Текст книги "Игрок (СИ)"

Автор книги: Юлия Лиморенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ИГРОК

 

Конечно, я не специалист в том, что не касается Игры. Но почему-то очень похоже, что случай управляет всеми нами в той же мере, что и числом очков, выпавшим на игральных костях: после каждого броска Игрок сам выбирает, какой ход ему сделать, так же как мы выбираем наши пути в жизни, и наши очки на костях – это наши возможности.

Удача любит меня. Хотя... если то, что я держу в руках, – это и есть удача, то я сам себе помогаю. Приятное ощущение – держать судьбу в горсти и надеяться на лучшее, не переставая бояться...

Мне везет. А я не суеверен. Я выиграл половину состояния одного весьма небедного любителя Игры. К его несчастью, он оказался только любителем. С моей стороны ставкой был подержанный, видавший виды экранолет. Впрочем, на тот момент это было все мое состояние.

Однажды я выиграл собственную жизнь. Играть пришлось с капитаном одной пиратской посудины; он решал тяжкую проблему – выбросить меня за борт или все-таки куда-нибудь довезти...

Пожалуй, Игра не только не бессмысленна, она наполняет смыслом все окружающее, всю жизнь. Игра – путеводитель по жизни. В конце концов привыкаешь смотреть на жизненную реальность с отвлеченным вниманием Игрока, размышляющего над ходом, – и такой ход бывает безупречно верен.

И роднит двух капризных женщин – Игру и жизнь – та простая истина, что их нужно доигрывать до конца, каким бы он ни был.

В наш век, когда сильный прав, а слабого никто не спрашивает, Игра делает нас равными в возможностях. Закон Игры прост, но он, в отличие от других законов, сам себя соблюдает и сам карает нарушивших. Я помню игру, в которой мне пришлось уличить шулера. Закон запрещает применять в Игре любые аномальные способности; после броска костей никакое воздействие не должно больше их касаться, пока они катятся. Никто не может изменять движение костей или положение фигурок на доске. Я же уличил телекинетика. Никто не заставляет человека принимать правила, которые он не хочет соблюдать. Если закон не един для всех, это не закон.

Видите, как помогает простенькая философия.

Я играл со многими известными Игроками. Дело даже не в том, кто выиграл; просто если ты плохой игрок, мастер – настоящий мастер – не станет искушать твою судьбу.

 

Помните ту гнусную историю времен войны – ну, когда крейсер «Вейрада» захватил нашего адмирала?

Здесь я еще раз позволю себе отвлечься и занять ваше внимание своими философствованиями. Какая все же ничтожная вещь наши решения! Какие микроскопические нюансы окружающего мира диктуют нам каждый наш поступок, который мы гордо именуем нашей волей. Я, как и все вы, не люблю тратить время на дорогу. Я, как любой человек, предпочитаю летать максимально быстро. Обычно я так и делаю. Но – мельчайший нюанс! великолепная случайность! – именно по моему маршруту именно в это время, если верить информационным агентствам, могли оказаться военные силы Энтрана и, как следствие, парочка эскадр Сообщества, вышедших на охоту, – они ведь тоже верят информационным агентствам, потому что журналисты почему-то всегда успевают чуть-чуть раньше армейской разведки.

На мое счастье, об этом довольно глупом совпадении, сулящем неприятности в пути, я узнал заранее. Поэтому, презрев возможность быстрого путешествия, решил лететь через маяк и там узнать последние новости об обстановке.

Открою вам страшный секрет. Перед вылетом я на всякий случай бросил кости, задумав, что если выкину четное число, то полечу напрямую. Выпало семь.

До маяка около трех часов лёта, и все это время меня не покидало некое неприятное ощущение, вроде ожидания визита к врачу. Великая штука самовнушение – мне великолепно удавалось действовать самому себе на нервы.

Моя система связи стоит тех денег, которые я за нее чуть не заплатил: едва вывалившись в реальное пространство у маячка, я услышал рев радиооповещения, смысл которого мог уловить даже пятилетний спиногрыз, не знающий кода сил гражданской обороны. Благодаря чуду техники я получил пару секунд форы – разобрался в ситуации раньше, чем энтранская эскадра, висевшая вокруг маяка вроде мошек вокруг лампы. Мне даже удалось прикинуться шлангом в тени маяка; следующие несколько минут я воздавал мысленную хвалу великодержавному высокомерию энтранцев, которые не перенастроили радары на улавливание мелочей жизни вроде меня. И то сказать, мой «комарик» меньше даже палубного истребителя длиной шесть с половиной метров...

Эскадра была в чем-то даже красива: двенадцать посудин разного калибра, висящие идеальным трехуровневым строем с маяком в центре (я вышел из канала уже внутри этой коробки; похоже, это меня и спасло). Но стартовать отсюда обратно в канал... Никто не мог поручиться, что такая куча массивных объектов вокруг меня не собьет мне настройки. Хорошо, хоть истребителей видно не было – нет смысла выпускать их из катероносцев, если нет прямой угрозы. Им, возможно, удалось бы углядеть меня просто глазами, а не сенсорами. Но вот если я дернусь в сторону и на меня попадет хоть один блик прожекторов...

Крейсеров было всего два, и это было все равно что гулять по страдающим гигантоманией джунглям Кайры, вооружившись иголкой для вышивания. Отсюда я, не наделенный стратегическим гением, был способен сделать только два вывода: или это неполная эскадра – и тогда я, черт побери, встрял, потому что если подойдет остальная ее часть, то я вряд ли выберусь отсюда без потерь; или это компания редкостных нахалов – и тогда я все равно встрял, но каким-то другим образом. В любом случае надо было изобретать способ удрать, и чем скорее – тем лучше (у меня все-таки двухместный катер, а не судно космических авантюристов-обормотов с запасом еды и воздуха на два года... Я даже бутербродов с собой не взял).

То ли от нервов, то ли по совершенно объективным причинам, в кабине катера становилось жарко. Возможно, это кончался запас кислорода... На душе у меня стало окончательно мерзко.

Я старался заставить себя думать. Так далеко в глубь территориального пространства Сообщества могла забраться только приличная армада энтранских сил. Значит, она уже давно сюда забралась, и красующаяся передо мной эскадра – только малая часть этой армады. А последние новости об энтранской армаде, которые я помнил (и которым доверял – вы же помните, что информационные агентства всегда успевают), говорили о трех эскадрах под командой контр-адмирала Кермса – того самого голубчика, который изловил нашего адмирала. Вывод напрашивался гнусный: это часть подразделений Кермса, которая, скорее всего, дожидается каких-то инструкций, вися у маячка и пока никого не трогая. Конечно, дальнюю связь маячка они заблаговременно вывели из строя, и все, что он может – это передавать подлетающим судам сигнал «все пропало, все пропало»...

Я уже был готов совершить самоубийственную попытку связаться с каким-нибудь другим маяком Сообщества и передать ему то же самое. В этом случае энтранцы сразу засекли бы мой сигнал, и мне представился бы случай стать героем посмертно... если бы не тот факт, что мне совершенно нечем было устанавливать дальнюю связь. Я все-таки не крейсер.

Фамилия Кермса почему-то вертелась у меня в голове, и, как я вскоре понял, без всякой связи с войной. Кермс – что я о нем знаю? Почти ничего, в общем. Какой-то родственник императорской фамилии (позор семьи, надо полагать), военный-карьерист (иначе как бы ему дали армаду – в тридцать-то лет?)... и, кажется, всё. Если только это не он лет пять назад удачно сыграл с Координатором – главным контрабандистом Сообщества. После этого у нас пару лет было крайне туго с контрабандой...

Та-ак, это уже интересно. Дождаться Кермса, и тогда... Если он тут появится, конечно...

Через минуту я пообещал себе, что, когда вернусь, поставлю ящик шампанского той девочке, которая сосватала мне новую систему связи и сама ее установила. Черт возьми, таких специалистов беречь надо... Один из кораблей эскадры, не заботясь о радиобезопасности (подслушать их можно было не дальше чем в сотне километров), вызвал крейсер. Я ни черта не понимал в энтранском, но слово «Вейрада» разобрал. И «Вейрада» ответила. Похоже, это тот из крейсеров, что закрыт от меня маяком.

«Ну, ты готов?» – спросил я себя. Откровенно говоря, я ни к чему не был готов, просто поддался первому порыву, опасаясь, что может быть поздно раздумывать. Я настроился на их частоту и послал в пространство:

– Частный катер «Шестерка» вызывает «Вейраду».

 

Есть что-то тревожно-увлекательное в том состоянии, в котором оказался я на борту «Вейрады»: хозяин еще не решил, как со мной обращаться – как с гостем или как с пленником, и по одному моему слову эта щекочущая нервы неопределенность могла разрешиться в ту или другую сторону. Немудрено, что я тщательно обдумывал это самое слово, изо всех сил отгоняя то, которое просилось на язык само по себе...

Контр-адмирал дожидался меня в каком-то небольшом, но весьма уютном зальчике с диванами по стенам и видеоаппаратом в центре. Нехилая у них тут кают-кампания... Высокий шкафообразный энтранец (он не обманул мои ожидания) жестом императора отослал двух горилл, которые конвоиро... сопровождали меня сюда, и кивнул на кресло напротив. Я уселся, предварительно оглядев мельком помещение и само кресло – не люблю глупых шуток.

– Только не говори мне, что ты шпион, – с места заявил он. – Или Сообщество дошло до такого состояния, что ему некого больше послать шпионить?

– Без малейшего понятия, – улыбнулся я. – Но уж если меня посылают, то обычно совсем по другому адресу. А я так просто решил заглянуть в гости, раз уж мимо пролетал...

– В гости? – улыбка у него вышла мрачная; ему надо сменить имиджмейкера... – Слушай, Табаки, – он наклонился ко мне, загородив собой обзор и, видимо, пытаясь давить на психику, – на кой черт ты сюда приперся?

Я непроизвольно отодвинулся, и он тут же вернулся на исходные позиции:

– В смысле, я пытаюсь найти какую-нибудь разумную причину, по которой тебя сюда принесло. Про то, что ты мимо летел, рассказывай кому другому.

Я мысленно ухмыльнулся еще раз: а ведь я для разнообразия не вру! Обидно...

– Клянусь ушами Золотого Джила, я просто нанес частный визит. Дань вежливости, ничего более.

– Да-а? – Он, казалось, задумался, потом снова перешел в наступление:

– А как ты меня нашел?! Скажешь, у тебя не было разведданных? Наверняка выиграл у какого-нибудь лоха точные сведения о положении эскадры! Причем, возможно, у кого-то из моих лохов... расстреляю, как найду... Ну! Что заткнулся? Не придумал, чего бы соврать?

Я обнаглел:

– Как узнал – это неважно, Сообществу докладываться не собираюсь – еще решат, что я твой шпион (на этом месте он скептически хрюкнул; один-ноль в мою пользу). Я пришел предложить тебе сыграть. (Ну, а что еще мог сказать известный игрок другому не менее известному игроку?! Да так, чтобы тот поверил!)

Его взгляд стал почти ласковым – нехорошо как-то, неприятно:

– Табаки, ты в уме? Это тебе делать нефиг, а у меня тут, понимаешь, война. Причем прямо сейчас. Если очень хочется сыграть, могу предложить подождать пару месяцев в камере для пленных... а потом на Энтране поговорим. Перед расстрелом... Согласен?

Я выпрямился в кресле (нелегкая задача, когда почти весь в него провалился):

– Не согласен. У меня есть одна любопытная ставочка... тебе понравится.

– Шантаж? – Он поднял мохнатые брови. – Да ты точно не в себе! Вот что, я передумал: поселю тебя в медсекторе – вдруг ты буйный?

– Ни в коем разе! Меня больше устроит джентльменское соглашение: я говорю тебе ставку, мы играем, а там – как повезет. У меня Судьба ручная.

– Что ты хочешь от меня? – Он изучал меня, как любопытное насекомое, вроде залезшей в чашку мухи – прихлопнуть или там оставить?

Если только я не ошибался... а я не ошибался... кажется, он клюнул. Но, черт побери, не объявлять же мне ставкой свою жизнь – нелепица: это пройдет только в том случае, если я хочу от него взамен нечто настолько важное, что оно стоит моей жизни. А я хотел только уйти отсюда подобру-поздорову, ничего мне от этого сейфа даром не надо...

– От тебя? – лениво спросил я. – Да так, мелочи... – растягивая слова, как будто меня все это не очень забавляло, я лихорадочно старался придумать что-нибудь разумное... но достаточно безумное. – Адмирал Аген меня вполне устроит. – Логично, что наш бедняга адмирал все еще у него на борту. По крайней мере, хочется на это надеяться...

Он посинел – багроветь энтранцы физиологически не способны:

– И ты еще утверждаешь, что тебя не подослали, так?! Белобрысый ублюдок! И нашим, и вашим, да? Черт, я не понимаю, почему я до сих пор тебя не расплющил!..

– Наверно, потому что хочешь сыграть, – невозмутимо ответил я, чувствуя, как рубашка прилипает к спине. Со стороны я восхищался своей наглостью, но со своей точки зрения вдруг понял, что стать героем посмертно мне не судьба: от меня не останется даже воспоминаний – так, кучка атомной пыли... Я сжал челюсти, чтоб зубы не стучали. Берешься врать – ври правдоподобно и с уверенным лицом.

– А взамен? – издевательски спросил он.

– Я, мой корабль...

– Корабль! Груда запчастей...

– ... и мой банковский счет.

Глаза энтранца оживились: он вполне представлял себе, сколько может лежать на счете удачливого Игрока – а что я удачливый Игрок, он просто знал. Но он решил еще пококетничать:

– На черта тебе адмирал? А у меня он работает гарантом хорошего поведения Сообщества.

– Плохой из него гарант. Сообщество не чихнет, даже если ты его своим аквариумным рыбкам скормишь. Там многие рады будут избавиться от него раз навсегда. А кому командовать, найдется. Умников много. Окажи услугу прогрессивному человечеству – убей адмирала.

– Ты все-таки подозрительно много знаешь, – вздохнул мой гостеприимный хозяин. – И вообще, почему ты решил, что я держу его на «Вейраде»?

– А где же? Разве кому-то из твоих замов можно доверить такой важный груз!.. – Я лениво потянулся. – Ну, может, ты и прав. Знающие люди говорят: не уверен в удаче – не играй.

Боже мой, которого нет, как я ждал, что он просто выстрелит в меня из табельной пушки! Ведь глупо, непростительно глупо было надеяться, что он мне поверит, а тем более клюнет на такой здоровенный крючок! Всё. Я проиграл, еще не сев за доску. Я и без того был мокрый, как мышь, но тут мне стало окончательно худо.

Он долго смотрел на меня, как тропическая рыбина, узревшая малька: съесть – не съесть... Другого выражения на его лице не было. За эти несколько десятков секунд я успел умереть раз пять. По крайней мере. Наконец он перестал поедать меня глазами и откинулся в своем кресле:

– Это все, что ты хочешь? Только Агена?

– Ах да, забыл одну деталь, – я выдал лучезарную улыбку. – Если я выиграю, ты дашь мне забрать выигрыш и уйти.

 

 

Сложный вопрос, кто из нас рисковал больше. Да, я ставил все, что у меня было, – что, в общем, логично, потому что если не будет меня, на что мне катер и деньги? Но для Кермса прелесть Игры была в том, что он ставил все и немножко больше. Если вы задумаетесь, чем для него был наш адмирал, вы меня поймете.

Черт побери, похоже, я случайно попал в самую точку. Игроки – достаточно безумные люди и частенько делают весьма странные вещи просто потому, что без риска, когда нет большой, по-настоящему увлекательной Игры, они чувствуют себя как наркоманы без дозы. Да мы и есть наркоманы – адреналинозависимые. Если долго не выпадает возможности пощекотать себе нервы, игрок готов на любую авантюру. И если я обычно удерживаюсь в границах благоразумия, то Кермс, видимо, готов был перейти эти границы, прекрасно зная, что рискует всем. И не только тем, что принадлежит ему.

 

 

По традиции при таких крупных ставках играется одна партия. Тогда все зависит от удачи, выдержки и умения в данный момент; если же играют три, пять партий, то шансы игроков постепенно уравниваются – совершив ошибку в первой игре, исправишь ее последствия во второй...

 

В кают-компании, кроме нас, не было никого. Если не считать, конечно, круглой рыбы в аквариуме, которая взирала на нас с изумленным осуждением в выпученных глазах. Я старался сохранить беззаботный вид, но непроизвольно поглядывал на «Иглу» – табельный ствол энтранских офицеров, так удачно висящий на поясе контр-адмирала прямо под рукой. Честное слово честным словом, но что ему мешает вдруг передумать и просто выстрелить мне в спину? Всего лишь рыжая вспышка – и нет проблемы...

Энтранец достал доску. Роскошная работа, ландшафт как настоящий, даже поверхность воды блестит и деревья качаются... Я предпочитаю классическую форму доски, максимально плоскую, где рельеф только намечен линиями. Излишества мешают сосредоточиться на игре. Но здесь я больше ничего не выбираю.

Хозяин расставил фигуры – неторопливо, смакуя каждое мгновение перед началом игры. Я делал вид, что занимаюсь тем же, изо всех сил пытаясь непринужденно улыбаться. Сейчас нам предстоит выяснить, чей ход первый, и если рука моя дрогнет...

Кермс протянул мне стаканчик с костями:

– Бросай.

Только бы не я! Только бы не мой ход! Терпеть не могу начинать игру. Я потряс стаканчик, кости выкатились на ровную поверхность стола, повертелись на скругленных углах и замерли. Семь.

Энтранец усмехнулся и сделал свой бросок. Десять.

– Эй, ты не переоценил свою удачу? – Он изобразил кровожадную улыбку.

– Нисколько, – безмятежно ухмыльнулся я в ответ. – Продолжайте, коллега.

 

Удача в игре – это не только когда выпадает максимальное число очков на костях. Удача – это когда нужное число выпадает строго в нужный момент.

Мой противник играл классическую атаку «в линию» – все фигуры движутся ровным строем на всю ширину доски, шагая примерно с одинаковой скоростью. Сквозь такой заслон прорваться непросто, особенно когда с твоей стороны доски сплошные горы. Я для порядка попытался разок пересечь этот строй, но меня, естественно, не пустили. С этого времени мои фигуры начали вроде бы бесцельно блуждать по доске, прыгая туда-сюда, огибая выступы гор и излишне густые леса. Линия же Кермса по-прежнему продвигалась в направлении моей крепости, некоторые фигуры уже вышли на финишную прямую и поджидали остальных, чтобы атаковать одновременно. Спасало меня одно – броски у него было небольшие, так что на одну фигуру приходился в среднем один шаг за ход. Это и называется «медленно, но верно».

Но я не собирался играть хрестоматийную партию, хотя и притворялся, что ничего не могу поделать с его тактикой. У меня был план настолько сумасшедший, что, если я ошибусь, если опоздаю хоть на один ход... Господи, которого нет, дай мне нужный бросок точно в нужное время! Пожалуйста, не раньше!..

Один из моих кораблей, неосторожно выскочивший на строй противника, был схвачен и растерзан в один ход. Второй корабль – самую сильную из оставшихся у меня фигур – постепенно прижимали к горам. Если его окружить со всех сторон, он окажется практически не опасен, и тогда можно спокойно доламывать крепость медленными, но сильными динозаврами...

Через два ходя корабль оказался в плену. В целых двадцати трех ходах от крепости противника. Я долго медлил с броском, пытаясь оценить настроение энтранца. Похоже, он оправдывал мои ожидания – он был уверен, что я волнуюсь из-за этого корабля, что лихорадочно пытаюсь изобрести какой-нибудь выход для него... Ну, он был не так уж и неправ.

Бросок... Нет, подожди, Табаки. Если ты не сделаешь, что нужно, ты мертв. Причем сразу. Да, игру нужно будет довести до конца, да, возможно, синерожий контр-адмирал еще позволит тебе последнее желание... Но тебе будет уже все равно. Так что давай. Играй как должен, а не как попало.

Кости мелко дрожали в стаканчике. Три. Два. Один. Вот теперь бросок. Кости плавно катятся по столу, грациозно кружатся, словно давая время на себя полюбоваться, не спеша останавливаются на самом краю... Я еще не смотрю на очки. Я смотрю на Кермса. На выражение его лица, ставшее непритворно-удивленным, на мохнатые брови, углом подскочившие вверх... Я улыбаюсь снисходительно и победно и лишь потом опускаю глаза на стол, чтобы убедиться... да. Двенадцать. Дубль. Спасибо, Боже, которого нет.

При выпадении дубля очки на костях умножаются на три. Таким образом, у меня тридцать шесть ходов. Корабль пленен, он не может шагнуть ни в одну из сторон – с двух клеток его запирают горы, с четырех оставшихся – фигуры энтранца. У него только один ход – вверх. Это стоит двенадцать очков. Поэтому этот ход используется очень, очень редко...

Вверх – и еще двадцать три хода вперед. Я медленно отсчитал клеточки доски и аккуратно опустил мой кораблик в самом центре его крепости.

Спасибо, Боже, которого нет.

Он уже потянулся к стаканчику. Он не сразу, далеко не сразу понял, что проиграл. Но постепенно до него доходил смысл ситуации – рука над доской замерла, потом опустилась. Он поднял на меня глаза, но в лицо так и не глянул. Молча собрал все фигуры и стал аккуратно, старательно укладывать их в коробочку.

И только когда он закончил, я безупречно-вежливо напомнил:

– Я хотел бы забрать адмирала. Если позволите.

 

Я был уверен, что он меня не убьет. Почти уверен. Он принял ставку и проиграл. Но какой-то червячок беспокойства все-таки глодал меня изнутри: когда в Кермсе столкнутся и начнут бороться честь игрока и честь военного, неизвестно, что победит.

Я вместе в ним прошел в ангар, где скучал мой «комарик», дождался, пока два конвойных приведут адмирала (ему, естественно, никто не объяснил, что происходит), проследил, чтобы он устроился в катере по всем правилам техники безопасности, убедился, что на экране ангара появились и побежали цифры, отсчитывая минутную готовность к открытию шлюза, и лишь потом сел за пульт. Люк закрылся за моей спиной.