Текст книги "Искушение и возмездие Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Юлианна Лунная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

21 глава

Лиза

В спальню, в которой нам пришлось ночевать, я влетела, словно за мной гнались тысячи чертей. В столь ранний час я совершенно не ожидала увидеть в коридоре столпотворение. Ника прекрасно спала ночью, но к утру проголодалась и недовольно попискивала в кроватке, не получив достаточную порцию грудного молока. Мне пришлось искать в большом доме дорогу к кухне и поспешно готовить смесь. И как бы ловко я не управлялась с привычными и отработанными до автоматизма действиями, к дочкиному крику и недовольству я не успела.

– Прости, прости, детка, но как сумела.

Алиса на полпути к кроватке выхватила из моей руки бутылочку и, напевая что-то Никуле на ушко, умчалась подкармливать племянницу.

– Ты же не против? – словно очнувшись, спросила у меня, лишь на мгновение посмотрев мне в глаза.

– Никогда, – пытаюсь улыбнуться в ответ, кутаясь в халат, который по глупости взяла в гости.

В таких не форсят в доме, где полно людей, да и неприлично покидать спальню и разгуливать в подобном виде. Понимаю, что опростоволосилась, особенно в тот момент, когда спиной почувствовала на себе взгляд Николая. Ситуация так себе, словно побывала между молотом и наковальней. С одной стороны Николай сверлил меня своими темными холодными глазами, с другой стороны – Мирон, на лице которого читалось недовольство тем, в каком виде меня успел запечатлеть его дядя.

Стою среди спальни и понимаю, что нужно чем-то занять себя, а не стоять и заливаться краской. Уши горят беспощадно, так же, как и щеки, а сердце гулко стучит под ребрами, а в висках отдает ощутимыми болезненными импульсами. Поворачиваю голову к Миру и нервно сглатываю. Все это время мужчина пристально меня изучал, сидя на краю кровати. Кажется, что он читает выражение моего лица, как открытую книгу. Я чувствую, как разрастается паника внутри, как меня напрягает вся сложившаяся ситуация. А напряжение последних суток меня ввели в стрессовое состояние. Этого еще не хватало, за грудное вскармливание я переживаю больше всего, не хватало, чтобы те крохи, что получает Ника, исчезли окончательно.

– Эй, ты почему не ложишься? – вымученно улыбаюсь Миру и подхожу к кровати.

Мужчина неожиданно протягивает руки и усаживает меня к себе на колени. Едва пресекла в себе огромное желание соскочить и чем-то заняться, но взгляд Алисы словно пригвоздил меня к Миру.

– Видишь, у Лисы неплохо получается.

– Я вижу, вспомни меня, я даже толком не умела её к груди приложить, уже не говорю о бутылочке.

– Так я на Мирошке тренировалось, – едва сдерживая смех, шепчет Алиса и кончиками пальцев скользит по животику Ники, – помню несколько отрывков из детства, когда Ира едва успевала меня выцепить из спальни, где спал наш щекастый племяш.

– Тогда получается, что именно двойная кормежка сделала меня щекастым? – Мир трется носом о мою шею и улыбается сестре, я же сижу, как на иголках, ведь чувствую, как руки мужчины позволяют себе слишком много.

– Ну, что ты, милый мой, просто у кого-то был богатырский аппетит, а от компотика детки вширь не растут.

Алиса спрятала бутылочку в карман халата, с нежностью укутала Нику одеялком и как-то по-особенному романтично вздохнула.

– Она такая прелестная, и совершенно на тебя не похожа, видимо в отца пошла?

Я и так была на взводе, а теперь окончательно превратилась в истукана, продолжая лишь хлопать глазами и пытаться выдавить из себя хотя бы слово.

– Лис, все малыши изначально толком ни на кого не похожи, – Мир тоже напрягся, но смог вести и дальше непринужденную беседу.

– Вот не верю, ты сразу был похож на своего отца, даже доктор, который принимал роды у Иры, сказал, что под копирку сделан, тест ДНК не нужно делать. Мы можем вместе наши семейные фото сегодня просмотреть. Точно, идея, Лиза, вот увидишь, каким милым карапузом был наш Мироша. А теперь не провожайте, побегу к муженьку под теплый бочок.

Только что была рядом, а в следующую секунду исчезла. Алиса довольно ловко передвигалась на своем сроке, не лишенная грациозности. В такие моменты вспоминаю себя: живот был большой, постоянно ныла спина. Впрочем, не удивительно, зимой ходить непросто, особенно в одиночку, ноги все время в напряжении.

– Расслабься, – слышу, как бы из далека, а на спине чувствую горячую ладонь Мира.

Чтобы тут же прекратить такую близость, пытаюсь соскочить на ноги, но цепкие руки Мира не дают этого сделать. Он ловко бросает меня на кровать, как-то слишком пристально всматривается мне в глаз, нависая надо мной.

У меня пальчики на ногах стали холодными и сжались от того, что как-то неловко и совершенно все неожиданно в последние дни. Столько мужского внимание Мир никогда мне не уделял, а теперь этого внимания просто в избытке, а я не готова. Я на распутье, хотя понимаю, что он, как никто другой, – сильная опора.

– Давай-ка лучше ещё поспим, – пытаюсь оттолкнуть парня на его половину кровати, сама же собираюсь с духом, чтобы не смущаться и не обращать внимание на то, что моя ночнушка задралась к талии, а халат распахнулся на две половины.

– Мне кажется, что сейчас не до сна.

Слова сквозят укором, Мир еще поздно ночью, удобнее расположившись в кровати, ждал чего-то горяченького, не понимая одного: я не готова. Ни психологически, ни физически, ни морально. События так быстро сменяют друг друга, что в пору голове взорваться. Молчу уже о том, что я сейчас нахожусь в семейном гнезде человека, который невидимыми нитями связан со мной.

– Я видел, как ты напряглась, увидев Николая.

Мирон свалился набок и прикрыл ладонями лицо, растирая кожу яростно и с каким-то надрывом.

– Я не ожидала увидеть в коридоре столько людей, – пытаюсь равнодушно пожать плечами и поправить халат, а потом натянуть одеяло повыше.

– Черт, черт! Если бы я только мог предвидеть такой поворот, то никогда бы тебя не привел на этот праздник.

И тут я впервые слишком пожалела, что открылась Мирону. Теперь эта новость просто убивает парня и не дает ему дышать свободно. Мне безумно жаль, что я не смогла сохранить свою тайну, ведь, по сути, никому от этого не стало легче. Да и не факт, что позже бы эта встреча не состоялась, и подобный сценарий не разыгрался в других стенах, но с теми же последствиями.

– Хватит! Достаточно накручивать себя, – едва не рычу на Мира, повернув голову к нему.

Я разозлилась, не на шутку, и он это понял, потому что по-мальчишечьи поджал губы и повернулся на живот, лицом уткнувшись в подушку. Слышу, что сопит как паровоз, видимо хочет что-то еще пробормотать в ответ, но не решается. Говорун он еще тот, но если его не остановить – уши вянут.

Минут пять между нами нависает неприятная пауза, подобного никогда не было за поседение месяцы. Кто бы мог подумать, что такая ситуация впервые заставит нас спорить и дуться друг на друга.

– Эй, хватит дуться, либо же скоро лопнешь, – тычу ему локтем под ребра и улыбаюсь, вижу, что одним глазом наблюдает и молчит дальше. – Вредина ты, Мирон, тебе давно это говорили?

Я поздно осознаю, что сама подползаю к мужчине и лбом упираюсь в его предплечье, словно бодая.

– Давай мириться и не накручивать себя. Ты обещал поддержку и заботу, – кусаю Мира его же словами, веду нечестную игру, но что поделать: как умею, верчусь.

– Первая начинай, – приподнимает голову и смотрит не отрываясь.

У него безумно красивые глаза, синие, почти такие же, как у меня, только грустные. Ему не к лицу грусть, отчаяние, хорошие люди не должны отчаиваться и впадать в уныние. Впервые внутри меня возникает странный порыв: я неловко, несмело касаюсь губами его губ и едва не задыхаюсь от того, как рьяно Мир отвечает на поцелуй, словно предвидел его.

– Ты же понимаешь, что здесь мы этим заниматься не будем, – шепчу ему в губы, а потом кусаю Мира за ухо, чтобы отрезвить.

22 глава

Николай

Ещё издалека слышу шум голосов, но присоединиться к огромной семейной тусовке я не спешу, потому что слушаю последние новости давнего знакомого. Связаться пораньше у меня с ним не получилось. Я и сам не заметил, как провалился в глубокий сон, из которого меня вывел настойчивый звонок от Марины. Настроение и так было паршивым, но с первой фразой моей несносной женщины оно отчаянно помахало мне рукой. Она что-то пыталась доказать, я же сонно смотрел на часы и не мог поверить в то, что почти одиннадцать дня.

– Я приеду? – Резануло по ушам.

– Не думаю, что готов повторить вчерашний опыт, – отвечаю прохладно и понимаю, что Марина резко замолчала, странная пауза длилась не меньше тридцати секунд.

– Она что ночевала у вас?

– Прекрати истерику, – едва не рычу сквозь зубы и соскакиваю с кровати, пытаясь погасить в себе волну гнева, параллельно хватая джинсы с полки шкафа. – Надеюсь, ты не забыла, что она – девушка Мирона.

– Знаю я таких девушек, да у нее на лице написано – потаскуха.

У этих женщин отлично развито чутьё на подобные дела, но соглашаться с этим вслух я не намерен.

– Дома поговорим, – уже едва-едва спокойно выдавливаю из себя слова.

– Значит вот так? Ну, знай, Самойлов, ты пожалеешь, что именно так поступил со мной.

– Я поступаю так именно потому, что ты, как оказалось, не умеешь держать себя в руках.

В трубке телефона слышу гудки и понимаю, что был несправедлив с Мариной, которая чисто по-человечески пытается защитить своё счастье. Впервые между нами подобные разногласия, но я сейчас не в том положении, чтобы сломя голову бежать к ней и пытаться что-то объяснить. Нет, пока у меня есть время, постараюсь больше разузнать о Лизе и её мотивах. Лишь только после освежающих утренних процедур я отыскал в телефонной книге нужный мне номер и нажал кнопку соединения.

– А вот здесь мы все втроем, смотри какие смешные с Колей в надувных кругах, Ира постоянно нас катала по воде, пока мы визжали, как ненормальные, – звонко смеется Алиса и пальчиком тычет в огромный семейный альбом, который много лет наполняла мама.

Таких альбомов в нашей семье три. Первый полностью посвящен романтическим отношениям родителей и пышной свадьбе, а второй – нам, их детям. Тот что третий по счету – внукам. И именно последний альбом, словно кровоточащий мозоль на ноге, каждый раз, когда мама с тоской в глазах, сидя у камина, в мои редкие моменты появления в семейном кругу, листает огромные страницы и тяжко вздыхает.

Не сразу вышел из-за угла, притормозил и издалека попытался оценить обстановку. Ну вот, что и требовалось доказать: мама сидела в кресле у кофейного столика именно с бордовым альбомом и, по слегка опущенным плечам, я понял, что она расстроена. На огромном диване расположилась Алиса, держа на коленях синий альбом, её шустрый палец бегал по странице, указывая на участников снимка. Она не замолкала ни на секунду, Лиза же выглядела какой-то озадаченной, вроде бы улыбалась, но внимание было рассредоточенным.

Странно, никого больше в комнате не было. Я метнулся в кухню, откуда услышал разговор на повышенных тонах между Ирой и Геной, они стояли лицом к широкому окну и что-то внимательно в нём рассматривали.

– Ты поступаешь некрасиво, а если бы тебя кто-то застал за подобным занятием?

– А ты для чего? Правильно, для того, чтобы поддержать меня. Да и вообще, может, нашему сыну помощь нужна. Но я действительно успокоилась: штампа в паспорте у неё нет. А вот паспорт Мирона я не нашла, видимо при себе носит портмоне.

– А мне кажется, что наш парень счастлив, посмотри, как улыбается малышке, и старая коляска Мирона пригодилась.

– Ты бы ещё о распашонках сына вспомнил, вот на кой черт ты стащил эту рухлядь с чердака?

– А разве детю будет удобно в корзине, а так на свежем воздухе отоспится кроха.

– Муж, что-то ты, как посмотреть, расклеился, неужели дедом внезапно себя почувствовал?

– Ира, я тебя не узнаю. Ты же умная женщина, но твоя глупая ревность к добру не доведет.

– Вот уж спасибо, похвалил. Да неужели ты не видишь и не чувствуешь, что между этой парой не всё гладко? Правда? Геннадий, ты меня разочаровываешь. Жениться – дело не мудреное, но будет ли твой сын счастлив?

– Тебе не кажется, что времена, когда родители суют нос в дела молодых, давно прошли. Вспомни себя в годы Мирона, сильно тебе нравилось, когда моя мать пыталась лезть в нашу семью.

Сестра застыла, и я видел, как плечи Иры поникли, сильнее сплела руки на груди, и я мог поклясться, что она сильнее сжала губы, не находя слов, чтобы чем-то очередным, колким укусить мужа. Гена стоял со стаканом сока и спокойно рассматривал жену. Даже сейчас я понимаю, что этот мужик до сих пор влюблен в свою взбалмошную жену.

То, что я услышал, натолкнуло меня на мысль. Словно преступник, осматриваясь по сторонам, я бросился вверх по ступенькам. Да простят меня высшие силы, но это я должен сделать во чтобы то не стало, чтобы облегчить работу моему знакомому в поиске информации. Одной рукой я включил камеру на телефоне, второй распахнул дверь в спальню Алисы, глазами отыскал сумочку Лизы. Действовал быстро, несколько снимков, и я с довольным лицом пишу в месенджере Андрею, прикрепляю файлы и отсылаю свой фантастический улов. И только потом вчитываюсь в строки – Митяева Елизавета Владимировна. Хмурюсь, пытаясь припомнить какую-то слишком знакомую фамилию, но информация из уголков памяти напрочь отказывается извлекаться.

Двадцать, ну что сказать, действительно радует, что меня угораздило переспать с совершеннолетней девушкой. Самойлов, гореть тебе в аду, после всего того, что ты удумал сделать. Легкие муки совести окончательно меня загрузили, но я не остановлюсь, пока не буду владеть всей информацией о девушке. Слишком поздно понимаю, что по глупости не сфотографировал раздел о детях и прописке, хотя само место рождение указывало на то, что Лиза жительница этого мегаполиса.

Возвращаюсь на первый этаж, где сталкиваюсь с Ирой, она не в настроении, лишь приветствует меня и словно крадется к гостиной, где до сих пор зудит Алиса.

– День добрый, Николай, как спалось в родных стенах? – гена ополаскивает стакан и извиняется перед Светланой Игоревной, которая крутится у плиты.

– Неплохо, Ира не в настроении?

– Ты же ее знаешь, новости не всегда радуют твою сестру.

– Ревнует великовозрастного сына?

– Есть такое, не думаю, что ее надолго хватит, она женщина импульсивная, но отходчивая.

Я подходу к окну, у которого недавно стояли супруги Никитины и вижу как Мирон о чём-то говорит по телефону сидя в беседке, рядом стоит темно-синяя коляска, которая неплохо сохранилась.

– Ему нравится возиться с девочкой, – не замечаю, как говорю эту фразу вслух.

– Он прекрасно с ней справляется.

– Что? – задаю нелепый вопрос и, похоже, в глазах Гены выгляжу странным.

– Мир получает кайф от того, что возится с крошкой, что сильно удивляем, не припомню за ним подобной прыти, – более развернуто отвечает псевдодед.

Я же не могу оторвать глаз от картины за окном, желание, поговорить с племянником сейчас же, созревает во мне неожиданно. Пока никого нет поблизости, нам есть о чем поговорить.

– Пойду, подышу свежим воздухом.

Гена смотрит на меня подозрительно, только я не сразу понимаю, что не удосужился набросить на плечи куртку или взять зонт, что висел рядом с выходом. Прохладу осеннего дня я почувствовал сразу, вчера ещё было солнечно и тепло, сегодня же небо затянуло серыми тучами, а мелкий дождь едва-едва орошал окрестности.

– Здарова, сильно занят? – спрашиваю у Мирона, когда тот встал с лавки и потянулся.

– Нет, но долго задерживаться не буду, Нике достаточно дышать свежим воздухом.

Меня пробивает мелкая дрожь, вот только я не могу понять: это из-за прохлады, которая пробирается под тонкий свитер или это от взгляда, которым меня одарил Мирон. Задумываться над приличиями у меня нет времени, поэтому рублю с плеча.

– Этот ребенок твой? У вас всё серьёзно?

Глаза Мирона и до этого были какими-то отстраненными и холодными, а стоило парню услышать мои вопросы, как зрачки сильно сузились, а губы едва не растянулись в одну тонкую линию. Он сунул руки в задние карманы джинсов, именно после этого парень словно собрался с духом и иронично ответил:

– Жениться собрались, а дочь не моя, но будет, как только поженимся.

– Ты так хорошо её знаешь, что готов вот так быстро в ЗАГС? С Ариной ты не спешил почему-то.

Мирон вытащил правую руку из кармана и потер подбородок, он не спешил отвечать, а как-то странно изучал меня, и это поведение парня говорило мне о том, что ко мне он относится настороженно. Неужели эта девка успела что-то наплести парню, а тот, в свою очередь, ей поверил, и теперь относится ко мне с долей отчуждения. Не вовремя в коляске запищала девочка, Мирон больше не видел и не слышал меня, он весь был в заботе, игнорируя моё присутствие. Несколько нежных слов, несколько ловких движений и девочка успокоилась, а мой племянник неторопливо укатил с коляской к дому. Я же стоял в беседке и растеряно наблюдал за тем, как парень удаляется всё дальше и дальше.

23 глава

Лиза

Ещё долго, без сна, я лежала в огромной кровати и прислушивалась к ровному дыханию уснувшего Мирона. Мужчина одной ладонью, лежащей на моём бедре, обозначил, что это его территория. Только вот что мне с этим делать? Внутри все перевёрнуто вверх тормашками, спокойствию конец.

Я пытаюсь контролировать себя, но предательские мысли постоянно меня возвращают к образу Николая. Его суровое мужественное лицо постоянно перед глазами, бередит воспоминания, от которых становится жарко. Впервые за долгое время я понимаю, что женщина, что живая и мне требуется элементарное – чувствовать себя нужной и желанной, чувствовать взаимное притяжение и симпатию. Моё подсознание неустанно донимает тем, что я неправильно себя веду с Мироном, что я даю надежду тому, кому меньше всего в этой жизни нужно делать больно.

Наша встреча в апреле, теперь уверенна на тысячу процентов, стала судьбоносной. Мир стал моим и Никиным ангелом-спасителем. И какова ирония судьбы: он помогал той, что оказалась связана с его родными. Мне дискомфортно и неловко. А как поступить дальше – не знаю.

Осторожно выползаю из под одеяла, понимаю, что Ника вот-вот проснется. Подхожу к малышке и безумная волна любви накрывает меня с головой, впрочем, такое происходит со мной каждый раз. А ведь её могло и не быть…

Начало апреля 2019

– Ир, что случилось?

Звонок от Иры, подруги детства, был неожиданным. Связываться со мной именно по этому новому номеру она не спешила, потому что до сих пор, даже по прошествии семи месяцев, я опасалась того, что отец настырно продолжает поиски. Сбежать и залечь на дно было сложно, но при должной подготовке и умном расчете, можно провернуть любую аферу. И пусть у меня не было достаточно времени, зато и пара-тройка дней дали мне возможность воспользоваться приобретенными навыками. Не зря же я полжизни увлекалась чтением детективов.

– Ты только не переживай…

Обычно такие слова звучат, если человека впереди ждёт что-то малоприятное. Я думала, что никакие струны души не дернутся, но, увы, даже мой ребенок как-то нервно повернулся или пнул меня, даже дыхание сбилось.

– Ир, говори, что произошло? С тобой всё нормально, как твои родные?

– Тут понимаешь какое дело, твой отец… в общем, он попал в аварию, был в реанимации, врачи много шансов не дают, но он держится. Тебе решать, как поступить. Мама с отцом были у него, он что-то бормотал о том, как виноват перед тобой.

Тугой комок сжал моё горло, и в такой момент я не могла выдавить из себя и полслова. Ира ещё что-то рассказывала, но я плохо слышала слова, в ушах звенело, а пинки ребенка становились сильнее.

Тётя Вера застала меня сидящей на краю кровати, мобильный валялся в ногах, из динамика слышались слова Иры, но я не реагировала.

– Тебе плохо?

Из дому тетя Вера провожала меня с тревожной душой, но останавливать, отговаривать или как-то влиять на мое решение не рискнула. Меня же в родной город гнала одна мысль: я могу не успеть и больше никогда его не увидеть. Куда-то рассеялась моя обида на поступок отца, мне вдруг стало его безумно жаль – беспомощного, слабого. И пусть он был сам виноват в том, что избрал престиж и деньги в укор семье, не мне его судить. Каждый человек сам решат, что для него важно. Мы с мамой не стали той важной частью, которую нужно ценить, уважать и любить. Он выбрал деньги, признание, не сумев совместить все эти составляющие. Мой побег никоим образом не повлиял на его бизнес, Баринов использовал особенный подход к отцу, и их сделка увенчалась успехом. Бизнесмен в отце добился успеха.

В палату к отцу меня пропустили без лишних вопросов. Я распахнула дверь, но моя решительность улетучилась ещё у входа в огромное здание больницы. На больничной койке лежал некогда солидный, привлекательный мужчина, в одно мгновение превратившийся в жалкого, одинокого и никому ненужного.

Нерешительно делаю шаги вглубь палаты, в нос бьет резкий запах лекарств, уши улавливают писк оборудования. Смешанного с тяжелым дыханием отца. Медсестра предупреждала меня, что он ещё некоторое время будет спать, но у меня сложилось впечатление, что он уже давно проснулся. Его веки вздрогнули, лицо с лёгких ссадинах исказила гримаса боли, едва слышимый стон слетел с его губ.

– Прости, – он смотрел мне в глаза, и казалось, что по его бледной коже скатилась слеза.

– Не трать силы, просто соберись с духом и борись за жизнь.

Моя нижняя губа предательски задрожала, я сдерживалась, как могла, но это было выше моих сил. Хотелось прижать ладони к лицу или же уткнуться лицом в подушку и плакать, плакать, плакать. Как всё глупо и безрассудно. Почему люди раскаиваются только тогда, когда столько горя принесли своим близким. Люди, в своем большинстве, склонны жить одним днем, они не задумываются о том, что когда-то из фартовое время закончится и наступит время пожинать плоды. Я стояла среди палаты словно истукан, и словно кто-то невидимый кричал мне на ухо: это финал. Но я настырно продолжала отрицательно качать головой, наивно думая, что проснусь, и всё будет, как раньше, в детстве, когда я еще не понимала всех трудностей под названием «жизнь».

– Я стану дедом? Ты замужем?

Эти вопросы отрезвляют меня, выводят из пучины отчаяния. Я бросаюсь к кровати и смутно соображаю, помню лишь одно: беру отца за руку и бормочу:

– Только не умирай, никогда не поздно всё поменять.

– Мужчина, вам сейчас туда нельзя, пациент с дочерью общается, туда разрешено только близким.

Я поворачиваю голову на шум и забываю, как дышать. Баринов собственной персоной занял своей высокой фигурой весь дверной проём. Страх и отчаяние кольнули меня в сердце. Я затравлено посмотрела отцу в глаза, но он отчаянно замотал головой, повторяя:

– Только не убегай, это не то, что ты думаешь.

Ребенок внутри меня отчаянно занервничал, я слышала, как ритмично отдавал под ребра чечетку. Моё состояние отчаяния моментально передалось дочке, я соскочила на ноги и сделала несколько шагов в сторону от кровати.

– Володя, я примчался сразу, как только узнал о тебе, вернувшись из командировки.

Смутно слышу взволнованный голос Баринова, но кожей ощущаю его оценивающий взгляд. Он не сразу понял, что я в положении, а когда увидел, глаза как-то странно прищурились.

– Беглянка вернулась?

– Пётр Ильич, сам удивлен.

В палату врывается лечащий врач, и это дает мне возможность бежать. В тот момент думать и анализировать я не смогла. Мне казалось, что я попалась в ловушку, как глупая, безмозглая муха, летящая в паутину. Слёзы мешали четко видеть по сторонам, я смахивала крупные капли и бежала к выходу, не сразу осознав, что едва ли не по пятам за мной следует Баринов. Он несколько раз окликал меня, но страх и отчаяние гнало меня вперед.

В моём положении я довольно ловко пробежала расстояние от больницы к какому-то магазину. Влетела со всей дури в высокого амбала, мужчина оказался ловким, ведь успел подхватить меня и придержать, чтобы не упала.

– Ты куда спешишь вся такая беременная и быстрая?

Голос приятный, но какой-то нервный. Смотрю снизу вверх, а высокий какой, я ему едва к плечу доросла. За спиной вновь слышу голос Баринова, поворачиваю голову, а он в ста метрах от меня.

– Тебя преследуют?

– Да.

– Лиза, не дури, постой, я тебе всё объясню.

Мой спаситель ловко толкает меня вперед, садит меня в огромный автомобиль, садится за руль и стартует ровно в тот момент, когда Баринов хватается за ручку двери. Я вижу отпечаток его ладони, но она быстро исчезает.

– Это твой отец?

– Нет, это партнер отца, они хотели…

От неожиданной боли я закричала так, что уши моего спасителя заложило надолго. Вообще удивляюсь: каким образом мужчина не попал в аварию.

– Что болит?

Он ловко свернул на парковку и заглушил двигатель. Я же схватилась за живот и словно окаменела, делая глубокие вдохи и выдохи.

– Тебе срок рожать?

– Нет!

Он больше ничего не говорил, просто в считанные минуты довез меня в ближайшую больницу.

Что было дальше – помню урывками. Знаю одно: Мирон не оставлял меня ни на минуту, а после приема и вовсе едва ли не ночевал у родильного отделения, ожидая хоть каких-то новостей от докторов. Медсестры потом смеялись, рассказывая мне, что более настырного папашки они не видели.

В тот день я с трудом родила Нику, крошечную и беззащитную. Я долго не могла поверить в то, что нам крупно повезло, ведь Мир не растерялся, в считанные минуты доставил меня на осмотр, где доктор вынес свой вердикт.

Ещё долго после всего Мирон с какой-то щенячьей радостью восторгался тем, что я как неожиданный подарок впрыгнула ему в объятия. Только подарок оказался с подарком, курносым и безумно милым. Это он так любит до сих пор называть Никушу.

Наша встреча была судьбоносной не только для меня, но и важной для свободы Мира. Именно в тот момент парень бежал из квартиры своей невесты, раньше времени вернувшись домой из командировки. Увиденное в стенах спальни, взбесило собственника Мира, парень прилично впечатал кулак в лицо любовника Арины. И казалось бы, он – пострадавшая сторона. А вот и нет. Больше суток наш спаситель не появлялся в стенах роддома. А когда появился, сообщил мне, что мы с малышкой – его талисман. В тот самый вечер кто-то в подворотне напал на любовника Арины, сильно избил, ограбил. Парень с серьёзными увечьями попал в больницу, естественно было расследование. Арина первой рассказала о дневном инциденте, подозрения в тот же миг упали на Мирона.

Мир долго потешался тому факту, когда увидел реакцию следователя, когда тот узнал, где именно всю ночь провел подозреваемый. Он лично проверил алиби Мирона, вдоволь наслушался восторгов от сестричек, еще несколько благодарственных речей от меня. Страницу под названием «Арина» Мирон закрыл навсегда, без права на реанимацию, зато начал новую – «Мои девчонки».

Я осторожно достала дочку из кроватки, у нас даже получилось негромко позавтракать, а чтобы не мешать Мирону спать, я решила прогуляться во дворе. И пусть погода не обещала солнечного дня, немного пройтись по свежему воздуху мне было необходимо.

За прогулкой с ребенком на руках меня застала бабушка Мирона. Алина Валентиновна, кутаясь в шаль, вышла на улицу.

– Лизонька, мы с Алисой приготовили отличный чай с ароматными лимонными печеньками, возвращайся в дом.

– Доброе утро, Алина Валентиновна, с днем рождения вас.

В мгновение ока оказываемся в огромной, светлой гостиной, где хлопочет Алиса. Как только видит нас – перехватывает Нику.

– Не устала с ребёнком на руках гулять?

– Это пока еще не так тяжело, Ника миниатюрная девочка, – смеюсь в ответ.

– Жаль, но с коляской было бы удобнее, я и сама не прочь прогуляться.

Нервно сглатываю, когда осознаю, с какой грустью женщина произносит эти слова. Разрастись моему отчаянию не дает появление Геннадия, он услышал наш разговор еще с порога и сказал:

– На чердаке есть коляска Мира, мы её вам когда-то привезли.

Именно в считанные секунды решилась проблема с деистским транспортом: Никуле подогнали винтажную коляску, в которой она чувствовала себя прекрасно. Особенно после того, как Мирон, поздравив бабушку, умыкнул Нику из бабьего царства и увёз на прогулку. Малышка часто требует свежего воздуха, именно во время прогулок она лучше всего спит.

До сих пор жалею, что отпустила Мирона, что не пошла с ним, а осталась смотреть огромные фотоальбомы. При других обстоятельствах я бы была только рада познакомиться с семейным фотоархивом, вот только сейчас это было сложно… на нервы. И если первый альбом я смотрела с особым энтузиазмом, ведь со снимков на нас смотрела счастливая пара влюбленных, потом супруги, которые год за годом пополняли особо важными фото страницы альбома.

Второй альбом стал огромным испытанием. За фотоснимками я проследила всю жизнь Николая от рождения до взросления. В какой-то момент я застыла, увидев Николая в младенчестве. Мои руки задрожали, я быстро перевернула эту страницу, чтобы Алиса случайно не прикипела именно к этим фото. Ника чем-то похожа с отцом, это сильнее меня заставило напрячься.

Третий альбом без смеха и слез неравнодушно не посмотришь. И пусть именно этот альбом заполнен лишь на треть, могу сказать с уверенность: Алина Валентиновна любит своё хобби, поэтому старается к нему подойти творчески.

Дверной звонок известил хозяев дома о том, что кто-то отчаянно требует внимания. Алиса вызвалась лично посмотреть, кого нелегкая принесла.

– Где наша именинница?

Голос Марины заставил меня сесть ровно, очень хочу верить, что выражение моего лица не спалило меня и мои переживания.