Текст книги "Проклятие тангеры"
Автор книги: Юлия Аксенова
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Наташа упустила из виду, что сама приложила немало старания, чтобы получить приглашение от нерешительного кавалера. Ей-то казалось: Рома просто робеет перед ее статусом в группе, ее вечно независимым поведением. Рома ей нравился, но и с ним она поначалу общалась так, будто ей никто не нужен…
Николай развернулся и пошел спиной вперед. На расстоянии двух шагов перед ним длинный, тощий, жутко талантливый Андрей Гуревич «подвесил» пластичную Таню – опытнейшую партнершу – в плавной и весьма сложной фигуре. Таня медленно-медленно переступает через его ногу. Лица у обоих сосредоточенные и печальные – настоящий танец-реквием! Оба они сейчас не на своей оси: отколонились далеко назад и держатся только за счет противовеса. Наташа зажмурилась. Если Николай вмажется в ребят спиной, они вряд ли устоят, скорее всего, упадут на пол! Ничего не произошло. Наташа открыла глаза и увидела Андрея, быстрой пробежкой уводящего свою партнершу подальше от опасного соседства.
…Протрезвев, Оксана, видно, одумалась, оценила искренний порыв бывшего десантника. Во всяком случае, сегодня Рома старался держаться от Наташи подальше, а она так растерялась! Не представляла, как спросить, что случилось. Даже попросила совета у Ксении. Та немножко поставила ей мозги на место, подсказала, как поговорить с Романом, чтобы потом не стыдиться и не сожалеть о сделанном.
Однако они обе еще не знали того, что видела и слышала Лера! Лера успела кратко изложить Наташе все, что знала, ровно к тому моменту, когда грянул новый гром – прозвучало сообщение о смерти Коренева. Наташа, впиваясь ногтями в ладони, сдерживалась, пока слушала приятельницу, но теперь появилась возможность разреветься в открытую! Высокая Лера всхлипывала и утирала слезы над ее макушкой. У той не было причины относиться к Лео неоднозначно. Они славно танцевали на милонгах и тепло приятельствовали.
Рушился весь ладный, красивый, так недавно и с такими трудами созданный, толком еще не достроенный уклад Наташиной жизни. Незачем больше ходить на занятия, стыдно и унизительно отвергнутой тенью бродить по милонгам… Хорошо, что можно не скрывать катящихся по щекам слез! Они застилали глаза, а без очков Наташа и так видела на пять шагов.
Николай в очередной раз качнулся на повороте, споткнулся, сбил ее с оси. Наташа выгнулась, чтобы не упасть, непроизвольно сморгнула слезы. На расстоянии протянутой руки Роман плавно вел партнершу. Четкая и пронзительная мелодия танго-вальса покачивала пару на своих медленных, темных волнах.
Наташа прищурилась. Рома ли перед ней?! Вот знакомая, обрамленная кудряшками лысина, вот длинный, пышный хвостик, перетянутый резиночкой. Но…
Рома всегда отлично чувствовал ритм, умел обыгрывать любые омуты, стремнины и перекаты мелодии. Однако обыкновенно он шагал, будто отбивал плац тяжелыми десантными ботинками. Разучивая новое движение, еще приговаривал про себя: «Бум-бум-бум!» Его лысая маковка, вопреки правилам танго, подскакивала вверх на каждом шаге, тело сотрясалось.
Сейчас Рома в своей нелепой, совсем не соответствующей моменту красной майке плыл над паркетом ровно, плавно, грациозно, словно щепка в медленном водовороте. Он, не запнувшись, не сбившись, не качнувшись ни разу, делал сложнейшие фигуры одну за другой. Его лицо было вдохновенно-отрешенным.
Укол ревности замер на полпути к измученному Наташиному сердцу. Рома так упоенно ведет не Оксану – Оксаны ведь нет сегодня – другую! Девушку можно назвать миниатюрной: небольшого росточка, тонка в кости, ни грамма жира, ноги – сама стройность. Тонкость фигуры отлично подчеркивали дымчато-серая туничка – шелковая, скромная, но очень стильная и определенно дорогая – и лосины с кружавчиками под коленкой – того же цвета. Роскошная волна густых, пшеничных волос струится до пояса, сужаясь, сливается тонким ручейком, иссякает между облепленными «мокрым» шелком ягодицами. Голые загорелые ноги движутся волшебно. Они мелькают со скоростью лопастей мельничного колеса, они порхают стремительно и непредсказуемо, как крылья мотылька, они замирают и, полные неги, ласкают колени партнера, они строго, как солдаты в траурном карауле, выстукивают бесконечной высоты каблуками печальный ритм. Бедра делают в очо относительно идеально прямой линии спины полный круг – не меньше! Хоть и светленькая, несомненно аргентинка!
Николай, покачиваясь, шел вперед простыми шагами. Он плотно притиснул Наташу, прижался небритой скулой к ее щеке. Наташа, вопреки законам танца, слегка извернулась и скосила глаза на партнера. Остекленевший взгляд Николая был прикован к великолепной паре. Ноги, похоже, сами несли его вслед.
– Николай! – мягко позвала Наташа. – Мы сейчас в кого-нибудь врежемся!
Тот молча, все сильнее шатаясь, шел вперед.
– Николай, милый, очнись! – испуганно попросила Наташа, чувствуя себя заложницей его пьяной целеустремленности.
Каблук протянутой назад для очередного нелепого шага ноги ударился о чью-то беззащитную плоть.
– Николай, милый, отпусти меня! – взмолилась Наташа, нарушая все танцевальные приличия.
Николай резко оборвал движение и выпустил партнершу из рук. Оказывается, последняя мелодия отзвучала. Наташа растерянно огляделась. Роман по-прежнему в двух шагах от нее. Не замечает, мечтательный взор устремлен в эмпиреи. А где же партнерша? Наташе хотелось заглянуть в лицо чудесной танцовщице: обнаружится ли хоть в нем какой-нибудь изъян? Но девушка уже покинула недостойного своих талантов танцора.
* * *
Всю дорогу до скромного домика в Снегирях Виталий немилосердно, почти непрерывно зевал. Не помогали ни жевательная резинка, ни разговоры. Рома же поначалу трещал не умолкая. Прежде Виталий не замечал за флегматичным увальнем повышенной болтливости. Они немного пообсуждали скоропостижную кончину уважаемого обоими учителя, но что по этому поводу выскажешь, кроме глубоких сожалений и сентенций об осторожности: мол, нельзя раздетым на сквозняке!
Потом обнаружилось, что бывший десантник знает каждую достопримечательность на пути. Он рассказывал Виталию, который ездил по Волоколамке с раннего детства, но ничего подобного в жизни не слыхивал, о происхождении названий деревень, ныне обратившихся в городские окраины, об истории строительства и заселения самых старых дачных поселений, о памятниках архитектуры, снесенных и ныне существующих, что расположены вдоль трассы и в отдалении от нее.
Виталий приглушил неизменную магнитолу и впитывал интересную информацию как губка, но память быстро пресытилась и принялась сочиться мутными струйками похабных анекдотов. Виталий умудрялся втиснуть между Ромиными высокоинтеллектуальными рассуждениями очередной анекдот примерно в тему, громко над ним посмеяться, после чего ненадолго взбадривался, мог вести машину и дальше с интересом слушать попутчика.
– Рома, откуда ты столько всего знаешь? Ведь вся эта информация – она, скажем так, не общедоступная. Ее же надо где-то раскопать, добыть!
– У меня девушка была, – смущенно ответил бывший десантник, – краеведением занималась.
– Ей это все было просто интересно? – снова поразился Виталий.
– Нет, у нее было задание в педагогическом училище – разработать курс по краеведению. Я ей помогал, увлекся и заболел. Училище в Красногорске, потому мы изучали именно эти места.
– Чем ты заболел? – не понял Виталий.
– Краеведением.
– Я думал, с девушкой что-то связано… – протянул Виталий и скосил глаза на молодого человека: оценил ли тот иронию?
Но Рома не оценил:
– Нет, с девушкой расстались еще до того, как она закончила писать работу. Даже не знаю, одобрил ее преподаватель наши труды или нет.
– По какой причине расстался? – Только увлекательная, но житейская тема, безо всяких лингвистических терминов и исторических экскурсов, спасет хоть на несколько минут от злосчастной зевоты! – Ты, как я понял, был готов довольно много сделать ради нее? Вон, краеведение изучил!..
– Да я… еще раз заболел… Она позвала меня в танго. Я пришел и влюбился в этот танец. А ей не понравилось. Она бросила через два месяца и принялась меня ревновать к партнершам, к самому танго. Она требовала, чтобы я все бросил. А я уже заболел!.. Но зато, когда мы расстались, я смог посещать занятия по четыре раза в неделю!
– Не зря девушка ревновала, – вбросил Виталий тонкий намек.
– В сущности, зря, – твердо возразил Рома.
– В танго много интересных женщин. Оксана, например! – пошел Рогов напролом.
Он неожиданно нарвался на подробные, но путаные объяснения, что молодой человек скорее жалел Оксану, чем любил ее, что и прежде предпочитал частую смену впечатлений. А роман с Оксаной получился не только скоротечным, но и вялым. Ему удобно было оставаться ночевать у Оксаны в Москве, вместо того чтобы каждый вечер ехать в свою загородную резиденцию. В сущности, подло так пользоваться женщиной, поэтому Роман решился порвать удобную во всех отношениях связь, зацепился за дурацкий предлог… А вообще-то дело и не в этом, а в том, что как-то незаметно танго стало значительно интереснее Роману, чем секс.
– Да-а-а, – задумчиво протянул Виталий, вновь неудержимо зевая, – другие ходят танцевать, чтобы женщин помацать, познакомиться. А ты, значит, наоборот…
Он запутался в рассуждениях и остановился, но Рома неожиданно с энтузиазмом подхватил:
– …Сбежал от девушки и ушел в парадоксальную аскезу…
Сон как рукой сняло! Виталий встряхнулся, выпрямился, насколько возможно, в мягком кресле.
– Во что ушел?!!
– То есть танго для меня сейчас важнее и интереснее обычных отношений…
– Нет, подожди! Какое слово ты сказал? Пара… доксальная что? Похоже на «осу» или червя такого поганого «акса»… «Цыганка Аза», короче говоря.
– Аскеза. Это отказ от плотских удовольствий ради служения идее, или Богу, или для достижения просветления.
– Ну, ты уже достиг просветления?
– В танго? – Рома улыбнулся.
– Пусть в танго! Аска…за сработала?
Улыбка вдруг сбежала с добродушного лица.
– Кажется, достиг, – сказал Рома абсолютно серьезно.
Виталий уже некоторое время чувствовал, как сердце дает сбои. Давненько не беспокоила аритмия! Надо скорее добраться до дачи. Поспать хотя бы пять часов!
– Но ты танцуешь в близком объятии? – уточнил Виталий, отлично зная ответ. Он хотел подвести собеседника к противоречиям в его высказываниях.
– Да. – Посерьезневший Рома начисто утерял многословность.
– А как же отказ от плоских… тьфу, платонических?..
– Плотских.
– Да, как же отказ от плотских удовольствий?
– Парадокс, – согласно кивнул Рома, будто полагал, что его спутнику и так все ясно, и тот лишь ради хохмы болтает пустяки.
Длинная стрела на асфальте под прямым углом изгибалась влево, указывая путь. Виталий и так знал маршрут. Но рисунок на дороге чем-то его смутил.
– Сюда? – уточнил он.
Рома согласно кивнул и отвернулся, откинувшись на спинку сиденья. Короткое возбуждение, вызванное небольшой дозой алкоголя, прошло. Полуночная усталость взяла свое.
«Отрубился. А мне, как всегда, одному не положено даже вздремнуть. Ни верности, ни благодарности», – с горечью подумал Виталий. Он сильно обижался, если попутчики засыпали у него в машине, оставляя его один на один с монотонностью вождения и унылостью долгой дороги.
Врубил погромче магнитолу.
выводил тонкий голосок на диске «Русское танго-1». Было время, Виталий частенько подвозил Ксению – то с урока, то с милонги. Так она просила его поставить этот диск, обязательно отыскивала эту песенку и, прервав разговор, самозабвенно подхватывала горестные вопли певицы…
Он притормозил на светофоре, включил левый поворот. И вдруг сообразил, чем смутил его начертанный на асфальте знак, почему полностью сбил с панталыку, заставил растеряться на хорошо знакомой дороге.
Белые прерывистые ленты разметки тянулись вдаль. Белые сплошные черты у обочин разбегались в стороны, изменяли главной дороге с пересекающей ее малозначительной шоссейкой. Стрелки на асфальте тоже всегда рисуют белым. Еще некоторые линии могут быть желтыми и красными. Но темными они не бывают никогда! Какой краской начертали ровную, четкую, разборчивую стрелу? Она не была ни черной, ни серой. Темной, словно на дорогу просто легла тень!
В таких необычных размышлениях Виталий подкатил к воротам – из скромного некрашеного штакетника, на которых висела табличка с крупно выведенной цифрой. Кажется, именно этот номер дома назвал Рома. Пора будить парня. Но тот проснулся сам, вяло поблагодарил Виталия и медленно полез вон из машины.
– Смотри, подъем завтра не проспи! – порекомендовал Виталий.
– Мне можно уже и не ложиться: надо к семи на электричку, иначе на работу опоздаю.
– Ну, давай подброшу тебя утром до метро.
Виталий мысленно застонал: так получилось красиво, великодушно, но самому-то придется встать чуть свет!
– Давай! – осоловело кивнул Рома, будто предложение Рогова было само собой разумеющимся.
«Невменяем», – констатировал Виталий, стремительно развернулся и покатил, наконец, на родную дачу. Один сгрузил тяжеленный нагревательный бак для бани – новогодний подарок друга – и лег в постель.
Утреннее благотворительное путешествие за малознакомым в общем-то товарищем по танцполу обойдется в полчаса драгоценного сна. И без того добираться с дачи до работы на тридцать – сорок минут дольше, чем из дому, – соответственно раньше вставать. А тут еще придется тащиться сквозь города по старой Волоколамке вместо того, чтобы пролететь с ветерком по Новой Риге. Но Виталий не желал – даже ради сна, которого катастрофически не хватало из-за вечерних уроков, практик, милонг, – отказывать себе в удовольствии сделать маленькое доброе дело. Чуточку порисоваться, пообщаться лишний раз. Водительскую «измену» оказавшегося некрепким на спиртное десантника он скрепя сердце простил.
* * *
Ксения доверчиво прильнула к нему, обвив руками и ногами, и затихла, только поглаживала тихонько по плечу. Как будто все прошло идеально! Костя потерпел немного, сохраняя эту благостную диспозицию, но разочарование пересилило. Он отстранился, стал без улыбки смотреть Ксении в лицо. Неужели ей так не по душе все, что он делает?! Им чудно, легко, интересно вместе, но как доходит до самого главного, она будто через силу с ним. С отвращением? С неохотой? Она ведь любила кого-то прежде. Однажды до Кости дошел глухой намек: любила отчаянно, долго не могла забыть, теперь якобы полностью исцелилась благодаря ему. Или она всегда и со всеми такая, мягко говоря, не горячая? У некоторых мужиков крышу сносит именно от таких женщин! Но Костя не из их числа.
Самое обидное: в ней вспыхивала порой внутренняя страсть – обжигающая, ослепительная! Когда она позволяла себе по-настоящему разозлиться, когда отстаивала в споре свои убеждения… Как же этот огонь раздуть и научиться высекать по собственному желанию?! Если бы у самого Кости опыт был побогаче…
Они не так давно по-настоящему сошлись. Целых полгода длились милые, целомудренные свидания. Костя был так счастлив взаимным пониманием и симпатией, сразу вспыхнувшей между ними, что не торопил события. Просто время от времени вежливо приглашал в гости. Только осенью настал момент, когда Ксения сама сказала: хочу у тебя побывать. Надо отдать ей должное: она вовремя заметила, что Костя уже начал нервничать, отчаиваться и сомневаться, хочет ли она вообще чего-нибудь.
Ксения отвечала Косте тревожным взглядом. Чувствует: что-то не так. Только вряд ли понимает что! Раздражение усилилось. Костя резко повернул маленькую лампу на длинной многоколенчатой ножке так, чтобы светила прямо на Ксению. Выражение ее лица на миг стало еще более затравленным, но голос прозвучал спокойно, буднично:
– Что ты делаешь?
Губы принужденно улыбнулись.
Вот ее натура! В этом упрямом желании сохранить хладнокровие в ситуации, которая пугает, обижает, злит. В этом неистребимом чувстве собственного достоинства.
Костя внезапно успокоился.
– Пытаюсь разглядеть, какого цвета у тебя глаза.
Сказал – и тема эта впрямь стала ему интересна. Лицо женщины просветлело. Ксении бесполезно пытаться скрывать свои чувства: любая смена настроения отражается в подвижных, выразительных чертах. А она и не догадывается. Молчит, губы кусает, тешит свою гордость.
– Я вот смотрю, – продолжил Костя, развеселившись, – для карих слишком светлые, но и зелеными не назовешь.
– Ореховые? – предположила женщина умиротворенно, и глаза мягко засветились навстречу мужчине.
– Наверное, – согласился Костя. – А еще, – добавил с азартом исследователя, – у тебя по краю радужки темный ободок.
– Да-а-а?! – Подвергаемые исследованию глаза расширились. – Не замечала!
Пройдет! Он потерпит и дождется результата! Ксения просто пока еще не привыкла к нему и чувствует себя скованно. Когда перестанет зажиматься, все наладится. Костя улыбнулся ей с искренней нежностью и убрал лампу. И снова открыл женщине свое объятие.
Среда.
Танцы на кофейной гуще
Прощай! Все телефоны молчат,
И три минуты назад
Ушел последний трамвай.
И. Богушевская. Прощай!
Ах, Рио-Рита! Как высоко плыла ты над нами
Через страх и озноб…
И. Богушевская. Рио-Рита
Из ворот вышел хмурый мужчина в черном пальто поверх белого халата. Несколько любопытных старушек у ворот кинулись было к нему. Но мужчина загрузился вместе с небольшим саквояжем в «скорую», и белый фургон с красным крестом укатил по направлению к станции. Милицейская легковушка осталась. Потом подъехал черный микроавтобус без окон. У Виталия снова екнуло сердце. Скоро! Он увидит и узнает наверняка. Ох, как же не хотелось видеть!
Утреннее радио, по своему обыкновению, на грани слышимости поливало грязью не то кого-то конкретно, не то всех подряд.
Он заставил себя подняться со звонком будильника. Если бы не обещание, данное Роману, проспал бы еще час, а то и полтора и без зазрения совести явился бы на работу к одиннадцати. Все равно делать там сейчас нечего: поставщики еще не раскачались после каникул, и, сколько ни теребят покупатели, выбравшие за время праздников почти весь ресурс, им пока при всем желании ничего не продашь! Запирая дачный дом, позвонил Роману. Тот не взял трубку. Выруливая на шоссе, набрал еще раз. Потом – у поворота в Снегирях. С прежним результатом!
Вначале Виталий немного разозлился: где уважение к старшим?! Потом ему стало смешно: придется устроить парню побудку по-казарменному! Но, когда он издали заметил у знакомых ворот милицейскую машину и «скорую» в окружении нескольких взволнованно что-то обсуждавших людей, сердце екнуло, бесславно рухнуло в пятки, и Виталий остановил автомобиль на обочине за несколько домов до места происшествия.
Часть дома, которую снимал Рома, была полностью выделена: свой участочек земли, обнесенный забором, свои калитка и ворота. Что-то стряслось именно на Роминой стороне. Виталий сообразил, что, скорее всего, последним видел бывшего десантника в живых, сегодня названивал ему все утро, а теперь еще и приехал! Хотелось сначала сориентироваться в ситуации, а потом уже обнаруживаться перед ментами. Или не показываться вовсе. Стало совсем тревожно, когда «скорая» укатила ни с чем, а ее место занял черный микроавтобус. Виталий предпочел больше не терзать себя мучительными догадками. Вышел из машины и вразвалочку направился к зевакам.
– Что тут такое случилось?
Через несколько минут Виталий вздохнул с чувством опустошенности и, что греха таить, облегчения. Во-первых, ему не грозили милицейские разбирательства. Но во-вторых, человека, к которому успел привязаться за время кратких бесед на танцевальных уроках и недолгой совместной поездки, когда столько было всего интересного, и полезного, и веселого услышано и сказано, больше не существовало.
Ворота скромного садика открылись, гостеприимно распахнулась задняя дверь мрачного микроавтобуса. И Виталий увидел на носилках, несомого ногами вперед… Простыня от ветра слетела в ноги, скомкалась, ее не удосужились поправить. Роман был в одних трусах. Фигура – его, черты лица местами узнаваемы. Но голова, руки, торс – в кровавых ранах, нанесенных не то ножом, не то обломком стекла.
Виталий вывернулся из плотного кольца раскудахтавшихся соседей. Ему уже успели рассказать, что бедного Рому – такого вежливого, такого приятного молодого человека! – убил в очередном пьяном загуле племянник одного из владельцев дома. Дебошир давно точил зуб на халявную жилплощадь, изредка угрожал и родному дяде, и его съемщикам. А вчера вот допился до смертоубийства. Все слышали под утро крики, но думали: просто мальчишка опять буянит… Он убежал, но далеко не ушел, так как по следу пустили милиционера с собакой. В лесу отсиживался, отморозок…
Виталий медленно растер замерзшие руки, чтобы не дрожали, тронул машину с места.
Бывший десантник вчера немного выпил, при расставании выглядел совсем обессиленным. Но как он мог не справиться с примитивным перебравшим спиртного ублюдком? Как позволил всего себя располосовать?! Страшная и обидная смерть! Потому что нелепо.
Виталий часа три промаялся в офисе безо всякой работы и решил, что довольно.
Он извлек из памяти телефона имя: «Танго-Оксана». Помедлил прежде, чем нажать «вызов». Интересно, знает ли Оксана о смерти своего недавнего возлюбленного? Если нет, не хотелось бы становиться вестником беды. Много будет лишних вопросов: откуда знаешь, как это случилось? Если Оксана пока не в курсе, Виталий промолчит. Если же она знает – могли ведь обнаружить ее номер на кнопке быстрого вызова, например, – тогда как бы план не сорвался! И все же попробуем!
– Привет! Чего творишь?
Он так хотел осуществить задуманное, что автоматически включил все свое обаяние. Сам почувствовал, как голос наполнился нежными, игривыми, интимными интонациями. Мать много чего лишила его в этой жизни: и доброй памяти о родном доме, и шанса учиться в гражданском вузе, в каком он хотел, и возможности относиться даже к самой близкой женщине с доверием и уважением, и части оставленного лично ему бабушкой наследства – всего не перечислишь и не вспомнишь! Однако не поскупилась на привлекательную внешность и обаяние. Одно это заслуживало того, чтобы молить за нее Бога. Только вот язык не поворачивался.
Оксана отреагировала незапланированно:
– Готовлю обед… на двоих.
– О! – воскликнул Виталий с подлинным интересом. – Уже есть для кого стараться?
– Думаю, да… Ты ведь хочешь, чтобы я тебе погадала. Приезжай! Получишь комплексное обслуживание: я еще и вкусно тебя накормлю.
– Как ты догадалась?
– О том, что ты любишь настоящий украинский борщ с хорошим куском парного мяса и шкварочками?
У Виталия свело скулы от сладостного предвосхищения. Открой он в это мгновение рот, слюна закапала бы прямо на телефон. Он сглотнул… А вдруг Оксана сыплет в еду слишком много перца? Представил, что в борщ она для усиления вкуса, скорее всего, нальет уксус. Кроме того, еще неизвестно, в какой дыре она покупает так называемое «парное» мясо! Ни одно блюдо в мире, приготовленное слабыми руками женщины, не может сравниться с тем борщом, который Виталий готовит самолично каждую вторую пятницу в пятилитровой кастрюле – чтобы хватило на выходные и на угощение любому гостю… или гостье. Столь же совершенны только щи, которые Виталий тоже готовит сам, и тоже через неделю по пятницам.
– Как ты догадалась, – повторил он с напором, – что я хочу погадать?!
Легкий вздох послышался в трубке, и Оксана промолчала.
– Хочешь сказать, что я тебе только за этим и звоню? – произнес Виталий тепло и проникновенно; счел полезным добавить: – В последнее время.
– Как ты догадался? – с усталой грустью пошутила Оксана.
С предисловиями и реверансами можно заканчивать!
– Что привезти? – осведомился он деловито, но с прежней свойской теплотой.
Оксана не стала отнекиваться. Собранно, четко продиктовала список всего необходимого, будто он, давно продуманный и составленный, лежал под рукой.
Окрыленный, Виталий покатил в «Ашан».
– Всем нам, кобелям, одного надо. Я правильно тебя понял?
Крепкий кофе был уже выпит, и перевернутая чашка подсыхала в сторонке, а беседа опять вертелась вокруг скользкой и ненужной темы, но Рогова это не пугало: ведь его желание уже начало осуществляться!
– Если бы! Вам всем разное подавай!
Виталий с веселым интересом уставился на молодую женщину.
– Кому борща да галушек, кому погадать, – выразительный кивок в его сторону, – кому технику танца.
– Я?! Я хочу от тебя технику танца?!
Виталий редко танцевал с Оксаной: на милонгах она была нарасхват.
– Ты же не един в трех лицах, – съязвила Оксана. – Я сказала, что вам всем нужно разное.
– А кто хотел от тебя технику танца?
– Почему ты не интересуешься, кто хотел галушек?
Виталий пожал плечами. Танцы на данном этапе жизни увлекали его куда сильнее, чем еда.
– Если я стану спрашивать сразу обо всех твоих мужчинах – как бы ты не оскорбилась!
Оксана неопределенно хмыкнула.
– Ну, подумай, кто у нас вечно бродит в поисках идеальной партнерши и вечно пристраивается к девушкам, которые могут чему-то научить.
– А! Юшко, что ли? Так он и тебя успел?! – Виталий замолчал, не столько желая спошлить, сколько просто потому, что не придумал, как закончить фразу.
Оксана сдвинула брови.
– Что успел?
– Успел… привлечь к обучению… себя… – кое-как докончил Виталий. – Обучению танго. Я это имел в виду. А ты что подумала?
Насупленные брови девушки не смогли противостоять озорной улыбке, нежданно выпрыгнувшей из-под усов мужчины: дрогнули, расцепились. Глаза Оксаны весело блеснули.
– Вот этоЮшко почти успел. Толькоэто, понял меня? И то почти.Мне не нужен бесплатный ученик.
– Но с каким пылом ты о нем говоришь! – поддел Виталий.
Оксана непонимающе хмыкнула и передернула плечом.
– Ну, хорошо. Ты очень хотела мне рассказать, кто ждал от тебя галушек!
– Хотела? Умеешь ты переложить всю ответственность на женщину!.. Я носила еду в судках Кореневу. Пусть, конечно, земля ему будет пухом; о покойных плохо не говорят…
– Не понял ни-че-го. Что плохого в том, что Лео ел твою стряпню?
– Я начала заниматься у Измайлова три года назад. Коренев, как всегда, вел уроки в соседнем зале. Я и к нему бегала. Мне хотелось поскорее научиться. Я активная, ты же знаешь!
Виталий неопределенно улыбнулся.
– Коренев приходил после работы и вечно жаловался, что голоден, что не успел поесть, потому что в кафе или ресторане долго ждать, а у него остается всего пятнадцать минут до начала урока. А я из дому. Ну, ты же знаешь, какой у меня график.
Оксана работала в одном из многочисленных московских казино и после танцев часто спешила не домой, а туда.
– Жалко: мужик сидит на бутербродах, худеет. Я стала ему готовить.
– Ты же сама, так сказать, проявила инициативу. Чем же ты недовольна?
– Знаешь, вот хоть бы раз спросил, сколько тебе это стоит, или подарок подарил. Ел, нахваливал. Правда, дополнительно занимался со мной бесплатно. Этого мне хватало!
– Значит, все хорошо, все оплачено?
Виталий слышал, что Оксана еле сдерживает раздражение на покойного, и никак не мог взять в толк, чем оно вызвано.
– Я расскажу. Глупо, конечно. Может, легче станет. Мы с ним много раз обсуждали недостатки системы обучения танго, которая принята в клубе, провалы в технике танца и в преподавании. Он так критиковал Валентина – вам и не снилось! Ехидно, зло, тонко – не придерешься. И вот я говорю все то же самое публично – остаюсь выскочкой и изгоем! Он отмолчался, ни единой репликой меня не поддержал! Виталик, мне очень стыдно: я не в силах думать о покойном хорошо! Что делать?
– Вспомни: он тебя учил, старался и твои галушки нахваливал. Прости его, что ли. Теперь уже назад-то не вернешь, чтобы высказать в лицо, что накипело!
Виталию совсем не улыбалось читать гадалке проповедь и выступать в роли ее духовного наставника. Только не хватало кого-то чему-то учить, когда жить остается два понедельника! То есть Виталий, конечно, рассчитывал скоропостижно и благородно скончаться в глубокой старости, но присказку про два понедельника любил.
Он поднялся, подошел к журнальному столику, взял свою чашку, надел очки и приступил к знакомой процедуре.
– Змея. Кобра. Стоит на хвосте: вот. Распустила капюшон, готова броситься – прямо сюда, на меня как выскочит сейчас! Уже пасть приоткрыла! – Он обернулся к Оксане, вставшей за его плечом. – Видишь? Правильно?
Девушка кивнула, не отрывая блестящих черных глаз от чашки.
– Что еще?
– Рядом женщина. У нее платье или юбка лохмотьями. Вот здесь она приподняла ногу. Высокий каблук.
– Заметь, какие страшные провалы на месте глаз!
– Провалы? – Виталий прищурился, пожал плечами. – Да ну, просто глаза подведены. Макияж.
Оксана скроила гримаску несогласия, хотя спорить не стала. Что ж, ей виднее: она в этом деле спец!
– Ты говоришь, каблук, – продолжала Оксана раскалывать увиденную им стройную картину, – но обрати внимание, куда дальше тянется вот эта тонкая линия!
– Сливается с хвостом кобры!
– Так. Ну а еще какие фигуры тут есть?
– Еще одна женщина.
– Конечно, – усмехнулась Оксана, – неужели Виталию Рогову могло достаться что-нибудь другое?! Сплошные женщины тебя окружают!
– По усам текло, а в рот не попало, – пробормотал Виталий и погладил ладонью щеточку над верхней губой.
Оксана скептично вздернула бровь, неодобрительно покачала головой.
Она-то была бы не против напоить симпатичного, хоть и вдвое старше ее, любителя танго сказочным медом. Около двух лет назад, когда Виталий пришел заниматься к Измайлову, она много усилий приложила, чтобы заинтересовать нового ученика танцевальной школы собственной персоной. Но – увы! Смоляные волосы и черные глаза у женщин с ранней юности отталкивали Виталия. Спасибо генам отца и любимой бабушки по материнской линии, Виталик получился не в мать – сероглазым шатеном, и был избавлен от ужаса и отвращения при каждом взгляде в зеркало! Кроме того, Оксана повела себя слишком активно. Позже рядом оказалась столь же напористая Света. Но та была природной блондинкой.
Зато Оксана умела гадать на кофейной гуще, на картах, на фасоли!
На гадания, как на самую лакомую приманку, Оксана завлекла тогда Виталия к себе домой. Однако он поступил очень хитро: навез еды на такую сумму, чтобы больше не считать себя чем-либо обязанным. Потом он постарался честно, хотя и в виде отвлеченной информации, объяснить Оксане, что не хочет иметь интимных отношений с черноволосыми и черноглазыми женщинами. Мать и сестра – угольные. Это будет почти инцест, притом с существом, которое не любить хочется, а, наоборот, оттолкнуть или самому бежать как можно дальше и без оглядки. Оксана не затаила обиду. Продолжали дружить.
Вскоре выяснилось, что девушка умеет не только гадать. Виталий попал в серию странных ДТП: то шину проколет, то повредит колесо в случайно подвернувшемся на дороге колодце. Когда дело дошло до столкновения, он не на шутку испугался. Пожаловался Оксане. На дне кофейной чашки четко увидел изображение змеи. Тогда змея была узкой, гибкой – не кобра, скорее гадюка: Виталий был убежден, что она ядовита! Выстроились рядом с пресмыкающимся и другие фигуры. Оксана ничего не знала об обстоятельствах прежней жизни Рогова, однако четко считала ситуацию: почти бывшая жена хочет успеть, пока не оформлен развод, заполучить наследство в виде автомобиля, квартиры и так далее. Отравить супруга она не смогла, пошла к колдуну.
