Текст книги "Полночь (00.00)"
Автор книги: Юлия Боровинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Юлия Боровинская
Полночь (00.00)
Когда это всё случилось, я как раз работала – готовилась часовую отбивку в эфир выдать. В полночь я обычно всегда это делаю вручную, всё равно потом голосом выйти нужно, хоть пару слов сказать о том, что вот, наступил новый день, спокойной ночи пожелать, ну, и напомнить заодно, что до семи утра не кто-нибудь, а я для вас, уважаемые радиослушатели, тружусь, не смыкая глаз и не покладая рук. Только вот спокойной ночи, сами знаете, не получилось. Я часто думаю: был бы у нас не четвёртый этаж, а первый, я бы точно на улицу выскочила, это же инстинктивное: когда трясёт – на улицу, а так только к окну подбежала… как раз, чтобы увидеть, что с нашими охранниками случилось, светло ведь стало, как днём.
Понимаете, я их не знала совсем, даже и не разговаривали, предъявляешь пропуск в развёрнутом виде и идёшь, но когда вот так… Я долго потом лица вспомнить пыталась… один, кажется, постарше, полноватый такой, а второй… нет, не помню. Люди, как люди, людей тогда ещё много было, только в нашем городе – два миллиона. А сколько осталось?
(музыкальная пауза)
Не знаю, может быть, я и сошла с ума в тот момент – когда увидела, как охранники испаряются. Слишком это страшно, чтобы осознать, понимаете? Стою, сердце колотится, руки ледяные, а в голове только одно крутится: «При отключении электричества следует запустить аварийный генератор». Мне бы плакать, кричать, молиться – что там ещё во время конца света делать положено? – а я спокойно так взяла фонарик из ящика, инструкцию нашарила и пошла разбираться, какие там кнопки нажимать и ручки дёргать. Бред, да? Но вот я до сих пор здесь, сижу, с вами разговариваю, не повесилась, не легла лицом к стене плакать и умирать. Как будто бы только так и можно было выжить – по инструкции, хоть по какой-нибудь.
С генератором этим я полчаса возилась, не меньше. Ничего же не умею, инструктаж у нас так, для галочки проводили. Парни – те разбирались, но я-то по ночам одна, без звукооператора работаю. Ну ничего, запустила всё-таки, затарахтел, пульт ожил, настольная лампа зажглась – и вовремя, на улице-то снова темнота. Плэй-лист, конечно, как корова языком слизнула, пришлось новый набирать, а говорить я ничего не стала, просто не смогла – горло, словно петлёй, сдавило, не сглотнуть. Да и что скажешь? Извините, ребята, у нас тут маленькие технические неполадки: не то взрыв, не то землетрясение, люди бесследно исчезают, электричества нет, но это всё пустяки, show must go on, а вот заодно и послушаем…
(музыкальная пауза)
Первые сутки я ещё надеялась. Вот приедет смена, заработает телефон, придёт хоть кто-нибудь, всё разъяснится… Не спала даже: в семь утра никого нет, значит, опаздывают, а если и не наши, с работы, то хотя бы Андрюшка за мной явится, не днём, так ближе к вечеру, слышно же, что я здесь, сижу, работаю, ясно же, что одна на улицу выходить боюсь.
Контроль эфира шёл, вот в чём всё дело, а передатчик-то у нас на телевышке, не здесь. Там, конечно, скорее всего, переключение на аварийное энергоснабжение автоматическое, но всё равно хоть кто-то же должен рядом с этим генератором крутиться – хотя бы топливо временами подливать. А значит, всё нормально – работают люди, жизнь продолжается.
У меня-то самой запасная канистра с соляркой рядом с генератором стояла, это только потом уже, на второй день пришлось к баку идти – во внутреннем дворике, в гараже здоровый бак с топливом стоит, на инструктаже говорили. А мы ещё смеялись когда-то, что у нашего директора мания оптом всё закупать: дизельное топливо – так целый бак, едва ли не с меня высотой, воды – так двадцать бутылей по двадцать литров… ну, за них, правда, нагреватель бесплатно давали, кофе – так упаковку на десять банок… И где бы я сейчас без этой его мании была? Не здесь, это уж точно.
Да, топливо и вода – это самое главное. Правда, в буфете ещё минералка есть, но немного, упаковка или две. У нас здесь буфет был на втором этаже, и комнатка при нём – типа склада. Я туда дня через три вломилась, когда на станции все запасы подъела: крекеры там были, йогурт чей-то в холодильнике, китайская лапша… Только мало – никто же специально не запасался, так, бывает, остаётся что-то.
А от буфета ключ я на вахте взяла. Страшно было туда спускаться – до колотуна просто, а что поделаешь? Мне же и от нашего гаража, где бак, ключ нужен был. Ну, ладно, думаю, испарюсь, так испарюсь – зато мгновенно… это немного утешает – что мгновенно. Когда думаешь о тех, кто…
(музыкальная пауза)
Я до сих пор не знаю, что это было. Землетрясение? Так от землетрясения люди прямо в воздухе не растворяются. Война? Но почему тогда тихо всё так? Где они, те, кто нас завоевали? Да и что это за оружие такое – не представляю. Ядерный взрыв? Но я-то уже не первый месяц тут, и ничего – не тошнит, волосы не выпадают. Только и остаётся думать, что конец света, а обо мне отчего-то забыли. Или я сама виновата – нужно было выбегать на улицу, ведь хотелось же, всем хотелось, все выбежали… ну, почти все…
Вот только это «почти» меня здесь и держит. Радио – это же такая простая вещь, от одной батарейки месяц работать может, а батареек в магазинах – бери не хочу. А никого, кроме меня, в эфире нет, я по контрольному приёмнику проверяю время от времени. Первую неделю на средних волнах был один парень, но совершенно сумасшедший – ни музыки, ничего, сидел, старые анекдоты в эфире рассказывал и смеялся так, что мороз по коже… давно уже его не слышу… А бреда и так хватает, вся жизнь после той ночи – сплошной бред, так должно же хоть что-то нормальное сохраняться, что-то из прежней жизни… хотя бы музыка…
(музыкальная пауза)
А если совсем честно, я уходить боюсь. И даже не потому, что выжившие-то остались – я вот позавчера из окна видела, как кто-то костёр на площади жёг – а значит, анархия, право сильного, банды какие-нибудь, как в «Мэд Максе»… Это всё ерунда, может, когда-нибудь так и станет, только не сразу. Мне другое страшно. Я ведь не удержусь – пойду из дома в дом, туда, где родственники жили, друзья, Андрюшка… А там пусто всюду – только одежда комом во дворах валяется, как после охранников наших осталось. Потому что если бы хоть кто-нибудь из них уцелел… ну, меня же слышно, я же в эфире…
(музыкальная пауза)
Днём я сплю… ну, когда уснуть могу. Заливаю солярки в генератор, плэй-лист набиваю и ухожу в продакшн, у них там диван широкий, жёсткий, правда, и одеяло с подушкой есть, ребята иногда, если работы много, ночевать оставались… подушка до сих пор витькиным одеколоном пахнет… Вот. А ночью я всегда в эфире. Потому что мне кажется, ночами тем, кто выжил, страшнее всего, а значит, и работа моя им нужнее – музыка, да просто голос человеческий… Я, конечно, жуткую чушь болтаю, ну, а что делать? Это раньше всё с шести утра до полуночи расписано по минутам было: когда прогноз погоды, когда астропрогноз, когда новости, когда курсы валют… какие уж сейчас курсы! И рекламы нет – вот радость-то! Хотя я один раз целый час все ролики подряд, что в нашем компьютере были, крутила. Крутила и ревела: ничего ведь этого нету уже: ни банков, ни распродаж, автомобили – любых марок, прямо с ключами побросали, телевизоры мёртвые стоят… Пустой мир. Свободный. Чистый – даже трупы убирать не надо. Магазины от товаров ломятся, и денег с тебя требовать некому. Жить да жить. А я…
(музыкальная пауза)
А я всё ещё с вами, ребята, дорогие мои радиослушатели, уж не знаю, кто вы и сколько вас. Потому что можно, конечно, найти какую-нибудь роскошную квартиру, распахнутую настежь, натащить туда еды и воды из ближайшего супермаркета, свечи, книги, плеер… интересно, а портативные dvd на батарейках бывают?.. Только вот я не очень понимаю, зачем. Наверное, я всё-таки сошла с ума в ту полночь, потому что мне кажется, что ради того, чтобы просто голосом, просто музыкой сквозь эту нынешнюю страшную ватную ночную тишину прорываться, стоит спать на жёстком диване без простыни, приторное турецкое печенье и рыбные консервы из буфета лопать, оттирать руки от вонючей солярки влажными салфетками, и даже тихо плакать в подушку, от которой знакомым одеколоном пахнет, – стоит.
Да, и вот ещё что. Понимаете, я твёрдо знаю, что хотя бы один человек меня слышит – тот, кто на телевышке подливает топливо в аварийный генератор, иначе бы давным давно на нашей волне сплошной треск стоял. Я ведь одна, даже если очень сильно захочу, ничегошеньки не сделаю, обязательно второй нужен, там, далеко, незнакомый, и ему тоже зачем-то нужны и эти слова, и эта музыка… Наверное, кто-нибудь скажет, что мы с ним занимаемся ерундой, что нужно спасать цивилизацию, а не крутить дурацкие песенки, что вокруг столько дел… Но знаете, я совершенно не умею спасать цивилизацию. Я только могу постараться сделать так, чтобы тем, кто её спасает, было хоть немного светлее – особенно по ночам.
А сейчас…
(часовая отбивка)
…полночь – ноль ноль, ноль ноль. Стрелки на часах начинают отсчёт нового дня – шестьдесят второго дня новейшей эры. И я от всей души желаю, чтобы этот день был для вас удачным и радостным, а ночь – спокойной и ласковой!
(музыкальная пауза)
