Текст книги "Проверено мной – всё к лучшему"

Автор книги: Юлия Барановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Футбол пришел в мою жизнь

Говорят, когда ты встречаешь своего человека, ты сразу начинаешь доверять ему. Я с первого взгляда не почувствовала ни угрозы, ни страха в Андрее. Он был еще совсем юным, с такими наивными глазами. Мы едва обмолвились парой слов на перекрестке, а я уже стала искать способ отвертеться от своих друзей, чтобы пойти гулять с Андреем и его друзьями. Вот так просто.

Удивительным образом я с самых первых минут знакомства его почувствовала. До встречи с Андреем я курила и считала, что никто не сможет лишить меня этого удовольствия, если я сама не захочу. У каждого человека есть свои раздражители. Андрей остро реагировал на курящих женщин. Считал, что курят от нечего делать. Я об этом не знала, но как-то почувствовала, что ли, – мы шли по Невскому, и я ни разу не закурила.

Это был хороший жаркий летний день, и мы уже собирались заглянуть в очередное кафе, когда я сказала:

– Слушайте, вам не надоело все время с кем-то знакомиться, а после чай пить? Это такая скучная и грустная история. Все знакомства заканчиваются этими посиделками. Сперва все по Невскому прогуливаются, а потом сидят и чай пьют.

– А что тогда делать будем?

И тут кто-то предложил:

– Поедемте за город искупаемся.

Я только с озера, обгоревшая, красная как помидор, но готовая к авантюрам.

– Довезите меня до машины, она тут недалеко стоит. Там как раз есть купальник. Я возьму одежду и поедем.

До этого момента мы с Андреем еще даже толком не разговаривали. Он все время как-то слишком громко смеялся, очень оживленно беседовал. И вот мы в одной машине, вдвоем на заднем сидении. Он сидел, повернув ко мне голову, и смотрел на меня, не отрываясь. Мне начало казаться, что у меня бородавки на лбу выросли, а вместо кожи жабья шкура. Я не выдержала:

– Что-то не так?

А он еле слышно:

– Ты такая красивая.

«Болен или прикалывается?» – пронеслось у меня в голове. Так мы доехали до озера.

Мы искупались, и вдруг его друзья говорят, что Андрею бы поосторожнее надо быть, а то он карьерой рискует. Я, честно, даже понять не могла, о чем они говорят, какой карьерой? Парень купается в озере. На улице 30 градусов жары. Что они бред-то несут? Тогда мне объяснили, что тренер им запретил купаться в прудах, там вода не проточная – мало ли какая инфекция, нельзя рисковать. Это было мое первое погружение в футбол, хотя в тот момент и предположить было невозможно, что он станет частью моей жизни. Мы расстались с Андреем, обменявшись номерами телефонов. Тогда же меня впервые пригласили на матч.

На следующий день мы с друзьями уехали на рыбалку в Карелию. Нетрудно представить, что со мной случилось, когда я поняла, что телефон не работает – я сходила с ума: поднимала телефон над головой, залезала на горки, но связи не было, а я так ждала его звонка! Я очень переживала. Все гуляют, пьют, ловят рыбу, а я сижу, смотрю на гору несчастного лосося и чувствую, что застряла в жуткой дыре. И так 5 дней!

Это было в то время, когда еще не приходили смс-оповещения о том, кто тебе звонил. Так что я вернулась в город, а в голове – не звонил, не писал, ничего не выйдет. Я никогда не считала себя гордой и принципиальной, но мне казалось, что женщине нельзя навязываться мужчине: «Если нужно будет – позвонит», – решила я, не увидев ни одного смс, но сама, конечно, расстроилась. По женской традиции расстраиваться лучше не одной, так что я поехала к подруге – жаловаться, и никак не могла забыть этот открытый честный взгляд и восторг в глазах. Наконец, подружка не выдержала: «Что ты паришься? Напиши ему сообщение. Ответит – ответит, не ответит – забудь эту историю». Я собралась с духом и отправила смс: «А звезды всегда такие молчаливые?» Не успела я положить мобильник, как он мне перезвонил, у меня было ощущение, что у него телефон к уху был приклеен. Как оказалось, пока я была на рыбалке, он звонил много раз, но не мог дозвониться, и решил, что он мне неинтересен.

Когда мы только познакомились, Андрей был подающим надежды, но очень молодым игроком и сидел на скамейке. При этом ныне титулованный клуб «Зенит» был на 10 или 11 месте в турнирной таблице чемпионата России. Они проигрывали всем, даже «Шиннику». Я этого, правда, еще не знала: хоть и из Питера, но футболом особо не увлекалась и на игры не ходила.

Впервые на стадион я пришла как на праздник. У меня было любимое джинсовое платье от Дольче и Габбана, весьма оригинальное: сзади открытая спина и специально пришитые к краям кружева, чтобы казалось, что выглядывает белье. И вот я в этом платье, в туфлях на каблуках пошла на стадион. Его друзья ждали меня у «Петровского» и, увидев, обалдели:

– Это ты куда в таком виде собралась?

– На стадион.

– Правда?

Я, конечно, очень выделялась среди публики на трибуне.

В тот день Андрей оставался в запасе, его выпустили только на последние две минуты. Но во время разминки он заметил меня на трибунах, и когда ребята очень эмоционально что-то обсуждали, сказал им, глядя на меня: «Да что вы там обсуждаете? Вот там, на трибуне, шедевр сидит». А я вот его игру не оценила, о чем ему и сказала честно:

– Зачем я вообще пришла? Могла и опоздать на полтора часа. Зачем мне смотреть на то, как незнакомые мужики бегают по полю в трусах?

– Я мечтаю забить гол и подбежать к твоей трибуне.

– Так забей…

На очередную игру я пришла в шортах и колготках в сетку: броской, яркой – не заметить невозможно. Результат не заставил себя ждать: Андрей вышел снова к концу игры, но в этот раз забил гол и побежал к моей трибуне. А чуть позже начал играть в основном составе. Андрей был великолепен на поле. С каждым матчем он играл все лучше и лучше. «Зенит» закончил чемпионат на втором месте. Пресса тогда сошла с ума, постоянно выходили статьи с вопросами, что такое произошло с командой, почему все так резко изменилось. Я же тогда даже не обращала на это внимания. Это через годы начинаешь вспоминать, анализировать, с чего все начиналось. Для нас важнее было, что мы вдвоем. Мы были поглощены друг другом. И в этот же момент Андрей становился одной из самых ярких звезд российского футбола.

Помню, уже когда они шли ко второму месту, был очень важный матч в Казани с «Рубином». Победа нужна была как воздух. Ребята на игру даже приехали с батюшкой, чтобы освятить раздевалку. Мне очень хотелось сделать Андрею сюрприз. Весь вечер я просидела на телефоне и каждый раз, когда мяч попадал в ворота, то отменяла лимузин, то снова его заказывала. И вот «Зенит» выиграл. Команда прилетает в аэропорт, а я встречаю Андрея на лимузине. Для него это, конечно, был шок – такого сюрприза от меня он не ожидал. Мы всю дорогу слушали музыку, танцевали, потом поехали куда-то на бильярде поиграть, а у меня был заказан лимузин только на 3 часа – все, на что хватило денег, занятых у моей старинной подруги Оли. Я звала и зову ее до сих пор Капустой – из-за фамилии Капустинская. Капуста стала свидетелем многих событий в моей жизни и помогала мне всем, чем могла. В тот конкретный вечер выделила все, что у нее было, на лимузин. Андрей продлил его тогда чуть не до утра, ведь для него это было грандиозное событие. Он потом признался, что мой сюрприз с лимузином был для него не менее важен, чем победа.

Впрочем, это позже. В тот вечер моего первого футбола мы решили поехать купаться на Финский залив. Андрею нужно было помыться после тренировки, поэтому мы с друзьями уехали со стадиона первыми, а он должен был подъехать позже. И я в этом своем наряде: на каблуках, в платье с голой спиной приперлась на пляж. Купаться я, конечно, не стала, просто сидела одна на берегу и смотрела, как они плавали. Андрей приехал чуть позже, но только что и успел задать вопрос: «Как футбол?», – и на ходу раздевшись, убежал к друзьям. Я была ошарашена и уязвлена. Это был первый раз, когда мы остались наедине. Появилась такая прекрасная возможность поговорить, а он взял и в воду полез! Честно говоря, я не знала даже, что можно подумать.

Потом я услышала его версию этого вечера. Оказалось, что он так волновался остаться наедине со мной, что у него тряслись руки, и чтобы скрыть свой страх, он не нашел ничего лучше, чем спрятаться в воде. В первое время для общения со мной ему нужны были условные костыли – поводы, свидетели, – иначе он не решался даже заговорить. Я никогда не была особенной красавицей. Всегда знала, что достаточно привлекательна, но никогда не считала себя ни роковой женщиной, ни королевой. Я вообще уверена, что женская красота исходит изнутри, это больше о каком-то тепле и обаянии. Но Андрей с самого первого дня нашего знакомства, видел во мне принцессу и даже побаивался делать серьезные шаги.

Еда от мамы

Я переехала к нему через месяц-другой после того, как мы начали встречаться. Помню, однажды я проснулась уже уставшей и поняла, что не могу больше жить на два дома. Я жила у мамы в Автово, Андрей на Пионерской. Три часа на дорогу. Я с утра просыпалась у него, ехала домой, переодевалась, занималась своими делами, вечером мы встречались и шли куда-то, потом к нему. И каждое утро он начинал с вопроса: «А мы точно вечером увидимся?» «Конечно», – отвечала я. Но жить так было непросто: мои вещи у мамы, мне постоянно приходилось их таскать туда-сюда: ни крема, ни шампуня. «Тогда переезжай ко мне», – предложил он. Вот так буднично. Я взяла дома 5 пар джинсов, 5 свитеров и переехала жить к Андрею.

Я сейчас оцениваю степень своей любви к Андрею по 100-балльной шкале на все 100 баллов. Я переехала к Андрею из большой четырехкомнатной квартиры: сталинский дом с высокими потолками, с пространством для жизни, с разными приспособлениями вроде автомата для стирки. Наверно, все думают, что футболисты – самые богатые люди в России, не считая олигархов. На самом деле в тот момент Андрей только начинал. Мы жили в обычной двухкомнатной хрущевке на Пионерской втроем. Пара крошечных комнат, какой-то редкий ремонт, периодически забегающие от соседей тараканы. Машина «Малютка», в которой надо перестирать всю его форму, – просто ведро с моторчиком, а форму он приносил домой в огромных количествах. Стирали, убирали с его мамой напополам. При этом она невзлюбила меня с первого дня. Андрей все время говорил, что я должна радоваться этому, потому что я была первой, на кого мама так реагировала. Значит, наши отношения, она понимает, настоящие. Параллельно его мама ремонтировала новую квартиру, куда он, великовозрастный парень, должен был переехать с ней.

Жить с его мамой и не обращать внимания на все, что она делала, это надо было очень сильно любить. Но, тем не менее, я ни разу не сказала Андрею: «Давай съедем». Потому что я понимала, что он это решение должен принять сам, и только тогда оно комфортно ему ляжет на душу.

Наверное, это странно, что взрослый парень жил с мамой. Ведь он на тот момент уже точно мог позволить себе снять отдельную квартиру. Все в его возрасте, наверное, жили отдельно или хотя бы старались убежать от родителей, а мы за ней переехали даже в новую квартиру и прожили все вместе еще три месяца. Сегодня я понимаю, что это странно. Тогда же даже внимания не обратила. Сказал с мамой, значит, с мамой. Если честно, мне казалось, что мы в раю. Впрочем, это и был рай в шалаше.

Еду в самом начале он ел тоже только мамину. Его накормить всегда было головной болью. Андрей ел только одно и то же. Когда я первый раз ему сказала: «Давай я тебе что-нибудь приготовлю», – он чуть ли не испугался. «Ты? Нет. Мама же готовит», – это была такая семья, где Андрей все еще был ребенком. Я, честно говоря, по-другому себе семейную жизнь представляла. Но у меня откуда-то появилась мудрость – не обращать внимания на такие вещи. Когда я первый раз приготовила ему еду, он просто смотрел, изредка отпуская едкие комментарии, как его друг уплетал салат и рыбу с картошкой. В тот вечер Андрей так и не притронулся к еде. Потом я приготовила еще раз. И еще. Но он все не ел. Так было, пока однажды я не приготовила булочки с черникой. После этого готовила только я, а заодно собирала чернику, потому что булочки надо было печь регулярно.

Нельзя сказать, что я всегда была этому рада. Постоянно приходилось после всех вечеринок, выходов, дней рождений, в час, два, три ночи вставать к плите, потому что Андрей хотел есть только мою еду. У людей, которые об этом узнавали, был шок. Уже будучи в Лондоне, мы с нашим общим другом ехали из гостей домой, и всю дорогу Андрей говорил, что сейчас мы будем есть блины. Мы приехали, я встала у плиты. Наш друг тогда был в ступоре: «Юль, я думал, что он шутит, что ты в час ночи будешь печь блины, в моей голове подобное не укладывалось, пока я это не увидел собственными глазами». Ехали мы с дня рождения, где столы ломились от еды.

Наверно, это тоже традиции – есть с руки любимой женщины, любить только то, что она приготовила, когда не нужно ничего другого. Это своего рода близость, когда пара становится одним целым.

Когда Андрей ушел, один из наших друзей спросил меня:

– Он не умер еще?

– Ром, ты что имеешь в виду?

– Юль, потому что, сколько я вас наблюдал, он себе поесть не мог заказать. Ел только с твоих рук, когда ты попробуешь. Я интересуюсь, что он там жрет, бедный.

При этом Андрей тоже мирился с какими-то моими желаниями и причудами, мог терпеливо смотреть без конца «Жмурки» или пойти на концерт Авраама Руссо и Кристины Орбакайте, и еще отсидеть его целиком. Я только сейчас понимаю, какой это был подвиг с его стороны.

Так мы притирались друг к другу.

Безумный первый год

Так прекрасно, стоит нам влюбиться, как мы начинаем лучиться счастьем, приковывая к себе внимание друзей. Мы невероятно уязвимы в этой искренности, но в то же время вокруг нас словно появляется защитная оболочка. В самом начале в нашу историю невольно вовлеклась вся моя семья. И конечно, иногда им доставалось. Я ехала с мамой за город на дачу в Сосново и без конца ставила нашу с ним песню группы «Звери». Думаю, слушая в машине по сотому разу: «Все только начинается, на-чи-на-ется», – моя мама хотела, чтобы все уже быстрее закончилось. Я мучала их этими «Зверями» день и ночь. Тетю свою даже домучила до того, что она стала их фанаткой.

Смешных милых моментов у нас было множество, из них ткалось полотно нашей жизни. Например, мой любимый певец и актер – Михаил Боярский. Вообще я до сих пор схожу от него с ума. У меня были пластинки с песнями из всех фильмов, где он пел. Особенно я любила «Трех мушкетеров». Могла слушать эти записи с утра до вечера. Когда мы с Андреем стали встречаться, я узнала, что Боярский – фанат «Зенита». На нашем первом свидании мы гуляли с Андреем по центру Питера и свернули на набережную реки Мойки, а там жил Боярский.

– Слушай, тут же Боярский живет. Он ваш фанат. Ты, наверное, его знаешь, – сказала я Андрею.

– Я его совсем не знаю. Куда мне? Я самый скромный футболист в «Зените».

Андрей залез на парапет, и в тот же момент рядом остановился джип, а там – Боярский.

– Андрюша, привет.

Лицо Андрея стало пунцовым.

– Здрасьте. Это Юля.

Потом Боярский еще несколько раз, давая интервью, вспоминал, как Андрей смутился. Так что можно сказать, что Боярский стал свидетелем начала наших отношений.

Наверное, подобное может произойти лишь в юности, когда мы эмоционально открыты для чувств. Мы росли на глазах друг у друга, и это невозможно повторить. Я вовсе не имею в виду, что невозможно после встретить другого человека или влюбиться, не зная, как человек жил до тебя. Это просто как говорить на разных языках. Личность формируется один раз. И навсегда. В раннем возрасте еще не понимаешь всего, все принимаешь за чистую монету. Доверяешь чувствам. Мы с Андреем как два деревца, росли вплотную. Вместе гнулись под порывами ветра. Вместе выпрямлялись.

Я вот все думаю, что должно произойти сейчас, чтобы меня, окрепшую, подогнать под какие-то отношения? А потом поняла: не надо ничего гнуть. Просто сейчас выбираешь единомышленника, которому не нужно ничего объяснять. И человек либо принимает тебя, потому что вы, как паззлы, подходите друг другу, либо не принимает. Но взрослеть в юношеских отношениях очень интересно, особенно когда вы доходите до той степени откровенности, что спустя годы обсуждаете свою глупость в самом начале.

Однажды я уехала со свидания и не взяла телефон, специально не взяла, чтобы не смотреть на него каждые две секунды, чтоб не ждать звонка или смс. Зашла к подруге и начала ей рассказывать все происходящее – зацепились языками. Вышла уже поздно, и когда увидела, что он звонил, у меня было такое счастье! У него же наоборот. Я уехала и не беру трубку – все плохо? Или я на другом свидании? Когда есть возможность потом все обсудить и посмеяться над молодой глупостью, это здорово. Он рассказывал какие-то свои ощущения от меня, я свои от него. Так мы понимали, как притирались друг к другу, становились одним целым.

Мы взрослели вдвоем, заводили общие привычки, создавали наши моменты. Я делилась чем-то с ним, а он со мной. Например, когда я была совсем маленькой, мы с отцом очень любили ездить в Павловск. Это было наше с ним сокровенное место. Только его и мое. Мы кормили белок, которых я с тех пор очень люблю и всегда, гуляя по парку, подкармливаю. Тогда был жуткий дефицит, и стоило нам с отцом пройти с огромным пакетом орехов мимо гуляющих по парку, как все они начинали нас ненавидеть. Андрей был первым человеком, которого я привезла в парк, с момента, как мои родители перестали жить вместе. И, надо сказать, за то время, что меня там не было, многое изменилось. Белка осталась всего одна, а количество людей с орехами выросло в разы. «Но из всех она выбирает именно тебя, только твои орехи ест», – заметил Андрей.

Это были наши с ним первые серьезные отношения, и мы учились им вместе. Я знаю, что уже говорила это. И наверно, повторю еще не раз. Ведь это правда! Каждый его жест, несмотря на некоторую неопытность, был наполнен искренностью и чистотой. Как-то мы с Андреем ехали по городу. На красном светофоре остановились напротив небольшого уютного магазинчика, а там вся витрина в знаменитых игрушках – мишках от «Холмарк». Они такие прелестные, такие плюшевые, смешные. Модель у них всегда одна и та же, но они бывают разного размера, у них разные имена и костюмчики, и в руках они держат всякие разные штучки. И вот целый магазин с этими самыми «медведиками». Я тогда призналась, что обожаю их.

Спустя какое-то очень короткое время мы поехали за город с друзьями, где снимали на выходные коттедж. Вообще это было наше с Андреем любимое место, мы туда достаточно часто ездили – до глубокой ночи болтали веселой компанией на природе. И вот мы только разложили продукты на стол, растопили камин, сели болтать с друзьями, как вдруг Андрей сказал:

– Пошли спать.

– Андрей, ты что? Только десять вечера. Какой сон?

– Пошли, я что-то устал.

Ну, раз устал, конечно, ушли. Все очень удивились, и мы, под недоуменные взгляды наших друзей, пошли наверх в свою комнату. Зашли, включили свет, и… Везде – эти мишки. Сидят и на меня смотрят. Андрей так хотел их подарить, что не смог высидеть за столом. Мишки стали нашим талисманом и символом наших отношений. Их коллекция постоянно пополнялась. Однажды Андрей пошутил, что эти мишки скоро нас выселят из дома. Мы все, наверное, в какой-то момент завязываемся на игру, понятную только двоим: словечко, мелодия, может быть – игрушка, кадр из фильма, фраза, стихотворная строчка. То, что важно только для него и для тебя, что никто, кроме тебя, не понимает. И ты знаешь, что это только твоя история, твоя тайна, твоя загадка. Я уверена, что это было у каждого. Так вот, у нас были эти мишки. Они присматривали за мной и за ним во время сборов – это время, когда вся команда уезжает на некоторое время для усиленных тренировок. Сейчас сборы составляют всего две недели, а когда мы познакомились, – целых два месяца. «Будешь себя плохо вести, я мишкам расскажу», – торжественно обещала я ему, а он мне в то время, когда мы вынужденно расставались.

Уже когда он ушел, мне пришло оповещение от магазина, что Андрей пытался купить медведей. Я сидела и думала: «Это никак не может быть ей, потому что на свете миллион игрушек, миллиард, есть гораздо круче, навороченнее, не может он ей дарить этих медведей». Я думала, что Андрей решил помириться и выбрал единственный правильный способ – ведь мне не нужны были ни бриллианты, ни дорогие подарки, ни мольбы. Я ждала. Он прилетел без медведей. Я не выдержала и спросила, кому он искал игрушку, и все поняла по его взгляду. Наверно, я восприняла это большим предательством, чем все оскорбления и унижения, которые выпали на мою долю. Расскажи это взрослым людям – подумают, что бред, но вы, надеюсь, поймете, что я имею в виду. Медведи были тем «своим», что принадлежало только нам, а он это разрушил.