Текст книги "Теория несоответствия (СИ)"
Автор книги: Юлия Еленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 12 Андрей
Красивая, молодая, импульсивная – я видел в ней эту привлекательность, граничившую с безумием. Хочешь привязать меня сексом, девочка – не получится. А чувствами тем более.
Я это уже проходил – мне не понравилось. Это даже больно было, хоть я об этом никому и не рассказывал, больше пятнадцати лет носил в себе.
Карина так и лежала на кровати, даже задранную футболку не опустила, а я смотрел на ее живот, плоский, но упругий. Смотрел на шею, такую пульсирующую. Смотрел на выступающие ключицы... Я смотрел и оценивал все. И это мне нравилось. Вернее, она мне нравилась. Эта невыносимая девчонка, свалившаяся как снег на голову.
Бля, Андрей, куда тебя несет?
А я хочу ее снова.
Утром зарекался, а теперь...
Я точно полный идиот.
Несмотря на все, что я говорил, Карина потянула вверх свою футболку, а потом начала стягивать шорты. И теперь она лежала передо мной в одном нижнем белье, такая идеальная, такая зовущая.
Уйти?
Да какой нормальный мужик уйдет...
Карина расценила этот ступор по-своему: опять начала расстегивать мой ремень одной рукой, а второй – снова злополучные пуговицы, которые и так не поддались ей. Наверное, ничего для себя нового я не увижу больше.
Стоял, стараясь дышать ровно, но это плохо удавалось.
Ее пальцы уже коснулись головки напряженного члена, и я не смог сдержаться – запустил пальцы в светлые волосы. Если сейчас она меня обломает, то это будет жестко. Я на пределе. Я хочу ее.
Карина вдруг прижалась к моей ноге щекой. Блядь! А вот это вообще не надо. Все эти нежности, ласки... Я не знал, что с этим делать, не понимал.
И пока я снова думал, как то ни прискорбно, физиология взяла свое от пары движений рукой. А потом... Блядь, это был ее язык. Черт возьми, ее язык проходился по моему члену, ее ногти впивались в мои ягодицы...
А я отдался. Я играл с ее волосами, отдавшись этому моменту.
– Я никогда раньше не делала, – сказала Карина, подняв на меня глаза.
Она все так же сидела, а я все так же стоял, не сразу поняв, что произошло.
– Ты?..
Я не мог поверить. Если это инстинкты, то они у этой девочки животные.
Впервые? И так?
Как же я ненавидел в этот момент себя. Нам все равно придется расстаться... Рано или поздно это произойдет – мы не пара.
Карина потянула мои брюки вниз, а я, как действительно старый идиот, навалился на нее сверху.
Я запомнил цвет ее трусов... Они были черными и шелковыми, так легко скользившими вниз. Я запомнил этот момент – черная ткань по светлой коже. Я помнил, как она скользила, очерчивая каждый контур, как при моем нажатии эта ткань впивалась, оставляя красные полоски на идеальной коже.
И я, черт возьми, притянул Карину к краю кровати, забросив ее ступни себе на плечи. А она все смотрела мне в глаза. Понимала, что мой член упирается в нее, но все равно смотрела прямо в глаза.
А взгляд ее все равно как будто умолял: «Трахни меня, Андрей Григорьевич».
Я, положив колени себе на плечи и начав стягивать черное и кружевное, сказал:
– Ты же сама просила. Главное – не пожалеть потом.
Судя по всему, Карина жалеть не собиралась, по крайней мере, пока. И когда я уже собирался сделать то, от чего нас все время отвлекали, она толкнула меня ступней в плечо и поднялась.
Черт возьми, и чем ее так привлекает моя рубашка? Если пиджак быстро полетел на пол, то на рубашке Карина зациклилась. Снова пуговица за пуговицей, медленно, как будто пробуя. А это чертовски сложно терпеть со стояком. Причем Карина явно должна была ощущать его животом.
И каждая расстегнутая пуговица сопровождалась поцелуем в грудь, как раз на том месте, где и была.
Я снова запустил ладонь в светлые волосы, пока Карина сексуально проводила языком и губами по моей груди. Но стоило этой несносной девочке коснуться моего живота, как я потянул ее за плечи вверх.
Хотела? Получи!
Развернув Карину к себе спиной, намотал ее волосы на кулак и сжал упругую ягодицу. А потом резко вошел, без всяких нежностей и прелюдий. Лучше жестко отыметь сразу в нашем случае, чем упиваться всей этой ванильной ересью.
Я увидел, как Карина смяла покрывало после моего первого толчка, после второго – выгнула спину. Хотелось бы видеть ее лицо...
Но я продолжил пока так. Мне нравилась ее спина, нравились выступающие позвонки, ямочки на пояснице, светлые волосы между моими пальцами, ну, конечно, и упругая задница мне тоже нравилась.
А каким бы ни было сильным желание – сейчас это лишнее, ненужное, личное. Чем меньше между нами всего этого, тем проще. Но сейчас меня предавал не член, не физиология, а здравый смысл. Я никогда не понимал, что это значит – когда от самого себя предательства не ожидаешь.
Я все пытался это заглушить чистым, животным, диким сексом, но мне нужны были ее глаза. Я помнил, как она удивлялась от ощущений, помнил, как она распахивала глаза перед оргазмом, как будто это впервые. И сейчас тоже хотел видеть. Маленькая слабость? А не обернется ли она потом трагедией?
Я не знал, но хотел видеть ее глаза. Хотел видеть каждое изменение ширины зрачков, когда я вхожу. Нет, не идиотизм – просто наблюдение.
Это не секс – это простое удовлетворение потребностей организма.
С каких пор я задумывался?
С первого, с самого первого толчка, пока я продолжал ритмично вбиваться в ее тело.
И только потом я понял, что мне это просто не нравится. Мне не нравится секс?
Побрал бы черт Авраама Маслова с его пирамидой потребностей!
Мне не нужен просто секс – нужны ее глаза, в которых я могу видеть каждую эмоцию.
Я вышел из нее, хоть и не хотел. Карина как будто поняла меня и перевернулась на спину.
Определенно эта девочка меня с ума сводит!
Глава 13 Карина
Меня не покидало ощущение, что сначала ты соблазнила, а потом тебя поимели. В принципе, рабочая схема, но я хотела не так.
Я впервые взяла чей-то член в рот, а в итоге Калинин меня просто поставил раком и трахнул?
Да, удовольствие было, причем колоссальное, хоть отчасти и жесткое. Он хотел меня – я хотела его. Получила. Расписаться?
Когда Андрей вышел из меня, я подумала, что все закончилось. Перевернулась на спину и посмотрела в еще такие манящие глаза Калинина, а потом на все еще готовый член.
Зачем я перевернулась? Уже жалела обо всем? Наши прелюдии, наши перепалки доходили до абсурда, я чувствовала себя ведущей, но как только Андрей брал инициативу в свои руки... Он становился другим.
И сейчас он на этой узкой односпальной кровати хочет меня трахнуть.
Да, сделай это так, чтобы у меня искры из глаз летели!
А жалеть будем потом.
Но все оказалось не так... Едва ощутимые прикосновения к моим бедрам, легкое прикосновение языка к груди, к животу – это большее, интимное. Это не просто секс.
– Андрей, – я просила, и он меня понял.
Раздвинув мои колени, он снова вошел резко. Но теперь наши лица были друг напротив друга. И я чувствовала, что это важно, понимала интуитивно. Я провела пальцами по его щеке – увидела отторжение. Нет, даже не так... Удивление, непонимание – все это я читала на его лице.
Он был сейчас во мне, со мной, но я не чувствовала себя нужной. Нет, мы не просто трахались, чего я сама хотела, а мы действительно были чужими людьми. Я сейчас это поняла.
Но этот момент единения был прерван, когда у меня вырвалось:
– Андрей, я люблю тебя.
Резко прекратились поцелуи, движения внутри меня, а Калинин навис сверху, опираясь на руки, и начал всматриваться в мое лицо.
Господи, что я ляпнула?! И откуда вообще эти слова взялись? Я чувствовала, как щеки начали гореть. Надеюсь, это незаметно.
Калинин ничего не ответил, но, склонив лицо к моему плечу, снова начал входить в меня, только сейчас жестче, резче, безэмоциональнее.
А я наслаждалась этим. Мне нравилось, меня возбуждало. Я до крови всаживала ногти в плечи Калинина, пока он был во мне, хоть я и осознавала, что все закончится, как только мы кончим.
Трахаться с Андреем – это классно. А что дальше?
Ничего, Карина Петровна, абсолютно ничего...
Но было это – и плевать, что будет потом. Мне не хватало дыхания, я сходила с ума, извиваясь на этой узкой кровати. Я цеплялась за мускулистые плечи, опускала руки по спине, впивалась пальцами в упругие ягодицы... Да, это сумасшествие.
Но я же сама этого добивалась?
И мое признание... Это яд. Отравление, название которому «Андрей Калинин», нет, даже не так...
«Отравление сексом с Андреем Калининым».
Никто не доставлял удовольствия так, никто не был таким близким, но в то же время далеким.
Я хотела его снова и снова, даже сейчас, когда он входил в меня грубо, дико, животно. Даже когда он поставил меня раком. Я чувствовала не просто похоть – в этом было что-то большее.
А я люблю его? Действительно ли?
Я бы повторила, но...
Черт возьми, я реально влюбилась!
Влюбленность и любовь... Слишком размытые границы. Но не тогда, когда я чувствую, когда...
Нет, теперь осталась только физиология – я это почувствовала.
И почувствовала приближающийся оргазм. Вскрикнула, сжав ноги Андрея своими коленями, а он просто вышел из меня и поднялся, сказав:
– Я в душ.
Все просто. Все правильно.
Когда я осталась одна, на смену опьянению гормонами пришло жесткое похмелье. Найдя свое нижнее белье, натянула его и устроилась в кресле, подтянув колени к груди. Шум воды за стенкой не был таким громким, как собственные мысли.
Андрею не нужно было ни мое признание, ни тем более чувства. И я вообще уже сомневалась в их наличии. Ну ляпнула, с кем не бывает. Конечно, дура, убеждай себя сколько влезет...
Впрочем, всегда можно списать на порыв страсти, гормональный взрыв или еще какое-нибудь дерьмо. Только мне почему-то казалось, что Калинин сделает вид, будто бы ничего не слышал. А мне, наверное, надо сделать вид, что я ничего не говорила. Удобно. Правильно.
Да, мы все делаем правильно, не считая, конечно, моих слов. И моих... Нет, никаких чувств! Точка!
Калинин вышел из душа уже в одежде и, сразу же направившись к двери, бросил:
– Жду внизу. Пока кофе выпью.
– Андрей, – тихо сказала я, – ты от кого бежишь? От меня или от себя?
– Если бы я бежал, то ты бы меня больше не увидела.
Он прав. Снова чертовски прав. А я чувствую себя глупой девчонкой, которая навязывается. Как он сказал? Ему интересно.
Да, и плевать, что мы только что обалденно потрахались. С кем не бывает. Но, может, я все-таки не просто секс и дырка для члена, учитывая, что помочь мне Калинин все-таки вызвался.
Но стена между нами не рушилась, а еще становилась все выше и толще.
Я сходила в душ, оделась и вышла из номера. Спустившись в кафе на первый этаж, увидела за столиком Андрея. Он разговаривал по телефону, улыбался. Интересно, с кем это? Внутри всколыхнулось что-то, очень похожее на ревность. Только бы не показать, иначе мои слова станут не просто словами.
Я устроилась на стуле напротив Калинина, и тут же передо мной оказался кофе. Я вдохнула запах... Кофе с корицей. Он помнит. Может, это ничего не значит, но приятно.
– Сейчас поедем мне за вещами, потом ближе к клинике. Где-нибудь на природе и подождем звонка Алика, – сказал Андрей, закончив телефонный разговор, но продолжая смотреть на экран.
Он не смотрит мне в глаза – это я сразу заметила. И кто из нас психолог? Увы, сейчас, Андрей Григорьевич, это не вы.
Я молча пила кофе, а потом встала из-за стола, сказав:
– Можем ехать.
Между нами снова отчужденность, холодность. И да, теперь не только от Калинина. Я приняла его игру.
Слишком я все усложнила своими словами. И мы оба это понимали, только говорить об этом не спешили. А скорее всего, и вовсе не собирались.
А я все равно дура – слишком все восприняла, слишком глубоко. Пора отпустить гормоны, нездоровую привязанность, синдром благодарности и шикарный секс. Возвращаемся снова к тому, с чего начали.
Я не знала, что происходило, но это напоминало цикличность, причем дурацкую. Неожиданности сменялись повседневностью и наоборот.
А я... Я все равно влюбилась, сколько себя ни убеждай в обратном. Это надо просто принять, но мешать быть собой это не должно. Не дождетесь, Андрей Григорьевич!
Глава 14 Андрей
Я гнал машину, даже не осознавая, что вжимаю педаль газа до упора.
Сумасшествие. В чистом виде.
Сразу я трахаю ее, а потом снова отталкиваю. Причем нет вины этой девочки в том, что я делал. Это моя защита. Только Карина не знала, да и не должна узнать.
Она мне нравилась, я поехал с ней не только из интереса, не только из любопытства. Я хотел ей помочь. Не сказать, что я чувствовал себя героем чьего-то романа или вообще героем, но было странное ощущение, что я ожил, даже помолодел. Как будто долгие годы пребывал в летаргии, а теперь проснулся. Хотя мне моя жизнь и без Карины казалась вполне удобной и даже счастливой. И когда эта девочка исчезнет, возможно, что-то изменится, появится какое-то ощущение утраты, но вряд ли я стану страдать. И она не должна.
Мы не будем говорить о ее словах. Это лишь все усложнит. А все и без того зашло далеко.
И вообще пора завязывать с рефлексией и самоанализом. Все хорошо в меру.
Навигатор показал, что надо свернуть с трассы и проехать через небольшой город. Надеюсь, магазины здесь еще работают. Центр светился яркими вывесками, и я, найдя парковочное место, остановился и сказал Карине:
– Жди меня здесь.
Она посмотрела на меня и пожала плечами. Но, что удивительно, спорить не стала. Я успел в магазин за десять минут до закрытия. Обычно мне хватало и меньше, учитывая, что шопинг никогда не вызывал во мне прилива эйфории. Я быстро выбрал кроссовки, футболку и спортивные штаны, попросил сложить мой костюм в пакет и, расплатившись, вышел из магазина.
Времени было еще достаточно, а осталось нам проехать километров триста, если верить карте. Поэтому я вернулся к машине, бросил пакет с вещами на заднее сидение и спросил у Карины:
– Как насчет позднего ужина? Или бережешь фигуру?
В самом-то деле, не можем же мы вечно молчать, чувствуя повисшую между нами неловкость. Надо разрядить обстановку.
Карина улыбнулась, выходя из машины, и ответила:
– Овощной салат не помешает.
Молодец, девочка, быстро мотаешь на ус.
Я закрыл машину, и мы направились через дорогу к кафе. Внутри оно, конечно, больше походило на советскую столовую, но кормили, по крайней мере, сносно.
На улице уже полностью стемнело, и я смотрел в окно, крутя на блюдце чашку с кофе, пока не услышал:
– О чем думаешь?
Переведя взгляд на Карину, ответил:
– Что-то мне во всем этом не нравится.
Она нахмурилась, а потом снова спросила:
– Все-таки думаешь, что это подстава?
– Не знаю, но есть кое-какие предположения.
– Не поделишься?
– Соедини картину, начав со смерти Анны. Она подстраховала себя, скачав какие-то данные с компьютера твоего отчима, причем из-за этого он прилетел из Нью-Йорка, бросив все дела. Скорее всего, думал, что ты сбежала, получив то, что было у твоей матери. Поставь себя на место отчима. Документы, скачанные Анной, твой побег, приезд Волгина – все это наводит на определенную мысль.
– Он чего-то боится, – догадалась Карина.
– Да. А чего может бояться такой человек, как твой отчим?
– Потерять все.
– А что для него самое главное?
– Наверное, бизнес.
– Нужно больше информации о Волгине.
Карина задумалась, снова наматывая прядь волос на указательный палец. Черт, теперь мне это кажется невыносимо сексуальным. Кажется, у меня чертова передозировка секса, когда он кажется не просто физиологией, а чем-то большим. Чувствами, например.
– Можно попросить Лилю, – неуверенно начала Карина.
– Попробуем по-другому, – достал я телефон и набрал номер, надеясь, что меня сейчас не пошлют к черту на кулички. – Ярослав Владимирович, я снова с просьбой, – сказал в трубку, услышав ответ.
– А я уж подумал, что вы, Андрей Григорьевич, еще от меня хотите. Поверьте, женщины приносят одни неприятности. Черт! Дина, больно же, – сказал последние слова Ратомский уже точно не мне.
– Мне нужно узнать как можно больше о Волгине Дмитрии Тимофеевиче. Подробности сброшу в смс.
– Цена вопроса снова не важна? – спросил Ратомский.
– Не важна, – ответил я.
– Перезвоню.
Я положил телефон на стол, сам не поняв, зачем мне это вообще надо. Ах, точно, мне же интересно.
Карина даже ничего не спросила, молча допила кофе, а когда мы вышли и уже остановились возле машины, сказала:
– Спасибо.
Отблагодарить меня в этот раз сексом она не стремилась. Просто слово, пусть и сказанное с искренностью, но без лишнего контекста. А я хотел, чтобы он был? Наверное. Но «наверное» – это лишь предположение. Я бы и сам не знал, что делал, если бы Карина начала повторять свои попытки благодарности.
Она уснула, пока мы ехали до клиники, ну, или пансионата. Вообще, как правильно называть приют для богатых психов? Или даже не психов...
Я изредка посматривал на лицо, повернутое ко мне. Она казалась совсем девочкой, такой беззащитной, милой, нежной. Бля, меня опять несет не туда.
Теперь я сконцентрировался только на дороге. Не смотрел, не думал. В итоге около полуночи остановился возле озера. С одной стороны водная гладь, с другой – лес, а между ними небольшое поле с песчаной дорогой. Красиво. Я столько лет провел в каменных джунглях, не считая выездов за границу, что и вспомнить не мог, когда в последний раз видел нечто подобное. Тем более ночью.
Я заглушил мотор, и Карина открыла глаза.
– Где мы? – спросила она.
– В километрах десяти от клиники. Здесь подождем.
Мы покинули салон и остановились на берегу. Небольшая песчаная дорожка вела к воде, вокруг заросли камыша. Я присел на траву, Карина устроилась рядом. Наверное, романтичнее моменты бывают только в книгах, но не для нас.
Глава 15 Карина
Я была ему благодарна. Он не напоминал мне, я тоже молчала. Да, так намного лучше. Вернуться к первоначальному общению мы, конечно, не сможем, но хоть сделаем видимость.
В дороге было просто. Я сидела, уткнувшись в телефон, хотя пару раз хотела попросить пересесть на место Андрея. Дорога бы меня еще лучше отвлекла. Тем более дорога в России. Но в каком-то городке, где сразу я осталась одна в машине, а потом Калинин так обыденно предложил поужинать, у меня внутри окончательно лопнуло напряжение. Нет, ко мне не вернулось обычное и привычное состояние, но все произошедшее между нами в гостинице как будто осталось в ее стенах.
Но один вопрос все равно не давал покоя.
Что, Андрей Григорьевич, у вас в голове?
Я бы отдала многое, чтобы узнать, о чем он думает. Это стало какой-то маниакальной идеей. Но спросить я так и не решилась.
Сейчас мы были одни в целом мире. Во всяком случае, так казалось. Природа, почти романтика, тишина – все так и благоволило моменту. А какому моменту? Откровенности, чувственности? Нет, мой гормональный фон уже выровнялся и дал волю здравому смыслу.
Я опустилась на траву рядом с Андреем и уставилась на водную гладь. Наверное, именно так и надо понимать поэтов. Или дело не в ситуации, а в том, что творится у меня внутри.
Пора перестать думать. Мы же можем просто поговорить. Не о нас, конечно, а хотя бы о деле, в котором он мне помогает, притом, что я сама ничего не понимаю.
Я так рвалась в бой, а на деле без Калинина ничего не смогла бы сделать. Пора мне повзрослеть.
– Андрей Григорьевич, – спросила я, – вы почему все-таки мне помогаете? Не считая того, что вам интересно.
– Мы снова перешли на «вы», хоть я и не в костюме, – как-то очень равнодушно бросил Калинин, хотя я рассчитывала на усмешку.
– Вы странный человек.
– Я сложный, а странность – понятие довольно расплывчатое. Что такое странный? Отклоняющийся от нормы? Так все люди такие. Нормальных нет. Запомни на будущее.
Я уже поняла, что он пытается отгородиться от меня, поставить стену из умных фраз. И я же не могла влюбиться в такого человека?
– Спасибо, – сказала я. – За все, что ты делаешь. У меня деньги есть, я верну этому всемогущему Ярославу Владимировичу.
– Он обычный человек, – выдохнул Калинин. – Страдавший много, переживший много, но он сильный. И наконец-то обрел свой хэппи-энд с Диной, хоть и не превратился в розовую тряпочку под ее ногами. Они оба остались собой. И даже я, такой скептик и циник, глядя на них, верю в любовь. Может, не совсем идеальную, но настоящее идеальным не бывает.
Андрей замолчал, и я не знала, какие слова будут правильными. После такого-то высказывания я почувствовала себя человеком, который ни черта в этой жизни не понимает.
Мне захотелось прижаться к его плечу. Такой приторно-романтичный момент... Мы сидели рядом на берегу, как будто наслаждаясь обществом друг друга. Я точно наслаждалась, до покалывания в кончиках пальцев чувствуя потребность прикоснуться к Андрею.
Надо чем-нибудь занять руки, пока я снова не пожалела, но на этот раз о своих действиях, а не словах.
Не придумав ничего лучше, я начала раздеваться. Калинин поднял голову и молча наблюдал за моими движения. Нет, Андрей Григорьевич, я вас соблазнять не намерена.
– Карина, ты что собралась делать? – спросил он наконец-то, когда я осталась в нижнем белье.
– Когда-то ты меня освежил стаканом воды, теперь я сама освежусь.
– Стоп! – схватил меня Андрей за лодыжку, когда я сделала шаг к воде. – Ты ненормальная? Уже темно, ты не знаешь эту воду. Или хочешь решить все проблемы одним махом, утопившись?
– Не дождешься, – с усмешкой ответила я. – Я слишком люблю жизнь.
Когда произнесла слово «люблю» второй раз за день, чуть не чертыхнулась. Оно для меня звучало как-то непривычно, ново, даже резало слух.
– Карина, не занимайся ерундой. Оденься и не смей лезть в воду.
– В океанах не тонула, в этом болоте так тем более не утону.
Его рука все еще крепко удерживала мою ногу, и от этого простого прикосновения меня бросало в дрожь. Я все еще была отравлена, а Калинин добавил новую дозу яда, когда я почувствовала теплую ладонь на своей коже.
Что же он со мной делает? Почему так происходит?
Я, наверное, уже никогда не узнаю. И от осознания этого теперь жгло не только кожу, но и что-то в груди. Я стиснула зубы и вырвала ногу из слегка ослабевшего захвата. Спустившись к воде, не стала предаваться прелюдии, а сразу опустилась с головой в воду. Холодно, очень холодно. Дрожь пробирала до костей, легкие как будто покрылись коркой льда и не позволяли вдохнуть полной грудью.
Да, я погорячилась, кажется. Но все же мне это надо было. Остыть, протрезветь, просто уйти от Калинина, чтобы не сидеть рядом с ним, не чувствовать его даже без прикосновений, не слышать голос.
Я сошла с ума? Возможно.
Жаль, что сердце не может вот так же от воды покрыться льдом.
Снежная королева, е-мое!
А на самом деле полная дура, прости господи!
Я услышала звук мотора, а потом увидела загоревшиеся фары. Как маяк... Символично. Только где мой?
И зачем вообще Андрей пошел в машину? Неужели обо мне позаботился?
Не позволяй надежде теплиться в сердце, Карина. Разочарование хуже всего.
