Текст книги "Даниил Гранин - 'От моего времени ничего не осталось'"

Автор книги: Юлия Кантор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кантор Юлия
Даниил Гранин – 'От моего времени ничего не осталось'

Юлия КАНТОР, Санкт-Петербург

Даниил Гранин: "От моего времени ничего не осталось"

Первого января Даниилу Гранину исполняется 85 лет. Сегодняшнее его настроение ни предъюбилейным, ни предновогодним не назовешь, скорее рабочим. Гранин только что вернулся из Старой Руссы, где от имени Фонда Лихачева подарил городу великолепную библиотеку. После этого с Даниилом ГРАНИНЫМ встретилась спецкор "Известий" Юлия КАНТОР.

– Хотите, я расскажу, какой подарок я сам себе сделал? Мы, Фонд Лихачева, наградили шестерых людей – подвижников. Фонд весь год искал по стране людей, которые живут не так, как другие, – не заражены примитивом: обогащением и комфортом, тягой к славе. Один из награжденных ученый-океанолог, он живет на маяке под Владивостоком. Он сумел организовать молодых ребят, которые увлеченно занимаются экологией моря. Другой, архиерей, создал приют-семью из 53 детей. Третий в Пскове занимается лечебной педагогикой с умственно-отсталыми детьми. Вообще понятие подвижников у нас как-то исчезло, как исчезли понятия святых и блаженных. Это люди, которые более всего необходимы во времена, когда трудно от растерянности не потерять веру в настоящее. Подвижники, как и святые, нужны, конечно, не для примера, не для подражания.

– А для чего?

– Для образца. Чтобы понимали, как можно жить, отбросив набор банальных ценностей, которыми мы все сейчас переполнены. И найти свои. Добраться сегодня до человеческой души, забронированной, закрытой, захламленной банальными ценностями, безумно трудно.

– А когда – легко?

– Есть эпохи и периоды особого цинизма в жизни – когда врут даже не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы нажиться или просто – по моде. До души было легче добраться, например, когда пришел Горбачев. Тогда казалось, что небо расчистилось, тогда всколыхнулись надежды – вот тогда души приоткрылись, поскольку их враз освободили от прежней лжи.

– Вас сегодня очень возлюбила власть, причем с той же последовательностью, с какой раньше не любила. Как вам амплуа оракула при власти?

– Я не оракул, и не при власти. Я распрощался с властью, когда кончилось мое членство в Совете народных депутатов СССР. Тогда лавина художников, режиссеров и писателей была вовлечена в политику и власть самим временем. Мы работали в Совете народных депутатов с Алесем Адамовичем, Борисом Васильевым, Евгением Евтушенко... Сейчас действительно так случилось, что власть во мне... заинтересована, что ли. Моя точка зрения иногда принимается во внимание, возможно, как раз потому, что я от сильных мира всегда дистанцировался – этим не отравлен. Во всяком случае, надеюсь. И я использую этот интерес, иногда, не часто, выступая с разных трибун, чтобы кого-то защитить, кого-то убедить. После чего вновь отхожу на должную дистанцию. Меня это не тяготит, тем более что любовь власти не навязчива.

– А если вам что-то не нравится в действиях власти?

– Тогда я говорю об этом. Так, в частности, закончились мои отношения с бывшим губернатором Петербурга, нынешним вице-премьером Владимиром Яковлевым. Мне категорически не нравились некоторые аспекты его деятельности – от установки этих бездарных памятничков по всему городу и заигрывания с Церетели до ситуации с блокадниками, о которых так много популистски говорили, но ничего не сделали. По поводу блокадников я устроил просто скандал. Ну, хватит перечислять, а то какой-то список заслуг получается. Вообще разговоры о политике удручают, в частности о думских выборах.

– Почему?

– Для меня это катастрофа. Катастрофа демократического движения. Люди, которых я по отдельности уважаю – Чубайс, Хакамада, Явлинский, Лукин, – не смогли договориться из-за амбиций и загубили возможность участия в парламентской политике. Это непростительно... А порадовало меня знаете что? Общественное мнение интеллигенции: у Савика Шустера в последней "Свободе слова", когда предложили назвать Человека года, студия на второе место после нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга поставила Ходорковского. Значит, несмотря на то что он миллионер, а следовательно, в нашем постсоветском представлении человек чуждый и нечестный, несмотря на то что к нему, видимо, можно предъявить серьезный счет, ему сочувствуют. И понимают – нельзя жить в стране, где существует ТАКОЙ правопорядок, где ТАК можно обходиться с человеком.

– Чем занята повседневность?

– Только что мы с Бэллой Курковой сделали четырехсерийный фильм. Обо мне. Я долго не соглашался – трудно было найти правильный ключ. А в какой-то момент наткнулся на свой школьный альбом, стал листать фотографии и понял: от моего времени не осталось ничего. Само советское время ушло в прошлое как Атлантида. И мне захотелось оглянуться, установить отношения между собой нынешним и тем, что на фотографиях... Так и начали работать. (Фильм выйдет на канале "Культура" 4 января.) Эта жизнь, которая прошла и так развела нас друг с другом и меня с самим собой – какая она была, и что творится внутри нас. О Древнем Риме знают нынче больше, чем о прошедших 80-х годах. Что знают о советском времени те, кому сегодня лет двадцать? В общем – клише о тоталитарном государстве. А частности, из которых слагалась жизнь миллионов, частности, в которых выросли поколения?! Карточки, высылки, аресты, очереди за хлебом. Молодежь об этом ничего не знает. Почему сегодня об этом никто не напоминает – потому что стыдно, потому что лень? Я не о культивации символов советской системы говорю, а о памяти. Иначе есть большой шанс вернуться туда. Вот об этом и фильм, так сказать, о времени и о себе.

– Что пишете?

– Работаю сейчас в самом трудном из всех жанров – пишу воспоминания. Это жанр, где невозможно быть абсолютно честным.

– Как вы относитесь к датам?

– Безразлично – если с ними установить правильные отношения, то они ничего не меняют. Их надо не замечать.