Текст книги "А помнишь? (СИ)"

Автор книги: Юлия Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

«А помнишь?»

Готовая окунуться в море счастья от воспоминаний, расхаживаю по комнате, то замерев возле окна, то продолжая движение, стараясь отпугнуть грусть. От осознания, что эти моменты не повторятся никогда, сердце трусливо сжимается. Утешаю себя, тем, что могу прокручивать их в голове снова и снова, но, грусть жестоко напоминает – пережить уже не сможешь. Уступив лирике, отдаюсь воспоминаниям.

Лагерь «Спутник». Святогорск.

Первое впечатление – что за уродский корпус? Домой хочется и трудно дышать. Воздух, как озон – холодный и чистый. Легкие в панике – где родные выхлопы и тяжелые металлы? А вокруг суета – начало смены, все с сумками, со слезами на глазах, реже с улыбками на лицах, спешат на регистрацию.

Распределяют по возрасту. Не хочу с маленькими! Ну почему мне только 13? Юльке уже 15 и она будет в старшей группе. Просимся вместе, но мест нет.

Чувствую отчаяние – чужой город, новое место, столько лиц и все вражеские, что ли. Домой хочется сильнее.

Осматриваюсь, запоминаю. Идем в корпус. Внутри прохладно и чисто. Скрипучие, ребристые зеленые ступени. Второй этаж, фойе, а от него долгие коридоры в обе стороны. Мне налево. Там живут малявки. В комнате шесть кроватей, каждая застелена колючим одеялом, подушки стоят домиком. Возле каждой кровати по старенькой тумбочке. Большое окно, свет застилает комнату, вижу мелкие пылинки, застывшие в воздухе. Пахнет хвоей – ветки ели трутся о стекло.

Пока раскладываю вещи, знакомлюсь с девочками. Вроде ничего такие.

По рубке объявляют обед, и мы дружно идем в столовую. Наставница у нас добрая, зовут Людой, и пока мы идем кушать, она рассказывает всякие забавности. Я верчу головой, пытаясь увидеть Юльку. Это моя лучшая подруга, и на данный момент, самый родной человек в этом лагере.

Садимся кушать. Столовая большая, потолки высокие, гулко – собственный голос тонет в сотне других. Уже допивая какао, вздрагиваю от хора из двадцати голосов: «Пятой группе девочек – приятного аппетита!» Недоуменно оглядываюсь – это мальчики из параллельной группы. Наставница что-то говорит, и ее слова передают как испорченный телефон. До меня доходит: «Ричим пасибо» И мы кричим. Это весело. Я впервые улыбаюсь. Может, тут не так уж и плохо?

После обеда тихий час. Отдохнуть не удается – столько впечатлений, разговоров, знакомств. После собираемся на волейбольной площадке. Поле большое, и кажется, играть могут все, кто захочет. Ноги сами несут меня туда. Скидываю шлепки и ступаю на мягкий песок. Кто-то показывает, как складывать ладони – лодочкой. Первый принятый мяч, первый шлепок на пятую точку и гомерический хохот.

Ужин. Снова крики и пожелания. Мне тут нравится.

Вечер. Упоительный воздух и мягкий свет фонарей. Звезды размером с кокос. Уютные беседки и самый приятный в мире запах хвои. Бреду по дорожке запрокинув голову. Вокруг густой сосновый лес, под ногами шишки и толстый слой иголок, что скрадывает шаги.

Как хорошо! Приятный, укутывающий ветер, несущий отдаленный смех и веселые голоса. В воздухе плавает сладкий запах арбуза, а чувства…

Хочется скакать вприпрыжку, и кричать во весь голос. Сердце скачет галопом, в предвкушении чего-то нового и странного, неизведанного. Приятного и светлого.

С первой эмоции влюбляюсь в эти ночи. Навеки.

– Как тебе? – спрашивает Юлька, тараща ореховые глазищи.

– Классно, а тебе? – мы сидим у нее в группе и едим конфеты, захваченные из дома.

– Видела Артура? Он в моей группе – такой красавчик! – Подруга округляет и без того большие глаза, а я смеюсь:

– Ну, тебя! Я влюблена в здешние ночи!

Пропадая на волейбольной площадке, разругалась с Юлькой – ей было обидно, что я про нее забыла. Оправдываться не стала, подуется и забудет. Просто очень игра захватывающая. И красивая. Все удивлены, что я самоучка. Советуют заниматься. Я киваю, но особо не слушаю – игра, это все, что мне сейчас нужно.

Мяч летит на меня, отступаю от сильной подачи, но, принимаю, и даю пас на стоящего под сеткой. Разыгрываем на троих и я тушу на сторону противника. В азарте успеваю заметить пристальные черные глаза подающего.

Со второго этажа рубки льется музыка, и прерывает ее призыв отобедать. По дороге к столовой останавливаюсь возле фонтанчика, тут меня нагоняет кареглазый подающий.

– Привет, я Артур, – говорит он и улыбается по-голливудски – белозубо и задорно.

– Юля, – тушуюсь, что еще ему сказать?

– Мы приглашаем вас сегодня на снек, Саша – наш наставник, с Людой в курсе.

– Хорошо, – пожимаю плечами, диалог явно себя исчерпал.

После вечернего собрания Люда объявляет о совместном снеке со старшими мальчиками. Девчонки визжат и бегут наряжаться, а я бреду в уединенную беседку.

Почему-то тут так отчаянно мечтается!

Не успеваю насладиться обстановкой, как слышу хруст, и чьи-то руки упираются в крышу.

– Скучаешь?

– Не особо, – поднимаю голову и встречаюсь с глубокими, темными глазами.

– Ты странная, – слышу в ответ и неожиданно улыбаюсь.

Время летит очень быстро.

Мы несколько раз ходили на Банное озеро – купались, загорали, было весело. Единственное, что смущало – постоянное, непрерывное чувство слежки. Иногда удавалось встретиться с ним взглядом, и тогда он отводил глаза, но лишь на секунду. Настырный.

Юлька обиделась всерьез – оказалось, Артур ей понравился, а я его, получается, отбила, хотя он мне и даром не нужен. Был.

По вечерам, возле костра, она садилась поближе к нему, погромче орала песни, а я таилась в беседке и, закрывая глаза, предавалась мечтам. Чем еще можно заниматься такими черничными ночами?

В середине смены грянул ливень. Такой силы, что сосны качало, они раскачивались под напором свирепого ветра, ветки скрипели, издавая страждущие звуки. Казалось, небо таило всю влагу, что только могла в нем поместиться, а теперь лопнуло и вся вода льется прямо на нас.

Резко похолодало, укутавшись в одеяла, мы сидели на подоконнике и наблюдали за хлябями небесными. Капли потоком текли по стеклу, заглушая остальные звуки. Сквозь стену дождя, разглядела одинокую фигуру на волейбольном поле. Начинало смеркаться, и я подумала, что почудилось, а потом припала к стеклу лицом, намереваясь рассмотреть сумасшедшего тщательнее.

На поле стоял Артур с деревянной дощечкой, на которой алой краской было написано: «Кажется, ты нравишься мне по-настоящему…»

Сердце пропустило удар, а ноги уже искали тапочки. Бегом по скрипучим, ребристым ступеням. Дверь настежь. Ошалелый крик Люды:

– Куда, окаянная? Там же потоп, прости Господи!

Не обращая внимания на холод и ледяные капли, что вмиг промочили насквозь, бежала к не менее странному парню, чем я, утопая в воде по щиколотку.

– Спятил! Пойдем! – схватила за руку и потащила в корпус.

– Дурацкий дождь! Я написал на ватмане, но он смыл с него краски. Пришлось просить завхоза дать деревянный брусок, – улыбаясь, ответил Артур, а я расхохоталась.

Вслед за дождем выглянула робкая радуга, а после и теплое солнце. Не таясь, мы вышли, держась за руки. Мельком услышала ядовитое шипение подруги, которую еще вчера считала самой лучшей.

Теплые пальцы, переплетающие мои, и гипнотические глаза – и сон, и явь, и грезы.

После игры в тайного друга, где мне досталось море шоколада, писем и мягких игрушек – честное признание:

– Это я твой тайный друг, – жемчужная улыбка и искры в глазах.

– Как же иначе? – смеюсь. – Спасибо!

А после – в уединении беседки, первый в жизни поцелуй. Под шелест еловых ветвей, под пристальным взглядом полной луны и жужжание цикад. Мягкие губы и прерывистое дыхание. В ушах стук крови, закипающей в венах. Робкие касания, стеснительные взгляды. И всепоглощающее чувство счастья.

Конец смены как конец света. Жгучие слезы, комок в горле и странная тяжесть в груди.

В кармане – клочок бумаги с адресом, номером телефона, и пустая душа.

– Приедешь в следующем году? Обещаешь? – жаркий шепот, и пристальный взгляд черных, как ночь, глаз.

– Обещаю.

Прощальный вечер – игра в ручеек, высокий костер, разбредшиеся пары. Слезы и грусть.

– Давай сбежим на Артема? – теплые руки, обнимающие за плечи.

– Вдвоем?

– Может еще кто захочет?

– Давай.

Группа из шести человек, сдержанный хохот, высокий забор с огромной дыркой в укромном месте. Недолгая дорога. Внезапный свет фар и пугливое: «Шухер!»

Прыжок в кювет и оглушающий звон выброшенных кем-то кастрюль. Ослепляющая темнота, а потом взрывной смех.

– Откуда взялась эта машина? Не нас ли ищут?

– Сашка нас прикроет, он в курсе. Лучше скажи, откуда тут взялись кастрюли?

И снова смех. А потом рассвет в компании двадцати семи метрового памятника Артему и странного парня, внезапно ставшего незаменимым.

Беглое возвращение в лагерь, сонный корпус, увешанный туалетной бумагой – мальчишки веселились. Всколоченная голова Юльки и визгливый ор:

– Ты меня зубной пастой намазала? Вся морда чешется!

Прощание. Горькое, как куст полыни. Прерывистые объятия и шепот:

– Я позвоню!

И отчаянное:

– Буду ждать!

А после рев в плечо испуганной, бывшей когда-то лучшей подружки.

– Ну, чего ты? Будете созваниваться, может, увидитесь еще, не на краю света же он живет!

– На краю! – горький всхлип, а потом пустой сон в трясущемся автобусе.

Родной город, встречающий желтым смогом и вонючим воздухом. Пыльное шоссе, редкие деревья, палящее солнце, плавящее асфальт. И дыра вместо сердца.

– Как отдых? – внимательные глаза матери, ищущие и любящие. – Бледненькая, совсем не загорела, но хоть подышала! У Юли все в порядке? Ее мама вся испереживалась.

Школа. Нудные будни. В середине осени телефонный звонок.

– Юль, тебя к телефону – мальчик, – голос мамы, сквозь бормотание телевизора.

С замиранием сердца:

– Алло?

Тихое:

– Это я. Бумажку потерял, пришлось окольными путями искать твой номер.

– Думала, уже не позвонишь!

Многочасовые разговоры, вечно оккупированная трубка и километровые счета к оплате.

Папины пудовые кулачищи, шутливо подсунутые под нос, мамины закатывания глаз и наконец-то – лето!

– Что, поедешь в «Спутник?» – Веселые искры в зеленых глазах отца.

– А можно на все смены?

Отвлекаюсь – ключ с шумом поворачивается в замке. За окном сумерки, а я сижу в потемках. Весь день промечтала. Нужно быстро греть ужин.

– Лунтёша, ты дома? – родной голос из прихожей.

– Где мне еще быть? – обнимаю крепко, как впервые, и всматриваюсь в родные черты.

– Весь день пролентяйничала, – улыбаюсь, глядя в темные, как ночь, глаза.

– Твой муж голоден как волк! – шутливо рычит Артур, а после делает смешную, жалостливую физиономию:

– А покушать есть чего?

Уже засыпая, мельком, проносится мысль – память, единственный рай, откуда нас не могут выгнать.