Текст книги "Звезда на сеновале (СИ)"

Автор книги: Юлия Арко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Звезда на сеновале

Что вы представляете, когда вам предлагают провести свой заслуженный отпуск за городом? Солнце нежно ласкает светлую кожу, чистый воздух и легкий ветерок, шелестящий в кронах фруктовых деревьев, речка с песчаным бережком и водичкой, словно парное молоко, обволакивающее разгоряченное тело, гамак в тени березок да сладкие овощи прямо с грядки. Что в итоге получаете? Обгоревшие плечи, потому что: «Женюль, пойдем смородинки пособираем, вон ее целая гряда»; первый в жизни обморок, потому что «Ох, Женька, ну и загазовала себе легкие в этом городе». Позеленевший от тины, прибрежной травы и вспоминать тошно от чего еще ярко розовый купальник, так как: «Жень, не лезь туда, там коровы по мелководью на соседний берег перебираются. Женя?»; красное и опухшее ухо, ведь: «Женя, не махай руками, осы просто так не нападают!». Ну и конечно же, тьфу ты, дизентерия, потому что «Да ладно тебе, Женёк, что ты эти огурцы намываешь, у нас на грядке все стерильно». И все это в первые четыре дня моего пребывания в Любушках*, черт бы их побрал!

–Все, Марин, не могу больше!– ни разу не надеванный шелковый топ цвета морской волны полетел в чемодан,– Это ж не отдых! Это катастрофа!– следом за топом мини платье и серебристые босоножки на шпильке,– Я целый год вкалывала как проклятая, что бы провести эти двадцать восемь дней в свое удовольствие,– серые спортивные штаны с омерзительными зелеными пятнами на коленках комком покоятся на дне чемодана, потому что смотреть на них больно,– а что получила?– еще одна пара лодочек укладывается в чемодан,– ад и садомию!

–Жень, ну хорошо же время проводим,– вклинилась между мной и чемоданом кудрявая темноволосая, высокая девица, вырвав из рук светлые, рваные, благо еще до приезда в этот дурдом, джинсы,– солнышко светит, птички поют, вон, баба Катя не нарадуется на тебя.

–Солнце, птички,– передразнила я Маринку,– Я городская девочка, дорогая моя, и добровольно коверкать отдых не позволю! Я хочу вечером одеться, накраситься, уложиться и пойти в клуб, в моих любимых босоножках! По асфальту, а не по дерьму! И в этом клубе вести себя как последняя шлюха, чтоб на утро было стыдно, а в тридцать лет было что вспомнить!

Выдранные из цепких пальцев девушки, озадаченной моей небольшой тирадой, джинсы полетели ко всему остальному барахлу. Хлопнула пластмассовая крышка чемодана. А я уселась на отведенную мне кровать, зарылась пальцами в растрепанные белесые волосы и натурально зарычала.

–Так тебе танцев хочется,– присела предательница рядышком и положила голову мне на плечо,– Пойдем в клуб тогда в наш сходим, оторвемся!

–Знаю я ваши клубы! Пьяные трактористы-забулдыги и доярки в галошах да растянутых трениках под «Руки вверх» дрыгаются. Тем более в Любушках самый резвый только дядя Коля, а ему уже давно за шестьдесят перевалило,– я тихонько всхлипнула и завыла, мерзко так, протяжно,– Дура! Дура! Тебя послушать, так гнилой сарай на окраине – пентхауз, а тут деревня, отпуск... Дуууу-ра!

Маринка резво подскочила, заодно и меня сдернула с кровати, не дав насладиться сладостным моментом самобичевания. Распахнула вновь чемодан и зарылась в него с головой.

–Ты права!– заявила она, вытащив на свет божий пару заныканых с горя в самый дальний угол платьев, разложила их на освободившейся постели и стала придирчиво рассматривать.

–Правда?– не веря в свою удачу, даже слезоточить перестала,– Тогда я могу уехать?

–Нет!– отрезала она, не отрываясь от своего архиважного занятия,– В Любушках и правда деревенская дискотека больше на похороны похожа, но это неважно, потому что мы с тобой поедем сегодня в Карлы*.

Маринка хлопнула в ладоши, подтверждая «гениальность» своей идеи.

–В кого?

–Ни в кого, а Куда!– девушка наконец-то взглянула на меня и блеск ее серых глаз мне ой как не понравился.

–Так куда?

–В соседнюю деревню, там недавно клуб отгрохали, вся молодежь с округи теперь туда стекается,– под моим скептическим взглядом подруга немного поумерила пыл, но от дурацкой идеи отказываться не стала,– Конечно, это не Кошачья Мята**, но хуже он от этого не становится

С этим я могла бы поспорить, но маниакальный взгляд единственного районного хирурга заставил задуматься над смыслом жизни и тщетностью бытия. Ну а что? Живем один раз, не может же быть все так прискорбно, как я себе нафантазировала, должна же удача хоть раз улыбнуться мне в тридцать два зуба, а не как обычно, повернуться жопой.

–Ладно, кудрявая,– вздохнула я и открыла чемодан,– но Карлы – это твой последний шанс на реабилитацию.

***

Ровно в одиннадцать мы выползли из железного монстра к монстру деревянному.

Из всего представленного удивили только бетонная дорожка да неоновая вывеска «Звезда», во всем остальном подозрения мои оправдались. Сельский клуб во всем его проявлении, шумит молодежь у входа, отряхивая от налипшей к застиранным джинсовым штанинам грязи, девицы, накрашенные неумелой рукой, все не старше восемнадцати. Голосят, размахивают руками и громко смеются. На их фоне я явно немного выделялась. Взять хотя бы тонкую шпильку, цокающую по бетонному покрытию, или же темно-синее платье по колено с целомудренным круглым вырезом спереди и бесстыдно открытой спиной. Мда, кто-то явно вырядился не по дресскоду.

«Ничего, Женечка,– уговаривала я себя,– многие московские клубы выглядят непрезентабельно, а собирают под своей крышей селебрити, почему же «Звезда» должен быть исключением?»

«Потому что ты приехала из Любушек в Карлы, дорогая моя, а не в столицу, как планировала», – ехидничал внутренний голос, и от этого я готова была разрыдаться прямо здесь.

–Не удивлюсь, если на танцполе мы советский флаг увидим,– в шутку ляпнула я, но заметив побледневшую Маринку, поняла что погорячилась с выводами.

–Это просто...

–Просто молчи, Марина.

Попытка подруги оправдать заведение тут же провалилась. Я и слышать ничего не хотела, гордо вздернула подбородок и пошла прямо на караулящего вход мужика. Назвать это мероприятие фейс-контролем не поворачивался язык. Треники, галоши и стойкий запах перегара наводил меня на весьма прискорбные мысли.

–Если я сейчас услышу «Руки вверх», ты мне больше не подруга,– грозно зыркнула на кудрявую и, глубоко вздохнув, сделала шаг вперед.

До слуха донеслось презренное фырканье и вовсе не обидное «городская», от местного «фейсконтроля». Ничего страшного, «Звезда» – последняя капля моего терпения, уже завтра я буду нежиться в своей ванне, а потом возьму какую-нибудь горячую путевку и улечу отдыхать. По-настоящему!

–Смотри, не все так плохо,– пихнула меня в бок забежавшая следом Марина, щечки ее тронул легкий румянец.

–Буду у барной стойки, кудрявая.

Оптимизма подруги я не разделяла, поэтому решила подогреть свое горе алкоголем, хоть в этом-то они не проколются, виски то везде одинаковые?

Хотя если подумать, я чересчур придиралась. Для деревеньки это и вправду было не так плохо. Злополучный флаг, все же висел на стене, но это единственное, что раздражало меня в интерьере. «Клубом» правда, в прямом смысле этого слова, назвать «Звезду» было сложно, но если представить, что это кафе в ретро-стиле, то можно даже расслабиться и получить немного удовольствия от вечера.

–Бармен,– подошла я к небольшой стойке и даже обнаружила одиноко стоящий стул, пару раз щелкнув пальцами, ноль внимания,– Эй, парень!

Уже лучше. Светловолосый мальчишка встрепенулся, поднялся с насиженного места, и, пробормотав что-то вроде «это вы мне?» подскочил к необычной посетительнице в моем лице.

–Две стопки текилы,– устало произнесла я, уже не надеясь как-то улучшить этот вечер.

Но меня почему-то вновь проигнорировали, для виду даже не начали греметь бутылками и только дикая музыка долбит по ушам.

–Ты что не слышал?

Мальчишка насупился и наконец-то выдавил:

–Нету.

–Шутишь?– он помотал головой и посмотрел тем самым особым взглядом, каким последние четыре дня меня одаривали все Любушки,– Джек?

–Я Леша,– выдал белобрысый, явно не поняв, что я хочу.

–Хенесси?– опять качает головой.

Что за ересь?! Такое ощущение, что «ялеша» стоит тут и специально бесит меня, ведь не может же молодой парнишка не знать простых вещей!

–Про коктейли можно и не спрашивать,– обреченно опускаю голову на сложенные руки, готовая и вправду разрыдаться в любой момент.

–Есть у нас коктейли,– обижено бурчит Ялеша, смотря на меня исподлобья,– фирменный мой «На сеновале» называется, будете?

–Будете,– передразнила паренька и, тяжело вздохнув, махнула рукой,– на сеновале так на сеновале. Наливай свой шедевр!

Ох, если бы на тот момент я знала чем обернется мне деревенское пойло, близко бы не подошла к барной стойке, и уж точно бы не взяла в рот то, к чему приложил свои пакостные ручонки малолетний гестапо.

–Ну, вздрогнули,– подмигнула я юному химику и опрокинула в себя весь стакан, в горле тут же вспыхнул пожар, глаза заслезились, а в зобу дыханье сперло, и единственное, что смогло выдавить обожженное горло,– Ты что мне намешал?!

А дальше темнота...

***

Самое адовое в похмелье – это не головные боли, полная дезориентация, тошнота и жуткий сушняк, а осознание того, что буквально неделю назад, умирая после очередной гулянки, ты клялась себе и своему организму: «капли в рот не возьму»,– а в итоге все по-новой.

–Марииин,– простонала я и уткнулась носом в подушку, так ужасно я себя уже давно не чувствовала.

И на кой хер вообще согласилась поехать в Карлы (что за дурацкое название), если знала, что ничего хорошего все равно там не будет? Что меня дернуло переступить порог «Звезды», воочию видя контингент сего заведения? И в конце-то концов, какой черт меня укусил, раз я не задумываясь влила в себя пойло, название которого уже должно было вызвать подозрения?

–Марин,– вновь прохныкала я, дурацкое солнце слепило глаза и от этого казалось, что голова взорвется если не сию секунду, то вот-вот минутки через две уж точно,– Марина, я умираю, неужели тебе меня не жалко?

–Нисколечко,– до туманного сознания донеслись жестокие слова, но что-то тут было не так. «Кудрявая» явно отрастила за прошедшую ночь пару стальных яиц,– Очнулись наконец-то.

В недоумении я открыла один глаз и тут же захлопнула его обратно. Изнеможенный мозг явно мне мстил за бурно проведенную ночь. Ну не может же Маринка ТАК измениться! Косая сажень в плечах, недовольная поза, и макушка почти до косяка достает.

–Вы кто такой?

–Муж,– рыкнуло чудовище, и уже мягче с какой-то издевкой,– в перспективе.

Ойкнув, я зарылась с головой в одеяло и прильнула к стене, оттуда вещать было безопаснее, ну мне, по крайней мере, казалось именно так. Для обзора осталась небольшая щелка, тем самым я убеждала себя, что полностью контролирую ситуацию.

–Что вы себе позволяете?– каркнула из своего укрытия и сжалась в комочек, мало ли, может больной какой, на голову.

–Ну не больше чем вы себе вчера,– послышались тяжелые шаги, а меня начало трясти.

–Не подходите ко мне,– взвизгнула я, сердце колотилось как бешеное,– Где Марина?

–Ее с нами больше нет,– патетично произнес маньячина и навис над моим убежищем,– Надеюсь и вы в ближайшее время слезете с моей шеи и отчалите.

Слезы сами по себе полились из глаз. Ну вот, дурында, доразвлекалась! Говорила тебе мама, ничего хорошего из этих клубов не выйдет, если только вынесут. А ты не верила, вот теперь расхлебывай.

–Мужчина, давайте поговорим как взрослые люди,– я напоследок  всхлипнула, заодно помянув не добрым словом свой идиотизм, быстро стерла соленые дорожки кулачками.

–Как только вы выберетесь из своего убежища, так сразу же и поговорим,– издевательским тоном протянул странный тип.

Неприязненным взглядом мужчина пробежался по скрюченной моей фигурке и, заметив что-то, потянулся к нежному саднящему горлышку. Я успела лишь взвизгнуть и вжать голову в плечи к тому моменту, когда он заметил мои телодвижения, презрительно фыркнув и как-то недобро сверкнув глазами, подцепил светлый волос и брезгливо отбросил.

– Ну, так что? Вы готовы к конструктивному диалогу или дальше будете изображать из себя жертву?

Красный, заложенный нос вынырнул из-под одеяла и постыдно хлюпнул в знак согласия.

–Ну, вот и славно,– тяжелая ладонь опустилась на мое бедро и бережно так похлопала.

Возмутиться сему беспределу я не успела, странный тип прибрал уже свои клешни и вышел из комнаты, напоследок напомнив о сменной одежде и глупых женщинах.

Вот влипла-то!

Я в чужом доме, в чужой кровати, наедине с каким-то ненормальным шкафоподобным существом, которое мало того, что не тонко намекнуло на отсутствие в этой берлоге (а может и на этом свете) Маринки, так еще и грязно домогалось до немного приболевшей меня.

Во всей этой ситуации радовало одно – под одеялом я лежала все еще упакованная в свое синее платье, правда слегка помятое, но это лучшее, что могло случиться.

Изрядно пошатываясь на ватных ногах, я доползла до указанной "сменки" и ужаснулась. На массивной деревянной табуретке аккуратной стопочкой лежали синие галифе и огромная рубашка, явно дарованная мне с хозяйского плеча, рядом стояли калоши сорок пятого размера, правда, начищенные до блеска.

–Извращенец какой-то,– сморщив слегка красный нос, пробурчала я, и решила накинуть лишь рубашку, дабы скрыть оголенные лопатки, в остальном же – пренебречь хозяйской гостеприимностью. Надолго задерживаться тут я уж точно не собиралась.

Встретили меня на кухне (если можно так назвать закуток с печкой) с грубо сколоченным столом, не покрытым даже скатертью. Тем уютом, что был в Маринкином домике в Любушках тут и не пахло. Минимум мебели и посуды, никаких салфеточек, даже распахнутые настежь окна были не занавешены. Полное отсутствие вкуса и какого-то уюта немного смущало, сразу видно: дому не хватало женщины. Наткнувшись взглядом на хозяина сего убежища, стало понятно почему.

Он сидел возле окна и притворно миролюбиво почитывал книжицу. Сейчас я могла рассмотреть напугавшего меня до чертиков мужчину: лет тридцать, высокий, ширококостный, со светло-русыми коротко-стриженными волосами и колкими карими глазами, нос с горбинкой и недовольно сомкнутыми губами, массивным подбородком с трех дневной щетиной, как минимум. Из-за подкрученных рукавов клетчатой рубашки видны многочисленные татуировки, с такого расстояния кажущиеся просто кляксами.

Увидь я сего индивида в городе – совершенно точно перешла бы на другую сторону улицы, так как рядом с ним обязательно оказался бы железный конь и нетрезвые друзья в косухах и банданах. Сейчас же мужчина больше походил на былинного богатыря, который гнет подковы руками, валит одним ударом столетние дубы и жует на спор гвозди. Рядом с ним я была похожа на ту самую дуру-моську, которая гавкала на слона. С ростом в метр семьдесят, всегда считала себе чересчур высокой для современного мельчающего мужика, но сейчас, боюсь, если он встанет, то уткнусь ему в подмышку.

Чувствовала я себя рядом с хозяином дома не очень хорошо. Помятая, растрепанная в некогда шикарном платье и с босыми, чуть подмерзшими ногами, сверкала потекшей тушью (скрывшей, к счастью или же к сожалению, жуткие синяки под глазами), некогда большие серые глаза, моя гордость, заплыли и неприятно пощипывали, припухшие губы саднило, нос, обычно маленький, чуть вздернутый и припудренный, распух и стал похож на картошку. В общем весь мой вид вызывал сейчас в мужчинах только жалость, а не те примитивные инстинкты, которых так опасаются благородные барышни, ну и иногда я.

–Кхм-кхм,– решила, наконец, привлечь внимание к своей бедной персоне, стоять так и ждать, пока меня заметят и оценят, я не собиралась,– А где у вас тут умыться можно?

–Умывальник на улице, около двери,– не отрываясь от чтения, махнули мне рукой в сторону гостеприимно распахнутой двери.

«Меня что никто здесь не держит?»– хотелось уже возмутиться, но в еще не до конца протрезвевшей голове что-то болезненно щелкнуло, напоминая, что не стоит нарываться на неприятности именно сейчас и, вообще, пока дают вольную нужно пользоваться шансом и бежать.

Планы мои обломались в тот самый момент, когда я вышла за порог весьма не гостеприимного дома. Сразу же от завалинка шла тропинка, по бокам которой расстилался небольшой огородик, с грядками на столько ровными, что казалось их вымеряли по линеечке. Вдоль забора высажены вишневые деревья, а дальше... ЛЕС!

–Господи, за что?– простонала я, возведя глаза к небу.

Как и многий современный люд, ко Всевышнему я обращалась лишь в моменты полного отчаянья и вселенской несправедливости. Посчитав свой случай весьма подходящим, я начала обещать затянувшему тучами небу, что если выберусь из этой передряги, то обязательно схожу в церковь и не раз. Каждую неделю буду ходить. Правда-правда! И пить брошу, и вообще забуду, что такое куб и как он выглядит. Только бы выбраться!

Вернулась к своему пленителю я до чертиков замершая и совершенно напуганная, с диким воплем и дергающимся глазом. Вода в умывальнике была ледяная, что поначалу весьма порадовало, ну а потом... потом я обнаружила отсутствие полотенца и внимательный взгляд красных глаз из-за забора. Больное воображение тут же нарисовало клыкастого, мохнатого огромного монстра, вышедшего из леса, дабы полакомиться бедной несчастной мной.

–Да прекратите вы уже,– наконец не выдержал громила, на удивление легко, для своих-то габаритов, поднялся со стула отложил в сторону книгу и подошел к стучащей зубами мне,– Что за избалованное создание,– и оглядев с ног до головы выдал, сверкнув глазами,– почему в таком виде?

–Там чудовище,– всхлипнула я, губы предательски задрожали, и тут в голову прокралась дурацкая мысль и решила пустить корни в затуманеном мозгу,– а может это Марина?

Хозяин дома недоуменно взглянул на меня, пытаясь понять, правду я говорю или же так глупо пошутила.

– Эээ..

– Мстить пришла, ну вы же ее того,– мой взгляд устремился в потолок, как бы намекая «чего это того» здоровяк сотворил.

–Домой отправил?– разрисованные руки сложились на груди, и на губах расплылась ехидная улыбка.

–Но...– уже хотела напомнить я недавно брошенную им же фразу по поводу местонахождения кудрявой, но меня некультурно прервали.

–Не дурите мне голову, Евгения, своими глупыми выдумками.

–Но там чудовище,– воскликнула я, решив отстоять хоть что-то,– за забором с вишней.

Мужчина округлил глаза, по лицу прошла судорога (ну мне так по крайней мере показалось) неприлично прыснул, а потом и вовсе расхохотался, оперевшись одной рукой о стену, а второй ухватившись за живот.

–Что смешного?– не вытерпела я и топнула ногой, терпеть и дальше издевательства над собой я была не намерена, будь он хоть трижды маньяком, извращенцем и садистом,– мы посреди леса, а в щели в заборе за нами следят чьи-то красные глаза!

Выпаленная на одном духу тирада прозвучала настолько глупо, что я тут же пошла красными пятнами от стыда, а руки сами закрыли чересчур болтливый рот.

Вот позорище-то! Допилась в этой «Звезде» до зеленых чертиков, то есть красных глаз, а теперь еще стала посмешищем перед незнакомцем.

–Евгения,– мужчина опять всхлипнул, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех,– там кролики.

–Что?

–Загон с кроликами,– глубоко вздохнул он, видимо думая, что это поможет ему справиться с приступом,– они там травку щиплют, размножаются.

С протяжным стоном я осела на пол и закрыла голову руками, уткнулась носом в колени. Ду-ура! Кто ж знал, что этот муд... мужик кроликов разводит. А я? Чудовище! Смотрит, видите ли, на меня из-за забора. Господи за что?! За что я такая дура уродилась?

–Евгения,– сильные пальцы сомкнулись на моем локотке и потянули вверх,– поднимайтесь, не доставляйте еще больших проблем, мне хватает здесь и вашего присутствия.

Разрисованный, как я уже успела окрестить хозяина, уже прекратил ржать как конь и опять принял угрожающе-серьезный вид. Что я ему сделала-то такого?

С утра угрожал, буквально минуту назад осмеял, а сейчас вновь нависает надо мной аки скала. Ком из обиды, жалости к самой себе и страха подкатил к горлу, выдавливая соленые капельки. Бедная я несчастная!!!

–Что я вам такого сделала,– всхлипнула и потерлась носом об коленку, слезы потекли с удвоенной силой,– Я вас даже не знаю!,– хлюп,– Я домой сегодня собиралась,– всхлип,– В ванной хотела понежиться,– шмыг,– и забыть эту гребаную неделю, как страшный сон,– надрывный вздох,– А что получи-ила,– завыла, распаляя своими речами себя еще больше,– кругом лес, ни связи, ни людей, ни машины...

И тут меня посетила гениальнейшая из мыслей. Машина, вчера я приехала на машине!

–Где?

Вскочила на ноги и вытерла длиннющим рукавом в миг высохшие слезы. Хозяин дома хмуро смотрел на меня и похоже даже обижено сопел.

–Что?– недовольно передернув плечами, он опять уселся на свой стул не сводя тяжелого взгляда с моей взбодрившейся тушки.

–Машина моя, говорю где,– огрызнулась я и, подбежав к распахнутому окну, будто хотела сама разглядеть ее сквозь кроны деревьев где-нибудь там за забором.

–Я же сказал, что отправил Марину домой,– недовольно напомнили мне с такой интонацией, как будто это все объясняло.

–И что?– недовольно передернув плечами, словно отгоняя ненужную информацию, выпалила я,– при чем тут машина моя?

–При том, что она села в машину, мило помахала ручкой и сказала, что приедет за тобой сразу же, как ты остынешь,– прорычал мужчина, почему-то переходя на фамильярное «ты».

–Черт возьми,– с протяжным стоном я обмякла на подоконнике,– удружила кудрявая.

–Между прочим, единственная жертва здесь я,– заявили мне, а я уже чувствовала, как отчаянье вновь перетекает в злость.

–Вы то!– рыкнула я,– Не вас оставили пьяную, посреди леса с незнакомым мужиком.

–Иван,– недовольно заявил один из виновников моего отвратительнейшего настроения.

–Что?– я изумленно развернулась к потенциальному трупу и пару раз хлопнула глазами, не сразу поняв к чему это он.

–Меня Иваном зовут,– повторил он, сложив руки на груди.

–Вас заботит сейчас именно это?– возмутилась такой нелогичности я, и даже как-то заговорила спокойнее, без надрыва.– Не то, что одна незнакомая женщина спихнула на вас другую в стельку пьяную и уехала в неизвестном направлении, а то, что вы не успели представиться перед тем, как начали меня запугивать.

–Ну, во-первых,– хозяин хором в центре леса недовольно сощурил глаза (у него вообще когда-нибудь пропадает эта недовольная складка между бровей?),– с Мариной мы знакомы достаточно давно, во-вторых, я и сам не прыгаю от восторга от твоего здесь присутствия и, в-третьих, ты сама виновата, что тут оказалась, никто тебя за руку не тянул.

–Что?– возмущенно воскликнула я и сжала кулачки,– Вы не в моем вкусе.

Выпалила я первое, что пришло в голову, и тут же пожалела, увидев ехидный взгляд мужчины.

–А вот три коктейля и дяди Коли самогон, смешанный с квасом, сказали, что,– тут он немного откашлялся и продолжил уже фальцетом, явно кого-то пародируя,– Где ты видела, Марин, бесхозных мужиков? Ты смотри какой перспективный экземпляр у тебя под носом ходил, теперь все – мое...– Иван надменно улыбнулся и похлопал себя по коленке, и уже своим голосом продолжил,– Ну что брать будем?

–Да пошли вы!– такой наглости и резкого перехода от неприкрытого презрения к насмешкам я еще не видела.

Разговаривать с этим ненормальным не было ни смысла, ни желания. Ну разве вменяемый мужик купится на бредни пьяной, одинокой девушки? Вот и я думаю, что нет!

Находиться в одном доме с этим человеком мне и вовсе не хотелось. Но положение, как говорится обязывало, и поэтому я решила ретироваться в комнату, которую по праву сейчас считала своей. И пусть хоть удавится там или ядом своим захлебнется, придурок.

–Да, ладно, мы же теперь не чужие люди, можно и на «ты»,– окликнул меня этот... этот, даже слов приличных на него нет.

Развернувшись на полпути я показала всем известную комбинацию из пальцев и гордо вздернув нос направилась в свое укрытие. Поговорили, называется как взрослые люди.

–Не больно-то и хотелось,– кинул мне в спину Иван, а перед глазами так и встала его самоуверенная скалящаяся морда.

Придурок! Выберусь отсюда и в суд подам, за моральное изнасилование, так сказать и незаконное удержание! Но перед этим...

Держитесь Иван!

***

Обидеться я решила на всех и разом.

Мысленно объявившая голодовку и забаррикадировавшаяся в оккупированной мной же спальне, я уже смаковала созревший план и ждала лишь первого шага от домомучителя. Все должно было пройти без сучка и задоринки. В голове всплывали яркие картинки, как Иван, осознав свою неправоту и раскаявшись, слезно умоляет меня выйти и что-нибудь поесть, на что я, конечно же, гордо отвечаю отказом, выдвигая свои требования: извинение с последующим возвращением меня домой.

Фантазия оказалась настолько яркой и заманчивой, что в предвкушении показательных унижений здоровяка я и не заметила как, уснула голодная, замерзшая, но невероятно довольная.

Но к моему большому разочарованию, порог моей комнаты не обивали, слезами не орошали и, вообще, было такое ощущение, что помимо меня в доме и вовсе никого нет.

Не дождавшись положенного завтрака, а потом и обеда желудок взбунтовался, выдавая непонятные и постыдные рулады, к ужину томительно притих, но не получив и его, скрутился от боли.

Ко всему прочему в моем плане проявились пару погрешностей: стайка оголодавших, как и я кровососов и полное отсутствие света. И если с первым я еще могла как-то мириться, то второе окончательно выбило из колеи.

С кем же умудрилась связаться Маринка в этой богом забытой деревне? И почему именно я оказалась той несчастной, которую она решила приобщить к сектантам-отшельникам?

План пришлось в скором порядке пересматривать. К старым радужным картинкам рыдающего под дверь Ивана прибавились и менее перспективные, где оголодавшую и обессиленную меня растаскивают на сувениры жужжащие над ухом комары, а останки от их пиршества приносит разукрашенное чудовище в жертву матушке природе, или кому еще поклоняется этот чертов растаман.

Быстро убедив себя, что войну выиграть куда престижнее, чем бой, я отодвинула от двери тумбу, стул и убрала калоши, которыми по какой-то неведомой причине тоже решила подпереть дверь, точнее подоткнуть зазор между полом и оной.

В доме было тихо и зловеще темно, по началу мне даже показалось, что меня бросили здесь одну, и я умру позорной смертью от обезвоживания, но все оказалось куда проще. Хозяин халупы не спеша, насвистывая себе под нос вырулил из-за угла дома. Расслабленный, с едва влажными волосами, в одних лишь домашних штанах в свете полной луны выглядел весьма... загадочно. В голову закрались смутные сомнения, что «гостеприимный» хозяин самым наглым образом скрывает от меня так греющие душу городские мелочи, как туалет в помещении, горячая вода и электрический свет.

Терпеть подобного я не собиралась, голодный организм издал боевой клич и я пулей вылетела из дома, едва не снеся растерявшего всю добродушность Ивана.

–Так-так-так,– придержав меня за локоток, мужчина самодовольно хмыкнул,– вы все-таки решили почтить нас свои присутствием.

–Кого нас?– тут же растеряла я весь свой пыл и опасливо огляделась в поисках посторонних

Может Марина вернулась? Или же это ненормальный назвал сюда своих дружков?

–Ну, думается, меня и кроликов,– довольный как кот от произведенного эффекта сообщил мужчина.

А меня передернуло от воспоминания красных глазок.

–Может уже отпустите меня?– не оценив шутку, я дернула рукой, от чего мужчина, как бы опомнившись, отпустил мой многострадальческий локоть и спрятал руки в карманы штанов.

–Вы как раз вовремя,– тряхнув влажной головой, будто отмахиваясь от моих слов как от назойливой мухи, от чего пару холодных капель попали и на меня, на секунду задумался, а потом все же произнес,– Я затопил баню, вам не помешает.

Вспомнив как я выгляжу, немного скуксилась, мужчина явно намекал на мой весьма непрезентабельный вид, а возможно и запах. О Господи, позорище.

–Там за углом дверь, идите, не ошибетесь.

Не сказав больше не слова, я передернула плечами и с видом королевы английской продефилировала за угол.

Чистая и невероятно довольная я выбралась в предбанник из пышущей жаром парилки. Вообще-то баня это не то, что я любила, но иногда весьма полезно подышать дубовыми ветками и распарить шкурку. Но и тут передо мной встал вопрос: что же надеть?

Синее, весьма помятое, и не свежее платье не хотелось даже трогать, рубашка сошла бы, но и в ней я ходила по улице и сейчас, честно говоря, немного брезговала. Пошарив глазами по предбаннику я наконец-то наткнулась на аккуратную стопку вещей. Очередные галифе (тут же были отложены и забыты), рубашка, опять же хозяйская, и большое махровое полотенце, у двери очередные колоши, на этот раз меньше, намного меньше, почти мой размер.

Не спеша растерев тело полотенцем и накинув на удивление мягкую рубашку, доходящую до середины бедра, я выбралась из бани, все еще пытаясь отогнать мысли о том, что пока я мылась, всякие мужланы шастали по предбаннику. И, в общем-то то, что этот все же дом Ивана, не в коей мере его не оправдывало.

Прошоркав в колошах до дома, я оставила неудобную обувь у порога, а сама направилась в свою комнату. Но привлеченная мягким светом, свернула совершенно в противоположную сторону, очутилась в небольшой комнатке, видимо служившей хозяину гостиной.

Мужчина сидел в огромном кресле с очередной книгой в руках, на нос он водрузил очки, а по всей комнате зажег свечи. Это было бы весьма романтично, если бы не место, не время и компания. А так, по всей вероятности выходило, что в доме просто нет электричества, что весьма удручало. Помимо мужчины и кресла из мебели в комнатке стояла лишь небольшая софа, да книжный стеллаж во всю стену. Не дом, а музей, ей богу.

–Евгения,– оторвал меня от «увлекательного» разглядывания интерьера хозяин, в свете десятка свечей глаза его мерцали, а на губах расплывалась похабная улыбочка,– Если вы пытаетесь меня соблазнить, то плохо стараетесь.

К щекам моим тут же прилила краска, а руки по инерции сжались в кулаки. Но это только внешне, отдохнувшему сознанию очень понравилась эта идея: соблазнить.

–Еще чего,– вздернула я подбородок и надменно уставилась в пустоту, так как Ивана видимо больше заботили мои коленки, чем грозные взгляды,– Я просто проголодалась.

–Ужин закончился, и остатки пошли кроликам,– эти красноглазые и здесь наследили.

–Тогда я пойду спать,– процедила сквозь зубы и, развернувшись, пошла в свою комнату.

–Когда будете баррикадироваться в следующий раз,– раздалось вдогонку,– проследите, чтобы тумбочка больше не царапала паркет.

Хамло!

Соблазню, выберусь и размажу его по деревенской дороге! Как есть размажу!