Текст книги "В защиту глобального капитализма"

Автор книги: Юхан Норберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Рисунок 14. Экономический рост улучшает положение бедных (соотношение экономического роста и доходов бедных слоев населения на основе данных по 80 странам)

Источник: Dollar D., Kraay A. Growth Is Good for the Poor. Washington: World Bank, April 2001.

Таким образом, экономический рост – лучшее лекарство от бедности. Иногда экономисты называют это «эффектом капающей воды», имея в виду, что некоторые обогащаются первыми, а затем, когда богатые начинают тратить или вкладывать свои доходы, часть этих средств «капает» в карманы бедняков. Это выражение может вызвать перед глазами образ несчастного бедняка, которому перепадают крошки с барского стола, но подобное истолкование дает совершенно неверную картину подлинных последствий экономического роста. На деле бедные выигрывают от роста примерно столько же, сколько и богатые, и их положение улучшается теми же темпами, что и у богатых. Они выигрывают от повышения стоимости их труда и увеличения своей покупательной способности. Ни в одной стране еще не удавалось сократить масштабы бедности, не обеспечив устойчивого экономического роста. Нет и примеров обратного: то есть во всех странах, где происходил длительный, устойчивый рост, положение бедных слоев населения постепенно улучшалось. Еще один интересный вывод: нет ни одного случая, чтобы страна добивалась стабильного роста в течение длительного периода, не открыв свои рынки. В «Докладе о мировом развитии за 2000/2001 год», подготовленном Всемирным банком, содержится немало риторических заявлений о том, что экономический рост – это еще не все и для развития одного роста недостаточно: эта риторика, несомненно, связана с усиливающимся влиянием антиглобалистского движения.

Рисунок 15. Экономический рост улучшает положение бедных (соотношение экономического роста и доходов бедных слоев населения на основе данных по 80 странам)

Источник: Dollar D., Kraay A. Growth Is Good for the Poor. Washington: World Bank, April 2001.

Но из таблиц, помещенных в том же докладе, явствует: чем выше были темпы экономического роста в той или иной стране за последние двадцать лет, тем больших успехов она добилась в сокращении масштабов бедности, снижении детской смертности, ликвидации неграмотности. В странах, занимающих последние места по темпам роста, масштабы неграмотности даже увеличились. Возможно, рост экономики и не является достаточным условием для всестороннего развития всех и каждого, но без него такое развитие вообще невозможно.

Если темпы экономического роста в нашей стране составляют 3 % в год, это означает, что ее ВВП, наши капиталы и доходы каждые 23 года удваиваются. Если эти темпы равны 6 %, удвоение происходит раз в 12 лет. Подобный рост приводит к беспрецедентному увеличению благосостояния. И напротив, эффект от самых энергичных шагов государства по перераспределению доходов по сравнению с этим незначителен – более того, подобная политика чревата опасными последствиями, поскольку высокие налоги, необходимые для такого перераспределения, могут подорвать экономический рост. А это значит, что существенные выгоды для всех в долгосрочной перспективе приносятся в жертву незначительному, пусть и немедленному, улучшению положения немногих.

Ситуация в экономике улучшается прежде всего за счет того, что люди делают сбережения, вкладывают капиталы, много работают. Облагать высокими налогами трудовые доходы, сбережения и капиталы означает, по выражению Джона Стюарта Милля, «наказывать человека за то, что он работал усерднее и сберег больше, чем его сосед»[44]44
  Mill J. S. Principles of Political Economy: Books IV and V. London: Penguin, 1985. Book V. Ch. 2 [Милль Дж. С. Основы политической экономии. М.: Прогресс, 1980. Т. 3. С. 162].


[Закрыть]. То есть людей карают за деятельность, наиболее выгодную для общества. Или, как метко написано на наклейках для автомобильных бамперов, «штраф – это налог на то, что ты сделал неправильно; налог – это штраф за то, что ты сделал правильно». Мы облагаем налогами алкоголь и табак, чтобы сократить их потребление, или вводим экологические налоги, чтобы снизить загрязнение окружающей среды. Но что мы можем ожидать от налогообложения предпринимательской деятельности, усердного труда и сбережений? Результат простой: все больше людей не желают «горбатиться» на работе, думать, куда вложить деньги, ломать голову над новыми идеями – ведь большая часть полученных доходов все равно достанется государству. Есть и другие результаты: фирмы тратят все больше сил на уклонение от налогов – сил, которые можно было бы направить на конструктивную деятельность, а люди расходуют больше времени на занятия не своим делом. К примеру, хирург, вместо того чтобы делать то, что он умеет лучше всего, – спасать человеческие жизни, – остается дома и красит стены в гостиной, поскольку в этом случае ему не надо платить налог не только на собственные доходы, но еще и на заработок маляра[45]45
  См. например: Engen Е., Skinner J. Taxation and Economic Growth //National Tax Journal. Vol. 49 (1996). № 4. P. 617–642; Feldstein M. Tax Incidence in a Growing Economy with Variable F actor Supply // Quarterly Journal of Economics. Vol. 88 (November 1974). P. 551–573; The Welfare Cost of Capital Income Taxation //Journal of Political Economy. Vol. 86 (1978). № 10. Pt. 2. P. S29-51. Общий обзор исследований на эту тему см.: Leufstedt S., Voltaire F. Vad sager empirin om skatter och sysselsattning? Stockholm: SvenskHandel, September 1998 (http://www.svenskhandel.se/Filer/ empiri.pdf). Авторы этой работы указывают, что увеличение госсектора в экономике на 10 % приводит к снижению роста на 1,5 процентных пункта.


[Закрыть].

Для стран с динамичной рыночной экономикой характерна социальная мобильность населения. Если вы бедны сегодня, это совсем не означает, что вы и завтра останетесь в том же положении. В отсутствие узаконенных привилегий и высокого налогообложения существует масса возможностей повысить свой уровень жизни за счет собственного усердия, учебы и бережливости. Четверо из пяти американских миллионеров сколотили состояния своими руками, а не унаследовали от родителей.

Да, в капиталистической стране, например в такой, как США, доходы самых бедных 20 % населения составляют всего 3,6 % от объема ВВП. Однако эту ситуацию нельзя рассматривать «в статике»: сточки зрения уровня доходов люди постоянно переходят из одной категории в другую – причем в основном продвигаются вверх, поскольку с ростом образовательного уровня и опыта работы повышается и зарплата. Из тех американцев, что входили в состав беднейших 20 % населения в 1975 году, лишь 5,1 % остались в этой категории к 1991 году. За указанный период почти 30 % из них перешли в разряд самых зажиточных 20 % населения, а 60 % – самых зажиточных 40 %.

Лучший способ борьбы с бедностью – дать человеку возможность самому выбраться из нищеты. В Соединенных Штатах Америки люди, оказавшиеся за чертой бедности, в среднем остаются в этом положении 4,2 месяца. Только 4 % населения США можно отнести к категории «хронически бедных», то есть остающихся в этом состоянии более двух лет. Тем временем ряды беднейших 20 % постоянно пополняются новыми людьми – студентами и нищими иммигрантами, которые, в свою очередь, всегда имеют возможность быстро подняться вверх по лестнице благосостояния[46]46
  Сох М. W., Alm R. Op. cit. Ch. 4. Некоторые специалисты утверждают, что в более эгалитарных обществах, например шведском, социальная мобильность выше, несмотря на высокий уровень налогообложения, – но здесь, скорее всего, смешиваются разные понятия. В Швеции действительно проще переместиться в новую категорию по уровню доходов, поскольку разница в оплате труда очень невелика. Однако повысить абсолютную цифру своих доходов в Швеции труднее.


[Закрыть].

Свобода и равенство вполне совместимы

Многие считают, что либерализация и экономический рост приводят к усилению имущественного неравенства в обществе. Еще раз повторю: это не самое главное. Если уровень жизни в целом повышается, то важнее улучшение вашего материального положения как такового, а не его уровень по отношению к положению других. Главное, чтобы как можно больше людей стали жить лучше, и это общее улучшение ситуации нельзя оценивать как ухудшение из-за того, что благосостояние некоторых растет гораздо быстрее, чем благосостояние остальных. Однако к равенству также следует стремиться – по нескольким причинам. Во-первых, большинство из нас, вероятно, считают, что у людей не должно быть несопоставимо различных стартовых условий. Важно, чтобы у всех были равные возможности – не настолько, конечно, чтобы ограничивать шансы всех с целью их максимального уравнивания, но нельзя не признать: острое социальное неравенство порождает серьезные проблемы. Поэтому данный тезис заслуживает самого тщательного анализа.

Вторая причина состоит в том, что равенство, вопреки распространенному мнению, в действительности стимулирует рост. В условиях крайне бедного общества определенная степень неравенства, возможно, необходима, чтобы по крайней мере часть населения начала делать сбережения и вкладывать капиталы, однако, как показывает ряд исследований, страны, где обеспечена высокая степень равенства, в среднем добиваются более динамичного экономического роста, чем страны, где царит неравенство, в особенности если оно принимает форму крайних диспропорций в области землевладения. Одна из причин подобного явления заключается в том, что общества, где степень равенства выше, более стабильны и менее подвержены политическим потрясениям. Неравенство способно привести к конфликтам или требованиям о повышении налогов и расширении масштабов перераспределения – но все это угрожает экономическому росту.

Однако самая важная причина связана с тем, что для эффективной деятельности людям необходимы некие «базовые активы»: в стране со слаборазвитой экономикой эту роль часто играет земельный надел, а в современном обществе – образование. Таким образом, имеет значение равенство с точки зрения этих активов, а не то, что обычно имеется в виду в ходе политических дискуссий – равенство доходов и прибылей. В развивающейся стране, где сохранились элементы несправедливых феодальных порядков, а основные земельные угодья принадлежат немногочисленной элите, первостепенное значение приобретает земельная реформа, в результате которой возрастает количество собственников – а значит, и полноправных участников экономической деятельности. Важно также, чтобы образование было всеобщим и каждый гражданин имел возможность получить кредит для реализации своих идей в области бизнеса.

Никто не должен подвергаться дискриминации или отстраняться от участия в конкурентной деятельности на рынке труда посредством лицензий или узаконенных привилегий. Такое равенство играет роль катализатора экономического развития, в то время как перераспределение доходов становится препятствием для роста, поскольку в этом случае эффективная работа, повышение образовательного уровня или выдвижение новых идей приносят индивиду меньше прибыли.

Немного упрощая, отметим: значение имеет равенство возможностей, а не результатов. Цель состоит в том, чтобы все люди имели некие базовые возможности, а дальше уже от них зависит, как они нащупают путь вперед и каких результатов достигнут. Речь идет о двух аспектах одного и того же процесса: люди должны иметь возможность трудиться и проверять наделе новые идеи, а также право получать прибыль от своей деятельности, если добьются в ней успеха. Таким образом, общество стимулирует социальную мобильность, вознаграждает инициативу и усердие – а в результате повышается и благосостояние. Опасность для развития представляет не разница в доходах как таковая, а дискриминация и привилегии, которые обусловливают эту разницу в недемократических государствах. Этот вывод подтверждается и тем, что в недемократическом обществе связь между неравенством и экономическим ростом очевидна, а в современных, либеральных государствах она не прослеживается[47]47
  О различии между равенством с точки зрения базовых активов и равенстве доходов см: Deininger K., Olinto P. Asset Distribution, Inequality, and Growth. World Bank Policy Research Paper № 23 75. Washington: World Bank, 2000.0 связи роста с демократией см.: Deininger K., Squire L. New Ways of Looking at the Old Issues: Asset Inequality and Growth // Journal of Development Economics. Vol. 57 (1998). P. 259–287.


[Закрыть].

Но, возможно, существует и противоположный эффект? Действительно ли, как часто утверждают, ускорение роста ведет к усилению неравенства? Ученые порой ссылаются на так называемую «кривую Кузнеца»: в статье, опубликованной в 1955 году, экономист Саймон Кузнец утверждал, что экономический рост поначалу приводит к усилению неравенства в обществе и лишь через какое-то время оно начинает сокращаться. Многие восприняли этот тезис как истину в последней инстанции и иногда используют его для дискредитации идеи о позитивных последствиях роста или хотя бы для оправдания политики перераспределения доходов. Сам Кузнец, однако, столь радикальных выводов не делал. Напротив, он объяснил, что его статья «на 5 % основана на эмпирических данных и на 95 % – на гипотетических рассуждениях», добавив: «Если ее воспринимать как ряд интуитивных тезисов, служащих отправной точкой для дальнейших исследований, а не как набор абсолютно подтвержденных выводов, она не только безобидна, но и может принести немалую пользу»[48]48
  Kuznets S. Economic Growth and Income Inequality // American Economic Review. Vol. 45 (March 1955). P. 26.


[Закрыть].

Если мы последуем рекомендациям Кузнеца и проанализируем развитие событий в мире после 1955 года, выяснится, что его предварительный вывод справедлив не всегда. Действительно, бывают случаи, когда экономический рост поначалу приводит к усилению имущественного неравенства, но общую закономерность из этого вывести нельзя. Есть государства – например, Индонезия, Малайзия, Тайвань, Южная Корея, Маврикий, – где мощный рост сопровождался сокращением различий в доходах, а в Китае, Таиланде, Пакистане и Бразилии он, напротив, приводил к увеличению разрыва между богатыми и бедными. По-разному складывалась ситуация в странах с низкими или отрицательными темпами роста. На Кубе, в Колумбии и Марокко неравенство уменьшилось, а в Кении, Эфиопии и Мексике в 1980-х годах или в России в 1990-х – увеличилось. Распределение доходов в обществе зависит от других факторов, например, стартовой ситуации в стране или внутриполитического курса. Специалисты из Всемирного банка делают следующий вывод: «Имеющиеся данные говорят об отсутствии стабильной связи между ростом и неравенством. В целом степень имущественного неравенства внутри отдельных стран за последние тридцать лет не сократилась и не увеличилась»[49]49
  World Bank. Income Poverty: Trends in Inequality. Washington: World Bank, 2000 (http://www.worldbank.org/poverty/data/trends/ineqial.htm). Данные, опровергающие гипотезу Кузнеца, представлены в работе: Deininger K., Squire L. Op. cit. P. 259–287. Обзор научных работ на данную тему см.: Bigsten A., Levin J. Tillvaxt, inkomstfordeling och fattigdom i u-landerna. Stockholm: Globkom, September 2000 (http://www.globkom.net/rapporter.phtml).


[Закрыть].

Изучив ситуацию с имущественным неравенством, экономист Дж. У. Скалли пришел к выводу о более равномерном распределении доходов в государствах со свободной экономикой, открытыми рынками и гарантированными правами собственности. Это связано в первую очередь с тем, что в этих странах, по сравнению с несвободными, на долю среднего класса приходится больше доходов, а на долю высшего класса – меньше.

Рисунок 16. Экономический рост не усиливает неравенство (соотношение экономического роста и уровня неравенства на основе данных по 80 странам)

Источник: Dollar D., Kraay A. Growth Is Good for the Poor. Washington: World Bank, April 2001.

В «самых свободных» в экономическом отношении государствах доля национального дохода, получаемая самыми богатыми 20 % населения на четверть меньше, чем в «наименее свободных». Доля ВВП, получаемая беднейшими 20 % населения, не зависит от степени экономической свободы в стране, однако в абсолютных цифрах их доходы намного выше в государствах с либеральной рыночной экономикой[50]50
  Scully G. W. Constitutional Environments and Economic Growth. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1992.


[Закрыть]. Таким образом, вопреки распространенному мнению, чем выше в обществе уровень экономической свободы, тем меньше в нем имущественное неравенство. Но что происходит с равенством в период перехода к либеральной экономике? Усугубляет ли ускоренная либерализация неравенство в обществе? И на этот вопрос, судя по всему, следует ответить отрицательно. Шведский экономист Никлас Бергрен изучил вопрос о том, как возрастание экономической свободы влияет на имущественное неравенство. В странах, где с 1985 года происходит либерализация экономики, неравенство сократилось, а в тех государствах, где либерализации не было, – осталось на прежнем уровне или даже усилилось. Быстрее всего сокращается неравенство в бедных развивающихся странах, энергично проводящих экономические реформы.

Рисунок 17. Экономическая свобода и неравенство доходов (отношение доходов самых богатых 10 % населения к доходам самых бедных 10 %)

Источник: Economic Freedom of the World 2000 / Ed. by J. Gwartney, R. Lawson, D. Samida. Vancouver: Fraser Institute, 2000.

Выводы Бергрена говорят о том, что имущественному равенству в обществе способствуют два основных фактора: свобода международной торговли и свобода движения капиталов на международном уровне – две «визитные карточки» глобализации[51]51
  Berggren N. Economic Freedom and Equality: Friends or Foes? // Public Choice. Vol. 100 (1999. September). P. 203–223.


[Закрыть].

Та же картина получается, если систематизировать страны мира по иному принципу – по степени их «глобализованности». Журнал Foreign Policy и консалтинговая фирма А.Т. Kearny попытались разработать «индекс глобализации», в рамках которого оценивается, как часто граждане той или иной страны делают покупки и инвестиции за рубежом, звонят и выезжают за пределы собственной страны. Как выяснилось, «глобализованные» страны отнюдь не отличаются самым высоким уровнем неравенства. Напротив, «для большинства стран как со зрелой рыночной, так и с переходной экономикой характерно сочетание более высокой степени „глобализованности“ и равенства доходов»[52]52
  Measuring Globalization // Foreign Policy. 2001. January-February. Когда «индекс глобализации» вычислялся в третий раз, результаты были таковы: самыми «глобализованными» странами оказались Ирландия и Швейцария. Соединенные Штаты заняли 11-е место, но в данном случае рейтинг, пожалуй, не полностью отражает реальную ситуацию – из-за огромной территории США ее граждане совершают дальние поездки, торговые сделки и звонят в другие регионы внутри страны намного чаще, чем жители малых государств.


[Закрыть].

Левые часто утверждают, что принципы индивидуальной свободы и имущественного равенства вступают в противоречие друг с другом, а потому они вынуждены поддерживать лишь одну из этих двух основополагающих ценностей. Возможно, они правы в том смысле, что законодателям действительно приходится выбирать, какому из этих двух принципов больше следовать в своей работе, но называть их взаимоисключающими неверно. Напротив, многое указывает на то, что демократическое равноправие ведет и к имущественному равенству. Соблюдение прав собственности, свобода предпринимательства, торговли и снижение инфляции несут с собой не только экономический рост, но и большее равенство доходов.

Частная собственность – в интересах бедняков

Тот факт, что экономическая свобода не исключает равенства, станет настоящим сюрпризом для людей, которых убедили, что капитализм служит интересам богатых и привилегированных слоев. На деле все обстоит с точностью до наоборот. Свободный рынок – антитеза самой идее социальных привилегий. В условиях рыночной экономики единственный способ сохранить свое имущественное положение – совершенствовать производство и предлагать потребителям качественные товары и услуги. Привилегии могут пустить корни только в регулируемой экономике, где льготы и монопольные права раздаются «дружественным» власти группам. Только те, у кого есть нужные связи, могут добиться своего за взятку. Только те, у кого есть достаточно времени и знаний, чтобы разобраться в объемистых томах нормативных актов и инструкций, могут основать собственное дело или заниматься торговлей. У бедных людей в этой ситуации нет шансов организовать даже малое предприятие, вроде булочной или лавки. В капиталистическом же обществе каждый, у кого есть идеи и сила воли, имеет возможность попытать счастье – даже если он и не в фаворе у правителей.

Глобализация только способствует этому, ломая сложившуюся структуру властных отношений в обществе и освобождая людей от подчинения местным элитам. Благодаря свободе торговли потребители могут приобретать товары и услуги не только у местных монополистов, но и у множества конкурирующих между собой производителей по всему миру. Свободное движение капиталов позволяет людям, разработавшим удачную идею, но не имеющим средств для ее осуществления, профинансировать свой проект. Свобода миграции приводит к тому, что работодателю-монополисту в какой-нибудь деревне приходится повышать зарплату и улучшать условия труда, чтобы не остаться без рабочей силы.

Левые часто изображают экономический либерализм как идеологию богатых, поскольку он выступает за соблюдение прав собственности. Однако защита частной собственности не равносильна стремлению навеки закрепить сложившуюся ситуацию в этой области. Факты говорят о том, что от защиты прав собственности больше всего выигрывают не богачи. Наоборот, от отсутствия гарантированных прав собственности больше всего страдают самые незащищенные слои населения, поскольку контроль над ресурсами чаще всего получают те, кто обладает политической властью или нужными связями. Там, где существует частная собственность, ресурсы и доходы достаются прежде всего производителям товаров и услуг, и в этих условиях у представителей обездоленных слоев населения намного больше шансов повысить свой жизненный уровень, чем в обществе, где все зависит от власти и мздоимства. Кроме того, благодаря конкуренции, которую порождает частная собственность, товары по сравнению с доходами постоянно дешевеют, а от этого в наибольшей степени выигрывают именно бедные. Права собственности побуждают людей думать о будущем, проявлять инициативу, подстегивают экономический рост и обеспечивают (в целом) равное распределение его плодов между богатыми и бедными. Таким образом, гарантии частной собственности, с точки зрения равенства возможностей, приносят бедным не меньше пользы, чем система всеобщего образования. Научные исследования показывают, что из всех экономических реформ росту больше всего способствуют меры по защите прав частной собственности[53]53
  См.: Dollar D., Kraay A. Property Rights, Political Rights, and the Development of Poor Countries in the Post-Colonial Period. Washington: World Bank, 2000 (http://www.worldbank.org/research/growth/pdfiles/dollarkraay2.pdf), и ихже работу «Growth Is Good for the Poor». О значении прав собственности для экономического развития см.: Rosenberg N., Birdzell L. Е. How the West Grew Rich: The Economic Transformation of the Industrial World. New York: Basic Books, 1986.


[Закрыть].

Перуанский экономист Эрнандо де Сото нагляднее, чем кто-либо другой, показал, насколько проигрывают бедные от отсутствия гарантированных прав собственности. В своей книге «Загадка капитала» он буквально перевернул все традиционные представления по этой теме. Главная проблема бедных заключается не в том, что они не защищены, и даже не в отсутствии у них «собственности» в буквальном смысле этого слова – то есть самих материальных активов, а в том, что они лишены официальных прав на эту собственность.

Многие бедняки – люди весьма инициативные, они экономят немалую часть доходов, чтобы улучшить состояние своей земли или жилищ. На основе многолетних путешествий и исследований де Сото пришел к выводу, что бедные люди в странах третьего мира и посткоммунистических государствах владеют недвижимостью (зданиями и земельными участками, на которых они расположены), чья совокупная стоимость превышает ее официально зарегистрированные показатели примерно на 9,3 триллиона долларов. Это огромная сумма: она превышает совокупную стоимость компаний, зарегистрированных на биржах двадцати самых богатых стран мира – Нью-Йоркской фондовой бирже, бирже NASDAQ, Торонтской, Токийской, Лондонской, Франкфуртской, Парижской, Миланской и еще дюжине других. Проблема в том, что признание прав собственности в большинстве стран третьего мира обставлено множеством мучительных бюрократических процедур. Жители этих стран занимают общественные земли, строят на них примитивные дома, создавая целые кварталы трущоб (которые постоянно перестраивают и улучшают), и открывают маленькие магазинчики – так же поступали бедняки на Западе лет двести назад. Беда в том, что сегодня в развивающихся странах практически невозможно зарегистрировать эту недвижимость в качестве своей собственности. Чтобы доказать это, де Сото провел масштабный эксперимент. Вместе с группой коллег он ездил в разные страны, пытаясь зарегистрировать там собственность. Результаты просто ужасают.

В Перу, чтобы получить правовой титул на дом, построенный на государственной земле, необходимо пройти 207 различных административных процедур в 52 учреждениях. Желающим заняться частным извозом или в законном порядке открыть небольшую автобусную компанию из-за бюрократических проволочек приходится ждать разрешения 26 месяцев. На Гаити люди, которые селятся на общественной земле, должны сначала взять участок в аренду на пять лет и только после этого могут его выкупить. Но, чтобы получить разрешение хотя бы на аренду, необходимо пройти 65 административных инстанций; процесс занимает больше двух лет. Процедура последующего выкупа земли длится гораздо дольше. На Филиппинах она может тянуться до тринадцати лет. В Египте для официальной регистрации участка земли в пустыне требуются разрешения от 31 органа власти, и на их получение уходит от пяти до четырнадцати лет; аналогичная процедура в отношении участка сельскохозяйственной земли занимает от шести до одиннадцати лет.

Чтобы получить лицензию на открытие маленькой швейной мастерской с двумя машинками в одном из трущобных кварталов Лимы, участники эксперимента потратили 286 дней, ходя по инстанциям, стоя в очередях к «нужному» чиновнику, заполняя анкеты и ожидая ответов на заявления. Помимо затраченного времени на это ушли и деньги: в общей сложности 1231 доллар – сумма, в 30 раз превышающая минимальную месячную зарплату в стране.

Для людей, у которых нет ни больших денег, ни нужных связей, эти барьеры просто непреодолимы. У бедных остается единственная возможность – заниматься своим бизнесом в рамках «неформального» сектора, то есть незаконно. В результате они лишаются юридической защиты и опасаются вкладывать деньги в долгосрочное развитие предприятия, даже если у них есть для этого свободные средства. Их недвижимость не включена в единую систему регистрации собственности, которая позволяет учитывать осуществляемые трансакции и получать сведения об официальных владельцах. А отсутствие ясности по этому важнейшему вопросу затрудняет ведение деловых операций: непонятно, к примеру, кто именно отвечает за платежи и услуги по данному адресу. Собственность остается «омертвленным капиталом». Такую недвижимость нельзя заложить, в результате чего ее фактический владелец лишается потенциального источника средств на образовательные нужды или расширение своего бизнеса. Таким образом, для граждан в развивающихся странах недоступен самый распространенный способ получения необходимых капиталов, которым пользуются мелкие предприниматели в богатых странах. Из-за отсутствия официально зарегистрированного адреса и возможности проверить кредитоспособность владельца на таких малых предприятиях часто нельзя установить телефон, провести воду и электричество, а недвижимость невозможно даже продать. Предприниматели лишены такого источника расширения своего бизнеса, как выпуск акций.

Владельцы микропредприятий, вынужденные действовать в неформальном секторе, постоянно опасаются чиновников и полицейских или платят им немалые взятки. Это означает, что они должны скрывать свой бизнес, не могут его расширить, а значит – повысить эффективность за счет экономии на масштабе. Они опасаются рекламировать свой бизнес, а также существенно увеличивать клиентскую базу. Их торговые операции распространяются лишь на ближайшие окрестности – не дальше. Крупные сделки могут заключаться лишь с родственниками или другими людьми, пользующимися личным доверием бизнесмена.

Де Сото утверждает, что от 50 до 75 % граждан развивающихся стран работают, не имея правовой защиты, а около 80 % земельных участков и домов не зарегистрированы на имя их нынешних владельцев. В одной из стран, которые посетил де Сото, городская администрация сама создала незаконное поселение на общественной земле, чтобы ее служащим было где жить. Таким образом, в странах, где отсутствует эффективно действующая система прав собственности, подавляющее большинство населения владеет активами, которыми оно не имеет права полноценно распоряжаться. Лишенные официальных прав на свою собственность, люди не могут использовать ее в качестве основы для расширения деятельности – а ведь именно таким путем западный мир пришел к процветанию. В развивающихся странах лишь представители элиты обладают связями, позволяющими заниматься экономической деятельностью в современном смысле этого понятия. Капитализм без прав собственности превращается в капитализм для элиты. Миллионы способных, инициативных людей, потенциальных предпринимателей, не имеют возможности вырваться из нищеты[54]54
  De Soto H. The Mystery of Capital: Why Capitalism Triumphs in the West and Fails Everywhere Else. London: Bantam Press, 2000 [Де Сото Э. Загадка капитала. М.: Олимп-Бизнес, 2004].


[Закрыть].

В этом состоит одна из причин, почему в России экономический рост начался лишь через десятилетие после крушения коммунизма. Именно столько времени понадобилось российским властям, чтобы хотя бы приступить к введению единой системы частной собственности на землю. Большая часть земли в России считается государственной собственностью, и фермеры получают ее только в аренду, что лишает их стимула вкладывать в нее капитал и не дает права продавать или закладывать свои земельные участки. К началу XXI века менее 300 тысяч из 10 миллионов российских крестьян обладали чем-то вроде официального правового титула на свою землю. Правительство жестко регламентирует использование гражданами земли, принадлежащей им по праву. Этот «земельный социализм» не только закрывает возможности для выгодных инвестиций, но и препятствует созданию современной системы кредитования, поскольку залог земли – один из распространенных способов получения займов. В результате сделки с землей осуществляются в рамках неформального сектора. Сегодня Россию порой изображают как страну необузданного, «дикого» капитализма. С точки зрения любого определения капитализма подобные утверждения – просто абсурд. Из-за «земельного социализма», сохраняющегося в России, а также множества ограничений в области бизнеса и торговли Heritage Foundation поставил эту страну на 135-е место в своем рейтинге экономической свободы, охватывающем 161 государство. А в докладе канадского Института Фрейзера «Экономическая свобода в мире» Россия помещена на 116-е место в списке из 123 стран, даже после Сирии и Руанды[55]55


[Закрыть].

Государственное регулирование в сфере сельского хозяйства – еще одна важная причина неравенства. За счет регулируемых цен, обязательных поставок и целого ряда других мер многие развивающиеся страны пытаются создать преимущества для городского населения за счет крестьян. Подобные действия являются одним из проявлений стремления ускорить индустриализацию за счет высокого налогообложения и жесткого регулирования аграрного сектора: полученные средства направляются на нужды промышленности.

Рисунок 18. Экономическая свобода приводит к сокращению бедности

Источник: Economic Freedom of the World 2001 / Ed. by J. Gwartney, R. Lawson. Vancouver: Fraser Institute, 2001.

Проблема заключается в разрушительных последствиях такой политики для сельского хозяйства – оно лишается ресурсов, необходимых для увеличения объемов и модернизации производства продуктов питания. Во многих африканских и латиноамериканских странах в результате сложилась ситуация заколдованного круга: обнищавшие селяне массами мигрируют в города. При этом, поскольку деревня остается бедной, спрос на промышленную продукцию не растет, что приводит к усилению безработицы и нищеты в городах со всеми сопутствующими явлениями – преступностью, проституцией, бездомными. Та собственность, которую беднякам удается приобрести на собственные сбережения, не признается официально и не регистрируется. В результате спрос на сельхозпродукцию не увеличивается и урбанизация продолжается. Не приходится рассчитывать на компенсацию недостатка спроса на внутреннем рынке за счет экспорта, поскольку богатые государства, отгородившись тарифными барьерами, не допускают на свои рынки сельхозпродукцию из развивающихся стран[56]56
  Gunnarsson Ch., Rojas M. Tillvaxt, stagnation, kaos: en institutionell studie avunde-rutvecklingens orsaker och utvecklingens mojligheter. Stockholm: Studieforbundet Na-ringslivSamhalle, 1997. P. 50ff.


[Закрыть].

Особенно сильно страдают бедняки от нескольких следствий антилиберальной экономической политики. Одно из них – инфляция, из-за которой деньги постоянно обесцениваются. Ускоренно наращивая денежную массу, правительство фактически лишает бедняков их небольших накоплений, в то время как богачи, имеющие официально зарегистрированную земельную собственность, недвижимость и собственный бизнес, страдают от этого значительно меньше. По мнению Доллара и Краая, сокращение инфляции и в особенности предотвращение гиперинфляции, столь часто поражающей страны третьего мира, – одна из самых важных мер, позволяющих улучшить положение небогатых слоев населения. Одним из классических примеров является Германия 1920-х годов, где гиперинфляция привела к разрушению среднего класса и сделала людей более восприимчивыми к лозунгам Гитлера. Столь же наглядный пример развития ситуации в противоположном направлении – Аргентина в конце 1989 года: власти страны быстро снизили инфляцию, и менее чем через год доля бедняков среди жителей Большого Буэнос-Айреса сократилась с 35 до 23 %.