обнаружила, что магия, обыкновенно подвластная ей, сейчас отказывалась проявляться. Напряжение и тревога слишком захватили её: её не учили, как взять себя в руки в подобной опасной ситуации. Она не чувствовала силу, которую могла бы применить против надвигающейся угрозы. Теперь она могла положиться лишь на свои ноги и то, как быстро они способны нести её. Развернувшись и было побежав, принцесса услышала вкрадчивый, тихий голос, разносимый по всей пещере мягким эхом:

– Авилэн… Авилэн, постой… – раздалось за спиной, и Авилэн содрогнулась, узнав в загадочной фигуре своего столь же загадочного близкого друга, но не развернулась, словно пригвождённая к месту, на котором стояла.

– Призрак?.. – дрогнувшим, охрипшим голосом спросила Авилэн, но ответ был очевидным.

– Да… – прошелестел шёпот прямо над её ухом, и принцесса поняла, что полностью теряет мироощущение…

Ловкие и сильные руки подхватили её лёгкое тело, послужив надёжной опорой ослабевшей девушке. Перегруженная эмоциями и переживаниями, она едва держалась на ногах, не веря в происходящее. Авилэн запрокинула голову и увидела над собой склонённое к ней лицо в этой жуткой маске какой-то непонятной, чудовищной птицы.

– Здравствуй, Авилэн, – произнёс Призрак, улыбнувшись. Хоть под его маской этого и не было видно, но Авилэн точно ощутила, что сейчас он улыбается. Интересно, как…

– Приз… рак… – запинаясь, проговорила Авилэн и окончательно потеряла сознание.

***

Авилэн очнулась на мягкой полукруглой тахте, устланной шёлком. Её фонарь, потушенный, покоился рядом, на каменном полу. Приоткрыв глаза, она обнаружила, что добрая половина свечей погашена, и, что самое главное, она лежит в той самой пещере, находящейся за аркой. Она была намного больше и выше предшествующей, и своды её оглашались тихой и ненавязчивой мелодией, разыгрываемой на органе. В комнате (если это ещё можно так назвать) царил полумрак, и Авилэн пришлось напрячь своё зрение, чтобы разглядеть Призрака, восседающего за инструментом. Его тонкие пальцы, облачённые в чёрные перчатки, ловко перебирали клавиши, извлекая поистине чарующие звуки. Мелодия была похожа то ли на колыбельную, то ли на спокойную сонату. Музыка разливалась по пещере, отражаясь от её сводов и одурманивая плавностью и стройностью.

Но, не поддавшись успокоительной песне, принцесса поднялась с ложа и медленно пошла к Духу, совершая шаг за шагом с трепетом в груди.

– Так это ты – тот, кто говорил со мной сквозь стены? – осторожно спросила Авилэн, подходя ближе и ближе и ощущая, как желудок сводит приятной судорогой. – Ты – кто читал мне сказки на ночь? Кто был мне искренним другом на протяжении стольких лет? Тот самый Призрак… я не верю!.. – с придыханием воскликнула принцесса, коснувшись его плеча лишь кончиками пальцев, словно боясь, что Дух исчезнет при малейшем её прикосновении. Но этого не случилось.

Мелодия плавно оборвалась, и вместе с ней что-то кольнуло в сердце и Авилэн, когда Призрак обернулся к ней, взглянув на неё светящимися из-под маски золотыми глазами. Его взгляд пронизывал Авилэн насквозь, скользя по литой фигуре и внимательно изучая лицо в мельчайших его деталях. Девушка сглотнула и было хотела убрать руку с его плеча, но Призрак перехватил её ладонь, оставив её на месте.

– Да, это я, – кивнул он наконец, не сводя проницательных глаз с принцессы, – и, чем больше ты задаёшь мне этот вопрос, тем больше мне кажется, что ты меня совсем не помнишь, – Призрак издал короткий смешок, поднявшись и вытянувшись перед Авилэн во весь свой рост, который превосходил её чуть ли не на две головы.

– Я помню! – воскликнула Авилэн взволнованно, взяв его ладони в свои руки и сжав их с неимоверной силой. – Помню всё: каждый день, каждую минуту! – она смотрела в жидкое золото его глаз и пыталась разглядеть в них хотя бы единый огонёк такого же волнения. – Я так скучала, Призрак!

– Я тоже скучал, Авилэн, – после недолгого молчания неожиданно проговорил Дух, и только в этих словах Авилэн смогла различить подрагивающие нотки трепета перед давно потерянным и вновь приобретённым другом.

– Тебя не было год!.. – принцесса отступила от Призрака, чтобы удобнее было глядеть ему прямо в глаза, пытливо и требовательно. – Тебя не было год, и вот теперь ты так неожиданно являешься передо мной, хотя на протяжении всех пяти лет ни разу не показывался, дразня меня только своим голосом. Призрак, я не понимаю, за что ты так мучил меня? Мне было так одиноко и плохо без тебя… – её голос надламывался, когда она вспоминала то время, продлившееся для неё, словно целая жизнь и так неожиданно закончившееся. – Почему, Призрак?..

– Прости, Авилэн, – то, как он произносил её имя, легко вгоняло девушку в краску и вызывало на коже тысячу мурашек, но принцесса держалась, стараясь не показывать своё смущение. В конце концов, она была немного обижена на него за долгое отсутствие. – Так было нужно, иначе бы меня могли заметить. Необходимо было залечь на дно, и я очень сожалею, что не успел предупредить тебя, прости, – в его взгляде выразились такая жалость и мольба, что Авилэн не устояла.

Тяжело вздохнув, девушка вымолвила, наконец, свой вердикт:

– Ладно, так уж и быть, на сей раз прощаю, – её лицо озарилось неимоверно счастливой, по-настоящему детской улыбкой. И, наверно, такого выражения лица на ней не было давно. – Но не смей больше исчезать! – нарочито строго приказала Авилэн, помахав в воздухе указательным пальцем.

– Не буду, – снова улыбнулся (по ощущениям Авилэн) Призрак, наблюдая за преображением своей долгожданной гостьи.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Как только его слова огласили своды пещеры, Авилэн бросилась в объятия Призрака, крепко обхватив его шею тонкими руками и уткнувшись миниатюрным носом в его широкое плечо. Она не видела его удивления, не ощутила лёгкой дрожи, прошедшей по его телу мелкой дробью, но зато буквально через мгновение почувствовала, как крепкие руки сжали её воздушное тело в нежных тисках. Авилэн уже не хотела помнить о своей обиде, об этом мрачном годе, проведённом в страданиях, и вообще обо всём плохом, что было с ней. Хотелось просто вот так вот тонуть в его мягких объятиях и ощущать себя свободной ото всего, что связывало принцессу с реальностью, к сожалению, с неотвратимой реальностью…

Расцепив руки, Авилэн, ещё находясь в ненавязчивых объятиях друга, взглянула на него пытливо. Она вдруг поняла одну важную деталь.

– Ты явно не призрак, – проговорила принцесса. – Ты живой, я чувствую, как бьётся твоё сердце, – Авилэн коснулась его груди ладонью, нащупывая лёгкое постукивание справа от себя. – А если ты живой, это значит, что у тебя есть имя. Как тебя зовут, Призрак? – принцесса сощурила глаза, словно допрашивала преступника.

– Теттио, – коротко ответил Дух, помедлив.

– Теттио, значит, – протянула Авилэн, кивая головой. – И давно ты живёшь здесь?

– Это секрет, – только и сказал Теттио, явно не собираясь раскрывать свою тайну. – Я не наврежу тебе, Авилэн, просто не смогу, в любом случае. Я искренне забочусь о тебе и никогда не обижу. Это всё, что тебе нужно знать. Ты же мне веришь? – теперь настала его очередь пытливо заглянуть в её глаза, только вот его взгляд едва ли можно было вытерпеть на себе: столько душевного смятения он вызывал у Авилэн.

– Верю, – кивнула принцесса, решив не донимать его расспросами. По крайней мере, сейчас.

– Ты пришла слишком поздно, поэтому у нас совсем не осталось времени. До рассвета всего двадцать минут, и ты должна успеть за это время вернуться в свою постель, иначе слуги начнут тебя искать, – Теттио только сейчас выпустил девушку из объятий и, взяв за руку, повёл за собой всё тем же ходом, предварительно вручив ей фонарь.

Они вошли в тот самый коридор, но фонарь Авилэн не понадобился: настенные канделябры, оказывается, висевшие на стенах, зажглись сами, осветив им путь. Авилэн шла за Теттио и думала, думала о том, как теперь станет легче жить, когда её любимый Призрак вновь вернулся в её жизнь. Огромный камень упал с её души, и принцесса перестала верить в проклятие, которое даже если и было, то разрушилось при появлении Теттио. А это значит, что и Ирнану ничего не грозит. Авилэн, впервые за это время, вдохнула полной грудью.

Когда они дошли до конца коридора, шкафы уже были раздвинуты, и Теттио пропустил Авилэн вперёд, в библиотеку, на прощание запечатлев на тыльной стороне её ладони поцелуй.

– Я приду вечером, – улыбнулась Авилэн, обернувшись к нему.

– Я буду ждать, – полушёпотом ответил Призрак, скрываясь за медленно сдвигающимися шкафами.

Авилэн ушла в свою комнату и так и не легла спать. Она была просто не в состоянии даже просто сомкнуть глаза. Девушка села на постель и поглаживала руку, на которой ещё горел след от губ. Его губ.

Глава 3. Теттио

Теттио не помнил, когда полюбил Авилэн. Может, в тот момент, когда он заметил, как из простой наивной девочки она постепенно превращается в красивую, изящную девушку? Или когда понял, что скучает по ней каждый раз, когда она покидает стены библиотеки и обещает непременно вернуться?

Когда осознал, что она – смысл его жизни.

Теттио и дня не мог представить себе без мыслей о ней, о девушке, девочке, что когда-то переступила порог его обители и нашла его среди стеллажей и ночной тьмы. Конечно, чувства пришли к нему не сразу, изначально он ощущал себя лишь её наставником, названным старшим братом, тем, кто помогал ей взрослеть и набираться опыта, но затем что-то щёлкнуло в груди, и звук её певучего, нежного голоса стал пробуждать в его крови незнакомое волнение, которое он прежде никогда не ощущал.

Одиночество было спутником его жизни на протяжении долгих лет, и Теттио даже не подозревал, что однажды лунной ночью он найдёт родственную душу, обретёт настоящее счастье, которого был лишён сызмальства. Тоска по другу, общению с людьми, испарилась так же скоро, как он стал рассказывать маленькой Авилэн истории и брал он их, преимущественно, из книг, до которых Авилэн, в силу своего роста, просто не смогла бы дотянуться а, следовательно, и прочитать (да и сейчас не сумела бы, что уж говорить). И наивная девочка безропотно верила, что её дорогой Призрак сам был участником описываемых им с такой достоверностью событий. Но Теттио часто любил и самостоятельно придумывать истории, более того, он открыл в себе дар писателя и рассказчика именно благодаря этому любознательному существу, поглощающему новую информацию, словно губка воду.

Теттио писал музыкальные произведения, стихи и картины, посвящая многие из них своей подруге, и сам не заметил, как проникся нежным чувством к ней. Чувством незнакомым, неизведанным и даже немного пугающим неопытную душу. Решив, что всё пройдёт само собой, Теттио захотел на некоторое время просто оставить Авилэн, чтобы не калечить их отношения своей любовью, которую он тогда считал обыкновенным обманчивым влечением.

И он ушёл. Затерялся в глуби своего обиталища и перестал выходить к Авилэн, обрывая с ней все связи. Теттио надеялся избавиться от неугомонной страсти, но та не покинула его мечущуюся душу, закрепившись в ней и лишь разрастаясь с каждым днём.

Теттио терпеть не мог пресловутых поклонников принцессы. Призрак искренно желал ей счастья, но только не с подобными кандидатами, какие посещали её. Жалкие юнцы, не достойные её внимания. Теттио всеми способами избавлялся от нежелательных женихов.

Теттио не помнил, когда эти самые женихи превратились в его соперников. Наверно, в тот самый миг, когда, видя Авилэн в объятиях другого, Теттио ощутил, что его сердце бьётся о рёбра в бешеном ритме, кровь вскипает, а сознание словно уходит на второй план, уступая место… ревности? Но Теттио ошибался. Он и раньше не мог выносить вида припавших чужих губ к руке Авилэн. Его Авилэн! И чашу терпения переполнил наглый Ксенон, который своими ухаживаниями вскружил голову наивной и неопытной принцессе, даже не скрывая, что соблазняет её. Впрочем, Авилэн и не замечала, что её юный кавалер порой переходит грань, опуская руку слишком низко или, наоборот, норовя поцеловать не руку, а губы девушки. Теттио просто не мог наблюдать за этим и решил избавиться от нахала, дабы уберечь Авилэн от бедовых последствий. Как оказалось, он немного переборщил.

Теттио и сам не понял, когда руки его, сомкнутые вокруг шеи принца, сжались слишком сильно (да и вообще, как они на ней оказались, как он сам оказался в покоях юноши), но, когда пришёл в себя и осознал, что сотворил, было уже поздно. Принц, не сумев воспротивиться силе, во много превосходящей его собственную, погиб от рук слишком ревнивого Духа (мог ли он теперь зваться так?).

Чувствовал ли Теттио раскаяние? Возможно. Но только совсем недолго, потому как сумел уверить себя, что поступил правильно, хоть и перешёл грань. Он всего лишь оберегал Авилэн, ведь он – Призрак замка Ноэтрибиусов, он обязан защищать принцессу. Теттио хотел вернуться через три месяца, а возвратился лишь спустя год, полностью уверенный, что Авилэн послана ему судьбой. Ведь она одна могла развеять его одиночество, его страхи, смахнуть слёзы с его глаз и заставить забыть обо всём, что причиняло ему острую боль, кромсая сердце и душу.

Вернувшись после прощания с Авилэн, Теттио сел за орган и взволнованно забил пальцами по клавишам, стараясь справиться с накатившими эмоциями и чувствами.

Её руки такие нежные.

Стоило хотя бы на секунду прикрыть глаза, и Теттио вновь видел перед собой её бледное лицо с тонкими живописными чертами, улыбку, достойную вечно красоваться на портрете лучшего из художников, и руки, эти ласковые руки, одно лишь прикосновение которых заставляло Призрака замирать, окрыляло самые смелые его мечты.

Её глаза цвета неба манят и затягивают в свой омут.

Мелодия плавным потоком разливалась по пещере, наполняла её собой и забиралась под округлые своды, растекаясь по камню и тут же отдаваясь от него гулким эхом. Тонкие пальцы легко скользили по мануалам, ловко извлекая стройные и ладные звуки из инструмента. Местами надрываясь и замолкая, она вновь и вновь продолжала звучать по мере того, как Теттио нажимал на клавиши. И чем чаще он вспоминал тёплые объятия девушки, мягкость и такую желанную осязаемость её тела, тем больше мелодия становилась отрывистой и энергичной.

Но внезапно мотив стал более тяжёлым и нагнетающим, мрачные нотки всё чаще прерывали ровное течение ноктюрна.

Ирнан Хостибиус.

Ожидание так томительно. Представляя их с Авилэн встречу, Теттио продумывал в голове бесчисленные способы предстать перед принцессой, явить себя и положить конец своим скитаниям в бесконечной тьме. Находясь в нескольких шагах от её комнаты, с замиранием сердца прокручивая в мыслях свои слова, Теттио буквально сходил с ума от желания поскорее увидеть её. Но, когда Авилэн, буквально вылетев из своей комнаты, сломя голову кинулась вниз, Призрак, захваченный таким близким её видом, не успел собраться и окликнуть девушку, пока та бежала по коридору. Обескураженный, только через несколько мгновений он понял, в чём дело. Незаметной тенью спустившись вслед за принцессой, Теттио с удивлением обнаружил её в объятиях белобрысого мальчишки.

Прячась за портьерой в комнате, где расположилась Авилэн и её друг, Призрак лишь безмолвно сжимал кулаки, стараясь совладать с собой. Со своей тихой яростью. Почему всегда что-то мешает ему?! Почему всё так несправедливо по отношению к одинокому изгою, впервые за всю жизнь нашедшему смысл открывать глаза по утрам? Теттио с сокрушением слушал голос Авилэн, с таким вдохновением говорящей о себе и – как же его там? – Ирнане. Она ведь была так счастлива только с ним, с Призраком! Не может быть! И, чем больше Теттио вслушивался в их милую беседу, тем больше понимал, что не сможет избавиться от Ирнана привычными способами.

Это ведь разобьёт ей сердце…

А потом этот поцелуй. Такой быстрый, едва уловимый, но настолько нежный и проникновенный, что Теттио, стоя невдалеке от пары, вновь ощутил снедающую разум тоску, поедавшую его сердце и душу многие, долгие года. Сопровождавшую его с самого рождения.

Теттио ещё никогда не чувствовал себя настолько жалким. Он смотрел вслед удалявшемуся Ирнану и ясно понимал, что совершенно ничего не может сделать. Не может отстоять свою любовь.

Или?..

Какая-то коварная улыбка разрезала губы Теттио. Он окончил играть, поднялся и, подойдя к софе, взял с неё накидку, забытую Авилэн.

– Ну что, Ирнан Хостибиус, поиграем? – усмехнулся Призрак, разминая в пальцах податливую ткань.

Глава 4. Авилэн

Знаешь ли ты, что такое настоящее одиночество?

Теттио чувствует себя неимоверно счастливым, когда слышит нежные певучие нотки голоса Авилэн, когда касается её шёлковых волос и плетёт из них косы, когда она смотрит на него с лаской и улыбается, так мягко, так лучезарно, что не верится – неужели это сокровище было послано ему? Неужели она рядом по своей воле и никуда не хочет уходить? Неужели в такие моменты она способна позабыть обо всём?

Без неё все воспоминания кажутся тусклыми.

Ирнан думает, что лучше уже быть не может, но каждый раз ошибается, вновь и вновь открывая в Авилэн всё новые стороны её характера. Будучи маленьким несмышлёным ребёнком, он и представить не мог, что однажды, спустя несколько лет, его «крошка Ави» вырастет в прекрасную девушку, стерев навсегда свой образ заводной проказницы. Сейчас всё так изменилось, перевернулось, словно они никогда и не были детьми, снующими по дворцу в поисках приключений и нервирующими бедных слуг.

Тебе никогда не понять, что чувствует отвергнутый всеми отшельник.

Теттио больше не боится напугать Авилэн, не боится, что она убежит от него с криками, думая, что зловещее приведение протянуло свои длинные руки для того, чтобы сломать её тонкую шейку, а не заключить в нежные объятия. Не тёплые, потому что призраки не могут быть тёплыми, но нежные, нежные и заботливые.

Когда она грустит, хочется выть.

Ирнан не хочет знать, почему Авилэн иногда так печальна, он лишь захвачен благородным порывом успокоить, понять и выслушать. Он способен одним лишь своим мягким и добродушным взглядом заставить Авилэн расплыться в усталой улыбке. И это всё, что он, такой незлобивый и простой, может предложить ей. Но Авилэн и не просит о большем. Потому что знает, кто может дать ей большее.

Только она способна развеять тьму в моей душе.

Теттио понимает её, как никто другой. Порой кажется, что, стоит только попробовать, и они смогут говорить в унисон, предсказывая фразы друг друга. Авилэн и не подозревает о его чувствах, всё ещё считает его своим верным другом и даже не помышляет о том, что и её дорогой Призрак умеет любить. Умеет страдать.

Каждый день проходит, словно сон.

Ирнан знает, что он – совершенно обычный добряк, который привлекает людей своей почти детской наивностью и открытой душой. Но он не знает, почему такая необыкновенная девушка, как Авилэн, общается с ним. Она не похожа на ту, кому бы нравились их необременённые чем-то интеллектуальным, лёгкие беседы и тихие прогулки по саду, во время которых Авилэн молчит, наслаждаясь вдохновенными пейзажами и розовыми кустами, а Ирнан просто так же молчаливо смотрит в сторону, лишь изредка позволяя себе метнуть робкий взгляд на свою ожившую мечту. Когда он наблюдает за тем, как красиво переливаются её волосы в вечернем лунном свете, или как её тонкие, изящные руки легко одёргивают смявшиеся складки юбки, слова сами вылетают из головы, заменяясь невнятным мычанием, а тело судорожно потряхивает от волнения и страха. Страха за то, что он скажет что-то глупое, нелепое, и красивые, ровные губы Авилэн скривятся в презрительной усмешке. Но такого никогда не случалось. Авилэн никогда не относилась к нему снисходительно, всегда говорила с ним на равных, даже несмотря на то, что Ирнан слабо походил на человека из «высшего» общества.

И здесь нет места печали и тоске.

Теттио хочет быть принцем. Прекрасным юношей, которого бы Авилэн смогла полюбить. Но, к сожалению, то, что скрывается под его маской, не позволит ему познать все прелести любви, ответной любви. Если принцесса когда-нибудь увидит его истинный облик, Теттио вряд ли сумеет справиться с подобным горем. Ведь он уверен: стоит ему явить своё лицо, и Авилэн сама убежит от него в испуге. Поэтому каждый раз, когда девушка норовит протянуть руки к его защите, Теттио лишь перехватывает её ладони своими и обыкновенно делает что-нибудь неожиданное, например, подхватывает принцессу в танец, и та сама забывает о своём намерении узнать, что же таится под маской, что же её друг так упорно скрывает от неё. И каждый раз сердце Теттио неприятно ноет, а сознание сотрясается от жуткого страха. Нет, Авилэн, тебе нельзя этого видеть, потому что я не хочу тебя терять. Теттио грезит о красоте, но мечты навсегда останутся мечтами. Но Авилэн не уходит. Она рядом, всё так же спускается в его убежище, слушает его ноктюрны, сюиты и сонеты, говорит с ним, касается его… И он сохранит свою тайну как можно дольше, чтобы ещё хоть немного насладиться обществом принцессы, чтобы ещё хоть чуть-чуть пожить своими мечтами, которые никогда не станут реальностью.

И здесь я чувствую себя по-настоящему счастливым.

***

Ночь наступала на Ноэлон, устилала поля и крыши домов тёмным покрывалом. Цвета дневного и ночного неба смешивались, придавая небесному своду красноватый оттенок. Вечерний сумрак сливался с низко стелящимся туманом, и звёзды, уже появляющиеся на огромном округлом холсте, подрагивали в его дымке. Пение птиц постепенно замолкало и тонуло в стрекоте кузнечиков, попрятавшихся в густой траве, в тех её местах, не протоптанных людскими ногами. Облака, подсвеченные снизу остатками света уже опустившегося за горы, но ещё отдающего свои последние лучи, солнца, казались толстыми воздушными гигантами, нависавшими над головой, словно громадные комья пуха. Авилэн смотрела на горизонт, вид на который открывался с крыши дворца, неподалёку от одного из величественных куполов, и наблюдала за тем, как тусклый след, оставляемый ушедшим светилом, становился всё слабее и вскоре должен был и вовсе потухнуть, уступая место серебряному свету луны.

Как жаль, что Теттио этого не видит.

Призрак сидел в своей пещере безвылазно, и казалось, будто многочисленные тайные ходы, ведущие неизвестно в какие уголки замка, были проделаны в стенах так, для красоты и таинственности. Авилэн так желала хоть раз показать другу всё великолепие уходящего дня, но он всякий раз отказывался, лениво отмахивался и упорно стоял на своём. Получив несколько отказов подряд, девушка не решилась больше докучать Теттио со своими предложениями, подумав, что ему, видимо, действительно не хочется выходить в свет по какой-то серьёзной причине, которую он всё никак не раскрывал Авилэн.