Текст книги "Капкан на кота (СИ)"
Автор книги: Юлия Арко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Сегодня был явно не мой день!
Сидя за барной стойкой ныне популярного клуба «Кошачья мята», я это четко осознавала.
Дура. Дура. Дура. Дурацкий внутренний голос уже битый час твердил одно и тоже. Набатом в голове гудел непрерывно долбящий модный трек. Или же это шумели волны алкоголя влитые в меня улыбчивым барменом? Не важно! Единственное, о чем я сейчас могла думать, так это о том, как улизнуть с праздника чужой жизни, не обидев при этом подругу.
Возможно, все могло пойти совершенно по другому сценарию. Например, если бы я не проспала на работу в свой последний трудодень, или же если бы у входа в метро не вспомнила о позабытом в комнате телефоне и не потратила битый час на его поиски в горах чужой одежды. А может, во всем виноват не пришедший вовремя автобус или оттоптавший мне все ноги хамоватый мужичек? Хотя скорей всего, последний нотой в моей драме стал звонок Катерины, слезно упрашивающий не бросать ее на произвол судьбы в этот замечательный пятничный вечер. Может быть, не будь хоть одного звена в этой цепи неудач и я уже сидела бы в общежитие в своей комнатке, углубившись в запутанный сюжет какого-нибудь романчика, попивала бы горячий чаек, наслаждаясь выдавшимся свободным вечерком и блаженной тишиной.
НО НЕТ!
Проспала. Забыла. Опоздала. Потеряла. Споткнулась. Поревела. И апофеоз всего, сижу и как последняя алкоголичка заливаю свое горе вискарем! Красота!
–Поругалась с парнем?– прогудело где-то над моим ухом.
Оторвав помутневший взгляд от заманчиво переливающегося излюбленного всеми джентльменами напитка, я сфокусировалась на плывущем в свете сафит лице бармена. Угрюмо насупила брови и отрицательно покачала головой. Но похоже на лице у меня было чем-то написано, что я чертовски нуждаюсь в чьем-то совете, иначе просто не могу найти другого объяснения подобному поведению.
–Да ладно тебе, всем известно, что лучший психолог, это бармен и выпивка за счет заведения!– с этими словами он отсалютовал мне бутылкой и щедро плеснул в стоящий рядом стакан,– так что у тебя случилось?
Хмурый взгляд не возымел должного успеха. Этот парень будто и вовсе не понимал моих тонких намеков и тяжелых вздохов.
–Тебе что больше нечем заняться?– в конце концов, сдалась я и уронила тяжелую голову на сложенные руки.
–У меня получасовой перерыв,– подмигнул он, и мученический стон сам по себе вырвался наружу,– Ты еще глаза закати,– хохотнул он и удобнее устроился со своей стороны.
При всем своем неимоверном желании, глаза закатить я уже не могла, иначе бы закатилась сама… под стойку. Через силу подняла голову, дурман немного отступил, а вот противный табачный дым въедался в нос, от чего начало ломить виски.
–Я опоздала на работу и решила напиться с горя,– пробурчала, но к большому удивлению была услышана.
–Довольно таки вялое оправдание,– заверили меня,– Не может молодая, красивая девушка убиваться из-за опоздания на работу.
Ну да, возможно сегодня я была и правду красавицей. Черные смоляные волосы завивались тугими кольцами покрывая всю спину, черные глаза подведены, что придавало им еще большей выразительности, небольшой рост скрывала шпилька, а молочное коктейльное платье обтягивало аккуратную фигурку. Вряд ли такая девушка будет убиваться по работ.
–Я – трудоголик,– многозначительно произнесла и тут же словила скептический взгляд,– ну хорошо-хорошо,– примирительно вскинула руки, в великую силу барменского психоанализа я не верила, но выговориться тоже было не плохой идеей,– с этого все только началось…
О да! С этого уж точно все только началось! Выпивка полилась рекой бурной и неукротимой, от барной стойки мы перекачивали на танцпол, потом в чилаут, где я поведала о давней мечте провести весь день в метро за прочтением какой-нибудь жутко интересной книги, затем мне захотелось немного освежиться… Все! Дальше пустота…
***
Утро, как оно есть, добрым по определению не бывает, а уж после бурно проведенной ночки не стоит и заикаться о хорошем начале дня. Сколько мы вчера выпили? Бутылку? Две? Без понятия… Но к моему большому счастью в этот раз обошлось без обнимания белого фаянсового друга. Или я просто не помню?
Голова гудела как растревоженное гнездо шершней, язык опух, прилип к небу и совершенно не хотел ворочаться, в глаза словно песка насыпали, тонны… тонны песка. Тело ватное и слушаться категорически отказывается. Что вчера было? Как я добралась до общаги? Как меня вообще туда впустили? И почему меня не хватило на то, что бы доползти до кровати? Чееерт!
Виски обожгло болью. Мозг категорически отказывался работать, а все мысли были устремлены на физические потребности.
Давай, детка, подними свой тяжелый зад и сходи на кухню, налей себе рассольчика, наверняка он все еще стоит в дальнем углу, бережно хранимый любящими веселые гульбища студентами. А потом в душ, иначе ты просто развалишься на составляющие, в ближайшие полчаса.
Но что-то во всем этом было не так.
Тело жутко задеревенело от лежания на ковре, он хоть и был довольно мягким и пушистым, но для сна явно не предназначен. Это и стало первым звоночком для похмельного сознания. В нашей комнате отродясь не было ковров!
Не надо было быть экстрасенсом, чтобы понять: в общагу меня все-таки не пустили.
Возник новый вопрос: Куда пустили?
Не сказала бы, что сон вместе со всеми радостями после клубной жизни как рукой смело, но мыслить однозначно стала яснее.
Так, я черт знает где, лежу на полу, но однозначно одна – это плюс. Под колено мне упирается ножка кровати, в этом я убедилась тут же, видимо скатилась ночью (или утром), с этим прецеденты были и дома – для начала неплохо. Дальше пошли минусы. Очень большие минусы. Лежала я хоть и закутанная с головой в простынь, но явно совершенно голая. Неизвестно где. Ничего не помнящая.
В какой-то момент стало жутко страшно. Что случилось после того как я выпорхнула из «Кошачьей мяты»? Почему не позвонила Кате и не попросила забрать меня к себе? Чем, черт возьми, я вообще думала?!
Тихо скрипнула кровать. Словно пощечина, звук вернул меня в реальность. На последний вопрос ответ, к большому сожалению, нашелся. Работали ночью явно не мозги. Какое разочарование. Дура!
С трудом оторвав чугунную голову от пола, я все же села. Вид мне сразу не понравился. Во-первых, это была квартира (а-ха-ха), во-вторых, явно холостяцкого содержания (дважды а-ха-ха, какая я умная… дура!), в-третьих, на злополучной кровати мирно посапывал вчерашний бармен не обремененный одеждой.
Отчаянный стон вырвался наружу, голова упала на мягкий матрас, лучше б вообще оторвалась, бесполезная ты хрень! Парень вновь пошевелился, что мотивировало меня гораздо больше, чем если бы мне сейчас объявили о скором прибытие любимой матушки.
Надеюсь, ты хоть предохранялся, чертов извращенец!
Взгляд скользнул по полу. О да, предохранялся он тщательно, сукин сын!
Боже мой, почему в жизни не случается чуда, когда оно так нужно? Почему, вместо того, что бы виснуть у парня на шее, я не блювала где-нибудь в уголочке? Ну почему? Чуть ли не билась я головой, ползая по полу и разыскивая свои вещи. Ползала медленно, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания, меня все же начало подташнивать, голова кружилась, тело ломило. В общем-то, я была уже почти упакована и готова стартовать, но…
–Куда ты дел мои трусики, скотина?– шипела, как дикая кошка, но тихо, чтобы ненароком не разбудить.
Оставлять трофеи мне категорически не хотелось. Тем более это был мой любимый кружевной комплект. И почему я не надела вчера хлопковые панталоны?
Вновь подползла к кровати.
Вчера мне было не до разглядывания этого типа, я даже имени его не знала (что может быть и к лучшему, быстрей забудется), но сейчас при свете дня мне представилась возможность.
Да уж. Он был красив. Нет! Он был чертовски красив и, что уж греха таить, жутко сексуален. Каштановые волосы растрепаны, падают на лоб. Ресницы настолько длинные и пушистые, что тень он них покрыло все нижнее веко. Скулы острые, подбородок волевой, упрямы с милой ямочкой, утренняя щетина. Небольшая родинка под левым глазом и безмятежное выражение придавали мужчине (нет вовсе он не парень) какое-то необычное очарование. Тело изумительно сложено. В какой-то момент я даже пожалела, что ничего не помню. Но вот солнце протиснулось в щель между шторами, упало ему на лицо, закралось под ресницы… громкий чих, заставил меня отпрянуть и отползти на добрые два метра от кровати, упереться в стену.
Убила бы, скотину!
Про чехол на нижние девяносто пришлось забыть и спешно вытряхивать свою тушку из чужой квартиры. Не хватало еще, чтобы он проснулся. Ничего со мной страшного не случится, куплю новый комплектик со стипендии.
Как я добралась до метро (денег на такси явно не хватало) даже не спрашивайте. Люди у нас какие-то злые, знаете ли. Но перешагнув порог родной общаги, прокравшись в свою комнату, я уже не могла ни о чем думать.
Спать! Утро вечера, как говорится, мудренее.
***
Неделя до начала учебы пролетела незаметно. Я пыталась не вспоминать свое тактическое отступление. Катерина вообще не вылезала из дома после «умопомрачительной» пятницы, стенала о том, что мешала самбуку с пивом, а потом отравилась ириской и больше никогда не притронется к подобной гадости. Я молча кивала головой, делала вид, что верю и вообще пыталась как можно реже возвращаться к въевшимся в память воспоминаниям.
–Черт возьми, будто и не было лета,– позевывая и потягиваясь, приземлилась рядом со мной Анечка, вечная староста группы,– Как жизнь молодая?– подмигнула она мне, и вся подобралась, готовая услышать новую сплетню.
Но я лишь пожала плечами. Первая пара была в десять, до нее еще пятнадцать минут и это время я хотела провести с пользой для себя, то есть вздремнуть.
–Ну Сашёк,– не переставая трясти меня не унималась Аня.
–Я похожа на погремушку,– открыла один глаз, зевнула, девушка непонимающе покачала головой,– Тогда прекрати меня трясти.
– Не будь букой, ну неужели нет даже маааленькой историю? Просто крошечной?
–Ань?– вспылила ни с того ни с сего я.
Перед глазами некстати всплыл жутко соблазнительный кадр: утро, солнечные лучи, умиротворение на лице, отсутствие совести и стыда. Черт возьми! Когда же я все это забуду!
–Тебе что заняться нечем?– староста удивленно округлила глаза,– Иди тогда разложи мелки в радужном порядке.
–По ночам, Кот, надо спать,– по-доброму усмехнулась Анечка, потрепав меня по голове,– Чтоб по утрам, не срываться на друзьях.
Ну вот, похоже, я ее обидела. Черте что! Эх.
Оставшееся время я провела, уткнувшись носом в тетрадки. Десять минут блаженства и спокойствия перед надвигающимся адом.
Продребезжал звонок, и как по часам открылась дверь в аудиторию. Ну что ж, сейчас Заварчук, наш куратор, произнесет напутственные слова, из года в год одно и тоже, мы многозначительно покиваем, похлопаем и начнем наконец-то пару.
Но с первой же минуты все пошло совершенно не так. Уверенным шагом к кафедре проследовал ректор Роман Васильевич, за ним ловя ахи-вздохи вышагивал мой кошмар. Вот стыдоба-то!
–Элла Борисовна, взяла декретный отпуск,– без предисловий заявил Васильич,– Юлий Максимович согласился взять вас под свое крыло, прошу любить и жаловать,– на столь печальной, для меня естественно, ноте мужчина унесся по своим ректорским делам.
Вот черт! Он же был барменом!
–Доброе утро, девушки,– я не говорила, что на семнадцать человек в группе у нас не было ни одного парня? Нет, как странно,– Как уже сказал Роман Васильевич, я ваш но…– кошмар моей последней недели споткнулся на полуслове наткнувшись на меня взглядом, к его большому уважению он тут же взял себя в руки, к моему большому стыду глаз от парты я пыталась не поднимать,– я ваш новый куратор, зовут меня Рублев Юлий Максимович, и, начиная с этого семестра, именно я буду вести у вас философию.
Все. Это конец! Он меня узнал! А если кому-нибудь скажет? Нет, он преподаватель я студентка, вряд ли пущенный слух благоприятно повлияет на его карьеру. А если я ненароком себя выдам? А я могу! Стоит просто забыть, и…
–Кот,– шипела Аня,– встань уже и представься.
А очнулась от своих мыслей, на автомате поднялась и только потом заметила скептически приподнятую бровь.
–Кот Александра Константиновна,– Рублев тут же потерял ко мне всякий интерес, пошел дальше по списку.
Козел он, а не… а не… ненавижу!
Пара закончилась, к моему огромному счастью, невероятно быстро. Девочки возбужденно шушукались, видимо делясь впечатлениями. Ох, я бы поделилась, я бы такого нарассказала!
–Кот,– негромкий, бархатный голос пронесся по аудитории, но я все равно услышала, услышала и содрогнулась, тетрадь выпала из непослушных пальцев,– Останьтесь, пожалуйста.
Ооо, это был конец.
Девочки вскоре выползли из аудитории, к тому времени я справилась с собой, собрала сумку и медленно приближалась к кафедре.
–Александра,– когда за последней студенткой закрылась дверь, он начал говорить,– Я все понимаю, бурная ночь,– мне показалось, или его перекосило?– Но я попросил бы не спать на моих лекциях.
–Прошу прощения, этого больше не повториться,– смотреть на него я не могла, сделала пару шагов назад,– я могу идти?
О да, я готова была умчаться! Стартануть прямо сейчас и не оглядываться, наверное, с таким настроем я пробежала бы марафонский забег и даже не вспотела.
–Нет,– перехватив меня за локоть на подходе к двери, тихо рыкнул преподаватель,– Разве я разрешал тебе уходить?
–С каких пор мы перешли на «ты», Юлий Максимович?– меня тут же отпустили, но глаза, никогда не видела таких ясных голубых глаз, сверкали.
–Ах, да,– наигранно удивился он,– я немного увлекся!
Черт, если он скажет еще хоть слово в подобном тоне я или разревусь от отчаянья, или расцарапаю всю морду этому извращенцу.
–И если вы хотели поговорить о…– я неопределенно взмахнула рукой, вдаваться в подробности не хотелось,– Я никому ничего не говорила и не скажу,– опять это чертова бровь изогнулась, смеется надо мной,– И шантажом я не занимаюсь, надеюсь, как и вы, можете не переживать.
Вот тут насмешливая дурацкая маска дала трещину.
–Саш, я,– шаг в мою сторону, два моих назад,– Просто немного удивлен.
Ну вот и мое время пришло вскидывать брови. Немного удивлен? Три ха-ха четыре раза. Да он в шоке, ему неприятно, может немного противно, страшно и этот человек однозначно жутко злится, в общем-то, как и я сама.
–Это была просто неприятная ошибка,– изогнув губы в ухмылке, выдала я.
–Что?– не сразу дошли до Рублева мои слова,– Ошибка… да, наверное.
Огонь в глазах погас, и я немного успокоилась. Неужели все разрешили? Слава богу. Прожить бы еще этот год теперь.
–Можешь идти, Саш,– нервно ослабив галстук, сказал мне.
Или не все…
–Не стоит столь фамильярно обращаться к своим студентам,– вдохнув поглубже, все же сказала я, подойдя к двери аудитории,– остальные могут превратно понять.
–Куда уж превратнее…
Звук поглотила хлопнувшая дверь.
Боже, скажи, как мне выжить в этом дурдоме!
***
Весь следующий месяц я провела как на иголках. На философии с содроганием садилась в самую кучу народа и пыталась не отсвечивать. В коридорах избегала пустых переходов и темных углов, в какой-то момент мне показалось, что… в общем нервы окончательно сдали.
А вот «любимому» куратору было все по боку, он делала вид, что мы не знакомы и вообще всячески бесил меня. Совершенно отвратительный тип! Сексуальный, но отвратительный.
Эти выходные я решила провести в кровати. Спать, есть и готовиться к новой, тяжелой недели не вылезая из под теплого одеяла. На улице значительно похолодало, из дальнего угла пришлось доставать пальто и куртки, теплые свитера и закрытые ботинки.
Но всю идиллию предстоящего отдыха разрушил телефонный звонок. Незнакомый номер и писклявый реалктон разбудил обе комнаты в блоке. Безжалостный и беспощадный!
–Саша?– я невнятно пробурчала в ответ,– Я вас разбудил?
Столь наигранная вежливость, бесившая меня уже целый месяц, заставила распахнуть глаза. Сердце пропустило удар.
–Юл…
–Шшш,– тут же прервали меня,– не так громко, как же ваши соседки, не поймут ли они нас превратно?
–Откуда вы…?
–Я все же ваш куратор, Александра, мне положено знать координаты своих студенток.
В горле пересохло, а сердце наоборот стучать стало в разы сильнее. Что ему нужно? Месяц прошел…
–Я жду вас в сквере, возле остановки,– в голосе послышалась улыбка, с чего бы это(?),– оденьтесь потеплее.
–Через час…
–Тридцать минут, Кот,– перебили вновь,– Тридцать минут, и я поднимаюсь к вам в блок.
Так быстро я еще не одевалась. Разбуженные, недовольные соседки волком смотрели на мои метания, что-то обсуждая между собой. Вникать в разговор было чертовски некогда. Ровно через двадцать девять минут запыхавшаяся я стояла у остановки.
Было пусто.
В субботу, в семь утра, на остановке, конечно же, было пусто, черт бы его побрал!
Неужели можно быть такой скотиной. Сам, небось, нежиться в мягкой кроватке под теплым одеялом. А я как дура, носилась по комнате, сшибая стулья и оббивая углы. Слезы обиды подступили к глазам.
Ну за что мне такое наказание? Неужели за одну несчастную ночь (о которой я даже и не помню), я должна расплачиваться целый год! Год мучений, презрительных ухмылок и вот таких вот дурацких розыгрышей?
–Думаю, я немного опоздал,– в успевшие заледенеть руки, мне сунули большой стакан эспрессо,– я же предупреждал, что стоит одеться теплее.
Большие, теплые руки накрыли мои синюшные ладошки, и сдерживаемый все это время всхлип вырвался наружу.
–Кот,– недоверчиво произнесли прямо у меня над ухом,– вы что, плачете?
Слезинка одна за другой покатились по щекам. Реветь уже не хотелось, но остановить это я почему-то не могла.
–Эй прекрати разводить сырость,– немного обескураженный таким поведением, Рублев стер влажные дорожки с щек,– Думала, вытащил тебя с утра пораньше из дома, а сам сплю дальше,– не знаю зачем, но я кивнула,– Дура,– еще один кивок,– ты же не завтракала,– опять,– Да прекрати же ты кивать!– рявкнул мужчина.
Это отрезвило меня намного лучше, чем если бы он влепил мне пощечину. Из зажатого под мышкой бумажного пакета куратор вытащил горячий бутерброд и всучил его мне. Фасфуд. Гадость редкостная.
Скривившись, отдала калорийную дрянь обратно.
–Не ешь гамбургеры?– удивление в голосе столько, что хватило бы на четверых,– ты же студентка!
Я лишь скептически приподняла бровь, за последний месяц уже рефлекс выработался. Сейчас Юлий… Максимович был не так плох.
Мы сидели на остановке.
Я пила обжигающе горячий кофе, он ел отвергнутый мной бутерброд. Идиллия.
–Когда я увидел тебя в аудитории, думал меня глючит,– совсем по-мальчишески улыбнулся он,– ты ведь сказала, что работаешь и я… о, черт, это сложнее, чем мне казалось.
Выпалив это, он опустил голову, разглядывая лужи под ногами.
–По-вашему, студенты не могут работать?
–Тогда мне не пришла в голову подобная мысль,– покаялся преподаватель.
–О, в тот вечер вы вообще вряд ли думали чем-то кроме…– мне пришлось заткнуться, потому что, увы сама я была не многим лучше.
Но мои слова возымели невероятный успех. Юлий Максимович был смущен и обескуражен, но вряд ли это хоть как то укололо его мужское эго.
–Не стоит себя недооценивать, Александра,– теперь настало мое время смущаться,– сбежать с утра от мужчины, оставив на память…
–Замолчи… те!– не выдержала я, вскочив со скамейки,– Юлий Максимович, если это все, что вы хотели сказать мне, я, пожалуй, откланяюсь и займусь другими не менее важными делами.
Ушла я не далеко.
–Кот, я вовсе не за этим позвал тебя,– мужчина (хотя когда исчезла эта его легкая небритость, он стал походил на студента еще больше чем я) зарылся в рюкзак и вытащил оттуда два одинаковых томика,– Помнится мне, кто-то хотел провести день разъезжая на метро и зачитываясь книгами.
Глаза мои полезли на лоб. Конан Дойл, в новенькой обложке, только-только снятой с магазинной полки. Говорила ли я в тот вечер о своем увлечение этим великим автором? Кто его знает, возможно да, а возможно это просто нелепое совпадение.
–Думаю, я не откажусь составить вам компанию,– улыбнулся он, а дурацкое сердце почему-то пропустила удар.
–А я?
–А вы потерпите мое присутствие, Кот.
О, этот безумно наглый мужчина просто сводил меня с ума своей непосредственностью.
***
Часы уверенно протикали восемь. Мерно жужжал эскалатор, мчались по рельсам поезда, люди небольшими кучками жались на перронах, а я в предвкушение заглядывала в полупустые вагоны.
Почему я раньше не устраивала себе подобные вылазки? Да просто боялась заблудиться в лабиринтах метро, затеряться в толпе, растеряться. В конце концов, я, конечно же, выбралась бы к своей станции, но это вряд ли доставило бы удовольствие. А сейчас…
Конечно, доверием к Рублеву я не прониклась, уважать больше не стала, злиться меньше тоже. Но почему-то рядом с ним мне было спокойнее.
К себе я прижимала сборник редких рассказов о великом сыщике и в нетерпение кусала губы.
Может быть кому-то это могла показаться жутко глупо, но что не сделаешь ради своей маленькой мечты.
Редкие пассажиры уткнулись в свои гаджеты, более продуманные вчитывались в чернильные строчки. Но никому и в голову не могло придти, что в уютном (да-да, мне всегда нравилось здесь) вагончике можно не просто скоротать время за игрой или бездумным чтением, а провести его с пользой, утонуть в чувствах героев, забыв про время и не следя за станциями. Меняются лица, монотонный голос объявляет о прибытие и это, несомненно, намного лучше, чем я себе всегда представляла. Однозначно лучше.
Белые страницы, все еще сохранившие запах типографской краски. С каждым абзацем просто затягивает в грязную, кровавую Англию конца девятнадцатого века, в страну почтенных джентльменов и изысканных дам, слова мелькают перед глазами и создают необычайную картину. Дом на Бейкер стрит, жутко надоевшая скрипка, неизменная трубка. Сказка, придуманная когда-то, словно возрождалась в холодном вагоне метро.
–Кот,– теплая рука коснулась моего носа, вырвав с корнем все очарование,– Да ты как сосулька!
Сколько мы проехали? Сколько прошли? А пересадки? Они тоже были? Осоловевшим взглядом я осматривала забитый людьми вагон и не могла понять, что происходит вокруг. Оказывается, приткнувшись к теплому боку, я уже давно задремала, позабыв и о книге и о мечте. В тот же момент холод словно накатил волной, зубы начали отбивать дробь.
–Давай как поднимайся, мы выходим.
Возражать я не стала.
Ноги немного затекли, в глазах все еще стоял туман, руки замерзли, но пальцы цепко держали недочитанный томик. Вторую руку крепко держал Рублев, то ли и правда боялся, что я замерзну окончательно, то ли того, что я потеряюсь за первым же поворотом. Не знаю. Но уверенным шагом, лавирую между людьми, мы подбирались к выходу.
Солнце уже клонилось к горизонту, темнеть еще не начало, но предвечерние сумерки уже накрыли город. Невероятно! Сколько же мы пробыли в подземке?
–Юлий Максимович,– шли мы уже минут пятнадцать,– куда мы идем?
Мужчина притормозил, сверился с часами, недовольно покачал головой:
–Судя по времени – ужинать.
–Я не хочу,– решила взбрыкнуть я, но предатель-желудок туту же издал предсмертную трель, заставив меня покраснеть.
Рублев лишь хмыкнул сжав мою ручонку еще сильнее и ускорив шаг.
На душе скреблись кошки, явно закапывая какую-то гадость, про бабочек в животе лучше и вовсе молчать, эти мешеные создания создали там ураган, брыкаясь, и очень неоднозначно действовали на измученное сознание.
–Юлий Мак…– договорить мне не дали, ну что за нервный тип, развернули лицом и пару раз встряхнули.
–Хватит,– невероятно голубые глаза вновь сверкали,– Слышишь! Хватит прибавлять это дурацкое отчество каждый раз, когда пытаешься мне что-то сказать!
Дыши, Александра, немедленно! И сердце, а ну немедленно прекрати тарабанить! Ничего ведь не случилось, он просто смотрит мне в глаза и что-то говорит.
–Но…
–Саша, черт тебя побери,– Рублев явно себя не контролировал,– Неужели ты ничего не понимаешь!
Я не понимала? Конечно же, я ничего не понимала! Не понимала с того самого момента, когда проснулась на ковре, нихрена не помня! Не понимала и тогда, когда через неделю увидела его в универе! Не понимала, сегодня с утра, и сейчас НИ-ЧЕ-ГО НЕ ПО-НИ-МА-Ю!
–Юлий Максимович!
–Да ты издеваешься!
В следующую секунду меня уже прижимали к теплой широкой груди. Жесткие губы нашли мои, целуя так, словно… словно… В голове что-то щелкнуло.
Ночь, звезды, полная луна поблескивает из-за облаков, только что прошел дождь, прибив пыль, терпкий воздух пробирается в словно обожженные легкие. Двое в темной комнате…
–Саш, это не смешно,– хмурит брови молодой человек, сидя на кровати.
Конечно, не смешно, тогда было совсем не до смеха. Но хмельному мозгу было все равно.
Склонившись над полуобнаженным мужчиной, легко касаюсь небритой скулы.
–Ты понимаешь, что я тебя больше никуда не отпущу.
–Я убегу, Юсь,– мурлыкнула на ухо,– Веришь?
И все те же жесткие губы, неистовый поцелуй, обдает жаром изнутри.
-Сашенька.
Вспомнила! Все вспомнила! Черт, ну почему! Почему именно сейчас, когда стояло вообще обо всем забыть и не вспоминать как о страшном сне!
–Не трогай меня,– вырвавшись из теплых объятий, отскочила на пару шагов,– Не приближайся, не прикасайся, даже не думай обо мне!!!
Страшно, безумно страшно находиться с этим человеком. Ведь вместо кипящей внутри ненависти, поднимает неразумную голову совершенно другое чувство.
–Саш, стой,– протянутая рука почти схватила за рукав.
–Просто стой на месте и не ходи за мной,– выпалила я и, развернувшись, чуть ли не помчалась обратно к тоннелю метро, ввинчиваясь в толпу.
Руки тряслись, ноги отказывались держать, были ватными и совершенно неподвижными, дурацкие слезы опять, твою мать, опять подступили к глазам.
Я сама во всем виновата. Сама пошла, никто меня не тянул и даже, ужас то какой, отговаривать пытались. Дура! Идеотка! Истеричка!
Стой. Он не пойдет за тобой дальше. Просто стой.
Теплые руки обняли за плечи, спина прижимается к теплой груди, чужое сердце бухает с такой силой, что заглушает стук моего.
–Я же сказал, что больше тебя не отпущу,– надрывистый шепот над ухом, дыханье сбито,– Веришь мне?
–Нет,– чистая правда, не верю ни себе ни ему.
–Мы это исправим,– объятья крепче.
–Я убегу,– голос срывается.
–Я тебя вновь найду,– развернул к себе, заставил смотреть в глаза.
Качаю головой, потому что сказать ничего не могу, слезы вновь покатились по щекам, обжигая замершую кожу. Какая же я плакса. Просто невероятная дурра и плакса. Как можно было поверить этому человеку?
Но может, стоит попробовать?
Эпилог
-Юлий Максимович!– в негодование воскликнула я, вскакивая из-за парты,– Это не справедливо!
–В жизни вообще мало справедливого, Кот,– поднял глаза от бумажек преподаватель.
–Но я хочу как все!
О, я видела твою дурацкую усмешку, можешь даже не скрывать.
–Как «все» увы у вас не получается, Александра,– тяжело вздохнув Рублев отложил в сторону папку,– пора бы с этим смириться.
Яростный взгляд почти прожег дырку у него между глаз, когда от двери я услышала голос Анютки:
–Сашек, мы тебя за дверью подождем,– подмигнула староста и выпрыгнула из аудитории.
Ну, наконец-то можно поговорить спокойно.
–Я хочу сдавать зачет как все,– опершись на преподавательский стол, сказала я, голос дрожал от негодования.
–Боже правый, Кот, ты хочешь свести меня в могилу?– взмолился Рублев,– всего месяц до сессии, ты хоть представляешь, что ты несешь!
–Целый месяц!– всплеснула руками, не отводя взгляда от сверкающих голубых глаз,– Я хочу!
–Черт с тобой!– сдался он,– Как все, так как все.
–Спасибо, Юлий Максимович,– улыбнулась я и уверенно поковыляла к двери,– Верьте мне.
-Уф, вот же скотина,– выпалила я, как только за мной закрылась дверь.
–Странная, ты Сашка,– закатила глаза Аня,– Тебе автомат поставили, а ты отказываешься.
Гневный взгляд, был проигнорирован, а девушка продолжила.
–Ты на седьмом месяце, Кот! И вместо того, чтобы гонять мужа ночами в магазин, ты требуешь у него зачетов, извращенка! Он же хочет, как лучше.
–Перехочет! Два года назад я ему поверила, так что пусть теперь отдувается.
Конец
