Текст книги "Знак Единения"

Автор книги: Юлия Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 4

Старая Апаш и правда помогла. Собрала в дорогу кое-чего поесть и привела трех низкорослых степных лошадок. Дорога на перевал убегала в противоположную сторону от той, что вела к предгорным пастбищам, и это нам было только на руку. Хотя какие там, в Дарстане, дороги, скорее, намеки на них! Не зря кочевники говорят: «Нет дорог в бескрайней степи, есть лишь направления».

Ехать нам предстояло еще дня два. Первый мы постоянно оглядывались, то и дело ожидая увидеть позади улюлюкающую толпу кочевников. Однако клановая шаманка подсобила и в этом – горизонт за нами оставался чист.

Но чувство тревоги, какой-то надвигающейся катастрофы не оставляло. Точно вот-вот произойдет нечто такое, что нарушит хрупкое, почти болезненное равновесие, оборвутся ниточки моего подвешенного состояния…

В ту тревожную ночь мне приснилась Бабуля. Вернее, привиделась в полудреме, так как назвать сном состояние на грани бодрствования было, увы, нельзя.

Ветерок легонько перебирает кухонные занавески в цветочек. Бабуля курит, стоя у распахнутого настежь окна. Огонек ее папиросы прожигает сгущающиеся сумерки. Там, за окном, теплый летний вечер, гомонящий детскими голосами двор, далекая музыка, урчание стоящего у подъезда автомобиля и нахальные гудки его клаксона. Там, за окном, жизнь, а здесь…

– Вернулась? – не поворачиваясь ко мне, роняет Бабуля. – Долго что-то. Я уж беспокоиться начала, где ты потерялась.

– Потерялась, – тихо повторяю я, не в силах отвести взгляд от тлеющего кончика папиросы. – Я потерялась.

Бабуля отворачивается от окна, чтобы строго посмотреть на меня и заметить:

– Если ты не хочешь узнать, где находишься, значит, ты не потерялась.

Под утро второго дня ударил первый морозец. Хороший такой, пробирающий даже через стеганые войлочные халаты, заставляющий бодрее переставлять ноги в сапогах из толстой овчины. Тонкий ледок хрустел под копытами навьюченных лошадей. Под покровом из омертвевшей травы раскисшая от продолжительного дождя земля застыла щербатым монолитом, твердости которого позавидовал бы гранит. Решив поберечь животных, мы спешились и повели их за собой в поводу. Шли молча, пряча лица от студеного степного ветра за поднятыми воротниками, прикрываясь отворотами башлыков.

Рассветало быстро. Проявившиеся вдалеке из отступившего предрассветного сумрака две конные фигуры не вызывали особого беспокойства. Степняки мало того что ехали нам навстречу со стороны Разделяющих гор, а не покинутого становища, так еще и неспешно, если не сказать – вальяжно. Завидев нас, они тоже не ударились в панику: помахали приветственно хвостатыми шапками и продолжили свой путь, с нашим никак не пересекающийся. Кони шли все тем же медленным осторожным шагом, а всадники то и дело прикладывались к баклажкам и перебрасывались фразами, расслышать которые, дело понятное, отсюда было нельзя.

Встречи в степи – редкость. В другое время кочевники обязательно бы подъехали и завели неспешный разговор (часа на два, а то и больше) с обстоятельным выспрашиванием последних новостей и распитием кумыса. Но зимой степным кланам не до распрей и праздных бесед – всегда дела поважней найдутся.

Можно было вздохнуть с облегчением, но меня заинтересовала фигура, бредущая на аркане вслед за степняками. Приложив руку ко лбу козырьком, я пригляделась.

Длинную юбку и меховую накидку нещадно трепал ветер. Девица, надо же!

Справная девушка, плечистая, ростом поболе Верьяна Илиша будет – а такую дылду, как он, между прочим, еще поискать надобно.

«И давно у нас Проклятый Ублюдок за эталон стал рассматриваться?» Да что ж такое, опять наемника по поводу и без поминаю! Тьфу, через левое плечо. Три раза.

Если судить по одежде, плененная была не из кочевников. Чепец в рюшах, платье с корсетом и обилием пышных нижних юбок никогда не пользовались успехом у местных женщин, предпочитавших удобные шаровары сковывающей движения юбке.

Прежде чем я успела сделать еще какие-нибудь наблюдения или пуститься в пространные философские рассуждения о моде степных кланов, вмешалась Эона.

– Мерзкие похотливые ублюдки! – Светловолосая с места в карьер рванула в сторону неспешно едущих кочевников.

Мы с Кириной с одинаковой мукой во взорах переглянулись.

– Знаешь, Кирин, давно хочу тебе сказать: ты бы побеседовала с подругой на предмет разнообразия приветственных обращений. А то уж как-то неудобно перед людьми становится…

Неранка согласно скрипнула зубами. Ничего не сказав, она сдернула с седла лук и на своих двоих бросилась вслед за Эоной, на бегу доставая стрелу из заплечного колчана.

– Как вы смеете так обращаться с девушкой?! – Рев взбешенной Эоны далеко разносился по подмерзшей степи.

Борьба за попранные права угнетенных тиланских женщин – одно из любимейших развлечений светловолосой.

Мне стало как-то совсем кисло. Поглубже натянув башлык, я обреченно вздохнула.

Ч-черт…

Моральные принципы, конечно, важны, но это еще не повод пешей бросаться с мечом на двух конных.

Вытягивая тепло из и так порядком замерзших конечностей, Сила сосредоточилась упругим горячим мячиком в ладонях. Как следует замахнувшись, я запустила его девушкам вдогонку. Уже в полете сгусток Силы растянулся и завился жгутом, который наотмашь ударил по кочевникам.

Вместе с лошадьми те красиво рухнули к ногам только-только успевшей подбежать к степнякам Эоны, размахивавшей руками, точно ветряная мельница.

«О Великая!» Немного не рассчитала силу удара, бывает. По-моему, это еще не повод язвить и злорадствовать…

– Сурово ты с ними, – удивленно хмыкнула Кирина, склоняясь над оглушенными мужчинами. – Молодцом, растешь!

– Да они как-то сами… – Эона покраснела.

– Вообще-то я к Рель обращалась. – Неранка кивнула мне. – Ну подруга, даешь, вместе с конями мужиков приложила! Сильна!

Ведя за собой в поводу всех трех наших лошадок, я как раз нагнала подруг. Состояние было, как после двух марш-бросков вокруг крепости под неусыпным надзором аалоны Валенты.

– Даю, ага… – Вряд ли кто-то разобрал мое недовольное бурчание себе под нос. – Хороший материал для поисковых заклятий. Идиотка! – И уже громче: – Эон, ты в следующий раз нападай молча, хорошо? Не знаю, как с этим делом на Острове, но алоний учат, что противника лучше врасплох заставать.

Кирина закинула лук за спину.

– Еще одна такая самодеятельность, и ей вообще ни на кого нападать не придется!

– Да я… да они… девушка же была в опасности! – Светловолосая сравнялась цветом с вареным бураком.

Все тут же вспомнили о спасенной и завертели головами в ее поисках. Жертва степняцкого произвола как раз поднималась с земли. Похоже, девушку задело остаточной волной. Не оглушило, но сбило с ног и кубарем прокатило по земле.

– Не бойтесь, милая девушка, мы не причиним вам вре… Ой! – Эона было кинулась на помощь пострадавшей, но застыла на полпути, так как в этот самый момент «милая девушка» явила нам свой «нежный лик». Мужской, надо заметить. Ибо украшением явленного лица в обрамлении некогда белого кружевного чепчика были шикарнейшие усы и выдающийся (во всех смыслах) нос.

Мы застыли красивой скульптурной композицией «Три девицы, застигнутые царем-батюшкой за сплетнями об его венценосной особе».

– Ничего себе, – присвистнула я.

Эхом из ошеломленных вздохов откликнулись подруги.

– Благодарствую вам, заступники-спасители! – заголосило фальцетом это чудо, не давая нам опомниться. – Избавили сиротку от участи, которая хуже чем смерть!

– Они что, из некромантов были? – всполошилась я, проявляя горячий интерес к валяющимся без сознания мужчинам. Ну как сейчас очнутся…

Позади Кирина поперхнулась, закашлялась и, не в силах дальше сдерживаться, зашлась почти истерическим хохотом. С опозданием, но я все же поняла свою ошибку. Видимо, шоковое состояние отрицательно влияет на мыслительные процессы. «По всем признакам похоже, что ты из него практически не выходишь». Что поделаешь, если у меня не жизнь, а сплошная шокотерапия.

– Снизойдет на вас благодать Единого, достопочтенные! Кого же мне следует благодарить за спасение?

Подстраховаться – это никогда не лишнее.

– Рель… хм… Илиш, подмастерье мага-погодника, – исподтишка показывая хихикающей неранке кулак, представилась я. – А это мои сестры – Эона и Кирина. Из Дрюсса мы…

– А как зовут тебя, красавица? – все еще похрюкивая от смеха, перебила меня Кирина.

«Девушка» присела в кособоком реверансе:

– Шальни, достопочтенные.

– Не в честь ли последнего месяца весны[14]14
  Шальник – пятый месяц года (простореч.).


[Закрыть] дали имя столь цветущей девице? – еще ехиднее уточнила подруга.

Мужчина потупил глаза, покраснел еще больше и кивнул. Сил моих больше не было – я уткнулась в седло ближайшей лошади и зарыдала. От смеха.

– Что случилось с реном Илишем? – тотчас заинтересовался моим состоянием спасенный.

Вновь услышав знакомое имя, Эона вздрогнула и с обиженной укоризной посмотрела в мою сторону. Я пожала плечами. Что поделать, если фантазия отказала от перерасхода Силы, со всяким может случиться.

«Пусть спасибо скажет, что Лией Тиланской не назвалась?» Во-во! Всеблагой Императрицей!

– Наш братишка смущается в присутствии красивых девушек, – безоблачно улыбнулась Кирина. Вот ведь язва! От этого заявления Эона поперхнулась, а я зашлась в новом приступе смеха. – Как же вы оказались в столь бедственном положении, рена Шальни?

– Из-за влюбчивого девичьего сердечка! – с надрывом поведал мужчина. – Ради Алфеда я все готова была бросить, самое дорогое хотела ему отдать, а он продал меня развратным степнякам! А я-то думала, мы с ним бежать собираемся…

Он зашмыгал внушительным носом.

– Какой подлец! – проявила было хм… женскую солидарность Эона, но осеклась под нашими насмешливыми взглядами.

– Подлец… – со вздохом согласился Шальни, не замечая возникшей неловкости. – Но такой красавчик! Первый парень у нас в Шэнеко…

Кирина, успевающая и поддерживать светскую беседу, и обыскивать бесчувственных кочевников, встрепенулась.

– Шэнеко? Крепость Шэнеко? Уж не та ли, что на Дар-Яссирском перевале?

– Она, – усердно закивал мужчина и умоляюще сложил руки. – Единым заклинаю, достопочтенные, проводите меня домой! Я бедная девушка и не смогу щедро отблагодарить вас… Моя девичья честь – вот мое приданое. И оно в вашем распоряжении, рен Илиш.

Вот уж счастье мне привалило! Похоже, снова одеться мальчиком было не самой удачной моей идеей.

– Я не могу принять такой жертвы… – выдавила я через силу.

Шальни сделал шаг в моем направлении.

– Но вы спасли меня!

– Это само вышло, случайно… – попятилась я.

Спасенный прижал руки к плоской груди в том месте, где, видимо, билось его благодарное сердце.

– Рель, я ваша навеки!

Я снова шагнула назад, неубедительно пытаясь отпереться от свалившегося на меня счастья.

– Нет-нет, что вы…

Однако упорства Шальни было не занимать.

– Я настаиваю!

Мужчина попытался броситься ко мне на шею, но длина аркана, к моему огромному облегчению, не дала ему этого сделать. Правда, если сила его страсти будет продолжать расти, то Шальни и оглушенную лошадь, поднатужившись, потащит.

– Наш брат – честный юноша. Совесть не позволяет ему воспользоваться бедственным положением девушки, – вступилась за меня Кирина. – К тому же мы все равно отправляемся на перевал и с удовольствием захватим вас, рена Шальни, с собой. Не так ли, братишка?

– Вне всяких сомнений, – пробурчала я, продолжая пятиться.

– Вот и прекрасно! Значит, можно двигаться в дорогу.

Эона обреченно вздохнула и помогла неранке с сумками. Вещей у нас подозрительно прибавилось.

– С кем же я поеду? – со значением стрельнул глазками в мою сторону Шальни.

Ч-черт…

Разделяющие горы – это особенное, заклятое место. Или вернее сказать – проклятое. Царство Хмари, ее плевок в лицо Единому. Как же, почти в сердце Его драгоценной Империи находилось гнездо хмарной нечисти, подобно гнойному нарыву пытающейся расползтись по всему телу!

Ткань мира здесь похожа на истертый частой ноской материал – словно штаны на коленках. Неподготовленному человеку больше одного дня в Разделяющих горах не выжить – сожрут. Или нет, не сожрут – поглотят. Творения Хмари в ее владениях аморфны. Они способны существовать в форме так называемой нежизни. Причем даже не тогда, когда просачиваются сквозь «прорехи», а лишь укоренившись по эту сторону: именно человеческие эмоции придают им силу.

Впрочем, имперские маги и Маршалы тоже не зря коптят небо Тилана: в округе Разделяющих гор заклято и освящено все, что только можно. Сюда нельзя забрести случайно: вне дороги заплутаешь еще в Предгорьях и вернешься туда, откуда пришел. Через них нельзя перенестись магически: телепортационные башни просто не срабатывают. Эти горы можно лишь пересечь. Шестью зачарованными путями-перевалами, каждый из которых начинается и заканчивается запирающей крепостью.

Но магические заслоны не вечны, со временем в них становится полным-полно прорех – только успевай латать…

Вечер.

Приглушенные девичьи разговоры, сдавленное хихиканье, то и дело левитирующие из одного угла общей спальни в другой подушки.

«И вздрогнула земля. И взволновались моря. И заплакало слезами кровавыми небо. Ибо восхотела Тьма поглотить Мир, ввергнуть тварей живых в безумие и беспорядок изначальный. И взмолились люди Господу, имя коему Единый, и внял Он молениям их. И сошел Он на землю. И тяжела была поступь Его, а возмездие неотвратимо. И просели горы, что Разделяющими зовутся, принимая непосильную ношу, кою возложил на них Господь наш Единый…»

– Лия! Бросай уже свои книжки! – окликает меня с другого конца комнаты Ранель, отвлекая от чтения. – Шестой в «скупого мужа» будешь?

– Изыди, дитя порока и разврата! То есть азарта. Вместе с мужьями различной степени щедрости, – отмахиваюсь я. – У меня задание к завтрашнему занятию у аалоны Рениты не сделано.

– Чем же ты в Час повторенья занималась? – фальшиво изумляется сальгрийка под смешки Лэнар и Голлы.

– А то ты не знаешь! Чьими же это стараниями, интересно, я сегодня зубрила Священный Свиток Единения? – Чтоб я еще раз поддалась на уговоры этой рыжеволосой стервозины и ввязалась с отцом Ванхелем в философско-религиозный диспут «что первоначально: курица или яйцо?»!

– Это Единый тебя вразумил, конечно!

– Велики деяния Его, ага. – К удовольствию набожной Сеш поддакиваю я и, не поддаваясь на дальнейшие провокации, вновь утыкаюсь в книгу.

«Как иллюстрирует вышеприведенная цитата из трактата святого Онголия Ландрийского „Смутные времена Второго Светопреставления“, история Разделяющих гор, как последнего оплота хмарной нечисти, начинается именно со Второго Пришествия. Ранее сего знаменательного во всех смыслах события прорывы ткани реальности встречались повсеместно и с такой частотой, что это стало угрожать самому существованию человека. В Смутные времена истончившаяся ткань межреальности была стянута в район горного массива и скреплена по принципу сильно вытянутой асимметричной гексаграммы. Это вполне предсказуемо повлекло за собой различные природные катаклизмы по всему Тилану, в особенности разрушительно проявившись в северной части материка. В качестве наиболее яркого примера здесь можно упомянуть возникновение Проклятых островов.

Однако вернемся к Разделяющим горам. В местах силовых скреп были возведены горные крепости. Фундамент каждой из них есть мощный артефакт узкой направленности (примерные расчеты и техника создания – глава седьмая). Последовательно-параллельная связка по принципу асимметрично-гексаграммного соединения позволила проложить относительно безопасные пути следования через горы. Вне стационарных силовых тоннелей пространственная ткань нестабильна, имеет значительные по количеству и различные по качеству разрывы, через которые Хмарь просачивается в наш Мир…»

«Увлекательность» чтива вызвала приступ зевоты. А ведь это я еще к седьмой главе «Расчеты и равновозможные схемы построения гексаграмм различной степени асимметрии» не приступала…

Предгорья у Разделяющих, как такового, почти нет. Степь упирается в них, точно в замковую стену. Черные, мрачные, зубчатым частоколом устремляющиеся в небо, горы заставляют почувствовать тебя никчемной пылинкой, которую неизвестно зачем принесло степными ветрами к подножию суровых великанов.

Дорога на перевал начиналась у каменной насыпи. В ее центре был установлен деревянный шест, обвязанный по всей длине полосками ткани некогда ярко-синего цвета, а ныне бледно-голубого, выгоревшего на солнце.

Мы снова спешились. Я – с облегчением, Шальни – с заметным сожалением. Эта романтичная увлекающаяся натура воспылала ко мне, как спасителю, сильными чувствами, кои весь путь пыталась выражать страстными прижиманиями и вздохами.

– Здесь заканчиваются земли степняков.

Кирина подобрала отдельно валявшийся камешек, бросила его в общую кучу и обошла ее против часовой стрелки три раза.

– Это ошбо, – пояснила девушка в ответ на наши недоумевающие взгляды. – Одновременно храм и жертва Великому Небу. Каждый может испросить благословения и удачи, поучаствовав в его создании, жертвуя ошбо свой камень.

– Но, Кир, это же кощунст… – попыталась возразить Эона, однако осеклась под холодным взглядом подруги.

– Бывают ситуации, когда не помешает любая поддержка. И уж тем более не стоит пренебрегать благосклонностью чужих богов.

Как там говорят? «Всегда обращайся к чужим богам – они выслушают тебя без очереди».

Я тоже подняла с земли камень. Мысленно испросив удачи для нас всех, аккуратно положила его на насыпь. Эона неохотно последовала нашему с Кириной примеру. Шальни остался безучастен к происходящему: он не сводил с меня влюбленного взгляда, к тому же ему не терпелось поскорее двинуться в путь.

К видимому разочарованию мужчины, дорога резко пошла в гору, и дальше мы снова отправились пешком.

На подъеме воздух стал холоднее. Острые камешки чувствительно кололи сквозь подошву мягких степных сапог. Лошади нервничали. После угодливо расстилающейся под ноги равнины идти стало намного труднее.

Крепость Шэнеко, запиравшая путь по эту сторону Дар-Яссирского перевала, была мощной, основательной, но какой-то… потрепанной, что ли. Завидев ее, наш попутчик, и без того весело приплясывающий при ходьбе, ускорил шаг. Так как мы шли с ним под ручку, прибавить ходу пришлось и мне.

– Быстрее, девочки, быстрее! Стемнеет же скоро! – томным, слегка гнусавым голосом пропел Шальни, дожидаясь у поворота дороги, пока подруги нас нагонят. – Опоздаем к ужину. Повар, конечно, ко мне неравнодушен, но…

Шальни кокетливо потеребил бантик на куцей косичке, выглядывающей из-под чепца, и слегка покраснел. Воспользовавшись удачным моментом, я вернула себе затисканную руку и поспешила обезопаситься с одной стороны лошадью, а с другой – неранкой.

– Но что?.. – уточнила запыхавшаяся на подъеме Эона, неодобрительно посматривая на похрюкивающих от сдерживаемого смеха меня и Кирину.

Не найдя, откуда бы ко мне подступиться, Шальни нашел поддержку и наперсницу в лице светловолосой.

– Но даже ради такой красотки, как я, этот старый развратник не станет открывать кухню после захода солнца. Строго у нас с этим на перевале, – поежился он. – С наступлением темноты только алонии обережные стены покидают. Разделяющие горы как-никак…

Совершенно непоследовательно мужчина захихикал и опять покраснел.

– А чем уж там эти… хи-хи… алонии по ночам… хи-хи… занимаются, добропорядочным девушкам, навроде меня, знать не полагается.

Алонии! Все правильно, «Разделяющие горы как-никак…». Как же я-то не подумала! Ч-черт…

Я дернула идущую рядом Кирину за рукав и поинтересовалась трагическим шепотом:

– Кир, зачем нам туда, а? Там же алонии! Это ж значит, что…

– …Мастеров и Маршалов в крепости нет, – сверкнула белозубой улыбкой Кирина. – Зато есть проверенный временем человек, который выведет нас к прорехе.

Вот так и пришлось заткнуться.

Дорога уперлась прямо в крепостные ворота – не обойти, не объехать, не перелезть. Они были такой высоты, что приходилось до упора опрокидывать голову, дабы узреть маковки сторожевых башен. Так как проследовать дальше можно было лишь через крепостной двор, оставалось лишь смиренно постучать.

Надеюсь, «проверенный временем человек» не уехал навестить дальних родственников в Неране.

Шальни уверенно взялся за увесистую ручку колотушки позеленевшего от непогоды и времени медного гонга. Мягкий, но всепроникающий звук болезненно отозвался в перепонках.

– У вас ворота всегда закрыты? – полюбопытствовала я, пытаясь отвлечься от пессимистичных прогнозов. – Даже днем?

– Торговцы и служба снабжения наезжают нечасто – к их услугам куда более надежный и удобный Дар-Мирунский путь, а вот нежить всякая постоянно набегает. И народ лихой не прочь на огонек заглянуть. – Впервые мужчина говорил нормальным голосом, и мы, не сговариваясь, все трое уставились на него.

Впрочем, миг просветления был краток, и Шальни затянул фальцетом:

– Нучтожонитакдо-о-олго! Ужин-то стынет.

Точно в ответ послышался скрежет в воротах.

У меня как-то нехорошо заныло в районе желудка. А ну как при взгляде на нашу разношерстную компанию во главе со страдающим шизофренией трансвеститом нас погонят в три шеи. Спасли, называется, на свою голову. Какого лешего мы его вообще с собой взяли?! Вдруг этот сумасшедший нам соврал: в крепости его никто знать не знает. Или того хуже – знают. Поэтому сами прогнали с позором, а мы это чудо сейчас назад приволокли. Ох, чувствую, и наслушаемся мы «благодарностей», мало того – «вознаграждение» получим…

В открывшемся проеме появилась статная женщина, на вид чуть за тридцать. Очень коротко стриженная. Одета в кожаные доспехи поверх мужского костюма. Короткий меч в поясных ножнах совсем не для украшения. Плюс – Сила, что накатила на меня душной волной.

Неприятные ощущения в области желудка стали много сильнее. Но привратница всего лишь мазнула по нам равнодушным взглядом (он задержался только на Шальни) и с безликим «проходите» сделала шаг в сторону. Ведя лошадей в поводу, наша компания гуськом вступила на двор крепости – и так не сказать, что большой, а при нашем появлении он показался просто крохотным. Сюда вело двое огромных ворот, расположенных друг против друга. Через первые мы вошли, а через вторые, если, конечно, повезет, выйдем и направимся дальше.

У арочного входа во внутренний двор нас поджидала делегация из трех встречающих: еще две бесстрастные алонии и тучный запыхавшийся мужчина в богатой лисьей шубе, то и дело косившийся на Шальни, сгорбившегося за нашими спинами.

– Приветствую вас, странники, в крепости, что принадлежит благородному Балле рю Ива, маркизу Шэнеко, бесстрашному почетному Стражу Шестого пути. – Было заметно, что толстяк очень нервничает – он беспрестанно вытирал о лосины потевшие ладони.

Интересно, с какого перепуга нам такая честь?

Судя по тому, что мне приходилось слышать, запирающие крепости – это те же самые перевалочные пункты. Надолго здесь никто не задерживается. И каждого вот так торжественно встречать «хлебом-солью» – замучаешься. Общая численность жителей невелика, так как крепость полностью находится на привозном довольствии. Гарнизон, как правило, маленький и состоит из четырех-пяти (на крупных оживленных путях – десяти) алоний: если понадобится, они размажут тонким ровным слоем по крепостным воротам как заглянувшую на огонек нежить, так и нагрянувших с визитом разбойников.

Бывает, конечно, наезжают горячие головы из молодых да ранних рыцарей, жаждущие ратных подвигов, славы, а кто и просто вознаграждения из имперской казны за ликвидацию в районе прорех хмарной нежити. Или маги столичные потренироваться перед Испытанием на ранг Мастера заглянут. Да только ни на тех, ни на других наша честная компания никак не тянула…

– Благодарствуем за теплый прием, достопочтенные. – Мне пришлось откликнуться на приветствие, так как остальные помалкивали. – Рель Илиш из Дрюсса – к вашим услугам. Я и мои кузины направляемся в Яссир… к находящемуся при смерти дядюшке. Дозвольте нам заночевать в этих славных стенах, а наутро отправиться дальше.

– Разумеется-разумеется. Прямо с утра и поедете. Никаких задержек, что вы, что вы. – Глазки у встречающего мужчины забегали быстрее. – А за спинами у вас кто прячется? Не прекрасная ли Шальни?

Моя челюсть со стуком упала на замковый двор. Образно выражаясь.

– Ну… э-э-э… Это он… она то есть. – На этом мое и так не фонтанирующее красноречие иссякло. Я обернулась и беспомощно взглянула на Кирину, Та хмыкнула и подтолкнула Шальни вперед.

– Приветствую вас, рен Рижиг, – потупил взгляд наш странный попутчик. – Вы на меня не сердитесь? За то, что я сбежала?

– Ну что вы, сэ… милая Шальни! – замахал руками толстяк. – Мы так рады вашему возвращению! Пойдемте скорее, обрадуем госпожу! Она места со вчерашнего дня себе не находит…

Шальни затоптался на месте, смущенно разглаживая юбку и кидая на меня через плечо пламенные взгляды.

– Эти милостивые господа спасли меня из грязных лап кочевников. Рен Илиш был так храбр и благороден! О них позаботятся, рен Рижиг? Я обещала, что нас накормят ужином.

Рижиг затряс всеми тремя подбородками.

– Разумеется-разумеется, не извольте беспокоиться. Обо всем позаботятся. Самым наилучшим образом. Прошу вас, сестра Обессия, – обратился он к ближайшей алонии, темноволосой девушке, не сводившей с нас тяжелого взгляда, – уладьте это дело. А нам пора. Да-да, пора. Пойдемте-пойдемте. Госпожа ждет. Вы же знаете, она очень-очень не любит ждать…

– Доброй ночи, достопочтенные. – Шальни внезапно схватил меня за руку. – Рен Илиш, мы еще увидимся?

Он жалостливо зашмыгал носом. Я осторожно высвободила свое запястье.

– Ну… э-э-э…

Управляющий не дал затянуться прощанию:

– Разумеется, увидитесь. Утречком, милая Шальни, все утречком. А сейчас всем надо отдохнуть. Да-да.

Аккуратненько подхватив Шальни под ручку, толстяк выразительно посмотрел на нас и потянул слабо упирающегося мужчину в арочный вход, а затем, через боковую дверь, завел внутрь здания.

Стремительно темнело. Холодало еще быстрее. Пытаясь согреться, я переминалась с ноги на ногу, с завистью поглядывая на алоний, на которых из теплой верхней одежды были только меховые безрукавки. Что касается меня, занятия по терморегуляции я, к большому моему сожалению, в свое время пропустила. А пользоваться согревающим заклятием в такой компании – по меньшей мере, неразумно, если не сказать – самоубийственно.

После ухода мужчин во дворе повисло гнетущее молчание, первым которое нарушила алония, которая нас сюда впустила. Неяркое свечение замерцало меж ее почти сведенных ладоней.

– Сейчас мы все уладим. Наилучшим образом, не извольте беспокоиться, – сказала она, явно передразнивая толстяка. – Вот только проверим одну ориентировочку…

При этих словах я непроизвольно нащупала рукоять Неотразимой – уж очень двусмысленно они прозвучали.

– Попрошу сдать ваше оружие, достопочтенные. И без резких движений.

Все обернулись на голос, раздавшийся из-под арки. Из сумрака внутреннего дворика к нам неторопливо приближалась темная женская фигура.

Четвертая алония! Ч-черт, ч-черт, ч-черт!..

Спорхнувший с ее ладони мощный магический светляк осветил двор до последнего камешка. Не осталась в тени и появившаяся. Длинные темные волосы, собранные в высокий хвост. Молочно-белая кожа. И испытующий взгляд глаз цвета горького шоколада. В упор.

– Тайя! – Это имя вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить свой не в меру болтливый язык.