Текст книги "Тайна Хантсвилла"

Автор книги: Юлиус Мадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Организация «Марко Поло» направляла все эти данные непосредственно в Лондон. Особый курьер перевозил материалы в кассетах в Швейцарию. Кассеты были устроены таким образом, что если бы их стали открывать не знакомые с их устройством люди, содержимое немедленно бы сгорело.

Крайне обеспокоенная полученными сведениями, группа «Марко Поло» запросила в январе 1943 года помощь у всех центров французского партизанского движения. Сотни людей самых разных профессий занимались во Франции сложнейшей работой. Была поставлена задача собирать данные о немецких самолетах-снарядах, ракетах и о движении транспортов из Франции в запретную зону на севере Германии, о попытках привлечь французских технических специалистов к работе над реактивными двигателями.

В то же время французские ученые понимали, что их деятельность рано или поздно привлечет внимание гитлеровской разведки. Но ответственность перед человечеством и стремление всеми имеющимися средствами воспрепятствовать новым преступлениям фашистов не оставляли иного выхода.

Гестапо уже начало усиленные розыски участников организации «Марко Поло». Этим были заняты 32 тысячи чиновников и агентов службы безопасности. В застенках свирепствовали гестаповские палачи, подвергая жесточайшим пыткам борцов Сопротивления и совершенно безвинных, но в чем-либо заподозренных людей. Дикая фантазия гестаповцев не знала границ. Истязуемых бросали на землю и избивали кнутами. Пытались добиться признания и еще более жестокими методами. Варвары XX века применяли для пыток электрический ток. Женщинам связывали руки за спиной и подвешивали к потолку, оставляя в таком состоянии до тех пор, пока суставы не выходили из предплечий. Нацистские изверги бритвами надрезали подошвы своих жертв и заставляли несчастных бегать по посыпанному солью полу.

Такими кровавыми методами Гиммлер пытался сохранить тайну о ракетах, которые создавал штурмбанфюрер Вернер фон Браун.

Тем не менее организация «Марко Поло» постепенно накапливала сведения об «оружии особого назначения». В соревновании со временем она одерживала победу.

Участники французского движения Сопротивления узнали, что в Пенемюнде работает сын одного из русских эмигрантов. Было также известно о его антигитлеровских настроениях. Во время служебной поездки в Париж русский установил контакт с французской подпольной организацией. Представитель группы «Марко Поло» назначил ему встречу на одном из сеансов в планетарии. В планетарии было темно, бесшумно работавший аппарат проецировал на полусферическом экране звездное небо. Однако два десятка глаз отнюдь не были прикованы к чуду техники, они были устремлены на незнакомца. В карманах партизаны на всякий случай держали пистолеты со взведенными курками. Коробка из-под сигарет, доставленная русским, перешла от одного к другому. Не дожидаясь конца сеанса, партизаны покинули планетарий.

В научной секции организации «Марко Поло» срочно проверили полученные чертежи, негативы и формулы. Тем же вечером в Лондон пришла шифровка.

Лондонский штаб связи, в который направлялись все добывавшиеся сведения, получал по радио одно сообщение за другим. Из них явствовало, что в декабре 1943 года следует ожидать обстрела Англии самолетами-снарядами и ракетами. К весне 1944 года гитлеровцы намеревались запускать 5 тысяч снарядов в день. Было обнаружено уже 138 стартовых площадок на северном побережье Франции и Голландии. Английские контрразведчики насторожились.

К тому же в Лондон из Парижа и Лиона поступили сведения о ракете «А-4» с указанием, как вести борьбу с ней. Кроме того, англичанам были доставлены списки ведущих французских предприятий, поставлявших механические и электрические детали для фашистского «чудо-оружия», список предприятий по производству топлива, текст совершенно секретного документа верховного командования вермахта за № 4895/41, фотоснимки стартовых площадок и пусковых платформ и характеристика специальной части, выделенной нацистами для обслуживания «оружия особого назначения». Это был 155-й зенитный полк под командованием полковника Вахтеля, который из соображений маскировки пользовался во Франции документами на имя Мартина Вольфа.

Материалы, поступавшие из Германии, Польши, Франции и Голландии, вынудили наконец английскую разведку, через три с половиной года после получения письма Куммерова, рекомендовать произвести эффективную бомбардировку Пенемюнде.

Правительство Великобритании, особенно премьер-министр Черчилль, все еще проявляли нерешительность. Ближайший советник Черчилля оксфордский профессор физики Фредерик Александр Линдеман говорил, например, что все данные, поступающие от партизан, – не более как «результат ракетной истерии», и энергично возражал против воздушного налета на Пенемюнде. В британском генеральном штабе после некоторого колебания наконец решили предпринять сначала несколько разведывательных полетов.

Английский пилот Пик добровольно вызвался осуществить эти рискованные полеты. Он пролетел над Узедомом на большой высоте, ибо на «запретном острове» была особенно мощная противовоздушная оборона. Однако первый разведывательный полет Пика оказался неудачным: сделанные им снимки не получились из-за недостаточной экспозиции. Пику пришлось еще раз совершить опасный рейс.

На сей раз обработкой фотопленок занялась сама Констанция Бэбингтон-Смит, которую ее друзья и сослуживцы называли «Бэбс». До войны она была шляпницей-модельером. Когда гитлеровцы напали на Польшу, Констанция пошла в армию. Подразделение воздушной фоторазведки, в котором служила «Бэбс» в качестве старшего лейтенанта, дислоцировалось в Медменхэме (графство Беркшир), в 40 километрах западнее Лондона. Лаборатории размещались в монастыре XIII века. Аэрофоторазведчики союзников привозили с западноевропейского фронта центнеры заснятой фотопленки, которую обрабатывали здесь умелые женские руки. Работа не прекращалась круглые сутки. Все, что дешифровщицы считали достойным внимания, поступало в штабы бомбардировочной авиации, и на основе этих данных проводились новые налеты на позиции гитлеровского вермахта и объекты германской военной промышленности.

Когда «Бэбс» проявила пленку, заснятую Пиком во время второго полета над Узедомом, и отдельные кадры были увеличены, она увидела на снимке рядом с бетонной дорожкой небольшой самолет с короткими крыльями. На другом кадре просматривалась тень от какого-то длинного вертикально стоящего предмета.

Скептики, группировавшиеся вокруг Черчилля, вынуждены были признать свою неправоту. Стало ясно, что объекты в Пенемюнде сооружены не для дезинформации и не для того, чтобы заставить бомбардировщики союзников слететься туда, подобно пчелам на мед. В районе Пенемюнде действительно создавалось оружие, о котором говорилось в «Документе Осло» и о котором сигнализировали польские и французские партизаны.

В то время как в Англии политические деятели, генералы и ученые вели разговоры о том, насколько реальным является фашистское ракетное оружие, на континенте многие участники Сопротивления шли на смерть, чтобы спасти жизнь английских детей, женщин и стариков. Гиммлеровская служба безопасности и гестапо непрерывно производили массовые аресты. Постепенно они напали и на след организации «Марко Поло».

Французские патриоты понимали, что у них остается слишком мало времени. Они все чаще меняли свои конспиративные квартиры и явки, непрерывно перебазировали радиопередатчики.

В июне 1943 года гестапо удалось арестовать Андре Хельброннера. Однако 60-летний патриот не стал предателем. Несмотря на чудовищные пытки, гестаповцам не удалось от него добиться сведений, где скрываются его друзья. Закованного в кандалы Хельброннера отправили в концлагерь Бухенвальд, чугунные ворота которого закрылись за ним навсегда. Через полгода французский ученый был сожжен в бухенвальдском крематории, а на свидетельстве о его смерти эсэсовские бандиты поставили обычный штемпель: «Умер от воспаления легких».

Через несколько дней после ареста Хельброннера гестапо устроило в Лионе засаду на Альфреда Эшкенази. Он пытался бежать, но был сражен автоматной очередью.

Чем беспощаднее становились действия нацистов против борцов французского движения Сопротивления, тем больше разрасталась армия партизан. И хотя организация «Марко Поло» была ослаблена, ее участники ни на минуту не упускали из поля зрения гитлеровское ракетное оружие. Она изменила свою структуру и стала именоваться «Промонтуар»; организация не была сломлена, упорный, героический труд ее участников не прекращался.

Перед новым, 1944 годом ищейки адмирала Канариса схватили третьего члена руководства организации «Марко Поло» – Жака Бержье. Он был брошен в саарбрюккенский лагерь смерти Нейенбремме. Принимая Бержье, начальник лагеря с издевкой заметил, что у него заключенные до сих пор не выживали более четырнадцати дней, а большинство уже через неделю сходили в могилу. Ежедневный рацион лагерников состоял из наполовину испорченных продуктов и не превышал 500 калорий. Люди гибли от голодной смерти. Однако палачам не удалось сломить волю Бержье. В тяжелых лагерных условиях он вел дневник, фиксируя преступления нацистов. Через четыре недели после пребывания в лагере его вес уменьшился до 40 килограммов. Бержье стал похож на скелет, обтянутый кожей. В таком состоянии в мае 1945 года Бержье встретил своих освободителей3535
  После освобождения из концлагеря Маутхаузен Жак Бержье написал на основе своего дневника доклад, который сыграл важную роль на процессе фашистских военных преступников во французском военном трибунале.


[Закрыть].

Соратника Бержье по «Марко Поло» Рене Пелье нацисты казнили незадолго до их изгнания из Лиона. До этого доведенный до безумия непрерывными пытками Пелье в течение нескольких недель томился в лионском отделении гестапо в крепости Монлюк. Жена Пелье Маргарита была замучена эсэсовцами в концлагере Маутхаузен.

Имена этих отважных людей стоят в одном ряду с именами многих героев из различных европейских стран, отдавших свои жизни в борьбе с ракетчиками Вернера фон Брауна.

Гиммлер выполнил обещание, данное им в Пенемюнде. Его палачи не останавливались ни перед какими преступлениями. Но, несмотря на постоянно усиливавшийся террор, народы не дали себя сломить.

Бомбовый дождь на Пенемюнде

«Никаких происшествий».

Такую запись, сдавая дежурство, сделал в постовой ведомости в первом часу ночи 18 августа 1943 года фельдфебель Больтенхаген. Он прибыл в Пенемюнде после ранения, полученного на фронте, и был рад спокойной обстановке, царившей на острове. Больтенхагену хотелось, чтобы его семья, проживавшая в Эссене, также была избавлена от налетов англо-американских бомбардировщиков, как и он. Фельдфебель взял противогаз и пошел к расположенной поблизости казарме.

Только что по радио объявили о приближении с северо-запада бомбардировщиков противника. Но никто не обратил на это внимания. Англо-американские самолеты в последнее время часто пролетали над устьем Одера в направлении Берлина и тем же маршрутом возвращались обратно.

Ни фельдфебель Больтенхаген, да и никто другой на Узедоме отнюдь не предполагали, что это был маневр. Пилоты бомбардировщиков из королевских военно-воздушных сил и те не знали, почему они уже в течение четырех недель должны были, возвращаясь после бомбежки Берлина, обязательно пролетать над Узедомом.

Сильная противовоздушная оборона на острове имела строгий приказ не открывать огня и не поднимать в воздух истребители, дабы не привлечь внимания противника к ракетному острову. Так было и этой ночью.

Еще накануне маршал королевской авиации сэр Артур Траверс Харрис пригласил ответственного за операцию подполковника Серби и его офицеров в свой кабинет и сообщил:

«Всем экипажам должна быть разъяснена чрезвычайная важность цели, на которую сегодня будет совершен налет, и безусловная необходимость сразу же уничтожить ее. Если налет не удастся, он будет повторен в последующие ночи. В этом случае, однако, не удастся избежать больших потерь!»

Кроме подполковника Серби цель операции «Фотон» знали только два офицера штаба бомбардировочного соединения. Сам Серби намеревался кружить на своем самолете над Узедомом и наводить экипажи на цель.

Налет на Пенемюнде начался. Первые волны бомбардировщиков пролетели над Узедомом как и в предыдущие ночи. Внизу даже не объявили тревогу, по-прежнему уповая на прекрасную светомаскировку.

Внезапно над северной оконечностью острова повисла «рождественская елка»3636
  Так называлась на солдатском жаргоне осветительно-сигнальная многозвездная ракета. – Прим. перев.


[Закрыть]. Почти одновременно из четырехмоторных бомбардировщиков посыпались тяжелейшие бомбы, канистры с зажигательной жидкостью и фосфором. В пенемюндской запретной зоне началось светопреставление. Задрожали здания. Девять 500-килограммовых бомб разрушили бетонированные цеха. Дома в поселке горели подобно факелам. И только после этого открыли огонь немецкие зенитные батареи.

Одна волна бомбардировщиков сменяла другую. Один «бомбовый ковер» за другим обрушивался на хорошо видневшиеся в лунном свете цехи, где создавалось «оружие особого назначения». Подполковник Серби, летая над островом, отдавал приказы. Полтора миллиона килограммов фугасных и зажигательных бомб было сброшено в ту ночь на цель.

Наконец над островом появились ночные истребители, срочно посланные из района Берлина. Им удалось сбить 47 из 600 «летающих крепостей», участвовавших в налете.

Уже взошло солнце, а фосфор продолжал гореть, распространяя едкий дым и дождь искр. Первые команды саперов, прибывшие из Вольгаста и Штеттина, пытались спасти то, что еще было можно.

735 пенемюндцев было похоронено после этого налета. Вальтер Дорнбергер и Вернер фон Браун, ответственные за смерть этих людей, потеряли незаменимых специалистов – ученых в области ракетной техники. Погибли начальник полигона, специалист по двигателям доктор Вальтер Тиль, старший инженер Вальтер и генерал-майор фон Шамье-Гличинский. Половина лабораторий была превращена в руины и пепел, уничтожены тысячи чертежей. От электростанции и кислородного завода остались лишь полуразрушенные стены. Сгорел поселок технического персонала. Был превращен в развалины портовый квартал. Уцелели лишь некоторые хорошо замаскированные испытательные площадки, аэродинамическая труба и измерительная лаборатория.

Хотя англичане, проводя воздушный налет на ракетные базы вокруг Пенемюнде, и имели точные планы расположения объектов, добытые участниками польского движения Сопротивления, они не пощадили барачные поселки военнопленных и насильственно угнанных рабочих. А тех из них, кто пытался спастись от английских бомб, расстреливали из пулеметов эсэсовцы.

До сих пор неизвестно точное число иностранцев и немцев – заключенных концлагерей, погибших на острове Узедом. Об этой кошмарной бомбежке напоминает установленный на кладбище в Карлсхагене каменный крест. На нем по указанию евангелической церкви высечена надпись:

«Здесь покоятся 213 человек, угнанных на принудительные работы:

91 поляк

23 украинца

17 французов

16 заключенных концлагерей

66 лиц неизвестной национальности

Бог говорит: Я знаю тебя по имени».

И все же налет на Пенемюнде коренным образом отличался от англо-американских бомбардировок рабочих кварталов германских городов. «Запретный остров» был одним из опаснейших нацистских арсеналов, нервным центром фашистской военной машины, откуда исходила угроза для народов Европы и даже Америки.

Удар по пенемюндской экспериментальной ракетной станции попал в самую точку. Коричневые бонзы задумались. Нацистские власти в Берлине и Пенемюнде сразу же бросились искать козлов отпущения, хотя в свершившемся бедствии они, по существу, были повинны сами.

Гитлер, узнав о результатах бомбардировки, был взбешен.

В кабинете генерал-полковника Йешоннека раздался телефонный звонок.

– Господин генерал-полковник, подождите, пожалуйста, у аппарата. С вами будет говорить фюрер.

Через минуту в трубке раздался голос Гитлера:

– Вы уже слышали новость из Пенемюнде?

– Так точно, мой фюрер.

– Тогда вы знаете, что следует делать! – прохрипел Гитлер.

Но начальник штаба нацистской «люфтваффе», принявший все меры, чтобы наладить производство самолетов-снарядов и ракет для обстрела английских городов, этого-то как раз и не знал. Он написал письмо семье, вытащил пистолет и застрелился.

На следующее утро в Пенемюнде появился начальник полиции безопасности и службы безопасности обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер. Гитлер и Гиммлер поручили ему расследовать, откуда противник узнал о том, над чем работали в Пенемюнде.

– Где генерал Шамье-Гличинский?

– Убит!

Кальтенбруннеру не повезло. Мертвые ему помочь не могли.

Первыми, кто пришел в себя, были генерал-майор Дорнбергер и фон Браун. Им было ясно, что опускать руки нельзя. Они успокоили начальника гиммлеровской службы безопасности, заверив его, что оставшиеся в живых пенемюндские конструкторы приложат все силы к тому, чтобы быстро преодолеть последствия катастрофы и точно в срок выполнить задание Гитлера. Немного успокоенный, Кальтенбруннер настоял все же на том, чтобы в сотрудничестве с «абвером» активизировать меры по обеспечению безопасности и организовать систематическую «проверку благонадежности» всего военного и технического персонала. Военнопленными, насильственно согнанными на принудительные работы, и командами заключенных концлагерей гестапо и служба безопасности занялись сами.

Заключенные, работавшие на Узедоме, были отправлены в лагери смерти. Эсэсовцы провели особую чистку среди польских рабочих.

Вскоре нацисты оказались в затруднительном положении. Надо было ускорить осуществление ракетной программы. Для этого требовались тысячи рабочих. Но чем большее число людей было посвящено в то, что делалось на острове, тем труднее становилось сохранить тайну.

Англо-американская авиация все чаще и чаще стала совершать налеты на заводы, участвовавшие в производстве «оружия особого назначения». Бомбы обрушивались на предприятия, поставлявшие материалы для фашистского ракетного производства: в октябре 1943 года бомбежке подвергся Лейпциг, в ноябре – Дюссельдорф, Кельн, Вильгельмсхафен и центр химической промышленности Людвигсхафен. Участники французского движения Сопротивления тем временем перешли к активным действиям. Они всеми силами противодействовали гитлеровским ракетчикам.

Нацисты не в состоянии были справиться с систематическим саботажем. Как только «Организация Тодта» приступила к сооружению спроектированного Вернером фон Брауном 7-метрового бетонного покрытия пускового блиндажа, французские партизаны вызвали по радио англо-американские бомбардировщики. Бетономешалки были разбиты, боковые стенки бункера, строившиеся в течение многих месяцев, завалились.

Нацистам не оставалось ничего иного, как спешно начать строительство новой пусковой шахты в заброшенном известняковом карьере неподалеку от местечка Визерне. Однако до конца войны им так и не удалось воспользоваться этим сооружением.

Итак, благодаря совместным действиям антифашистов ряда стран производству немецких военных ракет осенью 1943 года был нанесен большой ущерб. Серийный выпуск «секретного оружия» был задержан примерно на 6 месяцев, хотя над ним работали 800 военных заводов в Германии и в оккупированных нацистами европейских государствах. Несмотря на воздушные налеты, Гитлер приказал продолжать работы над ракетами. В записке, которая хранилась в письменном столе Вернера фон Брауна, «фюрер» подчеркивал: «Я считаю программу производства оружия особого назначения чрезвычайно срочной... Дано указание рассматривать ее как первоочередную».

Цифры обвиняют

Стремление как можно быстрее наладить серийное производство самолетов-снарядов и ракет объединило различные группы монополистов и предпринимателей, почуявших гигантские прибыли. «Вервиртшафтсфюреры»3737
  Так именовались заправилы гитлеровской военной экономики. – Прим. перев.


[Закрыть] были трогательно единодушны с Вернером фон Брауном. Они жаждали отхватить этот жирный кусок – самый крупный военный заказ фашистской Германии 1943 года.

Основываясь на предложениях пенемюндских специалистов, Гитлер приказал испытательной станции ВВС и руководимой фон Брауном экспериментальной базе сухопутных сил в Пенемюнде запускать ежедневно тысячу самолетов-снарядов «Fzg-76» («Фау-1») и десять баллистических ракет «А-4» («Фау-2»), а затем довести их число до пяти тысяч в день.

Заправилы концернов жадно потирали руки. У них кружились головы в предвкушении грядущих прибылей. Чтобы дать некоторое представление о поистине золотом дожде военных заказов, который излился на магнатов военной промышленности фашистской Германии в связи с развертыванием производства этих новых видов оружия, приведем некоторые цифры. Каждый самолет-снаряд «Fzg-76» стоил 61 260, а каждая ракета «А-4» – 306 300 марок. Нетрудно подсчитать, что для реализации приказа Гитлера общая сумма заказов на их производство должна была уже в начальный период составлять 64 323 тысяч марок в день, или 23 477 895 тысяч марок в год, а при достижении поставленной на дальнейшее задачи – астрономических цифр 312 426 тысяч марок в день, или же, соответственно, 114 035 490 тысяч марок в год3838
  Расчеты сделаны на основании установленных производственных расходов и являются, таким образом, минимальными. Английский автор Бернард Ньюмэн (ссылающийся на протокол допроса одного из главных военных преступников Шпеера) приводит их в английской валюте: один самолет-снаряд – 3000, ракета «А-4» – 15 000 фунтов стерлингов. В указанный период фунт стерлингов равнялся 20,42 марки. – Bernard Newman, They saved London, p. 176– 178.


[Закрыть]. Даже если исходить из скромной нормы прибыли в 10%, то и тогда участвовавшие в этом доходном деле монополистические группы уже в начальный период должны были получить годовую прибыль свыше 2,3 миллиарда марок. А в дальнейшем ракетный бизнес приносил бы им доход в 31,2 миллиона марок в день, или 11,4 миллиарда марок в год.

Напомним в этой связи слова старого английского экономиста, приведенные Карлом Марксом в первом томе «Капитала»: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы».

Надо ли говорить, что германские империалисты, которым производство гитлеровского «чудо-оружия» сулило несметные доходы, не останавливались ни перед какими преступлениями даже ради меньшей нормы прибыли!

Ненасытная жажда наживы – вот что заставляло монополистов гитлеровской Германии, невзирая на огромные потери в людях и технике, форсировать производство «оружия особого назначения» чуть ли не до последнего удара часов, возвестившего конец нацистского режима. Гитлер не оставался в долгу у монополистических воротил, которые когда-то купили его самого, и теперь щедро вознаграждал их.

Человеком, который по уполномочию Гитлера давал и распределял военные заказы такого масштаба, изымая из кармана немецкого народа миллиарды марок, был профессор Карл Хеттлаге – начальник отдела финансирования и организации военной промышленности нацистского министерства вооружения и военного производства. В ответе на запрос автора книги он признал 1 марта 1962 года, что ракетный бум вызывался стремлением монополий к «выпуску более рентабельной с точки зрения частного хозяйства продукции». Ну что же, погоню за максимальной прибылью можно при желании называть и так! Но профессор Хеттлаге, дока по части юридической казуистики, постарался как можно деликатнее обойти вопрос о той роли, какую играл он сам в развитии гитлеровской военной машины3939
  Карл Хеттлаге избежал наказания за свои военные преступления. Более того, он шаг за шагом поднимался по иерархической лестнице боннской бюрократии. Сначала Хеттлаге стал министераль-директором в министерстве финансов земли Рейнланд-Пфальц, затем в 1958 году – директором управления по бюджетным вопросам боннского министерства финансов, а в 1959 году он уже восседал в кресле статс-секретаря этого министерства. Здесь Хеттлаге при составлении разбухшего военного бюджета ФРГ несомненно пригодился опыт нацистских времен. Высшей точки послевоенная карьера бывшего нацистского эксперта по вопросам вооружения достигла в октябре 1962 года, когда он с помощью президента Западной Германии занял пост представителя ФРГ в верховном органе «Европейского объединения угля и стали» – руководящем синклите финансового капитала стран «Европейского экономического сообщества».


[Закрыть]. Ведь тогда он был, не говоря уже о его должности в министерстве вооружения, влиятельным гауптштурмфюрером СС4040
  Соответствует чину капитана вермахта. – Прим. перев.


[Закрыть] в гиммлеровском Главном управлении СС. Хеттлаге заботился о том, чтобы для производства ракет концернам не приходилось предварительно строить новые предприятия и вкладывать собственный капитал. Благодаря стараниям Хеттлаге монополии могли воспользоваться для получения максимальных прибылей при минимальных затратах теми предприятиями, которые финансировались за счет налогоплательщиков.

«Выпуск более рентабельной с точки зрения частного хозяйства продукции» осуществлялся в различных вариантах.

Возьмем для примера завод «Велла». В маленьком городке Ротенкирхен в Фогтланде некие братья Штроер на своем небольшом, почти полукустарном предприятии изготовляли помаду и жидкость для завивки, сушилки для волос и парики. К 1939 году фирма имела неплохую репутацию, но, очевидно, владельцам этого было мало. Братья Штроер вступили в нацистскую партию, чтобы содействовать осуществлению гитлеровских планов мирового господства. Трудно сказать, сколько именно пожертвовали они на подготовку летчиков для геринговских бомбардировщиков, но, верно, немало. Зато они и сами охотно претендовали на финансовую помощь своих нацистских сообщников, чтобы, пользуясь государственными субсидиями, сбывать по бросовым ценам свою продукцию на зарубежных рынках. Рука руку моет! Недаром братья Штроер (о чем свидетельствуют сохранившиеся бухгалтерские документы) не пожалели многих тысяч марок в «фонд Адольфа Гитлера».

Когда Гитлер начал свою разбойничью войну, активный член милитаристского союза «Стальной шлем», капитан запаса Карл Штроер тоже пошел на фронт – только на «тыловой»! – и начал биться... за военные заказы. Уже вскоре его предприятие приступило к выпуску военной продукции и с 1943 года стало крупным поставщиком материалов для самолетов-снарядов и ракет. Если в 1943/44 хозяйственном году прибыль, полученная фирмой «Велла» от производства военной продукции, составляла 176 тысяч марок, то в 1944/45 году она уже равнялась 470 тысячам, а объем производства в стоимостном выражении удвоился. В результате – свыше 20% чистой прибыли, жить можно! Оба братца – разумеется, освобожденные по броне от военной службы – нажили за войну и на войне круглый миллион. Теперь они уже промышляли не патентованным средством для рощения волос, нет, в погоне за куда более легкой и обильной прибылью они стали кровавыми торговцами смертью.

Фирма «Велла»4141
  После войны военные заводы братьев Штроер, находившиеся в тогдашней Советской оккупационной зоне, были на основе Потсдамского соглашения безвозмездно конфискованы и переданы в руки немецкого народа. Нацистский «вервиртшафтсфюрер» Карл Штроер избежал наказания за зверское обращение с эксплуатировавшимися на его предприятиях военнопленными. Он вместе с братом бежал в Западную Германию. Оба проживают в Дармштадте, являясь владельцами концерна «Велла», и принадлежат ныне к числу мультимиллионеров боннского государства. В 1958 году обербургомистр Хюнфельда доктор Рудельсдорф даже назвал именем этих торговцев смертью одну из улиц города.


[Закрыть] была лишь одним из тех 800 предприятий, которые успешно домогались заказов по реализации гитлеровской ракетной программы. Столь же характерна в этом отношении, например, и фирма «Крайзельгерете Гмбх» (Берлин – Бриц), которая с самого начала оснастила свой завод агрегатами для производства боевых ракет.

Однако на львиную долю в производстве ракетного оружия претендовали другие, более влиятельные и мощные силы, стремившиеся занять свое место в самой агрессивной и алчной группе германских империалистов.

В прежних войнах, которые вели империалисты, подавляющую часть прибылей обеспечивали себе те группы финансового капитала, которые держали в своих руках уголь, чугун и сталь. Война поглощала прорву металла, и с каждой его тонны капиталисты взимали свою обильно политую кровью дань. Прежде, к примеру, артиллерия была той огневой ударной силой, которая предназначалась для взламывания вражеской обороны. 200 и более орудий и минометов на километр линии фронта обрушивали свой огонь на противника, чтобы превратить в сплошное месиво от 25 до 40% его живой силы и техники. Отсюда можно сделать вывод, сколь велик был расход боеприпасов и сколь огромна была потребность в несущем смерть металле. Если учесть, что зенитной артиллерии требовалось 400—600 снарядов, чтобы в цель попал один, то это означало, что прибыли соответствующих концернов росли как на дрожжах.

Теперь же, в период второй мировой войны, в первый ряд торговцев смертью выдвигались магнаты электротехнической промышленности, которые сумели добиться ведущего положения и отстоять собственные интересы в погоне за военными заказами. На то имелись как военно-технические, так и экономические причины. Если раньше на долю электроконцернов приходилось примерно 25% стоимости военного самолета, то при производстве ракеты стоимость электронного и электротехнического оборудования и приборов точной механики составляла уже 50%. Иначе говоря, она равнялась половине заводской цены ракеты. Реализация планов Вернера фон Брауна могла дать электромонополиям фашистской Германии заказы на сумму полмиллиарда, а вскоре – и свыше миллиарда марок в год.

Электроконцерны, и без того по горло загруженные военными заказами, ринулись в бой за ракеты.

Один из крупнейших монополистов гитлеровской Германии – Карл Фридрих фон Сименс, глава известного электроконцерна «Сименс унд Гальске», 19 марта 1940 года на собрании акционеров этой компании так охарактеризовал положение с военными заказами: «Прямые и косвенные военные запросы значительно превышают нашу производственную мощность... В сравнении с периодом (первой. – Ю. М.) мировой войны требования, которые предъявляются войной к электротехнической промышленности в ее исконной области, возросли во много раз. Пока продолжается война и имеются в наличии люди и материалы, такое положение в этой отрасли промышленности останется без изменений».

То же самое можно сказать и об акционерной электрокомпании «АЭГ», более 80% продукции которой уже шло на нужды фашистской военной машины. Ее берлинское дочернее предприятие «Телефункен» поставляло электрооборудование для ракет «А-4». Этим же занимался и принадлежавший «АЭГ» завод электроаппаратуры в Берлин-Трептове4242
  Этот завод после 1945 года был на основе Потсдамского соглашения конфискован у его владельцев – военных преступников и ныне, являясь народным предприятием «Электроаппаратеверке», служит мирным целям.


[Закрыть].

Обороты и прибыли концерна «АЭГ» от военных заказов возрастали прежде всего в связи с самолетостроением и параллельно с конструированием и производством боевых ракет. Если этот общий оборот в 1932/33 хозяйственном году равнялся 180 миллионам марок, то в 1938/39 году он составлял уже 604 миллиона, а в 1943/44 году увеличился до 1 миллиарда марок. Эти цифры достаточно красноречиво говорят о том, что выпуск военной продукции действительно куда более рентабелен с точки зрения частной собственности! Такая точка зрения вполне разделялась и акционерами «АЭГ»; она отражала огромную заинтересованность монополистических кругов в политике вооружения и войны. Нет, вовсе не монополии действовали по указке Гитлера, его сатрапов и генералов, как это могло казаться, а наоборот – те плясали под дудку монополий.

В июне 1946 года один из членов правления «АЭГ», Фридрих Шпенарт4343
  Фридрих Шпенарт является ныне членом наблюдательного совета «АЭГ» и других концернов, почетным президентом западноберлинской «Торгово-промышленной палаты»: проживает в Далеме (Западный Берлин). Правительство ФРГ наградило его «большим федеральным крестом за заслуги со звездой и лентой».


[Закрыть], взялся за перо, чтобы попытаться обелить заправил концерна, виновных в тяжких военных преступлениях. Он нагло утверждал, что компания «АЭГ», «в противоположность другим крупным хозяйственным предприятиям (под которыми Шпенарт явно подразумевал конкурирующий концерн Сименса. – Ю. М.), до прихода национал-социалистов к власти, а также в начале их правления стояла в стороне от махинаций гитлеровцев и все руководящие ее лица отказались дать впрячь себя в руководимую национал-социалистами экономику». Эту отрицательную позицию, утверждает Фридрих Шпенарт, компания «АЭГ» якобы «продолжала сохранять и после прихода нацистов к власти, вплоть до краха национал-социалистского режима в 1945 году»4444
  Wolfgang Hahn, Lotar Kruss, Elektrokonzerne – Rustungskonzerne. Berlin 1961, S. 54.


[Закрыть]. Все это, как и утверждения о незначительном участии «АЭГ» в конструировании и серийном производстве гитлеровских военных ракет, – наглая ложь. Концерн «АЭГ» с самого начала захватил командные позиции в фашистском ракетном деле, и, при всех имевшихся разногласиях по второстепенным вопросам, управление вооружений сухопутных сил, министерство вооружения и генеральный штаб всегда перед ним пасовали.