Текст книги "Сладкий яд или я на все согласна. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Юлия Гетта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Идеально, – после короткого осмотра, произнёс он. – Покажи Рае.
Гера извлёк из своего раскрытого чемоданчика аккуратное круглое зеркало, и поднёс его к моей шее. Я увидела в отражении две изящно выведенные каллиграфическим почерком буквы “А” и “В” символизирующие фамилию и имя моего возлюбленного. Не удержалась, чтобы не коснуться их пальцами, испытывая при этом очень странные эмоции. Мне безумно захотелось, чтобы эти буквы все же появились на моей коже, захотелось настолько, что даже в сердце защемило.
– Нравится? – раздался над ухом любимый бархатный голос.
– Очень, – искренне призналась я.
– Хорошо, приступай, – это уже он обратился к Гере.
Тот коротко кивнул, натянул на руки одноразовые резиновые перчатки и принялся обрабатывать кожу на шее белым тампоном, который предварительно обмакнул в какой-то раствор.
Я сглотнула. Все выглядело настолько серьёзным, что я снова усомнилась в правдивости слов Марка о том, что татуировку мне сделают без краски. Что если он, правда, меня обманул?
Гера тем временем достал из чемоданчика какой-то металлический серебристый прибор, отдалённо напоминающий полу-пистолет, полу-шприц, и вызывающий у меня неприятную ассоциацию с бор-машиной у стоматолога, произвёл с ним какие-то манипуляции и поднёс его к моей шеей так близко, что я услышала тихое жужжание.
Я сделала глубокий вдох и выдох, приготовившись почувствовать боль, как от маленьких уколов. По крайней мере, так я её себе представляла. Теперь уже назад пути нет. Если Марк и обманул меня, то, значит, так тому и быть. Я с удовольствием и гордостью буду носить инициалы любимого на своей шее, ну а мама… Надеюсь, мама все-таки меня поймёт. Или, хотя бы, смирится.
Жужжание было уже совсем близко, и я непроизвольно зажмурилась, ожидая контакта иголки с кожей, но этого так и не произошло.
– Ладно, достаточно, – услышала я голос любимого, и открыла глаза.
Гера с невозмутимым видом, принялся убирать свой прибор на место, снял перчатки и закрыл чемодан. Я растерянно наблюдала за его действиями, а потом вопросительно посмотрела на Вову.
– Что все это значит?
– Это значит, что я передумал.
– Почему? – сердце в груди забилось чаще, и я, почему-то, снова сильно разволновалась.
Он ничего не ответил, отвлекшись на Геру, который был намерен уйти, и протянул ему руку для рукопожатия.
– Если снова передумаете, я до утра буду здесь, – любезно сообщил он. – Рад был знакомству, Рая.
– Я тоже, – выдавила из себя вежливую улыбку.
– Спасибо, – коротко поблагодарил его Вова, и проводил до двери, после чего запер её на ключ.
Я настороженно проследила за его движением и снова посмотрела вопросительно.
С непроницаемым выражением лица он медленно приблизился ко мне, остановившись ровно напротив кресла, где я сидела, и, глядя на меня сверху вниз, холодно произнес:
– Ты боишься меня.
Это был не вопрос, а утверждение. Причём озвученное тем его тоном, который не терпит никаких возражений. Но я все же осмелилась возразить.
– Нет. Не боюсь.
– Тогда почему отказала мне сегодня? – с нажимом спросил он.
Я не ожидала этого вопроса, и немного растерялась.
– Потому что… Боюсь боли.
Он покачал головой.
– Это нелогично. Позволить тысячу раз вонзить в свою кожу иглу с краской, оставить на себе пожизненное клеймо – для тебя не составляет проблемы, в то время как от безобидной перспективы получить по заднице, тебя буквально колотит от страха.
Я не могла придумать, что ему возразить, но в то же время, все внутри меня противилось тому, чтобы согласиться с его словами. Неужели я действительно боюсь не боли, а его?! Но ведь я его не боюсь! Я доверяю ему. Правда, доверяю.
– Я просил тебя доверять мне, Рая, – словно прочитав мои мысли, с горечью заявил он. – Без этого ничего не получится.
– Я доверяю! – искренне воскликнула я.
– Нет, – он снова покачал головой. – Ты боишься меня.
– Я боюсь боли! – упрямо повторила я.
Дальше спорить он не стал. Взглядом прошёлся по столу, обошёл его вокруг, и выдвинул ящик, принявшись внимательно изучать его содержимое. Спустя несколько мгновений, его взгляд замер, а рука подхватила маленькую прозрачную коробочку, внутри которой находился какой-то небольшой металлический предмет, внешне очень напоминающий прищепку или зажим для бумаги. Одним движением ловко разорвав упаковку, он зачем-то прицепил эту штуку себе на палец. Подвигал им туда-сюда, задумчиво разглядывая. Потом перевёл взгляд на меня и коротко приказал:
– Сними трусы и колготки.
В груди меня ошпарило страхом. Зачем это? Что он задумал?
– Зачем? – выдохнула я.
– Не бойся, – успокоил он. – Без твоего разрешения я ничего не стану делать.
Я сглотнула подступивший к горлу ком, и, поднявшись со стула, спустила колготки вместе с трусиками до колен.
– Сними их совсем.
Мне пришлось стянуть с себя сапоги, чтобы окончательно избавиться от колготок и трусиков. И я осталась стоять перед ним босая, ниже пояса прикрытая только расклешенной юбкой своего платья чуть выше колена.
Боже, и почему меня так трясёт? Ведь он не сделает ничего, если я не захочу… Но мой организм будто отказывался верить в это. От подступающей паники темнело в глазах.
– Сядь, – приказал он, продолжая выполнять странные манипуляции с этой пугающей меня штуковиной. Снял её со своего пальца, что-то там подвигал, покрутил, затем надел обратно.
Я села на стул, сложив руки ладошками на колени, как прилежная школьница. Казалось, если сейчас сведу вместе зубы, они начнут выбивать барабанную дробь.
Он присел на корточки напротив меня, посмотрел в глаза и едва улыбнулся.
– Не бойся, ничего страшного я не собираюсь делать. Дай мне свой пальчик.
Неуверенно протянула ему руку. Он стянул зажим со своего пальца и прицепил его к моему. Оказалось, что изнутри эта штука покрыта мелкими шипами, которые весьма ощутимо впивались в кожу.
– Что ты чувствуешь?
– Немножко больно, – настороженно ответила я.
– Терпимо? – поинтересовался он.
– Да, вполне, – кивнула.
– Не страшно ведь, правда?
Я снова кивнула, теряясь в догадках, что за игру он затеял. Но страх действительно немного отпустил, позволяя мне задышать свободнее.
– Боль – это часть нашей жизни, не нужно априори её бояться. Она может быть разной. Может быть даже приятной.
Я скептически улыбнулась, чувствуя, как ноет и немеет сдавленный зажимом палец.
– Показать тебе приятную боль? – его взгляд потяжелел, а в моей груди снова прокатилась тревожная волна.
Я молчала, не осмеливаясь согласиться, а он выжидающе смотрел на меня, ни на секунду не отводя взгляд.
Приятная боль. Я очень сомневалась, что такая существует, но пока он ведь ещё ни разу не обманул меня. Я понимала, что от моего ответа сейчас зависит будущее наших отношений. Мой ответ станет точкой невозврата. Либо я доверяю ему, и мы пробуем, либо он просто отправит меня домой.
Домой я не хотела. Только не без него.
Мои губы разомкнулись и едва слышно произнесли:
– Покажи…
Его взгляд потяжелел ещё сильнее, на губах появилась лёгкая полуулыбка. Кажется, он был доволен моим ответом. От осознания этого, внутри меня разлилось тепло. Это стало удивительным открытием – я была счастлива просто оттого, что угодила ему.
– Разведи ноги, – приказал он, задирая наверх мою юбку.
Покраснела, кажется, до кончиков волос. Он хочет, чтобы я открыла его взору все самое сокровенное!
Это было тяжело. Даже тяжелее, чем согласиться попробовать приятную боль. Но я уже приняла игру, и пути назад не было. Сделав над собой усилие, развела в стороны коленки.
– Шире, Рая, – потребовал он. – Ещё шире.
И сам надавил на внутренние стороны колен, заставляя меня раскрыться перед ним максимально.
Его взгляд застыл там… губы слегка приоткрылись, а я, не в силах выносить это неистовое смущение, просто закрыла глаза.
– Дай руку.
Он осторожно снял зажим с моего пальца, и я ойкнула, уставившись на розовую вмятину, которую он там оставил. В голову внезапно пришла догадка о том, что он собирается делать, и я непроизвольно дёрнулась на стуле, только он остановил, удерживая разведёнными мои колени, и строго посмотрел в глаза.
– Не дёргайся, – предупредил с тихой угрозой в голосе.
По внутренностям пробежал холодок, и я невольно замерла на месте, подчиняясь. К горлу снова начала подниматься паника, я уже не могла справляться с участившимся дыханием и дрожью в руках, безуспешно уговаривая себя успокоиться. Ничего не выходило, и я резко отвернулась, чувствуя, как в носу щиплет от подступающих слез.
– Посмотри на меня, – тут же потребовал он.
Я не послушалась, и тогда его рука мягко взяла меня за подбородок и развернула к себе, вынуждая посмотреть ему в глаза.
– Не бойся, – почти ласково попросил он. – Если ты не сможешь или не захочешь это терпеть, просто скажи. Договорились?
– Договорились, – тихо ответила я подрагивающими губами.
Он снова перевёл взгляд на мою беззащитную промежность, а я зажмурилась, ожидая чего-то страшного.
Спустя мгновение почувствовала на себе его пальцы и прикосновение прохладного металла, и почти сразу острую давящую боль, которая сначала была незначительной, но с каждой секундой стремительно нарастала.
Я резко выдохнула и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
Он жадно поймал мой взгляд.
– Что чувствуешь? – спросил, разглядывая мое лицо с таким вниманием, будто хотел прочитать по нему мои мысли.
– Все так… сильно сдавило… и щиплет, – растерянно ответила я.
– Терпимо? – продолжал он смотреть на меня испытующим взглядом.
– Кажется, да…
– Умница, – похвалил он, снова слегка улыбнувшись.
А я снова испытала странное радостное чувство от того, что он остался мною доволен.
– Сведи ноги вместе, – велел он, оправляя вниз мою юбку.
Это было не просто, учитывая обострение ощущений между ног от малейшего моего движения, но я все же сделала это очень осторожно.
Вова тем временем взял мои сапоги и принялся натягивать их прямо на мои голые ноги.
– Что ты делаешь? – растерянно спросила я.
– Пойдём, немного прогуляемся, – вкрадчиво ответил он, поочерёдно застегивая молнии, после чего подал мне руку, помогая встать.
Подъем на ноги мне дался тоже не просто. Внизу все жгло, горело и щипало. В голове носились панические мысли, догадки, куда он меня поведёт в таком виде?!
Каждый шаг давался с трудом.
Он не торопил меня, напротив, галантно поддерживал за руку, пока я переставляла ноги с черепашьей скоростью.
Мы покинули кабинет, и пошли по длинному коридору в сторону противоположной лестницы, по мере приближения к которой до моего слуха стали доноситься приглушённые басы громкой музыки, звучащей непонятно откуда.
Спуск вниз по лестнице был не из лёгких. Скорее даже из-за морального давления и страха, ведь я знала, что эта штука все ещё сжимает меня внизу, но сами болезненные ощущения уже отступили, оставив после себя лишь горячее тепло вперемешку с лёгким и даже… приятным пощипыванием. Но, несмотря на это, каждую ступеньку я все равно преодолевала очень медленно, практически повиснув на крепкой мужской руке, по-прежнему надежно поддерживающей меня.
Спустившись на два пролёта вниз, мы оказались у массивной двухстворчатой двери, за которой нас поджидал самый настоящий ночной клуб, с громкими битами ритмичной музыки, просторным танцполом в центре зала, и уютными лоундж-зонами по кругу.
Здесь было практически пусто, лишь несколько столов были заняты какими-то людьми, которых толком не удавалось разглядеть из-за полумрака и странного тумана, что висел в воздухе.
– Идём, – нетерпеливо потянули меня вперёд.
***
Мы подошли к одному из столиков, расположенных ближе остальных к танцполу.
– Присядешь? – учтиво предложил Вова, подводя меня к одному из диванов.
Я попыталась на миллиметр согнуть колени и ахнула от многократно усилившихся обжигающих ощущений в промежности. Умоляюще посмотрела на него и отрицательно покрутила головой.
– Хорошо, – он притянул меня к себе за талию так, что наши лица оказались совсем рядом. – Что ты чувствуешь?
– Там очень горячо, – покраснев, призналась я.
– Больно?
– Чуть-чуть.
– Иди, потанцуй для меня, – шепнул он мне на ухо, и легонько подтолкнул в сторону танцпола.
Я растерялась и покраснела ещё больше. Кажется, это было уже слишком для моей скромной от рождения натуры. До невозможности хотелось отказать ему, но он смотрел на меня так… Что я просто не смогла. Не смогла не оправдать его надежд. И, кажется, сейчас я готова была на всё, чтобы снова угодить ему.
Сделала ещё несколько шагов к центру танцевальной площадки, медленно развернулась к нему лицом. Звучала волнующая, ритмичная композиция, очень красивая и очень… сексуальная. Идеальная музыка для моего танца. Но я стояла и не могла пошевелиться, чувствуя себя очень скованно и зажато. От мысли, что мои движения под эту чудесную мелодию могут выглядеть неловко и неуклюже, по телу расходились неприятные иголки. До дрожи хотелось двигаться достойно и не разочаровать его.
Закрыла глаза. Представила, что я здесь одна, вокруг никого нет, и никто меня не видит.
Нужно было всего лишь настроиться. Прочувствовать музыку. Пропустить сквозь себя каждый ритм, каждый такт, позволив им завладеть собой и самостоятельно управлять моим телом.
Руки сами собой скользнули вдоль талии и вниз, бёдра плавно качнулись из стороны в сторону, и очень медленно я начала двигаться, подставляя лицо искрящим огням светомузыки… Но тут со мной произошло нечто необычное. Горячие волны вперемешку с болезненным покалыванием стали расходиться по всему телу от каждого, даже самого плавного движения бёдрами, даря при этом мне новые, ни на что не похожие ощущения. Я позволила им полностью захватить себя, отдаваясь во власть сладкой боли и музыки, которые в тот момент стали моей вселенной. Теперь я и правда забыла, что была здесь не одна. Просто танцевала, наслаждалась ритмом, движением, наслаждалась собой. Мои глаза были прикрыты, руки произвольно скользили вдоль туловища, словно лаская его, бёдра плавно раскачивались из стороны в сторону, спина выгибалась дугой от невыносимого жара и огня, что с каждым движением нарастал внутри меня, заполняя собой каждую клеточку моего тела.
Я даже не заметила, как кто-то подошёл ко мне сзади, вторгаясь в мою персональную идиллию, и вздрогнула, когда чьи-то руки обняли меня за талию и прижали к крепкому мужскому телу. Но уже через мгновение я поняла, что это был он, с наслаждением вдыхая его неповторимый роскошный запах. И снова расслабилась, откидываясь спиной ему на грудь, запрокидывая свою голову назад и в сторону, чтобы открыть шею его горячим поцелуям.
– Танцуй, не останавливайся, – приказывает мне низкий хриплый голос, и я не останавливаюсь, продолжаю плавно качать бёдрами в такт потрясающей музыке, которая вновь становится вселенной, но теперь уже для нас двоих.
Теперь уже его руки скользят по моему телу, то лаская, то грубо сжимая его, распаляя огонь от давления внизу ещё много-много сильнее. Мои ноги внезапно становятся очень слабыми, и буквально подгибаются, но сильные руки крепко удерживают меня, не позволяя обмякнуть и упасть.
– Танцуй, – приказывает его голос, и я снова подчиняюсь, сходя с ума от ощущений.
Но ему этого мало, он хочет свести меня с ума окончательно, и его рука ныряет под юбку моего платья, где нет ничего, кроме этой металлической штуки… Его пальцы едва ощутимо прикасаются ко мне, поглаживают вокруг неё, а мои ноги становятся ещё слабее и покрываются миллионами мурашек.
Я запрокидываю голову ему на плечо и громко стону, не боясь быть услышанной, эта музыка, наша вселенная, защищает меня от всего и от всех.
– Не останавливайся, танцуй, маленькая, – напоминает горячий шёпот в ушко, и я продолжаю плавно двигаться на ватных ногах, шумно вдыхая и выдыхая воздух.
Словно сквозь пелену я слышу странный шипящий звук, и в следующее мгновение танцпол заполняется розовым густым дымом, который мгновенно расползается в стороны, создавая вокруг нас непроницаемую завесу, даря нам только наше пространство, укрывающее от посторонних любопытных глаз, которые, впрочем, в эту минуту меня совершенно не тревожат.
Я чувствую, как его пальцы легли на зажим, и слега потянули вниз, в одну секунду вырывая меня из сладкой неги в пучину острой, пронзающей боли. Я вскрикнула и дёрнулась, инстинктивно пытаясь присесть, чтобы защитить себя от неприятных ощущений, но другая его рука по-прежнему крепко удерживает меня, не позволяя этого сделать.
– Танцуй, – его голос над ухом звучит очень строго, – Не останавливайся.
Сделав над собой усилие, с бешено колотящимся сердцем, с очень частым дыханием сквозь приоткрытые губы, я продолжаю двигаться, изнывая от теперь уже очень ярких болезненных ощущений.
Он снова потянул вниз, и я снова закричала, пытаясь согнуться пополам.
– Не сопротивляйся, – его шёпот заставляет взять себя в руки и не поддаваться панике. – Не закрывайся от боли. Позволь себе прочувствовать её, пропусти через себя каждую её грань.
Я снова задышала глубоко и часто, стараясь успокоиться. Он здесь, со мной, рядом. Он не сделает ничего плохого. Я доверяю ему.
Расслабилась, чувствуя, как сильно дрожат мои ноги. И снова плавно задвигалась в танце, позволяя новым, сильным, многогранным ощущениям заполнять себя без остатка.
– Сейчас я сниму его. Будет больно. Не закрывайся. Прочувствуй это, – предупредил он, нежно поглаживая кожу вокруг.
Я едва заметно кивнула, и постаралась максимально расслабиться.
Он очень медленно и осторожно отцепил от меня эту штуку, но, несмотря на это, болезненные ощущения обрушились на меня мощной разрывающей волной, заставляя громко и протяжно застонать. Они были намного интенсивнее всех предыдущих, и я, помня его просьбу, не закрывалась, не боялась, а позволила им овладеть мною. Позволила пройти сквозь себя, заполнить всю без остатка, подчинить и подарить свободу, медленно покидая мое тело, оставляя после себя горько-сладкое послевкусие.
– Танцуй, – напомнил безжалостный голос, и я, словно уже в другой вселенной, продолжила свой танец, чтобы узнать ещё что-то, что-то новое, сильное, мощное, то, о чем раньше никогда и не подозревала.
Металлический предмет безвозвратно исчез, и на его место легли теплые мужские пальцы. Они массировали и ласкали невыносимо болезненное и чувствительное место, даря наслаждение, смешанное с отголосками недавно ушедшей боли.
Наши тела, тесно прижатые друг к другу, продолжали плавно двигаться в такт музыке, а мне очень хотелось присесть, хотелось шире развести ноги, чтобы сильнее почувствовать на себе его пальцы.
От боли уже совсем ничего не осталось, кроме огненного жара, который с каждой секундой нарастал, заполняя низ живота невыносимо сладкой тяжестью. Я снова громко стонала в голос, хватала ртом воздух, и останавливалась, когда ноги сами собой начинали подгибаться.
– Танцуй…
Мой мучитель настойчиво продолжал заставлять меня двигаться, крепко удерживая одной рукой, и агрессивно лаская другой. До тех пор, пока я с громким криком не согнулась пополам от пронзительного удовольствия, забившись в его руках, пропуская сквозь себя невыносимо сладкие конвульсии.
– О, Боже… Боже… Вова… Это так…
– Я знаю, маленькая, – его горячий шёпот сладким ядом растекался по венам. – Знаю…
Глава 8
– Продолжим знакомиться с приятной болью?
Мы снова были в той комнате, где я оставила свои трусики и колготки. Минуту назад Вова втащил меня сюда, заперев за нами дверь на ключ, и припечатал грудью и лицом к стене, навалившись сзади всем телом.
– Да… – выдохнула, чувствуя, как снова с ног до головы меня охватывает трепет.
Он тут же хватает меня руками за бёдра, тянет назад, вынуждая наклониться и упереться в стену локтями и головой.
Закрываю глаза, медленно вдыхаю и выдыхаю, стараюсь расслабиться, настроиться, отпустить все свои страхи.
Одной рукой он крепко держит меня за бедро, надежно фиксируя в неподвижной позе моё тело, другой задирает юбку, и начинает нежно поглаживать обнаженную кожу ягодиц.
Мои глаза по-прежнему закрыты, считаю удары собственного сердца, глубоко дышу. Я не боюсь. Я доверяю ему. И я… предвкушаю. Что-то внутри на уровне интуиции подсказывает, то, что сейчас произойдёт – мне понравится.
Его рука с силой сжимает ягодицу, срывая с моих губ короткий стон, и снова ласкает, гладит, едва касаясь пальцами. Потом вдруг отстраняется и резко опускается обратно, разрезая окружающую нас тишину звонким шлепком. Я вскрикиваю, но больше от неожиданности, чем от боли. А он снова нежно ласкает рукой, заглаживая место удара.
Похоже, это совсем не страшно, даже наоборот, заводит, очень заводит, между ног мгновенно нарастает напряжение, и появляется уже знакомый жар.
Но, как оказалось, я слишком рано сделала выводы. Следующий шлепок был гораздо большей силы, и заставил меня закусить губу, чтобы удержать едва не слетевший с губ вскрик. А когда его рука опустилась на мою попу в третий раз, сдержаться было уже почти невозможно, но я старалась, как могла, давясь глухим стоном.
– Не сдерживай себя. Кричи. Здесь отличная шумоизоляция.
Его рука теперь снова ласкала обожженную ударом нежную кожу, а я вопреки здравому смыслу думала в этот момент только о том, какой же у него потрясающе красивый низкий голос…
Боль от нового, наиболее мощного шлепка, ударной волной прошла сквозь все мое тело, и на этот раз я громко закричала, позволяя ей захватить меня, подчинить, заполнить вены адреналином. Напряжение внизу возросло до предела, там все пульсировало, ныло, отчаянно просило прикосновений.
И это… нравилось мне. Безумно нравилось. Этот контраст сводил с ума, хотелось продлить эти ощущения, усилить их, понять, как далеко всё может зайти…
Мои губы разомкнулись сами собой и на выдохе громко произнесли:
– Ещё…
Услышала, как сзади раздалась тихая усмешка, и уже в следующее мгновение я получила желаемое.
Боль. Взрыв. Мой сдавленный крик. Огонь по венам. Огонь внизу живота.
– Ещё!
Он делал, как я просила. Один за другим наносил короткие интенсивные удары. Ещё, ещё и ещё. Я знала, что могу остановить его в любой момент, но не останавливала. Я хотела пройти через это, прочувствовать всё до конца, проверить, испытать себя на прочность, и все больше погружалась в это огненное безумие. А потом вдруг что-то неуловимо изменилось, перевернулось с ног на голову, и я словно попала в другую реальность. Где нет боли, нет мыслей, нет ничего, кроме одного только сумасшедшего наслаждения. Не знаю, как долго это длилось, время для меня перестало существовать. Эйфория, безграничное счастье, невесомость, не знаю, как ещё это описать, какими словами передать своё состояние, но я словно парила в облаках, словно побывала в раю, и совершенно не волновалась о внешнем мире, который остался там, внизу, где-то очень далеко.
И только он был рядом со мной. Я чувствовала его присутствие, чувствовала, как он ласкает меня, как стягивает через голову мое платье. Как входит в меня, подпитывая моё необыкновенное состояние потрясающим чувством наполненности. Я не сразу это осознала, но в какой-то момент поняла, что именно он и был той самой эйфорией, в которую я погрузилась, он и был моим персональным раем. Позже я узнаю, что этому состоянию есть научное объяснение, и называется оно сабспейс, но пока это не имело для меня никакого значения. Ничего вокруг не имело значения, кроме того, что он рядом. Испытывая к нему чувство бесконечной благодарности и безграничной любви, готовая сделать для него абсолютно всё, что попросит, я растворялась в нём. Отдавала всю себя без остатка… И ничего прекраснее этого я в жизни своей не знала.
***
Плавный ход машины укачивал, и, даже, несмотря на довольно громкие басы звучавшей в салоне музыки, меня утягивало в сон, но засыпать я не хотела. Вова попросил Марка отвезти нас домой, и теперь я нежилась в таких уютных и родных объятиях на заднем сидении дерзкого спортивного автомобиля. Я чувствовала себя довольной и очень уставшей. А ещё какой-то новой, взрослой, и… порочной. Но эта характеристика нисколько не огорчала меня, а наоборот, даже нравилась. Более того, я как будто даже была горда этим.
Возможно, с точки зрения приличного общества, всё, что произошло сегодня между нами – это плохо и неправильно, но меня нисколько это не смущало. Меня не волновало общественное мнение, или общепринятые нормы морали. Единственное, что меня волновало здесь и сейчас, это его мнение, и то, что только мы с ним вдвоём считаем правильным. А мы оба сейчас были довольны и счастливы. Я это знала, чувствовала.
А ещё я чувствовала огромную благодарность к Марку. Кто знает, если бы не он, сегодня все могло бы сложиться совершенно иначе. Когда мы выходили из машины, я немного задержалась, и, поймав в зеркале заднего вида его взгляд, одними губами произнесла:
– Спасибо!
Он улыбнулся в ответ и подмигнул мне:
– Не за что, птичка.
***
Эту и следующие две ночи я провела в объятиях любимого мужчины. Он был очень внимателен и нежен ко мне, боли больше не причинял, и я об этом его больше не просила. То, что произошло в клубе, мне хоть и понравилось, но пока попа ещё ныла, повторять что-то подобное совсем не хотелось. И он будто это чувствовал или понимал, а может, и сам пока ничего такого не хотел. Мы занимались самым обычным сексом, точнее, обычным с объективной точки зрения, для меня же каждый миг, проведённый рядом с ним, был волшебным.
Мы все время были вместе, не считая моих занятий. Каждое утро он отвозил меня на пары, а после сразу забирал, мы ехали к нему, или в какое-нибудь заведение, пообедать или поужинать, а после все равно снова к нему.
Много разговаривали обо всем на свете, и он был настолько интересным собеседником, каких я никогда ещё в жизни своей не встречала.
Удивительно было то, что наши мнения практически во всем очень сильно расходились. То, что он говорил мне, всегда по началу казалось неправильным, иногда даже абсурдным и возмутительным. Но когда он объяснял свою точку зрения, в моих взглядах всё начинало переворачиваться с ног на голову, и в итоге я с удивлением для себя понимала, что он прав, и всё, что он говорит, на самом деле очень даже справедливо и обоснованно.
– Какая твоя любимая книга? – спросил он однажды, после того, как мы подряд несколько часов любили друга, а после уставшие лежали голышом на кровати, и его рука медленно скользила вверх и вниз по моей спине, нежно лаская кожу.
– Грозовой перевал, Эмили Бронте, – не задумываясь, ответила я.
С тех пор, как я прочла эту необычную и удивительную историю, не было ещё ни одной книги, которая настолько бы запала мне в душу и смогла бы перебить столь сильное впечатление.
– Не читал, к сожалению, – ответил он, проводя пальцами дорожку вдоль моего позвоночника. – О чём она?
– Она о любви. Но не о такой, о которой все мы все с детства привыкли читать в сказках, а о настоящей. Которая несет в себе не только радость и счастье, но и боль, разочарование, и даже разрушение, но от этого она не становится менее прекрасной, – с удовольствием поделилась я. – А какая твоя любимая книжка?
– Сто лет одиночества Гарсии Маркеса, – ответил он так же, как и я, не задумываясь.
Я читала эту книгу. Но она мне совершенно не понравилась. Более того, я не понимала, как подобное вообще может кому-то понравиться? Я даже приподнялась на локтях и недоуменно посмотрела на него. Очень тяжёлый роман, где описаны тяжёлые, несчастливые судьбы людей, никто из которых в итоге так и не стал счастливым. До середины книги я вообще не понимала, что к чему, и с какой целью автор описывает все эти события, но ближе к середине меня, наконец, осенило. Каждый герой, несмотря на то, что он жил в семье, имел близких людей, любил – на самом деле был очень одинок. Насколько я поняла, в этой книге Гарсиа Маркес пытался раскрыть идею врожденного одиночества человеческих душ. Но от этого книга не стала мне нравиться больше, а скорее наоборот, вызвала нестерпимую грусть и тоску. Уж слишком депрессивным тогда получается наше существование. Каждый человек, наверное, иногда чувствует себя одиноким, но все же хочется верить, что это временное чувство, и никак не является сутью нашего бытия.
– Почему? – спросила я, напряжённо вглядываясь в его лицо. – За что эта книга стала твоей любимой?
– Она обнажает сущность человеческой души, – подтвердил он мои собственные мысли.
Только в отличие от меня, он, похоже, был с этим согласен. А вот я согласиться никак не могла.
– Нет, – завертела я головой, – Она убивает надежду. Она показывает жизнь, как безысходность. Словно мы все заранее обречены на страдания.
– Так и есть, – грустно улыбнулся он.
– Нет! Все не так! – снова замотала я головой, распаляясь, – Человек не одинок, и он может быть счастливым, если только захочет. Это просто выбор каждого. Эта книга – как взгляд пессимиста, стакан которого наполовину пуст!
– А твой стакан наполовину полон? – усмехнулся он.
– Да! Конечно! – возмутилась я, но сейчас же немного смутилась. – Даже больше, чем наполовину, сейчас он полон почти до краев…
– Рад это слышать, – довольно улыбнулся он.
– Но все же я не понимаю, за что ты любишь эту книгу?!
– Она умещает в себе всю суть человеческой натуры. Обнажает наши грехи и пороки. Она словно маленькая модель человечества.
– Ты хочешь сказать, что все люди на земле похожи на героев этой книги?
– Не в буквальном смысле, конечно, но, в общем, да. Весь людской род словно так же проклят, как род Буэндия. Посмотри вокруг. Людьми управляют пороки. Неважно какие, будь то инцест, гордыня или банальная лень. Мы страдаем от них, тонем в них, словно в болоте, слишком умные, чтобы придумать себе оправдание, и слишком слабые, чтобы справиться с ними. Других презираем за то же самое, тешим себя мыслью, что сами лучше других, а, в сущности, мало чем друг от друга отличаемся. Так же заключены в тюрьму из собственных страхов и эгоизма. Заняты вечной гонкой за достижением каких-то своих эгоистичных целей, достигая которые, не получаем удовлетворения, а если и получаем, то совсем ненадолго. А потом снова погружаемся в тоску и разочарование. Мы все гонимся за пресловутым миром и счастьем, но сами совершенно не способны жить в мире и быть счастливыми. Чем больше мы получаем, тем большего хотим, и эту жажду невозможно утолить, и насытиться невозможно. Мы уже почти угробили нашу планету своей жадностью. Всё ведь может закончиться примерно так же, как в этой книге, но только нас не муравьи сожрут, а цунами, к примеру. Все это видят и понимают, кричат об этом во всех СМИ, но по большому счёту никто ничего не делает, чтобы это исправить. Потому что каждый из нас слишком занят собой. Люди мнят себя венцом творения, а на самом деле больше напоминают ошибку природы. Верят, что живут ради какой-то великой цели, имеют важное предназначение, и на уровне инстинктов боятся признать, что, по сути, вся наша жизнь абсолютно бессмысленна.
