Текст книги "В одну реку (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== В одну реку ==========

Почему так бывает: стремишься к чему-то всей душой, всеми мыслями, мечтаешь и надеешься, а когда, наконец, получаешь желаемое, чувствуешь себя самым несчастным человеком на свете?

«Парадокс», – подумал Скай, макая кисть в охру, размазанную по палитре.

Взглянул в окно. Гренобль пестрел яркими крышами и цветущими садами, но на холст ложились все оттенки желтого. Какого черта? Да кто бы объяснил.

Скай сделал несколько мазков. Никудышная картина, тоскливая, как дождливая осень. Осталось взять серого, бурого и темно-зеленого, чтобы довершить это убожество. Все, в топку этот пейзаж!

Недорисованная картина свалилась с мольберта.

– Детка? – встрепенулся спавший Диего, сел на кровати, сонно потирая глаза. – Что-то случилось?

– Ничего, – ответил Скай и, подняв картину, поставил ее в угол, – просто холст упал.

– Аааа, – Диего откинулся на подушку и потянулся, демонстрируя скульптурные мускулы груди и рук.

– Извини, что разбудил, – без особого смущения сказал Скай.

– Ничего страшного, – широко улыбнулся альфа и протянул к нему руки, – пойдешь ко мне?

Скай подумал над его предложением. Не хотелось обижать любвеобильного Диего, но тот обожал просто поваляться в постели, обниматься и целоваться часы напролет. Когда у ДиДжея был выходной, он предпочитал ничем не заниматься, то есть вообще. Но Ская не прельщала перспектива целый день проваляться в кровати.

– Лучше приготовлю тебе чай.

– Тоже дело, – одобрил альфа.

Откинув одеяло, он выбрался из кровати и во всей своей почти двухметровой красоте пошел на кухню. Скай закрыл тюбики с краской и последовал за своим истинным и горячо любимым альфой, смиряя недовольство, которому не было причин.

– Тебе сколько ложек сахара?

– Я пью без сахара, сто раз тебе говорил.

– Извини.

– Ничего, я готов повторять столько, сколько нужно, чтобы это отложилось в твоей голове, – лучезарно улыбнулся Диего.

– Ты сейчас так завуалированно назвал меня тупым? – поддел его омега.

– Ничего подобного, я просто в очередной раз завуалированно признался тебе в любви, – засмеялся альфа.

Скай поддержал шутку, чувствуя, что от сердца отлегло. Он боялся, что Диего станет злиться на него за дурацкие, ему самому непонятные перепады настроения. Будучи замужем за Греем, Скайлер часто посещал популярные форумы, посвященные отношениям альф и омег. Он помнил, как его злили глупые жалобы «домохозяек» на скуку, невнимание мужа, это их бесконечное нытье по любому поводу, вроде машины не той марки, как хотел «его светлость». А сейчас он, Скай, жил со своим любимым мужчиной, и понимал, что его не по-детски заносит на поворотах. Хотелось плакать без повода, цеплять альфу из-за любой мелочи, бить посуду. А Джордан, чтоб его, своим добродушным попустительством словно намекал: давай, любимый, ни в чем себе не отказывай, я все стерплю!

О, этот Диего! Невозможный, невероятный, невыносимый! Как, как, скажите на милость, можно владеть этим альфой и при этом оставаться нормальным? Это же долбанный полубог с телом мистера Олимпия, синими, как альпийское небо, глазами, белозубой улыбкой и душой, мягкой, как свитер из альпака. Когда он был далекой и недостижимой мечтой, Скай как-то мог мириться с его проклятой идеальностью. Мечта и должна быть такой – эфемерной и прекрасной.

Но вот эта мечта, чтоб ее, сидит на крошечной кухне – в одних трусах, на минуточку – а ты, идиот, забыл, что он пьет чай без сахара. Вообще без сахара! Как это можно забыть?! Скай хлопнул себя по лбу:

– А молоко? Молока тебе подлить?

– Все англичане любят чай с молоком, – и снова он улыбается так, будто вовсе не сердится.

Скайлер достал картонный пакет, поискал глазами молочник, но, конечно же, не нашел его и налил молоко в чашку альфы прямо из пакета.

– Спасибо, детка, – похвалил его Диего.

Скай поставил пакет на стол и сел напротив. Стол на кухне ДиДжея, точнее, на их теперь общей кухне, был таким скромным, что они сидели, касаясь друг друга коленками. В прежние времена Скай принимал пищу, сидя напротив мужа за таким столом, что едва слышал, что там ему вещал Джереми.

– Чем займемся? – спросил омега, глядя, как его идеальный альфа одну за другой таскает из тарелки печеньки.

– А чем бы ты хотел заняться?

– Не знаю.

Скай вообще не знал, чем здесь можно заниматься. Он не мог рисовать в квартире Диего – просто не шло вдохновение. Он думал, как упоительно будет писать его портреты, когда тренога мольберта стоит прямо перед их широкой, занимающей половину единственной комнаты, кроватью. Но с тех пор, как перебрался к нему, не написал ни одного портрета возлюбленного. Только дурацкие унылые пейзажи…

– Значит, пойдем в гости. Рэми давно мечтает познакомиться с тобой!

О, господи! Этот Рэми… Он даже страшнее Арди, потому что Арди в Лондоне, а этот «второй папочка» Диего здесь, в Гренобле. Скай понимал, что семье ДиДжея не за что любить его. Для них он – подлец, бросивший истинного альфу, чтобы выйти за богатого лорда, и развратник, изменявший мужу при каждом удобном случае. А еще этот Рэми лечил руку Диего, которую сломали дуболомы его бывшего муженька.

– Мое мнение учитывается? – сохраняя некое подобие достоинства, поинтересовался Скай.

– Нет, – весело заявил альфа, – ты сказал «не знаю», значит, никаких особенных планов у тебя не было.

Справедливо. Какие особенные планы могут быть у него в этой глуши?

– Но почему бы нам просто не побыть дома?

– Потому что вчера ты жаловался, что тебе скучно, – преспокойно обосновал Диего, – ты нигде не бываешь, у тебя нет друзей и нечем заняться. Рэми тебе точно понравится! Ты не представляешь, какой это чудесный омега! Лучший на свете – после тебя и папы. Честно-честно!

– Ладно, – вздохнул Скайлер. Все равно знакомства с семейством Марэ не миновать, так пусть это случится сегодня.

Для вечернего приема Скай надел брюки и голубую рубашку с кардиганом в тон. Подумав, выбрал яркий винно-красный галстук. Это был его первый выход в небольшом французском городке, и очень не хотелось прослыть снобом или, напротив, невежей.

Диего, обозрев любимого омегу, страстно поцеловал его в губы и уверил, что он прекрасней всех на свете.

Скай вынужден был признать, что его альфа напрочь лишен какой-либо критичности и едва ли смог бы сказать другое, даже если б он отправился в гости в пижаме и тапочках.

Впрочем, войдя в гостиную старинного особняка, Скай сразу же пожалел, что не сделал именно так. В доме Марэ все стояло вверх дном. Носились дети, работал телевизор, пели на разные голоса сразу два мобильника, а из просторной кухни рвался дым.

– Рэми! Дядя Ли! Эйгер! – гаркнул Диего, который невежливо воспользовался своим ключом, чтобы открыть дверь. Скай никогда в жизни не видел, чтобы люди так ходили друг к другу в гости.

– Черт! Опять сгорел! – из клубов дыма выбрался стройный омега неопределенных лет с чем-то подкопченным на подносе. – Диего, дорогой, как хорошо, что ты тут! Выкинь эту гадость в мусорку, пока весь дом не пропах горелым, – он вручил альфе то, что, видимо, должно было стать пирогом, если бы не окончило свой путь в виде углей.

Оторопевший Скай застыл с коробкой сладостей из ближайшей кондитерской – ходить в гости с пустыми руками он считал жутким моветоном.

– Фу, пааап! – светловолосый мальчик лет двенадцати вынырнул из гостиной. – Опять твои эксперименты? А заказать пиццу слабо, да?

– Мне хотелось побаловать нашего гостя, – обезоруживающе улыбнулся омега, и Скаю стало неловко.

– Добрый вечер, мистер Марэ, – сказал он, и протянул коробку, – это вам!

– Вот, папа, – проворчал мальчик, – как поступают нормальные люди – просто берут и покупают то, что нужно, в магазине.

– Ты как с отцом разговариваешь, балбес? – появившийся альфа, вне всяких сомнений, глава семейства, отвесил подзатыльник сыну и с любовью обнял мужа. – Не расстраивайся, Рэми, в конце концов, человек не может быть абсолютно гениальным во всем. Правда, Скай?

Скай пожал плечами, удивленный, что к нему обратились по имени, хотя они с высоким красивым альфой даже не были представлены друг другу. Что ответить на это странное заявление, он не знал.

Да этого и не требовалось. На лестнице раздался жуткий топот, будто по ней бежали слоны. Но это были, конечно, не слоны, а девятилетние близнецы Ноэль и Харт. Ангельски хорошенькие херувимы наградили друг друга увесистыми тумаками и со всех ног бросились к вернувшемуся ДиДжею.

– Диего!

– Он мой!

– Пошел ты, Ноа, он обещал поиграть со мной!

Они оба повисли на шее альфы, и Скай понял, что Диего будет не до него.

– Пойдем, милый, – отвлек его омега, – закажем что-нибудь в службе доставки, раз уж я не смог угостить тебя пирогом.

Он был очень милым, этот Рэми, поэтому Скай поспешил его утешить:

– Я не ем выпечку, мистер Марэ.

Альфы перестали шуметь и обернулись, услышав эти слова.

– Тогда что же ты любишь? – улыбнулся Рэми.

Скай пожал плечами. Он любил сладкое. Мороженое, сдобные булочки, пиццу с сыром и анчоусами… Мммм! Но не помнил, когда все это ел в последний раз. Наверное, десять лет назад в школе альпинизма Джорданов.

– Кашу, – ответил Скай, – шпинат, зелень и морепродукты.

– Не слушай его, Рэми! – крикнул из гостиной Диего. – Он любит булочки, я точно знаю!

Скай вздохнул. Сколько он себя помнил, папа внушал ему, что излишества в еде уродуют омегу. Скай знал, что склонен к полноте, и стоит ему только съесть малюсенький кусочек вкуснейшего штруделя, как он сразу же станет похож на бочку. Воздержание в пище и желаниях – вот признак истинного благородства.

– У меня есть овсянка, орехи и яблоки, – доброжелательно сказал мистер Марэ, – но, мне кажется, от одного кусочка пиццы фигура не испортится.

– Я буду любить тебя любым! – снова закричал Диего и рассмеялся, кружа повисших на шее близнецов. Те вопили на два голоса и дрыгали ногами.

Скай закатил глаза.

– Пожалуй, мне хватит орехов, – утешил он старшего омегу.

Весь вечер его не покидало ощущение неудобства. Ему были симпатичны хозяева дома: сдержанный Рэйм, бесподобно красивый, несмотря на возраст, Лионель, серьезный и высокомерный умник Эйгер и даже неугомонные шумные близнецы Харт и Ноэль. Все они относились к Скаю так, как и обещал Диего, с любопытной доброжелательностью и искренней симпатией. Никакого осуждения или, боже упаси, неприязни он не заметил, но все равно чувствовал себя в этом старинном особняке (пожалуй, даже более старом, чем дом Говардов в Лондоне) не в своей тарелке.

Дело было в нем самом. Скай старался вести себя естественно, а получалось неуклюже и нелепо. Он не мог поддержать разговор, потому что до сих пор не знал коллег Рэйма и Диего из госпиталя даже по именам и не понимал шуток, связанных с работой хирургов. Его не смешила, а только раздражала болтовня близнецов. И даже всеобщее умиление Альбертом Вторым, который недавно появился в доме Марэ, ничуть не тронуло бывшего лорда, потому что их знакомство едва не закончилось трагически – Скай не заметил котенка и чуть не сел в кресло, где тот спал. Это был полный провал.

Извинившись, он вышел на террасу, надеясь побыть в одиночестве, но застал там Эйгера, старшего сына Лионеля и Рэйма.

– Что, тебя тоже достала моя семейка? – понимающе хмыкнул маленький альфа, двигаясь на скамейке, устеленной теплым стеганным одеялом. На коленях мальчик держал блокнот и ручку. Скай сел рядом, с интересом глядя на то, что делает Эйгер. Современные дети редко брали в руки тетради и ручки. Омега же помнил, как сам везде таскал альбом и карандаши, чтобы иметь возможность в любой ситуации набросать рисунок.

– Что ты делаешь? Рисуешь?

– Вот еще, – фыркнул Эйгер, – у меня математический проект. Я должен придумать задачи, включив в их условие данные, связанные с моей семьей или знакомыми.

– Интересно, – вежливо кивнул Скай.

– Хочешь знать, что я придумал? – воодушевился Эйгер.

– Конечно.

– Вот, – мальчик перелистнул блокнот, – очень простая задачка. Мой папа испек пирожки (ну да, иногда у него это получается). Четвертая часть всех пирожков была с шоколадом. Третья часть от остальных пирожков с яблоками. Половина оставшихся с абрикосами и остальные пятнадцать со взбитыми сливками. Сколько всего пирожков испек папа?

– Шестьдесят, – подумав, ответил Скай.

– Ты умный, – удивленно проронил Эйгер, – а вот еще, посложнее… Дядя Арди знает тридцать ругательных слов, сколько разных сочетаний из них он может составить?

Скай попытался вспомнить формулу, но полкружки имбирного эля, которые он успел выпить в гостях, шумели в голове.

– И сколько же?

– Триста сорок пять, – самодовольно усмехнулся мальчик, но тут же поправил сам себя, – но это с повторами, а если взять за условие…

– Эйгер, – окликнул вышедший на крыльцо Рэми, – чем ты снова грузишь нашего гостя?

– Ну, папа! – обиженно протянул юный альфа. – Ты обломщик! Может, я нашел родную душу? Ты же любишь математику, дядя Скай?

– Я люблю рисовать, – стесненно пожал плечами омега, – но… – он посмотрел в расстроенное лицо Эйгера, – математику тоже.

– То есть спасать тебя не надо? – с ласковой усмешкой уточнил Рэми и, получив утвердительный кивок, ушел в дом.

Скай поежился. К вечеру стало довольно прохладно.

– Ты тоже не можешь с ними долго находиться, да?

Скай задумался. Ему понравилось семейство Марэ, но он никогда не мог сходу привыкнуть к новым людям. Ему требовалось время, чтобы освоиться, и смущало то, как легко и непринужденно Лионель с Рэймом признали его своим.

– Нет, просто я долго схожусь с людьми.

– Я тоже, – вздохнул Эйгер, – а в школе вообще ни с кем не схожусь. Они называют меня белой вороной.

Скай понимал его. Именно так он себя и чувствовал большую часть своей никчемной жизни – белой вороной. Бесполезной белой вороной.

Дверь снова распахнулась. Из дома со смехом вывалился Диего. Рубашка на нем была распахнута, обнажая заросшую густым волосом мускулистую грудь, белые зубы весело блестели на загорелом лице.

– Кажется, я начинаю ревновать! – воскликнул он. – Месье Эйгер, не пытаетесь ли вы увести у меня жениха, ммм?

Маленький альфа покосился на большого и выразительно поднял светлые брови, мол, теперь ты меня понимаешь?

– Пойдем домой, – предложил Скай, – вызови такси.

– Разве тебе плохо здесь?

– Мне хорошо. Вызови такси, Диего, – уже настойчивей произнес омега, – я хочу домой.

На лице ДиДжея мелькнула растерянность, но он не стал спорить.

– Конечно, любовь моя. Принести твой свитер?

– Это кардиган.

– Тебе его принести?

– Принести, – вздохнул Скай.

Домой они ехали в неуютном молчании. Диего обнимал его за талию, однако в его объятии чувствовалось не желание, а опасение, что Скай может убежать.

Но ему некуда было бежать. За окном мелькали улицы совершенно чужого города, а Скайлер Говард понимал, что обратного пути у него не было и нет. Приехав к Диего, он сжег все мосты, стер всю прежнюю жизнь, он теперь человек без прошлого. У него осталось лишь будущее. Знать бы еще, как построить его из ничего.

На другой день он впервые вышел на улицу. В смысле, совсем один, без Диего. День был пасмурный и полный голубей. Голуби были повсюду – на мостовой, на лестницах, на крышах. Может, где-то рядом была голубятня, а может, кто-то из соседей их щедро подкармливал. Скай затормозил перед бесстрашной стайкой, занявшей дорогу возле большой лужи. Омега не решался пройти, опасаясь потревожить птиц, но вдруг заметил любопытный взгляд старичка-соседа и, рассердившись сам на себя, зашагал вперед. Голуби сорвались с места, окутали его оглушительным хлопаньем крыльев, Скай зажмурился и снова застыл. И только когда птицы улетели, зашагал прочь от дома.

Гулял он бесцельно, потому что почти ничего здесь не знал. Разглядывал вывески и прохожих, вспоминая, когда в последний раз вот так бродил по улицам – один, без охраны, без страха, что его будут снимать папарацци или частный детектив, нанятый нелюбимым мужем.

Получалось, что… никогда. Скай никогда так не гулял. Было в этом что-то завораживающее и одновременно безысходное. Скай чувствовал себя невидимкой. Его обтекала толпа людей, одни спешили по своим делам, другие, как и он, прогуливались. Он был среди людей, и одновременно совсем один. Странное ощущение, в отцовском доме и в доме мужа никогда такого не было. Там были камеры и слуги. Охрана. Собаки. Собственная больная совесть.

Чтобы заглушить накатившую растерянность, Скай зашел в первое попавшееся кафе. В этот час посетителей было немного, омега занял столик у окна и немного успокоился. Обстановка оказалась непривычной. Немного шумно. Навязчивая музыка кантри, пыльные шторы, яркая и дисгармоничная цветовая гамма. Оставалось надеяться, что здесь подают приличный кофе.

Скаю пришлось довольно долго ждать официанта. Как только он вошел, кафе как по мановению волшебной палочки заполнилось молодыми людьми, вероятно, студентами, которых отпустили на большую перемену. В итоге свой кофе с вегетарианским сэндвичем омега дождался только через полчаса, когда толпа схлынула.

Сэндвич остыл, но кофе… кофе был дивным. Скай сидел и смаковал напиток, скользя взглядом по унылому заведению. А потом достал блокнот и принялся рисовать.

Официант еще дважды подливал ему кофе. Скай почти выпал из реальности. Он рассыпал по столику карандаши. Несколько даже упали на пол, но омега не думал об этом. Он был весь в плену своей фантазии.

А очнулся, когда все тот же юный официант-омега подошел со счетом.

– Кажется, вам понравилось у нас, месье? – с вежливой улыбкой спросил он.

Вместо ответа Скай выдернул из блокнота несколько заполненных листов и протянул юноше.

– Вот, отдайте своему хозяину. Может быть, это натолкнет его на мысль. Кстати, могу я расплатиться картой?

– Чем занимаешься, любимый? – голос Диего звучал в трубке телефона бархатными нотками, словно альфа был не на дежурстве, а лежал в постели голый и возбужденный.

– Гуляю. Кормлю птиц, – сдержанно признался Скай.

– Ты вышел погулять один? – удивился ДиДжей.

– Ну да.

– А почему не подождал меня? Погуляли бы вместе.

– Я уже большой мальчик, могу пройтись по улице без охраны.

Диего помолчал. А когда заговорил, от игривого настроения не осталось и следа.

– Прости. Я не думал, что ты принимаешь мою заботу за стремление контролировать, – проронил он обиженно.

– Я такого не говорил!

– Но подумал…

– И не подумал! – Скай огляделся. Он стоял на многолюдной улице, но никому не было до него дела. – Слушай, мы сейчас, что, ссоримся?

– Нет, – тут же сбавил обороты альфа.

– А мне показалось…

– Тебе показалось, – мягко перебил ДиДжей, – где ты сейчас?

– На Rue Hoche.

– Значит, тебе понадобится десять минут, чтобы дойти до Rue Beyle Stendhal. Приходи, я покажу тебе, где работаю. Если, конечно, тебе интересно.

– Мне интересно, – подумав, согласился Скай, – только объясни, в какую сторону идти. Я не собирался гулять и не загрузил навигатор, а спрашивать у прохожих не хочется.

– Двигайся вдоль до перекрестка, а там поверни налево.

– Хорошо.

– Я тебя жду, – многообещающе прошептал Диего и отключился.

Скай двинулся в указанном направлении и без особого труда отыскал большой больничный комплекс, обнесенный высокой оградой. Здесь кипела жизнь: на территорию въезжали машины скорой помощи, суетились, встречая больных, люди в медицинской форме. Скай сразу же пожалел, что согласился на предложение ДиДжея. Он не любил больницы. Будучи супругом лорда Грея, он был вынужден время от времени заниматься благотворительностью и несколько раз посещал приюты и медицинские центры. И каждый такой раз был настоящей пыткой. Омега не выносил чужой боли и не любил на нее смотреть. Оттого он еще больше гордился Диего, который умел обуздать чужую беду и вылечить страждущих. На это был способен только очень сильный и очень отзывчивый человек, но Скай не причислял себя к таким героям. Это для ДиДжея норма жизни: его папа-полицейский пересажал множество убийц и маньяков, брат-юрист помогает разведенным омегам, оставшимся без крыши над головой, и опекает приюты для собак, Лионель спасает людей в горах, Рэйм – на операционном столе. Диего просто не мог вырасти другим среди таких замечательных и полезных людей. Не то, что он, Скай! Никчемный, пустой. Он даже рисовать теперь и то не может, будто с переездом в Гренобль его рука стала чужой и неумелой.

Скай так бы и стоял в воротах, глядя на сверкающие маячки на машинах службы спасения и рефлексируя на тему своей неудавшейся жизни, если бы Диего сам не вышел ему навстречу. Выглядел он непривычно: в свободном хлопковом костюме синего цвета, тапочках и смешной шапочке в цветочек. Но даже в таком виде Диего был сказочно привлекателен, а синий цвет изумительно шел к его глазам.

– Вот ты где! – радостно воскликнул он, хватая Ская в объятия. – А почему не заходишь? Страшно?

– Вот еще, – смущенно дернул плечом омега, – ты скоро освободишься?

– Через два часа, – «успокоил» его Диего, – подождешь меня?

Скай развел руками – куда ему было деваться, раз уж он пришел. Диего просиял и, обняв за плечи, повел его к зданию, прямо к приветливо распахнутым дверям, рядом с которыми останавливались машины скорой помощи.

– Хирургическое отделение, – любовно оглядев ужасающее место, сообщил Диего, – дом родной, можно сказать. Тут Рэми – царь и бог, всем заправляет. Пойдем, я тебе все покажу.

– А можно? – заробел Скай.

– Ты же мой омега! – торжественно сказал Диего. – Тебе можно все!

Экскурсия повергла Скайлера в еще большее смятение. Хирургическое отделение показалось ему сумасшедшим домом. Здесь постоянно царила суета. Кто-то куда-то вез на каталках стонущих людей. Везде были страдальцы на креслах-колясках, с костылями, в каких-то ужасающих корсетах. Двери распахивались и закрывались. Пахло чем-то остро-химическим. Безликие медики в масках на пол лица перекидывались отрывистыми фразами.

А главное, Диего и здесь был в центре внимания.

– Здравствуйте, доктор Джордан!

– Отличный день, Диего!

– Сегодня ваша смена, доктор? И сколько операций вы провели?

– ДиДжей, подменишь меня на будущей неделе? Мой омега собрался рожать, да никак не выберет день!

– Кто этот красавчик рядом с тобой, Джордан? Это по нему ты сох столько лет?

Скаю хотелось провалиться сквозь землю. Они все шли и шли, а навстречу им попадались многочисленные коллеги и знакомые общительного Джордана. Диего так явно радовался возможности «показать своего омегу» всем этим людям, что Скай, которому хотелось развернуться и уйти, стискивал зубы и терпел. Когда-то ведь эта пытка должна закончиться.

К счастью для него, все прекратилось довольно скоро. Рэйм, благослови его небеса, вынырнул из какого-то коридора им навстречу. На ходу снимая маску, взмокший и измученный, омега окинул взглядом сверкающего, как солнце, ДиДжея и скованного Ская и покачал головой.

– Ты чего это бездельничаешь, ординатор? Марш работать!

– Но Рэмииии!

– Топай, твоему жениху я сам все покажу, – безаппеляционно отрезал Рэйм.

Диего вздохнул, виновато пожал плечами и, чмокнув Ская в щеку, ушел.

– Пойдем, – мистер Марэ подхватил Ская под руку, – я покажу тебе тихое место. Замучил он тебя?

– Нет, но я…

– У тебя такой вид, будто сейчас в обморок грохнешься, – с сочувствием вздохнул старший омега, – течка скоро?

– Не очень. Просто я… мне все это непривычно…

– Пойдем-пойдем, – мягко повлек его Рэйм.

Они свернули в какой-то коридор, и звуки изменились. Было все так же шумно, но этот гомон создавался детскими голосами. В большом холле, где они с Рэймом оказались, стояли диваны, столики и стулья вокруг них. И было много детей. Самых разных возрастов, в цветастых пижамках, они все были похожи тем, что носили повязки: кто на голове, кто на руке, кто-то был упакован в гипс. Мимо Ская пробежал мальчик лет восьми на костылях – буквально промчался, ловко, как дрессированная обезьянка, переставляя костыли и опираясь на здоровую ногу.

Скай поймал себя на мысли, что эти дети не похожи на больных, хоть и находятся в больнице. Их жизнь была все такой же насыщенной и полной веселья, как если бы они не были ограничены своими травмами.

– Здесь тебе будет веселее, – улыбнулся Рэйм, – побудь тут. А вернусь с обхода, выпьем с тобой чаю.

Скаю не хотелось оставаться тут одному, но, похоже, выхода у него не было. Когда Рэйм ушел, он устроился на диване и достал из кармана свой блокнот. Подвижные дети были не самыми удобными моделями, но Скай обладал отличной зрительной памятью, ведь рисовал же он столько лет своего альфу, опираясь только на картинки, запечатленные в памяти во время редких встреч.

Занятие омеги не осталось незамеченным. Лишь только его карандаш забегал по бумаге, как к нему подошел мальчик лет семи с загипсованной рукой.

– А что ты рисуешь? – нисколько не стесняясь, спросил мальчик. У него не было двух передних верхних зубов, и он смешно шепелявил.

– Вон того малыша, – Скай указал на выбранного первой моделью пухлого ребенка, который сидел за столом и сосредоточенно собирал что-то из конструктора Лего.

– Это Сэм, – известил его первый мальчик и закричал, – Сэм, иди сюда, этот дядя тебя рисует! Дядя, а меня ты нарисуешь?

– После Сэма, – пообещал Скай, в ужасе от того, что вслед за толстым Сэмом к нему стягиваются и другие дети.

– А меня? – пропищала очаровательная белокурая девочка.

– И тебя нарисую.

– А меня?

– И меня тоже?

Они облепили его, затискали, кто-то залез на спинку дивана и доверчиво обнял за шею. Кто-то пытался забраться на колени.

В такой ситуации совершенно невозможно было что-либо нарисовать, но Скайлер не решился прикрикнуть на малышей. Так и рисовал корявые наброски-скетчи, удивляясь, почему раньше ему не приходило в голову рисовать детей. В каждом из них было что-то необычное, удивительное, а объединяли их всех сверкающие любопытством и жизнью глаза. Ясные и полные света. Ни у кого из взрослых Скай не видел таких глаз.

Кроме, разве что, Диего.

Скай израсходовал остаток своего блокнота, но заказчиков не становилось меньше.

– А меня не нарисовали!

– Я тоже хочу рисунок!

– Мне больше не на чем рисовать, – виновато пожал плечами омега, – если хотите, я приду завтра с новым блокнотом и нарисую всех, кого не успел сегодня.

– Хотим! Хотим!

Скай не успел оглянуться, как на его коленях разместились сразу двое малышей, остальные тоже не желали отлипать от «доброго дядя-рисовальщика».

– Художника, – с улыбкой поправил детей появившийся Диего, – а ну-ка, малышня, отпустите моего любимого омегу!

– Это твой омега, доктор Джордан?

– Да, Микки, это мой единственный и самый лучший на свете омега! – Скай смущенно сглотнул, чувствуя, как глубинная неудовлетворенность и недовольство собой утихают под влюбленным взглядом альфы.

Наверное, он не такое уж пустое место, если его любит этот удивительный мужчина.

На другой день у ДиДжея снова было дежурство, и Скай, забив на гордость, попросился с ним.

– Знаешь, – сказал он, – я обещал детям, что нарисую их портреты. Не в моих правилах нарушать обещания.

Он надеялся, что это прозвучало не совсем жалко.

– Конечно! – обрадовано согласился Диего. – Я буду только рад, если ты будешь рядом. А потом мы сможем вместе пообедать в кафе.

– Значит, я иду собираться, – удовлетворенно кивнул омега.

На этот раз он взял с собой не только блокнот, но и цветные карандаши, и фломастеры, чтобы рисунки для больных детишек были ярче и красочнее.

Дети встретили его восторженно. Снова запрыгали вокруг, упрашивая что-нибудь нарисовать. На этот раз заказы поступали самые разнообразные: машины, пароходы, лягушки, собаки и куклы появлялись под ловкими пальцами Ская в считанные минуты. Детишки тут же расхватывали свои «картины», принимались разглядывать, а два задиристых альфы даже подрались, не поделив нарисованный «феррари».

– О господи! – воскликнул обескураженный Скай, увидев, каким мастерским хуком один мальчик наградил второго. – Я нарисую вторую машину, только не ссорьтесь!

Через два часа среди шумной малышни у него разболелась голова, а пальцы впервые в жизни свело судорогой от усталости.

– Так, тайм-аут, – объявил он, – мне нужно передохнуть.

И был удивлен, как быстро у детей пропал к нему интерес. Ребята тут же занялись каждый своим делом, и даже вожделенные рисунки оказались им без надобности, теперь они валялись на столах и на полу.

Дети – большие эгоисты, вспомнил Скай любимое изречение своего папы-омеги. Тот произносил его с тяжким вздохом, прикладывая ко лбу холеную ладонь. Разумеется, Скай относил эту реплику исключительно на свой счет, ведь других детей у его родителей не было. А он, Скайлер, оказался настоящим эгоистом и «испортил папочкам жизнь».

С тех пор, как Скай ушел от Джереми, родители отказывались с ним говорить. Не отвечали на звонки и электронные письма, делая вид, что у них вовсе нет сына. Скай ожидал скандала, обвинений и проклятий, но только не этого мертвого молчания.

Почему он вспомнил об этом сейчас? Может, потому что эти больные детишки точно так же легко забыли о его существовании?

Скай снова взял в руки блокнот. Попытался сделать несколько набросков, но настроение пропало. Даже чертова муза бросила его, когда он приехал к Диего. ДиДжей шутил, что, должно быть, муза Ская была британкой, и ему придется найти для себя новую музу – француженку. «С тонкой талией и очаровательным прононсом».

Делать было нечего, и омега решил отыскать Диего. До обеда оставалось чуть больше часа. Если альфа сможет пообедать с ним, хорошо, если же окажется занят, Скай предупредит его, что отправляется домой.

Он довольно быстро заплутал в длинных больничных коридорах, стесняясь просить о помощи. Когда же показалось, что он выбрал совершенно неправильное направление, все же решился и остановил молоденького медбрата:

– Вы не подскажете, где найти доктора Джордана, хирурга?

– А чего его искать? – подмигнул тот и для верности указал рукой. – Вот же он, стоит с доктором Фуко.

Скай застыл, увидев, как его альфа мило беседует с высоким стройным омегой. Вот, значит, как! Доктор Фуко!

Скай нацепил самую милую улыбку и направился к ним. Пусть этот Фуко красив и сексуален, он не опустится до ревности.

– Скай! – Диего унюхал его раньше, чем увидел, оживленно закрутил головой, а, увидев, просиял и бесцеремонно бросил собеседника. – Ты уже освободился? Здорово! А я попросил Эрнана подменить меня ненадолго, так что мы можем идти обедать.

Скай поймал понимающий и… теплый взгляд доктора-омеги. Блин! Наверняка все коллеги ДиДжея в курсе их затяжного и мучительного романа, а теперь, судя по всему, радуются за них. По крайней мере, неприязни к нему не испытывают точно.

– Спасибо, доктор, – вежливо кивнул Скай в ответ на улыбку Эрнана.