Текст книги "Круче, чем скорость (СИ)"
Автор книги: Юлия Гетта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Едва сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза. Его только что чуть не убили, а ему лишь бы шуточки шутить.
– Я серьёзно спрашиваю, Тимур! Как ты себя чувствуешь? Встать можешь?
– Без твоей помощи, боюсь, что нет.
На этот раз, кажется, он отвечает вполне серьезно, и, судя по тому, как кривится его лицо в болезненной гримасе, дела обстоят не очень хорошо. Волнение с новой силой заполняет легкие.
– Я сейчас вызову скорую…
– Не надо, принцесса, – ловит мою руку, которой я пытаюсь вытащить свой сотовый из кармана. – Просто помоги подняться.
Протягиваю ему другую руку, мы крепко обхватываем друг друга за предплечья, и, прилагая все свои усилия, я тяну его на себя. Со второй попытки у нас выходит – мы поднимаемся. Тимур, опираясь на меня, потихоньку шагает, сильно прихрамывая на одну ногу. Я помогаю ему дойти до его машины.
– Куда? Ты за руль собрался? – возмущённо спрашиваю, когда он тянется к водительской двери.
– Я езжу только за рулём, детка, – кряхтит он, пытаясь самостоятельно туда усесться.
Смотрю на него и поражаюсь, как он вообще после такого ещё может шутить.
– Тимур, тебе в больницу надо. И… я считаю, ты должен заявить на Макса. Нельзя оставлять это безнаказанным.
Парень, наконец, перестаёт возиться и занимает удобное положение на водительском сидении, после чего поднимает на меня насмешливый взгляд:
– Ты за кого меня принимаешь, принцесса?
– За человека, которого только что чуть не покалечили, – с раздражением отвечаю ему. – А может даже и покалечили. В больницу обязательно надо съездить, Тимур!
– Не переживай, до нашей с тобой свадьбы все заживёт. А вот тебе не мешало бы съездить, сделать снимок, я видел, как ты на попу неудачно приземлилась.
– Ты опять пытаешься впечатлить меня своим благородством? – с раздражением смотрю на него. – Это лишнее сейчас. Лучше бы произвёл впечатление благоразумием. Ты должен поехать в полицию, зафиксировать побои и написать заявление на этого придурка. Или ты из тех, кому подобное западло? Надеюсь, хоть не собираешься устраивать с ним кровавую вендетту?
– Разве ты до сих пор не поняла, что не стоит мне указывать, принцесса? – Тимур смотрит на меня, опасно сузив глаза. – Я никому ничего не должен, запомни это. И сам решу, что мне делать, без твоих подсказок.
Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, чтобы подавить нарастающее раздражение. Как не горько это признавать, его слова снова кажутся мне вполне справедливыми. И правда, чего я тут раскомандовалась? Он уже большой мальчик, и сам в состоянии решить, как ему поступать.
Но, кажется, это сильнее меня. Вместо того, чтобы пожелать ему удачи, развернуться и уйти, я зачем-то пытаюсь заглянуть ему в глаза, и примирительным тоном негромко произношу:
– Хотя бы в больницу съезди. Пожалуйста. Я прошу тебя.
– Ну вот, умеешь же быть вежливой, когда захочешь, – губы парня растягиваются в торжествующей улыбке. – Даже отказать язык не поворачивается, когда ты так просишь.
– Тогда не отказывай, – сухо отвечаю ему. – Это же твоё здоровье.
– Ладно, уговорила. Только у меня условие. Ты едешь со мной, и делаешь снимок. А ещё соглашаешься на ужин со мной.
На этот раз я уже не могу удержаться, и закатываю глаза.
– Ты всегда такой настойчивый?
– Всегда, – широко улыбается он и тут же морщится от боли. Похоже, ему на самом деле очень несладко сейчас, но Тимур изо всех сил старается от меня это скрыть. Герой, блин.
– А если Макс снова появится с битой? Город у нас маленький, все друг друга знают, и до него быстро слухи дойдут. Он, похоже, совсем свихнулся, я и сама не знаю, чего теперь от него ожидать.
– Не переживай, принцесса. С твоим Отелло я сам как-нибудь разберусь.
Смотрю на него долгим испытующим взглядом. В конце концов, какое мне дело, как он будет разбираться с Максом? Даже если Тимур так же возьмет в руки биту и сломает ему пару костей, жалеть своего бывшего я точно не стану – он это заслужил. Боюсь только, как бы Макс потом в ответ не выкинул еще что-нибудь похуже… Но Тимур вроде парень не глупый, и сам должен это понимать.
– Ладно, поехали в больничку, – со вздохом сдаюсь.
– На ужин ты согласна? – с недоверием во взгляде уточняет он.
– Согласна. Но только один ужин, и ничего больше. И при условии, что ты больше не будешь распускать руки.
– Это будет сложно, детка, но я постараюсь не распускать.
– И прекрати называть меня этими дурацкими словами – «детка», «принцесса». Меня это бесит. Можно просто Аня?
– А не многовато условий, Аня? – усмехается парень.
В ответ я склоняю голову на бок и хитро щурю глаза:
– Если так подумать, то, какое мне дело до твоего здоровья? Хоть сдохни ты тут.
– Ладно, буду называть тебя только по имени, А-ня. Что-нибудь ещё?
– Вроде все.
– Тогда едем. Есть тут в вашем захолустье какая-нибудь нормальная платная клиника? Чтобы не пришлось потом ментам миллион объяснительных писать?
– В нашем захолустье? – заломив бровь, переспрашиваю его.
– Прости, – неправдоподобно изображает он сожаление. – Я хотел сказать, в вашем замечательном городе.
– Есть. Поехали, – с раздражением отвечаю ему, уже начиная жалеть, что поддалась на провокацию и согласилась на ужин. – Ты уверен, что сможешь сам вести машину?
– А-ня, я могу вести машину даже находясь в бессознательном состоянии. Садись уже в свою тачку и показывай дорогу.
Скептически хмыкаю в ответ. Надо же быть таким выпендрёжником.
Аня
Всю дорогу до частного медицинского центра в зеркало заднего вида я смотрю гораздо чаще, чем требуется. Не отпускает распирающее чувство волнения за этого парня. Мне и самой поездка даётся с большим трудом, сидеть ровно в водительском кресле невыносимо больно, приходится искать удобное положение полубоком. Представляю, какого сейчас Тимуру.
К счастью, ему хватило сил доехать, и даже самостоятельно доковылять до приёмного отделения.
После недолгой процедуры оформления договора на платное медицинское обследование, его пригласили пройти хирургическое отделение, а меня сразу направили на рентген. К счастью, обошлось без переломов и трещин, всего лишь ушиб копчика, и рекомендации к малоподвижному образу жизни в ближайшие две недели.
Забрав у врача снимок с назначением, вернулась в холл, и принялась ждать окончания обследования Тимура.
Прошло ещё около часа, прежде чем ко мне подошла медсестра в нежно-бирюзовом больничном костюме.
– Вы Анна, девушка господина Валевского? – вежливо поинтересовалась она.
– Чья девушка? – опешила я.
– Тимура Валевского, – невозмутимо уточнила медсестра. – Мне в регистратуре сказали, что это вы приехали вместе с ним.
– Ах, да. Это я, – кивнула, испытывая странное чувство.
С чего она взяла, что я его девушка? Это он что ли ей так сказал? Хотя, какое это имеет значение. Главное сейчас убедиться, что с ним все в порядке.
– Он просил пригласить вас к нему в палату.
– К нему в палату?
– Да. Он останется под наблюдением до завтрашнего утра, пока его не осмотрит заведующий отделением врач.
– Все настолько серьёзно?
– Думаю, он сам вам об этом расскажет.
– Хорошо, спасибо.
Медсестра проводила меня по коридору до одной из палат, и тактично удалилась.
Я вошла внутрь, и почувствовала странный укол в области сердца, когда увидела Тимура, лежащим на больничной койке, с катетером в руке. Он увидел меня, и на его губах появилась слабая улыбка. С тянущим чувством в груди подошла ближе и присела на край кровати рядом с ним.
– Прости, принцесса, но, кажется, наш ужин придётся отложить на другой раз, – с извиняющимся выражением лица произнёс он. – Сегодня мне настоятельно рекомендовали отдохнуть.
– Что тебе сказал врач? Насколько серьезные травмы?
– А, ерунда, – махнул свободной от капельницы рукой парень. – Пару синяков и ушибов.
Однако я не сомневалась, что он лукавит. Слишком бледен и слаб.
– А систему зачем воткнули?
– Для профилактики.
– Для какой ещё профилактики? Что за бред ты несёшь? – разозлилась я.
Улыбка парня стала шире.
– Переживаешь за меня?
Я вздохнула, и устало посмотрела на него.
– Даже если и так, то что?
– Мне это льстит, – довольно произнес он с наглой ухмылкой. – Оставайся здесь на ночь, со мной? Я спрашивал, мне сказали, что так можно.
– А больше тебе ничего не надо? – скептически выгнула я бровь.
– Да ладно тебе, Ань. Я ненавижу больницы и одиночество. Составь компанию, тебе ведь не сложно?
– Ничего, ты мальчик уже большой, а свои страхи надо преодолевать.
– Я прошу тебя, Ань. Останься, – проникновенно произнёс он, так, что у меня даже язык не повернулся ответить на его просьбу очередной колкостью. – Опасаться тебе нечего, приставать я все равно к тебе не смогу.
– Мне вообще-то сегодня надо ещё на работу как-то попасть. Я там ещё час назад должна была быть.
– А, я совсем забыл, – разочарованно протянул он. – Ты же ещё у нас трудишься, пчёлка.
Его пренебрежительный тон и очередное дурацкое прозвище вызвали во мне новый приступ раздражения. Ненавижу, когда меня и мою работу не воспринимают всерьёз.
– Конечно, тружусь. Не всем же быть бездельниками, как некоторые.
– Думаешь, я бездельник? – с хитрым прищуром спросил парень.
– Понятия не имею. Я ничего о тебе не знаю.
– А хотела бы узнать?
Не ответила ему сразу. Задумалась. Действительно, хотела бы я? На самом деле хотела бы. Ещё до нашего знакомство меня уже разбирало любопытство, что он за человек, и зачем приехал в наш город, а теперь и подавно. Но признаться в этом ему, значит, дать повод думать, что он мне не безразличен, дать надежду на то, что между нами может что-то быть, а мне это совсем не нужно.
– Нет, не хотела бы. Мне нет никакого дела до того, чем ты занимаешься. Я здесь нахожусь только с одной целю – убедиться, что ты не сдохнешь, после того как мой бывший придурок на тебя напал. Не хочу потом всю жизнь мучиться чувством вины из-за этого.
Тимур криво усмехнулся, снова слегка прищурив глаза.
– А ты упёртая сучка, Аня. Но мне это даже нравится. Тем слаще будет тебя трахать.
Мои щёки вспыхнули в один момент, а в груди молнией пронеслось это странное волнующее, обжигающее чувство. И сразу после я снова разозлилась на себя. Какого черта мое тело так иррационально реагирует на хамство этого парня?
– Не был бы ты сейчас белее простыни, на которой лежишь, я бы влепила тебе хорошую пощёчину, – произнесла ледяным тоном, пристально глядя ему в глаза.
– Не было бы катетера в моей вене, ты бы сейчас сама лежала на этой простыне. Прямо подо мной, – с усмешкой ответил он.
– Мало тебе битой наваляли, Тимур Валевский, – мстительно прошипела ему в лицо, и, не дожидаясь ответа, встала и вышла из палаты, громко хлопнув дверью.
Сама не могла себе объяснить, почему так сильно разозлилась. Он же придурок, а на таких обижаться глупо. Но внутри все равно всё клокотало от бешенства, и мне уже было плевать даже на то, какие могут быть последствия после нападения Макса.
Еще один придурок. Черт, и почему меня окружают только такие? Притягиваю я их что ли?
Аня
Из клуба я возвращаюсь домой уже под утро. К счастью, на этот раз мама не караулит меня под дверью, и я сразу прохожу в свою спальню, наспех стягиваю одежду, без сил падаю на кровать. После нашего последнего разговора мама демонстративно игнорирует меня, похоже, полагаясь на то, что рано или поздно у меня проснётся совесть, и я сама приду к ней с извинениями. Но меня вполне устраивает такое положение вещей, а потому просить прощения у неё я не особенно тороплюсь.
Усталость накрывает меня настолько, что осмысливать и анализировать сегодняшние, то есть, уже вчерашние события, у меня нет ни сил, ни желания.
Завтра. Обо всем я подумаю завтра. Когда высплюсь как следует и наберусь сил.
Но, как оказалось, выспаться как следует мне было не суждено.
Мама будит меня гораздо раньше того времени, когда я обычно просыпаюсь после тяжёлой трудовой ночи.
– Вставай скорее, дочь. К тебе пришли, – понизив голос, вкрадчиво произносит она над моим ухом, и настойчиво толкает меня в плечо. – Да проснись ты, наконец!
Её дружелюбный тон на подсознательном уровне настораживает меня.
– Кого там принесло в такую рань? – осипшим голосом интересуюсь я у неё, силясь разлепить нереально тяжелые веки.
– У нормальных людей день давно уже начался, – недовольно бурчит мама себе под нос. – Десять утра уже, какая же это рань.
– Я легла четыре часа назад.
– Кто ж тебе виноват? – цокает языком, всем своим видом демонстрируя неодобрение. – Вставай, говорю, скорее, приводи себя в порядок и выходи. Тебя там ждут.
– Да кто? – нетерпеливо смотрю на неё, чувствуя, как раздражение заполняет собой каждую клеточку моего тела.
– Максим.
– Кто?!
– Максим пришёл! – повторяет мама так, будто этот факт должен привести меня в полный восторг. Вот только я сейчас чувствую совершенно противоположные эмоции.
– Какого черта ему надо? – настороженно поинтересовалась.
Не вспомни я в эту самую секунду, что бывший выкинул вчера вечером, наверняка послала бы маму выпроводить его из дома, и черта с два бы вышла из комнаты. Но теперь даже любопытство разобрало, что же такого он пришёл мне сказать.
– Как же мне стыдно за такую дочь. Вон, Катюшка у соседей уже второго недавно родила, такая семья у них дружная, хорошая. А ты, между прочим, старше неё на два года! Ни ребенка, ни котенка, все по ночам где-то бегаешь… Максим такой замечательный парень, видно же, как любит тебя, все ждёт, что ты одумаешься, остепенишься… Иди к нему сейчас же. Поговори. Помирись, пока ещё не поздно. Тебе родить давно пора, останешься ведь одна, как… – раздраженно махнула на меня рукой, и совсем замогильным голосом добавила. – Мы с отцом не молодеем. Хоть бы внуков понянчить успеть. О себе не думаешь, так хоть о нас подумай.
Что-что, а прогнать сон мама умеет, как никто другой. От её беспощадных слов в груди заныло и засвербело. Не то, что бы я ни привыкла к подобному. Мною всегда, с самого детства, недовольны. Соседские дети всегда умнее, лучше, мои одноклассники удачливее, успешнее. Пытаться оправдать её ожидания на мой счёт я уже давно перестала, поскольку это просто-напросто невозможно. Но, несмотря на давно сделанные мною выводы на этот счет, все же, осознавать что в глазах своего родителя ты полная неудачница, да ещё и не обладающая элементарными человеческими качествами личность, наверное, для меня всегда будет слишком сложно. Каждый раз подобные ее слова больно ранят меня. И сейчас в горле снова ком.
Молча поднимаюсь с кровати, натягиваю на себя первые попавшиеся вещи, и так же молча хочу выйти из комнаты. Но мама цепляет меня за локоть в последний момент.
– Доченька, я тебя очень прошу, помирись с ним. Вы же столько лет были вместе, как родные уже стали друг другу! Он такой хороший парень, ты другого такого ведь не найдёшь. Уже все твои одноклассники попереженились давно, а ты так ведь и останешься одна. Будешь потом после тридцати лет с женатыми мужиками крутить, как Любка Смелова, – имя еще одной нашей соседки мама произнесла с особенным презрением.
Я непроизвольно усмехнулась. Ну хоть один человек есть в нашем городе, кто в маминых глазах хуже меня. Выдернула локоть из её руки, и, так ничего и не ответив, вышла из комнаты.
Максим ждал меня на кухне за обеденным столом, на котором раскинулась живописная скатерть-самобранка. Мама расстаралась на славу. И пирожки, и блины, и печенье-конфеты, и варенье в вазочках, и чай, и сливки, и корзинка с фруктами, и чего там только ещё не было. Еще бы – к нам король пожаловал. Самая, что ни на есть, царская персона. Сидит, развалившись на диванчике в вальяжной позе, смотрит на меня, сдвинув брови.
Плотно прикрыла за собой дверь в кухню, пододвинула табурет к столу, и села напротив бывшего, пристально глядя ему в глаза.
С минуту мы играли в гляделки, но поскольку первым взгляд никто отводить не собирался, Макс все же не выдержал и заговорил.
– Когда вчера я увидел на трассе твою и его тачки рядом, и парочку, целующуюся лёжа на капоте, у меня все внутренности будто кипятком обварило, – с презрением произнёс он, продолжая смотреть на меня в упор. – Я был в полном неадеквате.
Скептически изогнула бровь и со злостью спросила:
– Ты хоть понимаешь, что мог покалечить человека? Сделать инвалидом? Даже если бы мы с тобой не расстались, твой поступок ничем нельзя оправдать. Нападать с битой на безоружного – это низко, Макс. Вообще не по-пацански, – ядовито усмехнулась я, вспомнив его любимое выражение.
– Да что ты говоришь, – в тон мне, с издевкой протянул бывший. – Не по-пацански? А ты сама как ведёшь себя? Сосешься с ним на глазах у всех, а вчера, что, трахнуть решила себя дать прямо на капоте его тачки? Да я сдохну от стыда перед пацанами, что столько лет прожил с такой конченой шлюхой!
Изнутри все зажгло от расцветающей в груди ярости, вызванной его словами. Хотелось залепить ему охранительную пощёчину, да только через стол не дотянуться, а пока буду тянуться, он десять раз успеет понять мои намерения и осадить.
– А ну пошёл вон из моего дома, – процедила сквозь зубы, пытаясь уничтожить его взглядом.
К счастью, он не стал спорить, поднялся, толкнув перед собой стол так, что все любовно расставленные мамой чашки и вазочки на нем задрожали, обошёл вокруг, остановился возле меня и наклонился к самому уху.
– Я-то уйду. Но учти, сука, что никто в этом городе к тебе близко подойти не посмеет. И не дай Бог мне ещё раз увидеть или узнать, что ты сосешься с кем-то на людях, клянусь, пожалеешь.
Так вот, оказывается, что надо, чтобы возненавидеть человека до той крайней степени, когда всем сердцем хочется пожелать ему зла. Хотя я никогда и никому еще в этой жизни зла не желала. Но сейчас гнев и ярость захватили все мое существо настолько, что я уже просто не могла себя контролировать. Подскочила с табуретки, как бешеная, замахнулась кулаком, чтобы врезать этому уроду по челюсти, но он быстро среагировал, перехватил мою руку и с брезгливым взглядом оттолкнул от себя.
А меня изнутри так и распирало, хотелось просто убить его, схватить со стола кухонный нож, и воткнуть ему в глаз, но, каким-то чудом, я все же смогла сдержать свой порыв и не стала этого не делать.
– Пошёл вон отсюда, я сказала! – вместо этого с ненавистью процедила ему в лицо. – И засунь, знаешь куда, свои угрозы!
А он в ответ только презрительно хмыкнул.
– Я тебя предупредил.
Взял со стола яблоко, откусил его, и неторопливо пошел на выход.
Аня
Когда Макс скрывается за дверью кухни, я без сил опускаюсь обратно на свою табуретку и закрываю лицо руками. Кожа горит от пережитых негативных эмоций, внутри все раздирает от негодования. Из прихожей доносятся голоса мамы и бывшего, эта скотина еще вежливо разговаривает с ней о чём-то (о чем именно, я никак не могу расслышать), и прощается перед тем, как окончательно свалить.
Я слышу хлопок входной двери, и не проходит минуты после этого, как мама появляется на пороге кухни с воинственным видом.
– Ну что ты за человек такой, – подперши руки в боки, начинает она своё наступление. – Так ведь и знала я, что разговаривать с тобой бесполезно, зря только силы тратить!
– Мама, лучше не лезь ко мне сейчас, – предупреждаю её, глядя исподлобья.
Но мама будто меня не слышит.
– И в кого ты пошла такая упрямая? – продолжает сокрушаться. – Точно не в меня, и не в отца.
– Что ты привязалась ко мне? – резко отодвигаю табурет, громко скребя ножками по паркетному полу, и поднимаюсь на ноги. – Я давно уже не маленькая девочка и сама в состоянии решить, как и с кем мне строить свою личную жизнь!
– Вот именно, что уже не маленькая, и жизнь свою надо строить! А ты неизвестно чем занимаешься! – мама поднимает голос и переходит почти на крик. – У меня все спрашивают кругом, как Анечка? Замуж ещё не вышла? Не родила ещё? А я даже не знаю, что и отвечать… Знаете, а Анечка у нас ни замуж, ни рожать не собирается! Ей милее по притонам ночами шляться!
Чувствую себя так, будто мне залепили пощечину. Смотрю ледяным взглядом на мать, понимая, что всё. Это предел.
– Вот, значит, как ты воспринимаешь мою работу, – стараюсь произнести эту фразу ровно, но голос предательски дрожит. – Что ж, если тебе мнение чужих бестактных людей дороже чувств собственной дочери, так лучше откажись от меня совсем. Боюсь, твоих надежд по поводу замужества и внуков я все равно никогда не оправдаю.
Знаю, что зря трачу силы, пытаясь донести до неё словами весь абсурд её взглядов, но ничего не могу с собой поделать. Надежда достучаться до этой женщины, наверное, никогда не оставит меня, ведь несмотря ни на что, она всегда будет моей матерью.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – как и следовало ожидать, был услышан лишь мой пренебрежительный тон, а смысл сказанных слов не достиг пункта назначения.
Я игнорирую этот вопрос, мысленно возвожу вокруг себя броню, и поспешно покидаю кухню, ловко уворачиваясь от мамы, когда она пытается схватить меня за рукав.
Иду в спальню, запираю дверь изнутри, торопливо подхожу к шкафу и выдвигаю нижний ящик. После недолгих поисков, выуживаю оттуда старую спортивную сумку.
Нужно собрать самые необходимые вещи. Зубную щётку, зарядку от телефона, портмоне, косметичку. Джинсы, нижнее белье, пару блузок, футболок, маек, пиджак. Все это летит в сумку, мама снаружи долбится в дверь.
– Аня, открой сейчас же! Мы не договорили! Что за манера вечно закрываться в своей комнате?! Я все ещё твоя мать, и ты должна прислушиваться к моим советам, а не хамить в ответ! Я все-таки добра тебе желаю!
Да, конечно. Все это я уже слышала много раз.
Критичным взглядом окидываю немногочисленное содержимое сумки и решаю, что на первое время этого будет вполне достаточно. Открываю дверь и, не проронив ни слова, прохожу мимо матери, на ходу перекидывая ремень сумки через плечо.
– Ты куда собралась? – доносится мне в спину раздражённое.
– Я съезжаю, – достаю из сумочки свой набор ключей от дома и демонстративно кладу его на шкафчик у входной двери в прихожей.
Мама торопливо семенит за мной.
– Куда ещё ты собралась? А ну прекращай мне эти глупости!
Нет, мам, я уже не маленькая девочка, меня не поставишь в угол и не лишишь карманных денег на неделю.
– У того, что я шляюсь ночами по притонам есть один плюс – могу позволить себе взять квартиру в аренду и жить отдельно, чтобы не раздражать тебя своим непотребным образом жизни.
– Как ты разговариваешь с матерью! – посыл из моих слов снова не достигает цели, и мама, как обычно, в своем репертуаре. – А ну вернись сейчас же!
Но я уже натягиваю ботильоны, чтобы в следующую же минуту переступить порог, и громко хлопнуть дверью.
Хорошо, машину вчера оставила у ограды, хоть выгонять из гаража сейчас не нужно. Не хочу пересекаться с папой.
Бросаю сумку в багажник, сажусь за руль, даю по газам.
Отцу позже позвоню. Он по выходным обычно всегда пропадает в своем гараже с раннего утра. И хорошо. Хоть не слышит нашей с мамой ругани.
Какое-то время я бесцельно катаюсь по городу, приводя в порядок нервы, и прикидывая варианты, в каком районе лучше всего искать квартиру. В идеале рядом должна быть платная парковка, ведь гаража у меня теперь не будет, а ставить свою ласточку во дворе под окнами мне страшно. Будут ночью угонять, а я и выбежать на улицу побоюсь.
Не в самых радужных мыслях торможу у первого попавшегося летника, беру себе кофе и сажусь за столик штудировать интернет в поисках подходящего жилья.
Спустя час поисков и три опустошенных «Латте Макси» выясняется, что даже без расположенной поблизости платной парковки найти нормальную квартиру в нашем городе не такая уж простая задача. Даже довольно высокая цена не гарантирует элементарных нормальных условий и адекватных арендодателей. Одна тетя по телефону заявила мне, что оставляет за собой право приходить в любой день месяца без предупреждения, и проверять, не вожу ли я мужиков в её квартиру. Даже если и вожу, какое ей дело, спрашивается? Ну, ладно. Потом я попала на риэлтора, который заявил, что именно этой квартиры уже нет, но у него есть примерно такая же, только в другом районе, и в два раза дороже. Фотографий, к сожалению, нет, но можно приехать посмотреть. Просмотр, кстати, платный. К счастью, этот развод я уже знаю. В свое время, когда искали квартиру с Максом, сталкивались с этим. Приезжаешь, квартира убогая, цена за нее космическая, конечно, отказываешься, но за просмотр платишь. Не столько жаль денег, сколько потраченного времени. Так эти вот псевдо-риэлторы на просмотрах и зарабатывают.
Но все же, несмотря на весь этот треш, мне удалось найти пару достойных вариантов. Метнулась, посмотрела и… разочаровалась. В одной обнаружились насекомые, а я их на дух не переношу. Другая оказалась в новостройке, где круглосуточно со всех сторон идет ремонт. Даже во время просмотра у кого-то из соседей дрель работала, не умолкая, а шум, даже менее интенсивный, я тоже не шибко люблю.
День неумолимо катится к закату, а я так ничего и не нашла. От безысходности еду в единственный приличный в нашем городе отель. И впервые за весь день могу вздохнуть свободно. Чистота и порядок, никаких насекомых, адекватный персонал, но самое главное – нет этого ужасного чувства одиночества. Я знаю, что за стенкой другие люди, а внизу на ресепшн круглосуточно дежурит портье и охрана, и этот факт необъяснимым теплом греет душу.
После недолгой процедуры регистрации, получаю магнитный ключ, поднимаюсь на второй этаж, и без труда нахожу свой одноместный номер. В меру просторный, чистый и уютный. Минимум мебели – небольшая кровать у стены, платяной шкаф напротив, кресло и журнальный столик у окна. У входа дверь в ванную комнату, на полу ковровое покрытие. Снова вздыхаю с чувством полнейшего удовлетворения и облегчения, бросаю свою спортивную сумку прямо у порога на пол, там же оставляю ботильоны, прохожу в номер и сразу падаю на кровать. Она очень мягкая и удобная, а светлое постельное белье пахнет свежестью.
Глаза тут же начинают слипаться от усталости, и больше всего на свете мне хочется просто уснуть и забыть обо всем. Но через два часа я должна быть в клубе, а мне еще жизненно необходимо успеть принять душ, привести в порядок волосы, сделать макияж, собраться, в общем.
Только глазам все равно, они упрямо закрываются, и знать ничего не хотят о моих проблемах. Неудивительно, ведь выспаться сегодня толком не удалось, да еще и все произошедшее накануне не на шутку вымотало меня. Особенно случившееся вчера… До какой же степени Макс, оказывается, придурок! И какое счастье, что меня не угораздило выйти за него замуж и родить ребенка, как всегда мечтала моя мама.
Интересно, как там себя чувствует еще один придурок, который благодаря первому оказался в больнице? Надеюсь, не сдох. Надо будет завтра с утра заехать к нему, что ли. Узнать, как там его здоровье, и попробовать поговорить еще раз нормально (если, конечно, он вообще способен на нормальный разговор), потому что сегодня утром я окончательно убедилась – нельзя спускать людям с рук и оставлять безнаказанными подобные вещи.
