Текст книги "Вдохновляющий фактор"
Автор книги: Юлия Крюкова
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Мне казалось, что я точно знаю как надо действовать дальше и надеялась, что это поможет.
Нарушила Правила. Обманула Аленку. Попалась с поличным. Вот пункты предъявленного мне обвинения. Мой крик: «Остановись! Прекрати! Прекрати!» переполошил всех стрелков от новичков до ветеранов. Когда Митька появился на месте моего преступления и рывком развернул меня к себе, я прокричала ему в лицо:
– Зачем он это сделал? Он убил мои воздушные шары!
– Замолчи! – Мой напарник схватил меня за плечи с такой силой, что в спине моей что-то хрустнуло и жалобно заныло. – Какие еще шары? Что ты вообще здесь делаешь?!
– Я хотела посмотреть на счастливых людей. Мне завтра тесты сдавать. – Внезапно севшим голосом прошептала я.
– Посмотрела? – Митька бегло осмотрел комнату.
Маленькая женщина-кондитер в пестром халатике, для которой я рисовала воздушные шарики, плакала навзрыд, прижимая ладони к щекам. В коридоре спешно одевался художник. И аллея, и набережная, и утки, и воздушные шары – все было разбито одним ударом, одной пощечиной, звон которой вытеснил собой все остальные звуки. Глядя на крупные слезы, что повисли на слипшихся ресницах кондитерши, я отчетливо поняла, что все произошедшее – моя вина. Я любила людей недостаточно сильно и не смогла заразить их своей любовью. Они мне просто нравились, а этого совсем недостаточно. Хоть в этом предположении я не ошиблась.
Все внутри меня онемело. Я – неудачница, способная плодить только несчастных людей. Сколько же их я сотворила за месяцы своих тренировок? В ужасе от этой мысли я обратилась к своему напарнику:
– Что мне теперь делать, Митя?
Он молча посмотрел на меня, и я убедилась, что никакого совета не будет. И многого другого тоже не будет никогда. Мы больше не будем лежать рядом на теплой крыше, и не поболтаем в поле после отработки задания. Все так же не говоря ни слова, он протянул руку, и я решила, что он заберет мой арбалет прямо сейчас. Но Митька только толкнул меня в плечо по направлению к лифту.
– Возвращаемся на базу.
Конечно, я не выдала ее. Хотя Митькин голос, наполненный яростью, метался над моей головой, а упреки наскакивали друг на друга. Он, не стесняясь в выражениях, требовал объяснений, сказал, что я никуда не гожусь и среди нормальных, адекватных и вменяемых стрелков мне не место. Но я не обмолвилась ни словом о наших прогулках с Аленкой. Только призналась, что украла коды к лифту.
– Прости меня, – сказала я ей, заглянув в «ателье» по дороге в оружейную, – ты мне доверяла. Это все мои амбиции…
– Это ничего. Я и сейчас доверяю. Ты лучший стрелок из всех, кого я знаю.
– Я больше не стрелок.
– Не делай этого. Разбирательство еще не закончено!
– Будем считать, что я сама его закончила. Только что. Ну все, увидимся как-нибудь.
Я кое-как добрела до оружейного склада, и села на пол перед запертой дверью. В коридоре – никого. И никого в моем сердце. Вы видели когда-нибудь полумертвого купидона? Однажды я видела мертвую птицу – мутные глаза присыпаны пылью, скрюченные лапки с вялыми тоненькими пальчиками. Я перестала чувствовать свое сердце. Свой арбалет я оставила перед закрытой дверью в оружейный склад, зашла в канцелярию и написала заявление о переводе. Всё! Конец истории. Больше никаких людей в моей жизни! Только имена на архивных папках. Всё, больше ничего не хочу. Всё! Всё! Всё!
Вы видели когда-нибудь плачущего купидона? Жалкое зрелище. Только эта мысль и помогла мне, наконец, перестать плакать.
Месяцы в архиве потекли своим чередом. Никто не задавал мне вопросов, хотя Аленка пару раз пыталась заговорить со мной о стрелках, но я довольно резко пресекла ее попытки. И вот она появилась снова – тоненькая и свежая, в облаке белых кудрей, чтобы разрушить устоявшийся порядок моей размеренной архивной жизни.
Я включила монитор. По улицам города сновали люди. Они входили в кафе, магазины, спешили куда-то в своих смешных автомобильчиках.
– Посмотри на них – сказала я, – ты только посмотри. Они думают, что вот эта их суета – и есть настоящая жизнь!
Аленка смотрела на свои руки и молчала.
– Ты хочешь быть с ним, я вижу. Но я тебе в этом деле не помощница. Ты думаешь, он всегда будет отличным парнем, но он изменится! Я это знаю, я это видела.
– Я хочу рискнуть. – Сказала она. – Помоги мне.
– Нет.
– Катька, ну помоги мне! Ведь романтические ситуации – это же твой «конек»! Я не прошу о многом, только создай ситуацию, чтобы он меня заметил, дальше я сама.
– Ты моя подруга, я не позволю, чтобы тебе сделали больно. Я знаю, чем все это заканчивается. Ты же знаешь, я и раньше не была влюбленной в людей, а теперь и подавно. А без любви… – Я отвернулась, чтобы не смотреть в ее полное отчаяния лицо.
– Ты бы не знала, если бы не нарушила Правила! – Она разозлилась и готова была разрыдаться.
– Если бы я не нарушила Правила, я бы никогда не узнала, что работаю зря.
– А сидеть в архиве – это не зря? – Закричала мне в спину Аленка. – Спряталась здесь за своими папками, сидишь, как мышь! Ты просто жалкая трусиха, вот ты кто! Ты просто один раз увидела, что люди иногда плачут.
– Иногда плачут? Иногда, говоришь? – Я развернулась и начала надвигаться на Аленку со скоростью торнадо. – Я создала для этих двоих настоящий шедевр, и чем это все закончилось?!
– Он ее полюбил. – Прошептала Аленка, когда я остановилась, чуть не сметя ее с ног.
– Да, – тихо сказала я, – он ее полюбил. А потом ударил.
– Ты бы этого не узнала, если бы не нарушила Правила и не захотела на них посмотреть.
– Я хотела посмотреть на счастливых людей.
– Я буду счастлива, вот увидишь. Я люблю его. – Аленка посмотрела на меня с затаенной надеждой. – Мне помогут. Ты знаешь, что мой случай не первый – музы иногда уходят к людям. Но, если он пройдет мимо, это меня просто убьет, понимаешь?
– С твоей стороны это грубый шантаж.
– А с твоей – тупое упрямство! – Парировала она.
– Ну все, хватит. – Я устало опустилась на стул. – Этот разговор окончен.
Уже выходя из здания корпорации, я заглянула в свою ячейку для внутренней почты и достала два письма. То, что было длиннее, я прочитала первым.
«Уважаемая Екатерина!
Сегодня у меня состоялся откровенный разговор с моей коллегой, после того, как она нанесла Вам визит. С ее слов Вы, наверное, уже знаете, что к ее уходу из корпорации относятся благожелательно, поскольку музы уже уходили к людям. Не стану лукавить – это всего лишь миф. Однако, для того, чтобы миф жил долго, часть его обязательно должна быть правдой, и в Ваших силах приложить руку к продлению его жизни.
Что касается влияния стрелков на судьбы людей, то хотела бы отметить, что не смотря на ту важную роль, которую играют в этом представители Вашей профессии, верить в то, что Ваше вмешательство в их судьбы определяющее – по меньшей мере, самоуверенно. Что Вам, конечно же, простительно в силу возраста и недостаточного опыта.
Уважая свою коллегу и, принимая во внимание ее замечание относительно Вашего категорического отказа, обращаюсь к Вам с просьбой оказать содействие в реализации замысла по продлению жизнеспособности мифа. Обращаю Ваше внимание на то, что моя коллега настаивала на том, чтобы участие в этом мероприятии приняли именно Вы.
С надеждой на плодотворное сотрудничество,
Людмила».
Во втором письме было всего два коротких слова, но я вчитывалась в него довольно долго, потом вернулась в архив, достала спецбланк и написала заявление о переводе. Через десять минут оно было отправлено в канцелярию. Впервые за долгое, слишком долгое время, я покидала здание корпорации с легким сердцем. Предназначенное мне второе письмо я захватила с собой, в нем было только два слова: «Вернись. Митя».
Я готова поклясться, она меня увидела. Когда вокруг нее закружились опавшие листья, и Алексей протянул ей красную шляпку, которую ветер сорвал с ее головы, когда я спустила тетиву, Аленка посмотрела на меня и улыбнулась. Моя дорогая подруга! Мой дорогой человек. Сердце мое сжалось от грусти, любовь накатила гигантской волной, защекотала в горле и пробилась наружу слезами. Мое желание исполнилось, любовь к этим двоим клокотала в моем сердце, и мне хотелось поделиться ею со всеми.
Я поднялась с пожухлой травы, забросила за спину арбалет и отряхнула джинсы.
– С возвращением, шляпа. – Произнес негромкий голос за моей спиной.
Обернувшись, я увидела Митьку и подумала, как бесконечно долго я его не видела. И знаете, что? На него совершенно поразительно падал солнечный свет.
Корабельщик
Она проявлялась постепенно, словно наплывала из темноты. Сначала появился запах, который ни с чем нельзя было перепутать – запах палых яблок и дыма. Затем он увидел ее волосы, длинные, темные, слегка взлохмаченные, как будто она вымыла их и дала им сохнуть, не расчесав. Слева от нее в очаге горел огонь, дым поднимался к потолку и исчезал в прорезанном в нем отверстии. Пламя освещало только половину ее лица, отчего оно с одной стороны выглядело миловидным и живым, другая же часть пряталась в темноте и казалась мертвенно-синей.
Смотреть на свет было тяжело. Он снова прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Почувствовал, что лежит на широкой лавке, покрытой колкой звериной шкурой и накрыт чем-то тонким и немного шершавым, будто холстиной. Кожу слегка пощипывало, тело, выдержавшее не один десяток ударов, ныло, но уже не так сильно, как перед тем, как она нашла его.
Он вспомнил, как выбрался из болота и долго блуждал в лесу, утонувшем в тумане, не в силах найти дорогу или какой-то ориентир, который вывел бы его к людям. Не было слышно ни пения птиц, ни отдаленного шума деревни. Казалось, он очутился внутри какого-то сосуда, наполненного густым туманом, скрывавшим даже верхушки деревьев. Босые ступни его тонули в пожухлой траве и опрелых листьях. И когда он уже уверился, что навсегда сгинет здесь, и, обессилев, упал, перемазанный в густой болотной жиже, искусанный беспощадными насекомыми, стремившимися к его израненному телу, он увидел в тумане ее силуэт: длинные волосы, синее долгое платье, сколотое на плечах костяными булавками. Она опустилась рядом с ним на колени, погладила прохладной рукой по лицу и спутанным волосам и сказала:
– Не бойся. Я Хельга. Ты, кажется, заблудился. Давай я провожу тебя домой.
Сейчас, сквозь полуоткрытые веки, он видел, как она сидела, отодвинувшись от стола, положив подбородок на столешницу, словно змея. Спина натянута, глаза прищурены, из их глубины на него смотрело всё то дикое, что было в ней. Было с избытком, он это знал, так же, как и то, что ее руки сложены на коленях под столом. Он зашевелился под своим покрывалом, провел руками по груди и плечам, ощутил под пальцами ссадины. Боль указала, что тело сплошь покрыто синяками, но от болотной грязи не осталось и следа. Она мягко выпрямилась и сказала:
– Я тебя обмыла.
Хельга подошла, встала рядом с ним и попросила:
– Дай руку.
Он потянулся к ней, рука показалась непослушной и вялой. Он сжал ее пальцы, заглянул ей в глаза и согласился на все, что она предложила. Она обещала, что он снова увидит Гедду и зачерпнет рукой ее волосы, как черпают речную воду. И пряди будут стекать с его пальцев, как в тот вечер, когда ее муж, Мегинбьёрн, обрил ей голову.
***
Мегинбьёрн был богатым человеком. Он имел скот, казну, мельницу, рабов, лес, войско и земли в излучине реки. Он имел все, кроме сына. Его первая жена умерла, не оставив потомства, вторая – не смогла разродится, и вся деревня, затаившись, слушала, как Мегинбьёрн целую ночь кричал в лесу, проклиная богов, а наутро отправился в соседнюю деревню, купил у вдовы ремесленника его дочь, Гедду, и уложил ее в свою постель. А потом Гедда попросила у мужа лодку, и Мегинбьёрн позвал Брунольва, отец которого строил лодки еще в те времена, когда Мегинбьёрн был молод и каждый год водил в походы своих людей.
Свою лучшую лодку он выстроил для Мегинбьёрна, когда тот замыслил сразиться с соседями за участок реки, что текла между их землями. Брунольв помнил, как отец сказал, собираясь в поход, что Мегинбьёрн пообещал в случае победы принести в дар богам всех своих врагов и все, что удастся захватить. Что боги порадуются этой жертве, а река и земли за ней дадут деревне столько богатства, ради которого не жаль утопить в болоте все захваченные сокровища.
И люди Мегинбьёрна сполна исполнили все то, в чем поклялись. Маленький Брунольв прятался в кустах у болота и видел, как его одержимые соплеменники уничтожили все, чем овладели. Они изорвали одежды своих побежденных врагов, сбросили в болото конскую упряжь и изрубленные трупы лошадей. Брунольв видел, как конская голова погружалась в бурую жижу и выпученный лиловый глаз косил в небо. Люди были повешены на деревьях, вся добыча отправилась вслед за лошадьми. Побежденные не увидели милосердия, победители не насладились ничем из захваченного, но боги были довольны. Мегинбьёрн оказался прав. Новая земля была тучной и принесла много богатства: бока коров и лошадей лоснились от нагулянного жира, хозяйки радовались урожаям. Кузнецы ковали оружие, тянули из металлических нитей броши и серьги. Караваны отправлялись в путь, чтобы привезти чудно расписанные кувшины и одежду. Это было счастливое время. Да, счастливое. Но иногда спокойный ветер равнины меняется и с реки налетает ураган, способный изменить все.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
