Текст книги "Наперекор богам (СИ)"

Автор книги: Юлия Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Юлия Чернявская
Наперекор богам

Пролог

Глубокий снег ковром покрывал усадьбу, лед фьорда, вытащенные на берег драккары, и лишь вокруг домов был плотно утоптан ногами бегающих рабов, домочадцев и дружины. Дана сидела в женском доме, прислушиваясь к царившей за его стенами суматохе. Кто она на чужом пиру: гостья, приблуда, раба? По осени он привез ее в свой дом, слабую от ран. Для его семьи она была свободной, воином. Но хирдманы постоянно бросали косые взгляды ей вслед. Только она поклялась чтить законы гостеприимства, а их с Эйнаром счеты подождут.

Эйнар теребил рукоять меча. Красный плащ слабо колыхался на ветру. Сегодня сбудется мечта его брата, он, наконец, введет в дом Уну, дочь Хьярти, верного соратника их отца. Для того чтобы заслужить внимание девушки, брату пришлось не один год бороздить море. И вот боги соединят их, дабы никто в этом мире не смог разлучить. Вот открылась дверь дома, и невеста ступила на утоптанный десятками людей снег. Как бы хотел он сам вести к святилищу ту, которую полюбил больше жизни. Но боги судили иное. Он знал, что никогда не увидит нежности в глазах гордой полочанки, не услышит от нее слов любви. Лишь ненависть и жажда мести движут ею.

Дана остановилась у распахнутой двери. Как бы ей сейчас хотелось вернуться в прошлое, в тот день, когда она лишилась семьи и принесла страшную клятву. Знала ли она, что тот, кого она мечтала убить, вдруг завладеет ее сердцем. На глаза навернулись непрошенные слезы. Лишь богам ведомы судьбы людей. Их с Эйнаром, видать, сходиться в поединках, пока не дрогнет рука одного, не соскользнет меч по щиту, не прольется на землю алая руда.

Задумавшись, девушка не услышала шагов. Лишь когда кто-то загородил дверь, она подняла глаза. На пороге стоял он. Боль ножом резанула сердце. Слезинка покатилась по девичьей щеке. Эйнар протянул руку, осторожно стер влагу с ее лица, и внезапно крепко прижал к себе. Даже через несколько слоев одежды она чувствовала, как сильно часто бьется его сердце. Взгляды их встретились, дыхание смешалось. Пусть простят ее боги, но на сегодня она хочет забыть обо всех клятвах, о ненависти и вражде. Хотя бы один день ей хочется побыть простой женщиной, которая любит и любима. И вот уже его губы чуть ощутимо коснулись ее губ… Порыв ветра и темнота…

Дарья открыла глаза. Комнату заполняла темнота, и лишь зеленоватое свечение будильника пыталось разогнать ее. Опять этот сон. И каждый раз, проснувшись, кажется, что половинка души потеряна. А то, что снилось, неужели это обрывки воспоминаний о прошлой жизни. А для того, что бы разобраться во всем этом, надо искать неведомого Эйнара. И судя по имени, искать в других странах.

Будильник противно загудел, знаменуя начало нового трудового дня. Дарья потянулась отключить звук. Желание куда-то идти и что-либо делать отсутствовало. И если бы не важный семинар, то она, скорее всего, осталась дома. Но пропуск этого занятия был равен провалу на экзамене.

Поставив чайник на плиту, и засунув в микроволновку пару вчерашних пирожков, Даша поползла в ванную. Зеркало встретило картиной «Утро в китайской деревне». Умывшись и заколов волосы цвета меди в подобие прически, девушка критически хмыкнула. Из-за цвета волос, столь напоминавшего преподавателю его любимых древних скандинавов, шансов тихо отсидеться за последней партой у девушки не было. Единственная попытка пропустить занятие закончилась беседой на кафедре и тонким намеком на возможность завалить девушку на экзамене.

Девушка грустно вздохнула. Мало того, что в жизни нет покоя от пресловутых «тигров моря», так еще и во сне являются. Взяв кружку кофе и тарелку с пирожками, Дарья вернулась в комнату, легким нажатием кнопки подключила ноутбук. Быстро оделась, одновременно жуя пирожок. Наконец компьютер запустил все программы. Тут же заморгал значок нового письма на почте. Мысленно чертыхнувшись, Даша открыла письмо. Ну да, так и есть, письмо от дражайшего преподавателя, чтоб ему до конца дня икалось. И персональный вопрос к семинару, как назло, про брачные обряды варягов. И где, спрашивается, она будет их искать, если на все про все осталось не более 10 минут. В очередной раз вздохнув, девушка допила кофе, выключила компьютер и поползла на ненавистный семинар.

Клинки в очередной раз со звоном скрестились. Девушка не могла долго сдерживать его натиск, но ей это и не надо было. Легкий поворот кисти, и его меч соскользнул вниз. Она тут же перешла в нападение. Теперь он пятился под ее атаками.

Удар, еще удар. Один из мечей не выдерживает. Клинок, надломленный почти у крестовины, повинуясь инерции, отлетает в сторону. Удача, что никого не задело. Девушка отбросила ненужную рукоять. В глазах ее застыла странная обреченность, ожидание смерти.

Он убрал меч в ножны, шагнул к ней. Меньше всего хотелось видеть эту затравленность во взгляде. Шаг вперед, прижать к себе.

– Дана, хватит, не убегай, – боги, какой у него хриплый голос. Одна рука скользнула по ее щеке, другая зарылась в золото волос. Губы встретились с губами. Несмело она ответила на поцелуй.

Трель телефона ворвалась в сон, выдернув его в реальность. Протянув руку, нащупал на полу убегающую коробку, прищурившись на яркий дисплей, разобрал имя звонившего и нажал кнопку приема.

– Да, Славка, долетели? – выслушал ответ, – ну отлично, отдыхайте. Маме привет.

Нажав кнопку отбоя, положил телефон обратно на пол и откинулся на подушку. Снова тот же сон. Та же девушка. Вот только проснувшись, он не мог вспомнить ее лица. Только испуг в глазах и светлые волосы.

В первый раз он увидел этот сон еще в конце лета. После пробуждения лишь поразился глубине красок и ощущений. Но сон повторялся вновь и вновь. Он заметил, что каждый день внимательно вглядывается в проходящих мимо девушек, пытаясь увидеть ускользающие черты. Но безуспешно.

– Кто же ты, Дана, откуда ты. Каких богов я поминаю каждую ночь… – но ответом ему была тишина.

Глава 1

– Что ж, Воронова, – тихий голос преподавателя заставил всех в аудитории поежиться, – обряды жертвоприношений у варягов вы изучили неплохо. К сожалению, вы рассмотрели лишь малую их часть… – очередная жертва преподавателя боялась оторвать взгляд от своих записей, – но с учетом ограниченного времени на выступление поставлю вам хорошо. Садитесь.

Девушка быстро вернулась на свое место. Дарья сочувственно пожала подруге руку. Следующей должна была стать она. И, хотя Алина всеми способами пыталась тянуть время, было еще пятнадцать минут, за которые Олег Игоревич (Хельг Ингваревич, как любил он себя именовать) спросить успеет.

– А теперь послушаем сообщение студентки Раскиной о брачных обрядах варягов.

Накаркала. Дарья мысленно дала себе подзатыльник и прошла за кафедру. Олег Игоревич удивленно приподнял бровь, не увидев в руках девушки листов с докладом, но промолчал. А Даша собирала в памяти все, что уже успели пройти про быт, положение женщины, скандинавских богов. И тут всплыл сон. Утоптанный десятками ног рабов снег, яркое солнце, красный плащ неведомого скандинава. Пан или пропал, выбора все равно нет. Пусть во сне она лишь наблюдала за обрядами со стороны, но сколько раз они снились ей, всегда в одной и той же последовательности. Может хоть какая-то польза быть и от этой странной грезы.

– Ранняя весна, – уверенно начала девушка. – Фьорды еще не вскрылись ото льда, но в усадьбе вождя стоит оживление…

По мере рассказа взгляд преподавателя становился все удивленней, он периодически сверялся со своими записями, но молчал, не прерывая.

– Что ж, Раскина, – все тот же тихий голос, – вы прекрасно осветили эту сторону жизни варягов. Не ожидал. Вы меня приятно удивили. Оценка отлично. Можете садиться. – Дарья прошла на свое место, удивленная реакцией преподавателя на такой экспромт. – А теперь я назову тех, кто освобожден от вопроса по истории Скандинавии.

Услышав свою фамилию в числе тех, кому можно забыть о прошедшем курсе, как о страшном сне, девушка тихонько выдохнула.

Вот что нужно для счастья студенту? До сегодняшнего дня Дарья считала, что для счастья ей нужна хотя бы тройка по истории средних веков. Нет, девушка исправно посещала все лекции, не говоря о семинарах, но перспектива сдавать историю Скандинавии сводила на нет возможность получить хотя бы удовлетворительную оценку.

По рассказам студентов старших курсов, от дотошности Олега Игоревича плакали даже отличники-всезнайки. И очень редко кому удавалось с первого раза получить хотя бы тройку. Многие идущие на красный диплом студенты вынуждены были на последнем курсе писать заявление на пересдачу комиссии. А уж сколько заявлений, жалоб и просьб было написано в деканат и ректорат – не мог сказать никто. В деканате даже поставили специальный ящик с табличкой «Жалобы на Зотова О. И.». Но преподаватель был другом одной из шишек в министерстве, и уволить его не представлялось никакой возможности.

И вот теперь огромный камень под названием «История средневековой Скандинавии» свалился с плеч девушки. Остальные вопросы Олег Игоревич слушал достаточно рассеянно. Если студент мог сказать хотя бы несколько связных предложений, ему была обеспечена минимум четверка. На горизонте забрезжил дух стипендии.

– Дашка, поделись секретом, какую книжку читала, – подлетела к подруге Алинка Воронова, которой из-за многочисленных прогулов предстояло отчитываться перед преподавателем по полной программе.

– Ты не поверишь, Аль, первую попавшуюся статью в интернете прочитала и пересказала, – Даша не стала говорить, что все, о чем она вещала на семинаре, ей снилось несколько недель подряд. Алинка хоть и подруга, но шепнуть ненароком, что у Раскиной не все дома с нее станется.

– Жаль. А я думала, книгу какую, – в голосе подруги звучала вся скорбь мира.

– Да ты подойди к Зотову и спроси, что он порекомендует для подготовки к экзамену. Гладишь, полбалла в плюс выгадаешь.

– Думаешь? – среди скорби мира прорезался лучик надежды.

– Ну, мало ли, – протянула Даша. – Только ты говори, что не знаешь, по каким книгам готовиться. Спроси, какой учебник или монографию он бы посоветовал. А то сразу поймет, что ты ни одной книги в глаза не видела, а доклад за тебя написали.

– Попробую, а ты… – Алинка хотела еще что-то спросить, но появление завкафедрой Степаниды Тарасовны, полной женщины с певучим голосом, добрыми глазами и тяжелой косой каштановых волос, прервало беседу.

– Дашенька, – дама подхватила девушку под руку, – ты у нас вроде русско-японской войной интересовалась. Евгения Львовна как раз на кафедре, пойдем, я вас познакомлю. Будешь у нее писать.

Дарья только успела мимикой показать Алинке, чтобы та ее не ждала, и увлекаемая заведующей, скрылась в кабинете.

Казалось, день не задался с самого утра. Телефон за ночь успел разрядиться, и только потому, что он вовремя заметил и поставил заряжаться, потом долго искал ключи от квартиры, которые почему-то вместо того, чтобы болтаться в замке, оказались в комнате под книгами. И хотя по пути на работу пробок почти не было, именно вечером он умудрился попасть в большой затор на КАДе. И что самое обидное, информацию об аварии он услышал только после того, как проехал съезд. И теперь предстояло ползти не меньше десяти километров до следующей развязки. Радовало лишь то, что перед въездом на кольцевую успел залить полный бак, и теперь не нужно было экономить топливо. Ветер бросил в лобовое стекло россыпь снежинок. Дворники работали на пределе, но видимость была низкой. Впрочем, машины впереди все равно стояли. Включив отопление на максимум, мужчина потянулся, а после расслабленно откинулся на спинку сидения.

Мысли от пробки плавно перешли к снам, точнее сну. Ведь не может один и тот же сон сниться не реже раза в неделю. Но он никогда не держал в руках меча. И уж тем более не таскал на себе столько железа. Конечно, в армии приходилось и с полным обмундированием пробегать несколько километров, и рукопашному бою их обучали, но уж никак не махать железкой весом в несколько килограмм, аки тростинкой. Да еще напялив на себя тяжеленную кольчугу. Знакомые как-то раз попросили его помочь с участием в одном из реконструкторских турниров в Выборге, и о весе доспехов он имел представление – сам помогал грузить их в машину.

И кто та девушка с золотистыми волосами? Откуда взялось такое ощущение, что он уже видел ее на улицах города? Среди его знакомых не было никого, кто мог бы хоть отчасти походить на нее. Жаль, он не помнит ее лица. Лишь чуть вьющиеся, неровно обрезанные, что бы не мешались под шлемом, пряди цвета меда. Кто же ты, Дана, помоги мне найти тебя.

Сзади раздалось настойчивое бибиканье. Он открыл глаза и посмотрел на дорогу. Машины впереди потихоньку ползли дальше. И снова все внимание на дороге, в такой снегопад легко стать очередным виновником очередного ДТП. Значит, придется воспользоваться советом героини из старого доброго фильма и подумать обо всем этом после. А сейчас будут дорога, плотное движение и снег.

Солнце только начинало серебрить вершины древних елей, когда из землянки выбрались двое: мальчик лет десяти и девочка на год младше. Оба русоволосые, сероглазые. На девочке была только длинная рубаха из небеленого холста, на шее болтался шнурок с синей стеклянной бусиной. Волосы убраны в толстую косу до пояса. Мальчик был одет в штаны и рубаху из такого же домотканого полотна. По вороту, рукавам и подолу их одежды шла вышивка, показывавшая принадлежность обоих к полоцким кривичам. По теплой погоде оба были босиком. Мальчик подхватил прислоненные к стене удилища, девчушка держала в руках корзинку. Оба быстро пробежали расстояние от землянки до рощи и только там осмелились заговорить.

– Говорил тебе, Данка, что не заметят, а ты боялась, – мальчишка шел впереди по узкой тропинке, спускавшейся к реке.

– Ждан, а точно потом ругать не будут? – девчушка оглянулась на поселение.

– А за что ругать? Я рыбы поймаю, ты щавеля да земляники соберешь. Мамка только рада будет.

Девчушка еще раз неуверенно покосилась в сторону дома, но выселка видно уже не было. Впереди показалась гладь реки. Ждан лихо скатился по откосу вниз, и уже через пару минут растянулся на берегу, лениво присматривая за удами.

Дана не стала спускаться к воде – успеет еще. Тем более что ее добыча росла наверху, в роще. Девочка споро приступила к сбору ягод и зелени, не забывая и сама угощаться первой земляникой. Солнце поднималось все выше, и ей хотелось заполнить корзинку до того, как начнет припекать. Бросив взгляд на брата, она увидела, как он прилаживает на прут серебристую рыбешку. Наверное, мать и правда не будет сильно ругать их за то, что сбежали из дома. А может даже и похвалит за рыбу и ягоды. До нового урожая еще далеко, а после долгой зимы в выселке было тяжко с едой. Варили крапиву, ботву, в хлеб добавлялась кора, копали коренья. В пищу шло все. Так стоит ли матери ругаться на них с братом за то, что решили помочь. Дана углубилась в рощу, старательно заполняя корзинку.

Увлекшись сбором ягод, Дана не заметила, как забрела довольно далеко от берега. Только оказавшись на небольшой полянке, прогретой солнышком, девочка остановилась. Корзинка была полной и ощутимо оттягивала руки. Зелень мягкой травы так и манила прилечь. Дана решила, что может позволить себе короткий отдых. Она собрала небольшой букет цветов и трав и устроилась под березкой, чтобы сплести венок. Незаметно для себя девочка заснула.

Она не видела, как на поляну вышли трое: девушка, женщина и старуха.

– Она совсем еще дитя, – присела рядом с ней девушка, – неужели ничего нельзя сделать? Ведь не такую судьбу мы судили ей.

– Знаю, но боги решили поиграть в свои игры, – тихо произнесла женщина. – Мы сможем вмешаться только в самом конце.

– Она сильная, – промолвила старуха, – она пройдет весь путь до конца.

– А он? – девушка убрала с лица Даны прядь волос, – сможет ли он остановить свою руку? Ведь она для него последнее средство.

– Он не тронет ребенка, – ласково посмотрела на девочку женщина. – А когда их пути вновь пересекутся… – и она мечтательно улыбнулась.

– Пусть хранит тебя ваша Лада, милая, – старуха провела рукой над рубахой девочки, и подол украсился новой вышивкой. – Не дай своему сердцу погрязнуть в мести.

Троица исчезла так же внезапно, как и появилась.

Дана сонно потянулась. Вроде и не собиралась спать, но на солнышке разморило. Хорошо, корзинка, укрытая листьями лопуха стояла в тени. Посмотрев на солнце, девочка поняла, что проспала не так и долго. Но все равно надо было возвращаться к берегу за Жданом, и вместе идти к матери, которая, наверное, уже не один раз пообещала всем богам наказать непослушных чад.

На берегу Ждана не оказалось. Лишь сиротливо лежал прут с несколькими рыбинами. Поставив рядом корзинку, девочка оглянулась. Со стороны выселка ощутимо тянуло запахом дыма. Дана бросила корзинку на берегу и побежала к дому.

Только много лет спустя, вспоминая этот день, она поняла, что осталась жива лишь благодаря нелепой случайности. Неожиданно подвернувшийся под ноги корень заставил девчушку растянуться в нескольких саженях от ограждавших выселок кустов. Встать на ноги не получилось – разбитое в кровь колено причиняло сильную боль. Закусив губу, чтобы не стонать, девочка заползла в ближайшие кусты, из которых было видно все их небольшое поселение. Некоторые полуземлянки пылали. Между ними ходили вооруженные мужчины. Дана узнала в них норманнов или урман, как их называли. Несколько раз схожие с ними люди проходили вверх по Двине к Полотеску, и каждый раз их ладьи с диковинными носами останавливались рядом с их выселком. Урмане меняли добытые родом меха и воск на бусы, ткани и прочие заморские диковинки. Из-за зарослей малинника виднелся и корабль с прибитым к мачте красным щитом.

Кусты затрещали, и в убежище девочки ввалился молодой урманин. Меч его был испачкан в чьей-то крови, в крови ее родича. Дана постаралась вжаться в тонкие веточки, но его взгляд уже остановился на девочке. В желтых глазах читалось удивление от неожиданной находки.

Воин вытер меч травой и убрал его в ножны. Девочка, не отрываясь, следила за каждым его действием.

– Ты кто? – тихо, чтобы случайно не услышали соплеменники, спросил он. Было в ней что-то, отличающее от других детей, словно боги наложили свою печать, внешне не зримую, но ощущаемую приближенными к ним. – Как кличут?

Он говорил по-славянски чисто, но чувствовалось, что речь эта не родная ему. То ли привык с раннего детства ходить с отцом в Гардарики¹, то ли были у их семьи холопы из земель русов, Дана не знала и не хотела знать.

– Д-дана, – чуть слышно прошептала девочка.

– Дана, – протянул он, – богами данная, значит.

Девочка кивнула. Страх перед этим непонятным урманином отступал. Он явно не собирался причинять ей вред, раз все еще говорил, а не тащил из ненадежного укрытия на корабль. А где-то глубоко внутри начинала просыпаться ненависть к гостям, принесшим смерть ее роду.

– Я запомню тебя, данная богами, – улыбнулся он. В руках норманна блеснул кинжал. Дана зажмурилась, однако он лишь перерезал шнурок с бусиной, повязал его себе и рассмеялся.. – Я приду за тобой. Моя будешь.

– Einar! – услышали они окрик одного из воинов.

– Hér!² – он снял с пальца один из перстней и, кинув его в подол рубахи девочки, выбрался к своим.

– Ты где был? – подошел к нему один из налетчиков.

– Показалось, что кто-то по кустам шныряет, а это птица оказалась, – отмахнулся он.

– Тебя искать собирались. Фритьёф³ сказал, отплываем.

Норманны споро погрузились на корабль. Однако, Дана не спешила покидать свое укрытие, опасаясь, что желтоглазый воин передумает и убедит соплеменников вернуться за ней. Лишь с наступлением сумерек она осмелилась пройти по выселку.

Пожары к этому времени погасли. Девочка шла мимо разбитой и разломанной утвари и сожженных землянок туда, где когда-то был ее дом. На пороге лежал отец, кузнец Завид, так и не выпустивший из рук молот. Рядом с ним, сжимая в руке заготовку для ножа, нашла свою смерть и мать Светозаровна. Сестренки Нелюба и Неулыба остались внутри. Если бы не придавившее их к земляному полу тяжелое бревно, можно было подумать, что девочки просто уснули за игрой.

Дана отошла от разоренного дома, в котором ныне царила Морена, и пошла через выселок, прощаясь с родичами и прося прощение, что не может проводить их к предкам как то должно. Вот лежат княжий староста Смеян и его сын Первак, на пороге своей землянки замер дед Стоюта, делавший детям звонкие свистульки, под старой яблоней встретила свою участь бабка Молчана, бойкая на язык вопреки своему имени. В основном мужчины или старики. Женщин и девушек мало – скорее всего, их угнали в полон, и хорошо, если продадут на торгу в землях русичей. А могут они найти свою долю в варяжских али норманнских землях, а то и вовсе сгинут на торгах Царьграда, что лежит за лесами и далеким Русским морем⁴.

Уже на краю выселка Дана увидела тело брата. Ждан лежал, сжимая в руках удилище, с которым утром шел рыбалить. Руда⁵, вытекшая из пробитой головы, впиталась в землю. При виде мертвого брата что-то сломалось внутри девочки. Она упала рядом с ним на колени, не чувствуя боли во вновь разбитых коленях, не замечая, как в ладонь врезается перстень урманина, и разрыдалась. В голове звучали слова «Моя будешь», сказанные вместо прощания наглым налетчиком.

– Никогда, – прошептала она, – клянусь всем богам, что никогда не будет принадлежать урманину Эйнару Дана, дочь Завида и Светозаровны, никогда я не стану ему женой или заберут меня слуги Чернобога.

Раскат грома подтвердил, что боги услышали клятву.

Дана вернулась в разоренную землянку. Впереди предстоял долгий путь, и надо было подготовиться. Стараясь лишний раз не смотреть на тела родных, девочка сложила в заплечный мешок остатки хлеба, пару луковиц и несколько сморщенных прошлогодних яблок, не забыла она и про ценный кремень – стояло начало лето и без огня в лесу было тяжело. Споро натянула рубаху и штаны Ждана, смену сунула в тот же мешок. О девичьих платьях ей придется забыть – не пристало вою князя полотеского в бабскую одежду рядиться. За пояс заткнула отцовский охотничий нож в потертых кожаных ножнах.

Ночевать в выселке девочка не решилась. Нет живому места среди мертвых. А после того, что учинили урмане, в выселке места ей не было, если не хотела она живой перейти в моренино царство. Прихватив из дома старое одеяло, она вернулась на берег, где еще утром ее брат устраивался с удой. И улов, и корзинка девочки оставались нетронутыми. Дана принесла сушняка, и вскоре на берегу плясал небольшой огонек. В старом горшке, так же благоразумно прихваченном из дома, она состряпала скромную похлебку из собранного утром щавеля. Рядом пристроила жарить рыбу – путь ее ждал неблизкий, и как бы ни было тяжело, необходимо было позаботиться о пропитании хотя бы на первое время.

На небе давно зажглись звезды. Жрецы говорили, что это глаза предков, ушедших в Вирий⁶. Дана смотрела в бездонное небо, надеясь, что вот сейчас подмигнет ей своей звездой Ждан, как привык подмигивать, задумывая очередную шалость. Но нет, звезды равнодушно взирали на одинокую фигурку. Да и как бы могли родичи смотреть на нее, если тела их остались лежать на разграбление зверью, и не было совершено над ними должных обрядов.

– Прости меня, род мой, – прошептала Дана. Слезы катились по лицу девочки от сознания собственного бессилия. – Не могу я проводить вас как должно. Нет сил во мне справить вам костер погребальный. Пусть не гневаются боги, ибо мала я еще.

Словно в ответ на тихую молитву с неба по выселку ударила молния, другая, третья. Вскоре все пылало, и девочка видела, как из жаркого пламени возносились в Вирий души ее родичей.

– Благодарствую, Перун-громовержец. – Дана встала и отвесила земной поклон небесам. Раскат грома стал ей ответом. Перун принял девочку под свое божественное покровительство.

Утро разбудило девочку гомоном птиц в кустарнике. Воробьи, громко чирикая, дрались за крошки хлеба. Не верхних ветках берез лениво переговаривались вороны, не получившие ожидаемой поживы в разоренном выселке. После перуновых молний от поселения не осталось ничего, кроме выжженной огнем поляны, покрытой сажей и спекшимся до стекла песком. И не скажешь уже, жили ли тут когда-то люди, начался пал, да погас под струями дождя. А через пяток лет лес захватит расчищенные людьми пашни, да и само печище пропадет под молодой порослью и кустарником. И лишь бывалый охотник разглядит в корнях травы угли пожара. Но и он не скажет, что горело здесь – лес, или людское жилище.

Дана собрала свой нехитрый скарб и пошла вверх по течению Двины. Заезжие купцы говорили, что где-то там, на берегу реки стоит стольный град Полотеск, а в нем сидит князь. О службе ему мечтали все мальчишки выселка, но только ей, вмиг лишившейся дома и рода сироте, предстояло осуществить их мечты.

К середине второй седьмицы река вывела измученную девочку к деревянным стенам Полотеска.