Текст книги "Теория несоответствия (СИ)"

Автор книги: Юлия Еленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 16 Андрей

Несносная девочка!

Бросается из огня да в полымя, не думая вообще ни о чем. Я попытался удержать – она решила все сама. Больше не стану, потому что слишком близко Карина воспринимает все происходящее.

Она старалась вести себя непринужденно, обыденно, но старого и прожившего жизнь психолога не проведешь. Все-таки молодец, девочка. Не зря она мне так нравится...

Черт! Хватит!

Всего было слишком: эмоций, гормонов, чувств. Меня угнетал такой сумбур, я не привык к подобному.

Все как-то неправильно, не по шаблону. Вообще, не стоило с ней спать. В который раз я себе это говорю? Да черт его помнит!

Я слушал всплески воды некоторое время, а потом пошел к машине. Включил зажигание и стал ждать.

Карина появилась, когда в машине уже стало жарко. Устроилась рядом со мной и потянула руки к печке, сказав:

– Спасибо.

Я включил свет в салоне и посмотрел вправо. Карина дрожала, губы синие, с волос капает вода. Весенний русский заплыв – это не Майами. Я один раз в проруби искупался, потом неделю лежал в больнице с воспалением легких.

– Карина, ты зачем страдаешь подобной ересью? Здесь не надо никому и ничего доказывать.

– Я никому и ничего не доказывала, – ответила она, стуча зубами.

– Только из-за часто встречаемого мною юношеского максимализма стоит возить плед в багажнике.

– Андрей...

– Замолчи, пожалуйста, – попросил я, причем излишне чопорно, как мне показалось, поэтому добавил мягче: – Карина, у тебя сейчас как будто ледяные колючки. Маленький фыркающий ежик. Это забавно, но и чертовски мило. Но у тебя не так давно была температура под сорок, так что оставим лирику.

Мы уставились друг на друга в свете маленького светодиода над лобовым стеклом. Зачем? Отвернись ты, чертов извращенец, не смотри на эти ноги, плечи...

Остановить бы себя. Но уже слишком поздно.

Я все-таки отвел взгляд и откинулся на сидение, прикрыв глаза. Если и есть где-то библейский змей-искуситель, то вон он сейчас полуголый, мокрый и замерзший сидит рядом. Надо отвлечься.

Итак, концепция религии Эриха Фромма...

Принцип детерминизма...

Понятие социальной психологии управления...

Теория личности Маслоу...

Задачи судебной патопсихологии...

Черт! Обычно это помогает. А тут я вспомнил добрую половину курса, но так и не отвлекся.

Карина молчала, и я уж всерьез забеспокоился, что она от переохлаждения проглотила язык. Повернув голову, открыл глаза и увидел, что она сидит все так же в нижнем белье, разложив сидение и забросив ноги на панель.

Ну, и естественно я, как любой нормальный мужик, тут же начал рассматривать все, что мог рассмотреть. Бля, да если бы я начал теорию относительности переписывать сейчас, то мне бы и это не помогло, какая к черту тогда могла помочь психология!

– Так жарко от печки или потому, что ты прожигаешь меня взглядом? – спросила Карина, не открывая глаз.

– А вариант с температурой не рассматриваешь?

– Главное, ты все успей рассмотреть. Вдруг больше не придется?

Я выдохнул и отвернулся. Хватит, я больше на это не поведусь, а то в итоге все закончится привычным избавлением от одежды и сексом, о котором я пожалею.

Что же ты, девочка, со мной сделала?

Наверняка Дина, будь она здесь, быстро нашла ответ на вопрос. Но я точно знал, что мне это все не нравится.

– Ты в Нью-Йорк собираешься возвращаться? – спросил я.

Ответом мне был едва слышный смешок.

– С глаз долой, из сердца вон, да, Андрей Григорьевич? А если я захочу остаться здесь, в этом городе? Не боишься?

– Да ради бога, мне-то что. Думаешь, в городе мало женщин, с которыми я спал?

Я идиот. Нет, клинический идиот. Вот зачем я это ляпнул? Ей-богу, мозги уже набекрень едут.

Слава богу, Карина впервые, наверное, поступила как взрослый человек (местами, блядь, поменялись) и не стала развивать эту тему. Но ее следующий вопрос был неожиданным:

– А какая у тебя ученая степень?

Я снова повернулся и пристально посмотрел на симпатичное и сейчас такое бесхитростное лицо. Кажется, можно ко всем моим расстройствам, приобретенным за последние несколько суток, прибавить и паранойю.

– Кандидат наук.

– И какая у тебя тема диссертации была? Да не надо так на меня смотреть! – усмехнулась Карина. – Надо же нам о чем-то разговаривать.

– Внутренняя картина сексуального здоровья у женщин с сексуальными дисфункциями, – ответил я, и теперь настала очередь Карины удивляться:

– Офигеть! И на каких женщинах ты проводил опыты?

Разговор опять потек не в то русло. Я покачал головой и ответил:

– Я не проводил опыты, за этим к физикам или химикам. Я всего лишь выдвинул гипотезу и доказал ее. Не буду вдаваться в подробности. Практическая часть моей диссертации довольно скучная. Чистые цифры, пусть за ними и действительно были люди, которые нуждались в помощи.

– И когда докторскую собираешься защищать? Все-таки доктор наук круче кандидата.

Теперь усмехнулся я:

– Мне кажется, что у тебя есть скрытая сексуальная фантазия: переспать с профессором.

– Ой, тоже мне Фрейд выискался, – фыркнула Карина, но задумалась, а через минуту выдала: – Хотя ты прав. Был у меня во время учебы один профессор, половина курса, причем не только девушек, мечтала затащить его в постель.

– Ну тогда теперь ты мне расскажи, как там, в Колумбийском-то?

Странно, но наш разговор меня отвлек больше, чем патопсихологический симптомокомплекс. Я ни разу не отвлекся на все еще голые ноги и руки. Главное, не углубляться. Связь тел разрушить легко, а вот связь мыслей уже тяжелее.

А что, вполне для докторской можно насобирать материала на собственном примере.

Глава 17 Карина

В мозгах просветлело. Пусть таким варварским по отношению к себе же самой способом, но просветлело.

И теперь, когда я согрелась в машине, мне нравилось просто сидеть и с ним разговаривать. Да, какие-то шпильки мы друг в друга пускали, но это было так, к слову, а не в привычной нашей манере. Как будто мы нашли наконец-то какую-то золотую середину.

И мне было интересно. Я ведь совсем не знала Калинина и только сейчас это поняла.

Я не лезла в его личную жизнь, прикинув, что это может быть расценено неправильно, поэтому сосредоточилась на профессиональной сфере. Андрею тоже нравился наш разговор, хоть он и продолжал держать дистанцию. Я, конечно, не психолог, но чувствовала это интуитивно.

И мне было интересно не только слушать его, но и рассказывать. Об учебе, о Нью-Йорке, но своей личной жизни я тоже не касалась, а Калинин и не спрашивал.

Время, что удивительно, летело незаметно. Мы в машине, вдали от цивилизации и даже не ступаем по лезвию ножа. А мне хотелось... Очень хотелось чуть податься к нему и поцеловать, но моя былая решительность испарилась, кажется, вместе со словами: «Андрей, я люблю тебя».

Я продолжала говорить, чтобы не поддаться этому импульсу, который мог все свести на нет, пока не услышала звонок. Найдя телефон, посмотрела на экран и ответила:

– Да, Лиля!

– Я нашла, – коротко бросила она.

Замерев, я тихо спросила:

– Что нашла?

– Флэшку. Она была в рамке за сертификатом, что висел на стене в кабинете Анны. Везти?

– Посмотри сразу, что на ней.

– Пыталась, – вздохнула Лиля. – Запаролена.

– А твой айтишник взломать может пароль, чтобы ты зря не каталась?

– Может, но только завтра. И мне не сложно прилететь.

Что-то Лилия Николаевна сильно рвется на историческую родину.

– Я не могу тебя просить. У тебя ребенок...

– Он через неделю улетает с моей матерью в Европу на все лето.

Я повернула голову к Андрею. Он сидел, глядя перед собой, казалось бы, такой равнодушный, вот только правая скула время от времени дергалась. Снова сработала интуиция, и я сказала в трубку:

– Лиля, давай завтра все решим.

– Я позвоню, – ответила она.

– Андрей, в чем дело?

Он даже не посмотрел на меня, но вопрос не проигнорировал:

– Ни в чем. Что сказала Лиля?

– У меня отличный динамик, ты должен был все слышать.

– Я слышал, – не стал отрицать Калинин.

И все...

Больше ни слова я от него не услышала. И снова создалось впечатление, что он недоговаривает, вернее, вообще что-то скрывает. А я уже было подумала... Да, никогда не думала, что иллюзии разбиваются так громко и болезненно. Я почувствовала этот удар под дых, а следом за ним пришла горечь.

Я оделась и вышла из машины. Салон как будто стал пропитываться ядовитыми испарениями, дышать с каждой секундой становилось невыносимее, а глаза почти разъедало. И только на улице я поняла, что меня жгут слезы.

Вот дура! Точно гормональное отравление!

Я знала, что он не выйдет за мной. С моей стороны было не показушное выступление, как в голливудских мелодрамах. Что-то вроде того, когда героиня пытается сбежать, а герой хватает ее, прижимает к себе и беспрекословно говорит: «Моя». А потом они целуются – и титры.

Мне вот этот ванильный бред сейчас даром не сдался. Я хотела остыть и не наворотить дел. Правильнее сказать даже, не наговорить лишнего, а то в последнее время мой язык работает независимо от мозга. А иногда кажется, что мозг вообще впал в спячку.

Но в том, что Калинин что-то недоговаривает, я была уверена. Только от давления он становится еще более отстраненным и немногословным.

Я услышала, как за спиной с шуршанием опускается стекло.

– Карина, Алик звонил.

Вздохнув, открыла дверь и, устроившись в салоне, сказала:

– Поехали.

Машину мы снова оставили в лесу, примерно там же, где и в прошлый раз. Все-таки любители походов из нас так себе. Об одежде Калинин подумал, а вот об остальном... Но, как говорил иногда Дима, хорошая мысля приходит опосля. Надо было хоть фонарик купить, а то пришлось довольствоваться телефоном. Мы немного отошли от дороги, и Андрей остановился, а я чуть не врезалась в его спину.

– Давай руку, – сказал он.

– Я справлюсь.

– Если справишься, то могу подождать тебя в машине. А в принципе, девочка ты самостоятельная, так что и до города сама доберешься. Или куда ты там собралась?

В голосе Калинина не было раздражения или злости – только спокойствие. И снова этот тон, как будто маленькому ребенку объясняет элементарные вещи. Пока я думала, он протянул ладонь.

Ох, знали бы вы, Андрей Григорьевич, как мне тяжело даются наши тактильные контакты.

Я выдохнула и вложила свою руку в его. Как не хотела сразу давать, так теперь не хотела отпускать.

Что с собой делать? Я уже окончательно потерялась в своих мыслях и чувствах. Вот вроде бы и все нормально, просто, а мы сами все усложняем. Калинин нравится мне, я – ему. Он, конечно, этого не говорил, но мне так показалось. Так в чем проблема-то? Разница в возрасте? Так сейчас этим никого не удивишь. Не хочет серьезных отношений? Так я же в ЗАГС его не приглашаю.

И это Калинин еще говорил о моих тараканах в голове. У него-то их больше будет. И с самоопределением еще хуже, чем у меня.

Мы шли по лесу молча. А когда вышли, Андрей так же молча убрал руку. Ну да, он всего лишь не хотел, чтобы я нас задерживала.

Глава 18 Андрей

Она умница, в который раз убеждаюсь. Ну, правда, только за последние сутки-полтора. Никаких истерик. Хоть ты возьми да влюбись!

Опять лирика. Отставить, Андрей, не время, не место и не возраст для романтики. Но, признаться, ни с кем за руку по лесу мне еще не приходилось гулять. Тоже мне прогулочка... Старый идиот, блядь.

Я выключил экран телефона, когда мы вышли из леса – хватало света убывающей луны. Да и ориентир в виде светлого здания не дал бы заплутать.

– Что дальше? – спросила Карина шепотом.

– Сдача норматива с преодолением препятствий.

– Забор? – догадалась она.

– Он родимый.

Алик ждал нас возле запасного входа. Белым халатом не светил – надел темную футболку и джинсы. Точно не ту профессию выбрал. В разведке бы коньяк лился рекой, заполучи они такого сообразительного кадра.

– Это такое удовольствие, Андрей Григорьевич, – сказал мой бывший студент, даже не поздоровавшись.

– Что именно?

– Гонять своего преподавателя, вспоминая, как когда-то он гонял тебя. Есть баланс во вселенной.

Нет, я ошибся. Алику не в шпионы надо, а в дзен-буддисты.

Карина усмехнулась и спросила:

– Строгий преподаватель?

– Зверь.

Она как-то смущенно кашлянула, что я даже побоялся представить, какая мысль посетила ее голову.

Алик открыл дверь, и уже знакомым маршрутом мы прошли к палате Петра Васильевича. Медсестры на посту снова не было, санитаров в коридорах мы тоже не встретили, а дежурил сегодня сам главврач. Надеюсь, странным это никому не покажется.

В палате было темно, но Петр Васильевич не спал. Он сидел в кресле напротив окна, даже не отреагировав на наше появление.

– Я буду у себя в кабинете, – сказал вполголоса Алик. – Как соберетесь уходить, позвоните мне.

– А если?..

– Все нормально. Никто не придет.

Алик скрылся за дверью, а Карина, аккуратно ступая, подошла к окну и оперлась о подоконник. Я привалился к двери, скрестив руки на груди и думая, что мне бы, наверное, тоже стоило уйти.

Молчание угнетало. Прошло минут пять, прежде чем я услышал старческий голос:

– Зачем ты вернулась?

– Поговорить, – ответила Карина.

– Свет включи.

Я нашел выключатель справа и, щелкнув им, зажмурился на пару секунд, а потом занял прежнюю позу.

Карина посмотрела на меня, нахмурившись, как будто ища поддержки.

– Не стойте возле двери, – снова заговорил Петр Васильевич, не оборачиваясь. – Даже бывшие конторские не любят, когда кто-то находится за спиной.

– Я могу оставить вас.

– Мне кажется, Карина не хочет, чтобы вы уходили.

Бывшие чекисты, американские бизнесмены и одна несносная блондинка – как это все одновременно свалилось на мою голову?

Я в несколько шагов преодолел расстояние до окна и тоже оперся спиной о подоконник рядом с Кариной. Петр Васильевич окинул меня взглядом и улыбнулся:

– Я вас помню.

– Мы встречались раньше? – удивился я.

– Нет. Но я знал всех, с кем училась Аня, пусть и заочно. Профессиональное, понимаете ли, – развел он руками.

Ну и какая тут к черту деменция, когда старик помнит человека, которого, скорее всего, видел только на фотографии больше двадцати лет назад. Хотя кто знает, как работает его память. Тестов я не проводил, так что утверждать не берусь.

– Почему вы с мамой не общались? – спросила Карина.

Петр Васильевич перевел взгляд с меня на нее и ответил:

– Милая, тебе не кажется, что это наши дела с твоей мамой... были, ты здесь совершенно ни при чем.

Интересный назревает разговор.

– Скажите, – вступил я, – как могло так получиться, что Анна, с которой вы перестали общаться двадцать пять лет назад, вышла замуж за человека, который занимался вашими делами?

На этот раз Петр Васильевич расплылся в довольной улыбке.

– А вот это уже интересный вопрос. Вы меня нелюдем считаете, что ли? Думаете, я бы бросил собственную дочь. Несмотря на все наши распри, я любил ее. Дмитрий, конечно, тот еще прохвост, обвел старого следака вокруг пальца. О свадьбе я его не просил, но этот умник поступил по-своему. И знаете, он остался в выигрыше.

– Вы о чем? – спросила Карина как не своим голосом.

– Вот ты вроде девочка умная и бойкая, – сказал Петр Васильевич. – Вот меня нашла, маминого старого знакомого, – кивнул он в мою сторону, – надо было с Димы начинать.

– А Дима такой взял и все мне рассказал? Да я десять лет с ним общалась не больше пяти минут в день.

– Всегда есть те, кто знает. Информация – сила.

– Поделитесь? – спросил я.

Занятный человек Петр Васильевич. И разговаривает интересно.

– Отчего же нет? Только я во все юридические формальности не вникал, так что вам лучше поговорить с юристом, который всем занимался. Но Волгин поначалу был лишь моим, как это правильно сказать, управляющим. Потом он уже развернул собственный бизнес. Но все, что принадлежало мне, теперь твое.

– Что?! – удивилась Карина.

– Да, девочка. Ты богатая наследница, которой была и Анна. И Волгин очень умно поступил, когда на ней женился.

– А мама знала об этом?

– Узнала бы, когда бы я отправился к дьяволу. Но кто же мог предугадать, что она умрет раньше меня. А значит, все твое. И Дима к этому наследству не подберется.

Какая-то сказка о Золушке получается. Я в юридических нюансах не разбираюсь, но думаю, что Петр Васильевич должен был все предусмотреть.

– Почему вы в прошлый раз, когда мы пришли, сказали уходить? – задал я вопрос, о котором Карина, кажется, совсем забыла.

– Вы снова задаете интересный вопрос, молодой человек.

Приятно, когда хоть для кого-то ты молодой человек, а не старый зануда.

– И все же?

– Не хотел, чтобы вам тут тоже отвели палату. Но вроде главврач нормальный парень.

– А вас тут насильно заперли, что ли? – обрела Карина дар речи.

Петр Васильевич усмехнулся:

– Меня? Насильно? Детка, я хоть и на пенсии, но связи не растерял. Мне здесь удобно.

Глава 19 Карина

Когда мы оказались на улице, я все еще переваривала слова деда. Может, старик действительно умом поехал и все это придумал?

Но все же после его слов становится понятно, почему Дима уготовил мне отдельную палату в психушке.

Когда мы дошли до леса, Андрей снова протянул мне руку. Я уже машинально вложила ладонь и пошла за ним. Но на полпути остановилась.

– В чем дело?

Я потянула Калинина за руку к себе и, привстав на цыпочки, поцеловала уголок губ. Честно, я хотела в щеку, но видимость в лесу только со светом телефона не очень.

– Спасибо, – сказала тихо.

– Мне уже становится страшно, когда ты меня благодаришь. Ладно, идем.

А я, между прочим, была искренней. Ни ключи не собиралась одалживать, ни в постель тащить. Но, кажется, порыв нежности не оценен.

Остальной путь до машины мы проделали молча. Правда, немного ошиблись с выходом на дорогу, взяв левее в лесу, поэтому я еле волочила ноги последние метров двести.

В салон я почти ввалилась и устало потерла лицо ладонями:

– Хочу спать.

– С юристом хочешь встретиться? – спросил Андрей, заведя мотор. – Волгин хоть и занимается всеми делами Петра Васильевича, но дед твой тоже не дурак. Сидит ровненько на месте, а ему только деньги капают на счета. Но кто-то за этими счетами следит, как и за Волгиным.

– Зная Диму, – ответила я, закрывая глаза, – он давно уже прижал юриста к ногтю.

– Ну, юристы тоже разные бывают. Ты запомнила, как его зовут?

– Новак Зигмунд Давидович.

– Иностранец? – удивился Калинин.

– Судя по всему, откуда-то из Западной Европы.

– Ладно, утро вечера, как говорится. Ищи ближайшую гостиницу, а потом подумаем.

Я постаралась не разулыбаться во все тридцать два. Глагол «подумаем» подразумевает местоимение «мы». Нет, конечно... даже вполне возможно, что Андрей оговорился, но какое-то ожидание нашего прощания исчезло. Хотя на самом деле он всего-то отложил неизбежное.

Остановились мы в ближайшем городе, почти в самом центре. Небольшая гостиница, отделанная снаружи и изнутри под русскую усадьбу.

Калинин попросил два одноместных номера, и на этот раз я не возражала.

Проспала я до обеда, но была полна сил и готова к новым подвигам. Они и не заставили себя ждать, учитывая, что разбудил меня звонок телефона.

Я посмотрела на экран: Лиля.

– Алло! – сказала в трубку.

– Карина, я лечу!

– Куда? – не поняла я.

– Ну, в Москву для начала, а там можешь меня встретить.

– Флэшка?..

– Открыли, но я там все равно ничего не поняла.

Раз уж Лилия Николаевна так рвется на родину, то пусть приезжает, хотя файлы могла бы и прислать по электронной почте.

Пообещав мне сбросить в сообщении дату и время прилета, Лиля попрощалась и повесила трубку.

Я сходила в душ, оделась и вышла из своего номера, чтобы постучать в соседний. Калинин, видимо, тоже только из ванной. Слава богу, что не в одном полотенце, а то это стало бы уже комедией положений.

Но футболки не было, и я, наверное, неприлично глазела, почему-то с удовольствием отметив след от ногтей на плече Андрея.

– Карина, ты не проснулась еще, что ли?

Кажется, шутки сексуального характера закончились. Калинин не мог не заметить, что я просто откровенно его рассматриваю.

– Обсудим планы? – приняла я такую же тактику.

– Минуту.

Даже в номер не пригласил. Меня боится или себя? Вернулся Андрей уже в футболке и, захлопнув дверь, предложил позавтракать. Вернее, уже пообедать.

Ресторан был на первом этаже. Сделав заказ, Калинин отпил воды и сказал:

– Поискал я с утра в сети этого Новака. И если верить СМИ, то такого юриста никто не прижмет. Он сам кого угодно нагнет и отымеет.

Разговор мы продолжили уже за кофе, после обеда. И хоть меня разрывало на части от любопытства, я решила не торопить Андрея. Довольный мужчина – сытый мужчина.

– Да говори ты уже, а то тебя сейчас разорвет от невысказанных слов, – сказал Калинин, откинувшись на стул и сделав глоток кофе.

– Ты отвезешь меня к адвокату? – спросила я аккуратно.

– Знаешь, Карина, в чем твоя проблема? – улыбнулся Андрей. – Ты строишь стратегию, не изучив матчасть.

– Товарищ кандидат психологических наук, давайте без лекций.

– Вот правильно, включай лучше несносную американскую девчонку, она мне нравилась больше, хоть какая-то последовательность и предсказуемость. А то когда тебя тянет на нежности, я ожидаю подвоха.

Я так и не поняла... Это был комплимент? Но выловила из всего монолога я, кажется, одно только слово.

– А я вам нравлюсь, Андрей Григорьевич? – спросила, сложив руки на столе и подавшись вперед.

Калинин повторил мое движение, и наши лица оказались слишком близко друг к другу.

– Я похож на человека, который будет спать с кем попало?

– Ты же со мной не спал – ты со мной трахался.

Я опустила взгляд на его губы, один уголок приподнят, от них исходит запах кофе, смешанный с его парфюмом. Он с собой возит туалетную воду, что ли? Я все ближе и ближе наклонялась к его губам, как магнитом тянуло.

– Карина, – Калинин снова откинулся на спинку стула, – вернемся к адвокату. Пока ты спала, я успел позвонить в его контору. Зигмунд Давидович редко появляется в России, так что поговорить мы с ним вряд ли сможем. Но всеми делами занимается его дочь. Я уже договорился о встрече.

И что бы я без него делала? Наверное, бесцельно бросалась бы туда-сюда, не анализируя, не прогнозируя, ничего не понимая.

И за эти пару дней рядом с Калининым я как будто повзрослела. Ну, или постарела. Черт его знает.

– Выезжаем? – поднялась я, надеясь, что сейчас контраргументов не найдется.

– Ты бы спросила, во сколько встреча...

– Андрей, ты зануда!

– Забыла добавить, что старый, – снова улыбнулся Андрей.

Сегодня у него определенно хорошее настроение. Неужели так радуется, что скоро мы попрощаемся?

– И что? – спросила я, со вздохом усевшись обратно на стул.

– До встречи еще четыре часа, ехать нам от силы два.

Я сошла с ума, наверное, но мне показалось, что это звучало как предложение.

– И чем предлагаешь заняться в свободное время? – снова нагнулась я вперед.

Калинин бросил деньги на стол, и когда я нагнала Андрея на лестнице, взяла под руку. Что-то он сегодня загадочный. Я потянула его за локоть, заставив остановиться на полпути, и спросила:

– Что с тобой?

– Ничего, – ответил Калинин. – Вот утром проснулся и как будто почувствовал себя лет на десять моложе. Но сейчас я собираюсь часа полтора поспать. Увы, я по привычке проснулся рано, а возраст, знаешь ли, – усмехнулся он, потянув меня к своему номеру.

Он сейчас серьезно?

Но сексуального подтекста в словах Андрея не было. Указав в номере на кресло, он всучил мне свой телефон, сказав, что все нужные вкладки там открыты, и лег на кровать, забросив руки за голову.

Да черт вы угадали, Андрей Григорьевич, мне на кресле удобно. А еще добавило моему порыву решительности то, что он мне доверил свой телефон, собравшись спать. Может, я просто-напросто надумала, что Калинин что-то скрывает...

Я встала с кресла, сказав, что там неудобно, и легла на кровать.