Текст книги "Another. Часть 1. Что?.. Почему?.. (ЛП)"

Автор книги: Юкито Аяцудзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Тэсигавара язвил над Кадзами с широкой ухмылкой, а тот особо не протестовал. Тэсигавара даже говорил что-то про «рад бы избавиться, да не выходит», но, эй! ты думаешь, глядя на вас, в это можно поверить? В общем, так продолжалось и продолжалось, и в конце концов я тоже стал получать кайф от их разговора.

Мне всегда плохо удавалось ладить с людьми вроде Тэсигавары, которые с первой встречи ведут себя так, будто сто лет тебя знают. Впрочем, это не значит, что меня тянет к «всем из себя правильным» вроде Кадзами. Но – в общем, я решил не выдавать свои чувства, насколько смогу.

Через год, когда отец вернется в Японию, я снова перееду в Токио. До тех пор хотелось бы по возможности поддерживать со всеми в этой школе нормальные отношения. Это мой первый приоритет здесь, в Йомияме.

– Кстати, Сакакибара! А ты веришь в привидения, проклятья, всякое такое?

Вопрос прилетел совершенно внезапно; я смог лишь склонить голову набок и ответить «хааа?».

– Ну, в смысле, эти…

– Привидения? Проклятья?

– Вообще, что собой представляют так называемые паранормальные явления? – вмешался Кадзами. – Я сейчас не имею в виду только привидения. Всякие НЛО, сверхспособности, предсказания Нострадамуса… Как ты считаешь, существуют ли в реальности такие загадочные штуки, которые современная наука не может объяснить?

– Нну, если так задавать вопрос… – я взглянул на Кадзами; тот смотрел настолько серьезно, что мне аж неуютно стало. – Думаю, в целом, я такие вещи не воспринимаю всерьез.

– Совсем? Ничего и никогда?

– Дай подумать… В общем, по крайней мере вещи на уровне «Семи тайн» – совсем.

Я понятия не имел, почему наш разговор свернул в эту сторону, но у меня возникло ощущение, что они собираются мне рассказать эти истории. Я подумал, что могу и сыграть на опережение.

– Я уже слышал байку про бойню кроликов и морских свинок.

– А про «руку в лотосовом пруду»?

Это уже спросил Тэсигавара.

– Ха, у вас тут тоже есть такая история?

– Дак это вон тот пруд, – ткнул пальцем Тэсигавара. Я увидел в сторонке маленький квадратный пруд с забетонированными бортиками.

Выйдя из трехэтажного панельного здания, где был наш класс, мы шли теперь по школьному двору.

По ту сторону двора виднелось еще одно здание похожего размера – «корпус В».

Тот корпус, из которого мы вышли, назывался «С». Оба корпуса крытыми проходами соединялись с «корпусом А» – главным зданием, где располагались, например, учительская и кабинет директора. Дальше было еще одно здание – «корпус для спецдисциплин»; еще его называли «корпус S». Как и намекало название, там были специально оборудованные кабинеты – домоводства, музыки и тому подобные.

Пруд, на который показывал Тэсигавара, находился чуть в стороне от двора. Мы прошли по дорожке до входа в корпус А, потом стали удаляться от него.

– Говорят, из этого пруда выползает человеческая рука, вся в листьях лотоса. Иногда еще и в крови.

Тэсигавара рассказывал историю устрашающим голосом, но все, о чем я мог думать, – «что за маразм». Вдобавок, он сказал, что это лотосовый пруд, но, когда мы подошли поближе, я увидел, что там росли кувшинки, а вовсе не лотосы.

– Ладно, оставим «Семь тайн» на другой раз, – предложил Кадзами. – Скажи, Сакакибара-кун. Есть ведь столько различных паранормальных явлений. Неужели ты категорически не признаешь их все?

– В общем, да, – пробормотал я, искоса глядя на поверхность воды с круглыми листьями кувшинок. – Слово «НЛО» означает «неопознанный летающий объект», и в этом смысле они существуют. Действительно ли это летающие тарелки, которыми управляют пришельцы, – другой вопрос. А насчет сверхспосбоностей – те типы, которые мелькают на экране и в журналах, – просто жулики, сто процентов. Тебе не кажется, что, когда ты их видишь, это только мешает поверить?

Кадзами и Тэсигавара переглянулись; лица у обоих были озадаченными.

– Предсказание Нострадамуса насчет Черного принца и что он там натворит должно исполниться в будущем году. Достаточно подождать еще год и пару месяцев, и мы узнаем, настоящий он или нет, даже если мы этого не хотим… Ну так что? Как вы думаете, он был прав?

Когда я задал этот вопрос, Кадзами вскинул голову и туманно ответил:

– Кто знает?..

Тэсигавара же произнес:

– Я вообще-то ему верю, – и натянуто ухмыльнулся уголком рта. – А раз летом девяносто девятого миру будет крышка, глупо париться по поводу экзаменов и прочей фигни. Делай, что нравится, пока можешь, – вот как надо жить.

Я не вполне понимал, насколько серьезно он это говорил, но после всей суматохи вокруг Аум Синрикё в конец света верит на удивление много народу среди моих сверстников. Я про это где-то читал.

Как-то глубоко никто про это не думает; люди просто используют предсказание конца света как повод отворачиваться от личных проблем, стоящих перед ними здесь и сейчас. Не помню, когда именно, но отец, как только услышал про теракт[13]13
  Имеется в виду зариновая атака в токийском метро, устроенная сектой Аум Синрикё 20 марта 1995 года.


[Закрыть], сразу же дал это объяснение, и я с ним согласился.

– Вернемся к нашим барашкам… – снова заговорил Тэсигавара, когда мы прошли мимо кувшинкового пруда и направились к корпусу В с другой стороны. – Значит, ты совсем не веришь в привидения, проклятья и все такое, да?

– Ага.

– А вдруг что-нибудь случится такое, что ты поверишь?

– Нуу, если что-то вылезет прямо передо мной и ткнет мне в лицо доказательство, что оно привидение, – наверно, начну верить.

– Хех. Доказательство, значит?

– Доказательство, да? – это снова подключился Кадзами. Он прижал к переносице дужку очков в серебряной оправе и нахмурил брови.

Блин, ну что такое?

К чему они клонят? У меня начало появляться нехорошее предчувствие насчет этих двоих, и я невольно ускорил шаг.

– А это что? – я развернулся и снова посмотрел на них, показывая на здание, только что открывшееся взгляду из-за корпуса В. – Это тоже школьный корпус?

– Это нулевой корпус, так его все называют, – ответил Кадзами.

– Нулевой корпус?

– Потому что он очень старый. Раньше там учились третьи классы, это отменили лет десять назад. Отменили по многим причинам, ну… учеников стало меньше, соответственно, классов тоже стало меньше. Судя по всему, буквами корпуса стали обозначать позже, поэтому старый корпус все называют нулевым…

«Старый корпус» реально выглядел более старым, чем остальные, которые я сегодня видел.

Это было массивное двухэтажное здание из красного кирпича. Но стены выцвели, и, приглядевшись, я увидел то тут, то там трещины. Окна второго этажа, где раньше находились классы, были все захлопнуты. Некоторые из них закрывали доски – видимо, там, где стекла побились.

Судя по тому, какой оборот принял наш разговор совсем недавно, это было идеальное место для зарождения всяческих слухов о призраках, духах, паранормальных явлениях и «Семи тайнах».

– Значит, сейчас его вообще не используют? – поинтересовался я, осторожно шагая вперед.

– Для обычных уроков – нет, – ответил идущий рядом со мной Кадзами. – Второй этаж заброшен, туда никого не пускают. Но на первом этаже – дополнительная библиотека, кабинет рисования и комната кружка культуры.

– У вас есть дополнительная библиотека?

– Ей почти никто не пользуется. Все, как правило, идут в главную библиотеку, которая в корпусе А. Я в дополнительной всего один раз был.

– И какие там книги?

– Документы по местной истории и редкие книги, которые дарят бывшие выпускники. По-моему, таких там очень много. Это вообще скорее не библиотека, а книгохранилище.

– Фмм.

Мне стало интересно. Не отказался бы как-нибудь туда заглянуть.

Потом меня внезапно посетила еще одна мысль.

– Здесь есть кружок рисования, да?

Кадзами ответил после заметной паузы:

– Да. Сейчас.

– «Сейчас»… в смысле?

– В прошлом году он не работал. Только в этом апреле открылся, – ответил Тэсигавара. – Кстати, его курирует красотка Миками-сэнсэй. Эх, были бы у меня хоть какие-нибудь способности к рисованию – клянусь, обязательно бы напросился к ней в кружок. …Сакакибара, а ты не хочешь вступить?

Я остановился и, развернувшись, посмотрел на крашеную шевелюру, потом наигранно пожал плечами. Тэсигавара явно не расстроился, его глаза улыбались.

Я снова пошел, и Тэсигавара опять окликнул меня, будто пытаясь остановить.

– Эй, Сакакибара… Мы тебе кое-что –

Его перебило вырвавшееся у меня удивленное «о!». Потому что у меня вдруг перехватило горло.

Между корпусами 0 и В, куда мы направлялись, были роскошные клумбы. На некоторых из них буйно цвели желтые розы. И вот между цветами, покачивающимися под тихим весенним ветерком, я увидел ее – Мей Мисаки.

Не тратя на размышления ни секунды, я направился прямо к ней.

– Э, эй, Сакакибара!

– Ты что делаешь, Сакакибара-кун?

В голосах Тэсигавары и Кадзами слышалась нескрываемая тревога, но я не стал обращать внимания. Зашагал еще быстрее, уже почти что побежал.

Мей Мисаки в одиночестве сидела на лавочке позади большой клумбы, в тени дерева. Никого другого поблизости не было.

– П-привет, – обратился я к ней.

Она смотрела в пространство, будто раздумывая о чем-то, но на мой голос среагировала. Ее глаза – правда, левый скрывала белая повязка – взглянули на меня и остановились.

– Привет, – я небрежно махнул рукой, стараясь выглядеть непринужденно. – Тебя зовут… Мисаки-сан, да?

Я подошел к лавке, где она сидела. Мое сердце билось чаще, чем утром, когда я говорил о себе перед всем классом. И мне показалось, что дышать тоже сейчас было труднее.

– Мы же в одном классе, да? Три-три. Я, это, только сегодня перевелся…

– …Почему?

Ее губы двинулись совсем чуть-чуть. Тот же голос, который я слышал в лифте в больнице, те же спокойные, отстраненные интонации.

– Почему? – повторила она. – Ничего, что ты? Ну, это.

– Ээ…

Я не понял ее вопросов. «Почему?», «Ничего, что ты?». Я был абсолютно без понятия, что она имела в виду, и мог лишь стоять столбом.

– Этооо, ну, в смысле…

Я пытался связать вместе хоть какие-то слова, чтобы продолжить разговор, но она отвернулась и молча встала с лавки. Лишь тогда я смог разглядеть именной бейджик, прицепленный к блейзеру.

Светло-сиреневого цвета – это означает, что она в третьем классе. Бумага выглядела грязной и потрепанной, но это, может, мне только казалось; имя, во всяком случае, было выписано четко. «Мисаки», как «видеть мыс»… Мей «Мисаки».

Я, как рыба, несколько раз молча открыл и закрыл рот, пытаясь сказать: «Мы недавно встречались в больнице», – но слова не выходили. Я все еще пытался, когда она коротко произнесла:

– Будь осторожен.

И повернулась ко мне спиной.

– П-погоди, – поспешно обратился я к ней, но она не оборачивалась.

– Будь… осторожен. Возможно, это уже началось.

После чего Мей Мисаки ушла, покинула тень дерева, где была лавка. А я стоял как вкопанный, в шоке.

И смотрел ей вслед.

Она шла к нулевому корпусу, потом скрылась в старом здании. Я огляделся, будто рывком возвратившись к реальности.

– Эй! Ты что делаешь, Сакакибара!

Этот возглас принадлежал Тэсигаваре.

– У нас сейчас физра. Раздевалка рядом со спортзалом. Нам лучше поторопиться, если хотим успеть.

Я обернулся; лицо Тэсигавары перекосило, словно он надел уродливую маску. Побледневший Кадзами рядом с ним безостановочно качал опущенной головой.

9

Физкультурой девчонки и мальчишки занимались отдельно.

Я сидел на лавке в тени дерева у северного края спортплощадки, по-прежнему в школьной форме. Доктор говорил, что физические нагрузки мне все еще противопоказаны. Поэтому, как я и сказал Тэсигаваре, мне торопиться было без особой надобности.

Я был единственным из парней, кто не занимался.

Все остальные в одинаковой белой спортивной форме наматывали круги по 400-метровой дорожке. Полуденное солнышко светило ласково, но по просторной площадке бежало всего человек десять или чуть больше. Пока я наблюдал за ними, меня вдруг охватило какое-то холодноватое ощущение.

Мне нравилось бегать – и на короткие дистанции, и на длинные. Заниматься на тренажерах и плавать тоже нравилось. Не любил я футбол, баскетбол… в общем, игровые виды спорта – совсем не мой конек.

«Хорошо бы сейчас пробежаться», – подумал я. Сделал несколько глубоких вдохов – и не почувствовал ничего такого неприятного в груди. От этого мне еще больше захотелось вскочить и присоединиться к остальным.

И в то же время что-то во мне вопило от ужаса. Как будто, стоит мне начать бегать и прыгать, и тут же в моих легких снова образуется дырка.

«Третьего приступа у тебя не будет». Так сказал отец, однако эти слова звучали не настолько убедительно, чтобы принимать их всерьез. Если я по глупости перетружусь, меня снова ждет весь тот кошмар, а этим я уже сыт по горло. Так что сейчас мне надо какое-то время просто расслабляться. Без вариантов.

Девчонки прыгали в длину в песочнице, которая была в западной части спортплощадки.

Я подумал, что смогу разглядеть там ее – Мей Мисаки. Прищурился, вгляделся – но они были слишком далеко, я никого не разобрал.

Если учесть, что у нее повязка на левом глазу, – может, она тоже сидит где-нибудь в сторонке. Тогда она, возможно, на одной из лавок неподалеку…

Я заметил кое-кого, кто вполне мог бы оказаться ей.

Одинокая фигурка в школьной форме стояла под деревом неподалеку от песочницы; это она?

Из-за большого расстояния я не мог понять, это Мей или нет.

И нельзя же весь урок пялиться на девчонок. Вздохнув, я сцепил пальцы за затылком и откинулся на спинку лавки. Зажмурился и тут же, словно наяву, услышал пронзительный голос майны Рей-тян: «Почему?»

Минут через пять-шесть.

– Ээ, Сакакибара-кун.

Кто-то обратился ко мне.

Я удивился и вяло открыл глаза. В метре от меня стояла девушка в темно-синем блейзере.

Но это была не Мей Мисаки.

Вместо повязки у нее были очки в серебряной оправе. Волосы не коротко стриженные, а спадающие на плечи. Юкари Сакураги, староста класса.

– Ты освобожден от физкультуры, да?

Стараясь ничем не выдать легкого разочарования, охватившего меня, я ответил:

– Ага. Всего неделя как из больницы, ну и так далее. Врач сказал пока что не заниматься физрой и посмотреть, как я себя буду чувствовать. А ты тоже освобождена? Болеешь?

– Я вчера упала и подвернула ногу.

Юкари Сакураги опустила взгляд. Лишь после этого я заметил повязку на правой ноге, закрывающую колено и голень.

– Эээ… ты случайно не на холме за задними воротами упала? – полушутя спросил я. Сакураги улыбнулась, будто сбрасывая напряжение.

– Мне повезло, я упала в другом месте. Ты, значит, уже знаешь про этот сглаз, да?

– Ну да.

– Тогда… – начала было она, но я ее перебил:

– Хотел сказать тебе спасибо, что пришла тогда в больницу.

– О… да нет, ничего особенного.

– Не хочешь сесть?

Я встал, освобождая лавку для травмированной девушки. После чего сменил тему.

– Не скажешь, почему физрой не занимаются два класса сразу?

Эта мысль меня уже какое-то время занимала.

– Я думаю, это нормально, что если занимаются отдельно мальчишки и девчонки, как сейчас, то можно объединить два класса? Особенно в муниципальной школе? Ведь учителей же все равно двое, один для парней, второй для девчонок, и если класс один, то у каждого вдвое меньше учеников…

Во всяком случае, с таким количеством народу мы не сможем играть в футбол. Не то чтобы я особо тосковал по недоступной возможности.

– В других классах не так, – ответила Сакураги. – Классы один и два занимаются вместе, классы четыре и пять тоже. Только класс три занимается сам по себе.

– А почему именно три?

Я вполне понял ситуацию, раз уж третьих классов нечетное количество, но почему лишним оказался именно класс 3? Обычно ведь в такой ситуации выпадает класс 5?

– Ты на большой перемене был с Кадзами-куном и Тэсигаварой-куном? – на этот раз сменила тему уже она.

– Ну да. А что?

По-прежнему сидя на лавке, она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

– А они… тебе что-нибудь рассказали?

– Те двое?

– Да, они.

– Они провели меня по-быстрому по школе. Ну, вроде – смотри, это корпус А, за ним корпус S, там проходят спецзанятия – в таком ключе. И рассказали страшилку про пруд с лотосами.

– И все?

– Под конец мы подошли к нулевому корпусу, и они еще немного рассказали, что в этом старом здании.

– И это все?

– Вроде все, по-моему.

– …Ох, – тихо выдохнула Юкари Сакураги и повесила голову, потом продолжила еще тише: – …Надо сделать как следует, иначе Акадзава-сан рассердится…

Я разбирал лишь кусочки фраз, которые она шептала себе под нос. Акадзава-сан? Одного из учеников, которые сегодня не пришли в школу, точно звали Акадзава.

Сакураги медленно встала с задумчивым выражением лица. Я четко видел, как она подстраивает свои движения, чтобы поменьше беспокоить травмированную правую ногу.

– Да, Сакураги-сан, – я решил просто попробовать. – Эээ, слушай, а где Мисаки-сан?

– …Э…

Она склонила голову набок.

– Мей Мисаки, девочка такая в нашем классе. Ну, знаешь, с повязкой на левом глазу. Она тоже освобождена?

Сакураги так и продолжала экать, склонив голову набок. Вид у нее был абсолютно переполошенный. Почему? Откуда такая странная реакция?

– Я наткнулся на нее возле нулевого корпуса на большой перемене.

Как раз в этот момент где-то вдалеке раздалось низкое, раскатистое «грррррр». Это что, самолет взлетает? Нет, по звуку непохоже. Может, гром?

Я задрал голову и посмотрел на небо.

Отсюда, из-под дерева, оно выглядело точно таким же, как раньше, – чистое майское небо. Таким оно казалось поначалу; но оглядевшись по сторонам, я обнаружил ближе к северу зловещие тучки. Значит, то, что мы слышали, – это правда был гром?

Как только я так подумал, издалека снова донеслось то же самое «гррррррррр».

Значит, он и есть. Весенний гром.

Может, вечером будет дождь.

На такой прогноз меня сподвиг северный край неба.

– О?

Я обнаружил что-то там, где совершенно не ожидал, и у меня сам собой сорвался вопрос:

– Кто это… вон там?

Корпус С – трехэтажное здание к северу от спортплощадки. Там, на крыше –

Кто-то стоял вплотную к ограждению. …Это не?..

Это она. Мей Мисаки.

Осознание пришло мгновенно. Хотя с такого расстояния я никак не мог разглядеть ни ее лица, ни даже одежды.

В следующую секунду я, оставив Юкари Сакураги стоять все с тем же ошарашенным выражением лица, побежал к корпусу С.

10

Моя дыхалка кончилась, еще когда я бежал верх по лестнице. Я мысленно видел рентгеновский снимок своего съежившегося легкого; однако силуэт, который я заметил от спортплощадки, интересовал меня больше.

Дверь на крышу нашлась легко.

Это была стальная дверь, выкрашенная в кремовый цвет. К ней была прилеплена картонная табличка с красной надписью: «Выход без уважительной причины воспрещен».

Менее чем за секунду я принял решение проигнорировать столь туманный запрет. Дверь была не заперта. Я толкнул ее и вывалился наружу.

Чутье меня не подвело. Фигура действительно принадлежала Мей Мисаки.

На крыше школьного здания, мрачной железобетонной коробки. Одна посреди всего этого –

Она стояла, прислонясь к ограждению, на краю крыши, обращенном в сторону спортивной площадки. И смотрела в мою сторону, а значит, наверняка увидела меня сразу же. Но, не произнося ни слова, тут же повернулась ко мне спиной.

Пытаясь привести в порядок сбитое дыхание, я подошел к ней и встал неподалеку.

– Ээ, слушай – Мисаки-сан, – начал я слабым голосом. – Ты тоже освобождена от физры, да?

…Никакой реакции.

Я придвинулся на шаг, потом еще на один.

– А это нормально? В смысле, тут можно находиться?

Все еще стоя ко мне спиной, она ответила:

– Что такого? Вблизи смотреть ничуть не лучше.

– А учителя не будут на тебя орать?

– …Вряд ли.

Последние слова она произнесла шепотом и наконец развернулась. Я увидел, что к груди она прижимает альбом размером с небольшую книжку.

– Ты ведь тоже здесь, – вернула она мне мое же замечание.

– Что такого? – скопировал я ее ответ. – Просто смотреть, как другие занимаются физрой, правда неинтересно. А ты рисуешь?

Она не ответила, лишь спрятала альбом за спину.

– Я уже сказал, когда наткнулся на тебя во время большой перемены, но… эмм, я только сегодня перевелся в класс три-три…

– Сакакибара-кун, да?

– А, ага. А ты Мисаки – Мей Мисаки-сан, да? – я кинул взгляд на бейджик у нее на груди. – А как пишется «Мей»?

– Как «вой».

– Вой?

– Или «звук». Как в слове «резонанс». И в слове «крик»[14]14
  Кандзи «мей» входит в слова «кёмей» (резонанс) и «химей» (крик).


[Закрыть].

«Вой», значит. «Вой с видом на мыс».

– Ээ… а ты помнишь? Мы недавно встречались в больнице.

Наконец-то я сумел задать ей этот вопрос, но мое сердце по-прежнему никак не хотело биться ровно – оно колотилось, как у загнанной лошади. Его стук даже в ушах отдавался.

– В понедельник на той неделе. Я в больнице случайно вошел в тот же лифт, что и ты, а потом ты вышла на втором подвальном этаже. Ты сказала, как тебя зовут, когда я спросил. Не помнишь?

– На той неделе, в понедельник… – прошептала Мей Мисаки, и ее правый глаз, не закрытый повязкой, медленно закрылся сам. – Кажется… было такое?

– Я так и думал. Знаешь, у меня это с тех пор… из головы не выходило. И когда я увидел тебя сегодня в классе, я был просто в шоке.

– Вот как.

Короткий ответ; однако на ее тонких губах словно проступила тень улыбки.

– А зачем ты тогда спускалась на второй подвальный этаж? – продолжил я. – Ты сказала, тебе надо было что-то отнести? Но кому? Ты тогда несла белую куклу – ну, похоже было. Ты ее должна была отнести?

– Ненавижу такой допрос, – так же коротко ответила она и отвернулась.

– Ой, прости, – тут же извинился я. – Я вовсе не пытался заставить тебя отвечать. Просто…

– В тот день случилось кое-что печальное.

«Меня там ждут. Моя бедная вторая половинка».

Вроде она так сказала тогда в лифте?

«Бедная… вторая половинка».

Эти слова давили мне на мозг, но, конечно же, спросить ее об этом я сейчас не мог. А сама она чем-то еще делиться не спешила.

Вдали снова громыхнуло. Ветер, обдувающий крышу, казался чуток холоднее, чем раньше.

– Тебя… – вновь раздался голос Мей Мисаки, – зовут Коити Сакакибара. Правильно?

– Ага.

– Тебя это наверняка беспокоит.

– Э… эээ?

Стоп, погодите. Она что, собирается поднять ту историю?

– П-почему ты это…

Я поспешно попытался взять себя в руки. Мей смотрела молча, потом сказала:

– Ну, это же было в прошлом году как раз весной? Вся страна была в панике. И с тех пор еще и года не прошло.

– …

– Сакакибара… Хорошо, что твое имя не «Сэйто»[15]15
  Речь идет о нашумевших происшествиях в Кобэ: 14-летний школьник, известный под псевдонимом «Сэйто Сакакибара», в марте и мае 1997 года убил двух учеников начальной школы, причем одному из них отрезал голову. Действие «Another» происходит в 1998 году, а значит, главный герой – не только однофамилец, но и ровесник того Сакакибары.


[Закрыть].

После этих слов тень улыбки снова появилась у нее на губах.

Честно говоря, я был ошарашен.

Давно уже об этом никто не вспоминал – и в новой школе про ту историю пока никто не заговаривал. И вот надо же – услышать это не от кого-нибудь, а от Мей Мисаки.

– Что-то не так? – Мей с любопытством склонила голову набок. – Ты не хотел, чтобы я об этом говорила?

Я попытался сказать «да мне по барабану» и сделать вид, что мне действительно по барабану, но у меня не получилось. И прежде чем хотя бы начать думать, что делать дальше –

– У меня плохие воспоминания, – я принялся выкладывать все как есть. – В старой школе в том году, когда случились те убийства в Кобэ и все начали говорить про Сэйто Сакакибару, пришлось несладко еще одному четырнадцатилетнему…

– Издевались над тобой, да?

– Нет, ничего такого серьезного, что тянуло бы на «издевательство», не было. Но…

Да… ничего такого уж плохого. Не было какой-то явной злобы, злого умысла. Все просто думали, что это прикольно…

Они писали мою фамилию теми же кандзи, которыми писал он, или звали меня Сэйто. Вполне безобидные детские шутки. Однако…

Как правило, я просто отшучивался и смеялся со всеми, но иногда я это ненавидел сильнее, чем мог вытерпеть, сильнее, чем мог сам себе признаться. А потом –

Прошлой осенью, когда я продолжал терпеть этот ежедневный груз. Тогда и случился мой первый спонтанный пневмоторакс. Может, вся та фигня насчет Сакакибары как раз послужила одной из причин. Если вспомнить все, что было, это предположение не казалось таким уж натянутым.

И когда отец уехал из Японии на год, меня отослали к бабушке с дедушкой в Йомияму – как раз потому, что отец узнал, что происходило, и проявил редкую для него родительскую заботливость. Думаю, он решил, что лучше всего мне сменить среду обитания и нажать кнопку перезагрузки своих отношений в школе, становящихся все более напряженными.

…Рассказав в общих чертах, что произошло, я не дождался от Мей Мисаки ни сочувствия, ни смущения по поводу своих слов.

– Здесь тебе уже кто-нибудь об этом говорил? – спросила она.

– Ты первая, – ответил я с кривой улыбкой. Как ни странно, на душе у меня стало поспокойнее.

Сегодня с самого утра, когда кто-то называл меня по фамилии, я напрягался в ожидании как раз этого. Такая вот ерунда. Брр. Когда я это все оформил в виде слов и произнес, мне самому это показалось редкостным идиотизмом.

– Думаю, они все просто сдерживаются, – предположила Мей.

– …Может быть.

– Но мне с трудом верится, что они беспокоятся о твоих чувствах.

– Что ты имеешь в виду?

– Потому что фамилия «Сакакибара» прочно ассоциируется со смертью. И не со всякой смертью – а с жестокой, бессмысленной смертью, которая вдобавок связана со школой.

– Ассоциируется со смертью…

– Да, – коротко кивнула Мей и прижала волосы руками, чтобы ветер их не трепал. – Это тревожит всех. И… может быть, они сами этого не замечают. Как будто рану не хотят лишний раз трогать.

– …Что это значит?

О чем она вообще?

Я, конечно, понимаю, что слово «смерть» и все, что с ней связано, – очень зловещее и всегда пугает людей. Это очевидно. Но…

– Знаешь, в этой школе… – голос Мей звучал так же холодно и отстраненно, как и раньше, – класс три-три ближе к смерти, чем остальные. Ближе, чем любой другой класс в любой школе. Намного ближе.

– Ближе к смерти? Что это?..

Абсолютно не понимая, что она имела в виду, я прижал ладонь ко лбу. Правый глаз Мей, сосредоточенно глядящий на меня, превратился в щелочку.

– …Ты ничего не знаешь, да, Сакакибара-кун?

Она снова развернулась лицом к спортплощадке. Прижалась грудью к бурому ограждению, слегка перегнулась через него, потом задрала голову. Стоя позади нее, я тоже посмотрел вверх, в небо. Облаков стало заметно больше.

Я вновь услышал далекие раскаты грома. Следом закаркали напуганные вороны, и я увидел несколько чернокрылых птиц, сорвавшихся с деревьев в школьном дворе.

– Ты ничего не знаешь, Сакакибара-кун, – повторила Мей Мисаки, по-прежнему глядя в небо. – Тебе никто не рассказал.

– …Не рассказал что?

– Скоро узнаешь.

– …

– И еще – тебе лучше не подходить ко мне.

Когда она это добавила, я стал понимать еще меньше.

– И разговаривать так вот со мной ты тоже не должен.

– Почему? Почему не должен?

– Я сказала уже, скоро узнаешь.

– Ну блин…

Не очень-то полезная информация. Я бы даже сказал, совсем бесполезная.

Пока я пытался найти что сказать, плохо понимая, как вообще реагировать, Мей Мисаки молча развернулась. Прижимая альбом к груди, она прошла мимо меня и направилась к двери.

– Пока, Са-ка-ки-ба-ра-кун.

Я тут же застыл на месте, будто она на меня какое-то заклятие наложила; правда, тут же я его стряхнул и двинулся за ней. В школьном дворе снова закаркали вороны.

В моей голове сам собой всплыл один из «принципов», которые сообщила Рейко-сан накануне.

Если, уходя со школьной крыши, слышишь воронье карканье, нужно шагнуть на лестницу…

Правой, что ли, ногой? Или левой?

Которой из двух? Да, точно, левой… Пока я все это обдумывал, Мей решительно открыла дверь и вошла.

Она шагнула правой ногой.

11

После шестого урока дождь таки пошел. Хороший такой, мощный вечерний ливень вне сезона.

Я принялся собирать вещи, волнуясь, что надо идти домой, а у меня нет зонта, и тут в сумке завибрировал мобильник (я заранее отключил звуки). Звонила бабушка.

– Я выезжаю, чтобы тебя забрать. Подожди меня у дверей школы.

Слышать это было приятно, но я тут же ответил:

– Все нормально, ба. Когда ты сюда доедешь, думаю, будет уже просто капать.

– Что ты такое говоришь, ты же только поправляешься. А если ты промокнешь и схватишь простуду?

– Но…

– Никаких «но», Коити-тян. Ты ждешь, пока я за тобой не приеду, договорились?

И она отключилась. Я огляделся и вздохнул.

– Эй, Сакакибара! У тебя мобилка есть? – тут же обратился ко мне кто-то. Тэсигавара. Он покопался во внутренностях своей формы и вытащил белый телефон с яркой ленточкой.

– Будем перезваниваться. Какой твой номер?

В средних школах немногие имели собственные сотовые. Даже в Токио они вместе с телефонами PHS[16]16
  PHS – стандарт мобильной связи, использовавшийся в основном в Японии, Китае и на Тайване. Сейчас почти не применяется.


[Закрыть] встречались где-то у каждого третьего ученика, не больше.

Пока мы обменивались номерами, я кинул взгляд на парты у окон. Парта Мей Мисаки пустовала.

Я дождался, пока Тэсигавара убрал свой телефон в карман, и сказал:

– Можно я спрошу кое о чем?

– Мм?

– Насчет той девчонки, Мисаки, которая сидит вон за той партой.

– Хммм?

– Она странная какая-то. Что с ней вообще?

– Ты хорошо себя чувствуешь, Сакакибара? – он склонил голову набок, и лицо его стало серьезным как никогда. – Давай соберись!

Он крепко хлопнул меня по спине и тут же быстро ушел.

Я тоже вышел из класса и направился в сторону корпуса А и главных ворот. В холле я наткнулся на помощника классрука Миками-сэнсэй.

– Ну, как прошел день, Сакакибара-кун? Что ты думаешь о новой школе?

И она искренне улыбнулась. Я смущенно ответил:

– Ээ, думаю, я справлюсь.

Миками-сэнсэй энергично кивнула.

– У тебя есть зонт? На улице дождь.

– Это, бабушка – ну, в общем, мне бабушка сказала, что заедет за мной на машине. Она мне на мобильный позвонила минуту назад.

– Ну, тогда все хорошо. Береги себя.

Всего пятнадцать минут спустя бабушкин черный «Седрик» показался из-за завесы дождя (который, правда, успел немного ослабнуть) и подъехал к дверям школы.

У входа еще тусовалось несколько человек, которые не могли уйти из-за неожиданного ливня. Я быстренько юркнул на пассажирское сиденье машины, словно сбегая от их взглядов.

– Ты молодец сегодня, Коити-тян, – сказала бабушка, кладя руки на руль. – Как ты себя чувствуешь, ничего не болит?

– Не, все хорошо.

– С ребятами из класса ты поладишь, как ты думаешь?

– Ну… наверно.

Мы отъехали от школьного здания и медленно направились по скользкой дороге к воротам. И пока мы ехали –

Я глядел в окно, прилипнув к стеклу, и вдруг увидел ее. Дождь уже поутих, но все же это была далеко не морось, а она шла себе без зонта, одна. …Мей Мисаки.

– Что-то не так? – спросила бабушка, выезжая из ворот. Видимо, моя реакция чем-то привлекла ее внимание. Хотя я молчал, окно не открывал, вообще ничего не делал.

– …Не, нормально все. Не беспокойся, – ответил я и, крутанувшись на сиденье, посмотрел назад. Там…

…Мей уже не было. Она как будто растворилась в дожде. Так мне тогда показалось.