Текст книги "Новые приключения Царя Обезьян. Дополнение к Путешествию на Запад"
Автор книги: Юэ Дун
Жанры:
Древневосточная литература
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
ГЛАВА ПЯТАЯ
В бронзовом зеркале в прошлое Обезьяна проделала вход;
Во Дворце Зеленой Жемчужины попадает Укун в переплет.
Сунь Укун заглянул во второе зеркало с надписью «Небо» – старинное, украшенное затейливым узором, бронзовое зеркало – и увидел каменную плиту под высоким кипарисом, а на плите древним уставным почерком вырезанную надпись: «Мир Древних, испокон веку примыкающий к Миру Первого Ветра».
«Раз это Мир Древних, – подумал Сунь Укун, – здесь должен обретаться император Цинь Шихуан. По словам служанки из дворца Новой Тан, у него есть Колокол, Передвигающий Горы. Я раздобуду этот Колокол и отодвину горы, что стоят на нашем пути в Западный Рай. К тому же, чудищам и разбойникам тогда негде будет прятаться».
Он превратился в жука-бронзоеда, сел на зеркало, примерился, прогрыз дырку и пролез внутрь. И тут же очутился на высокой террасе. Снизу доносились голоса, поэтому он не осмелился принять свой настоящий облик и, оставшись маленьким жучком, спрятался в оплетенном цветами зеленом окне, чтобы посмотреть, что происходит вокруг.
Случилось так, что в Мире Древних жила одна красавица по имени Зеленая Жемчужина[25]25
Прозвище наложницы знаменитого богача Ши Чуна (III в.), который купил ее за пятнадцать пригоршней жемчужин.
[Закрыть]. Что ни день устраивала она пиры, на которых всегда звучали стихи и рекой лилось вино. Но Зеленой Жемчужине казалось этого мало, и она надумала выстроить себе башню высотою в сотню локтей и дать ей имя «Башня Благоухающей Капели».
Как раз в тот день, когда Сунь Укун появился в Мире Древних, закончилось возведение башни, и к Зеленой Жемчужине пришли с поздравлениями госпожа Сиши[26]26
Красавица, жившая в древнем царстве Юэ. Правитель Юэ послал ее в дар правителю царства У, и позднее Сиши стала виновницей гибели того царства.
[Закрыть] и девица Сысы. Зеленая Жемчужина очень обрадовалась и поспешила устроить в новой башне пир в честь любезных гостей. Девица Сысы сидела посередине, Зеленая Жемчужина по правую руку от нее, а госпожа Сиши – по левую. Прекрасные собой прислужницы подносили им вино и собирали для них букеты цветов. И тут Сунь Укуну пришел в голову хитрый замысел. Он принял облик прекрасной девы и смешался с толпой служанок. Как же он выглядел?
– Наша Башня Благоухающей Капели воистину привлекает все ароматы, – хихикая, сказала одна служанка. – Хотя эта красивая девушка не здешняя, она сразу пришлась ко двору.
– Сестричка, ты видела нашу Зеленую Жемчужину? – спросила Сунь Укуна другая служанка.
– Старшая сестра, я здесь новенькая. Не соблаговолите ли отвести меня к ней, – попросил Сунь Укун.
Служанка усмехнулась и повела Сунь Укуна к Зеленой Жемчужине. Увидев новенькую, та так обрадовалась, что даже всплакнула и, утирая слезы, сказала Сунь Укуну:
– Ах, Красавица Юй[28]28
Красавица Юй была фавориткой полководца Сян Юя (III в. до н. э.).
[Закрыть]! Как давно я тебя не видела! Но почему твое белое, как яшма, лицо печально?
Сунь Укун подумал: «Странно! С тех пор как я вылупился из каменного яйца, я ни в кого не перерождался и никогда не обладал прелестями «туманов и цветов». Когда же я мог познакомиться с Зеленой Жемчужиной? С каких это пор я стал прекрасная Дама Глина, прекрасная Дама Бронза, прекрасная Дама Железо, прекрасная Дама Трава? А впрочем, не все ли равно, как меня называют: Красавица Юй или еще как-нибудь? Сыграю-ка я эту новую роль, что называется «одну ошибку покрою другой». Тут, правда, есть маленькая закавыка: у Красавицы Юй непременно должен быть муж. Если меня спросят про него, а я им в ответ ляпну что-то вроде «ослиной морды» вместо «лошадиной пасти», они быстро распознают, кто я таков. Сначала нужно выведать, кто мой муж. Тогда можно смело с ними пировать».
– Красавица! – позвала опять Зеленая Жемчужина. – Садись поскорей вот здесь. В наших чашах простое вино, но оно прогонит твои печали.
Сунь Укун состроил плаксивую мину и проговорил, обращаясь к Зеленой Жемчужине:
– Старшая сестра, говорят, вино согревает довольную душу, а я не могу свидеться со своим супругом. Завеса дождя и стена ветров наполняют мое сердце печалью. Могу ли я предаться веселью?
– Дорогая моя, что ты говоришь? – удивилась Зеленая Жемчужина. – Твой муж – Сян Юй, властелин царства Чу. Вы живете вместе, отчего же ты не можешь с ним видеться?
Услыхав про Сян Юя, властелина царства Чу, Сунь Укун выпалил первое, что пришло ему на ум:
– Ах, старшая сестра, вы и не знаете, что правитель Чу нынче совсем переменился. Он взял себе наложницу по имени Скорбь Чу, и та колдовскими чарами привязала к себе повелителя, а меня с ним разлучила. Однажды мы гуляли втроем при ясной луне, и я прошла мимо заросшего травой пруда, не восхитившись его красотой, а она облокотилась на перила галереи, будто погруженная в возвышенные мысли. И мой супруг произнес: «Как очаровательно она любуется прудом!» В другой раз мы гуляли среди цветов, и я не попросила принести вина, а она вынесла из своей комнаты кувшин с изысканным узором – точь-в-точь трещины на льду, – и он был до краев наполнен лучшим вином. У нас это вино называют Пурпурным Цветком и Яшмовой Росой. Со словами «Желаю моему милостивому господину тысячу лет жизни» она поднесла моему супругу кувшин с вином и, уходя, бросила на него обольстительный взгляд, а он проводил ее взором, полным восхищения. Я всем сердцем люблю своего супруга и хочу только одного: чтобы мы всегда были вместе, словно уточка и селезень. Могу ли я не страдать и не печалиться, когда вижу, что меня откладывают на заднюю полку? Потом супруг стал упрекать меня в том, что я не выказываю ему столь нежных чувств и не пекусь о нем, как Скорбь Чу. Он вытащил из-под кровати свой меч и дорожную котомку, закинул их за спину и ушел без оглядки, даже слуг с собой не взял. Я не знаю, куда лежал его путь. Это случилось дней двадцать тому назад, и с тех пор 'я ничего о нем не слышала. – И Сунь Укун залился слезами.
Выслушав рассказ Сунь Укуна, Зеленая Жемчужина заплакала так горько, что рукава ее до половины стали мокрыми от слез. Сиши и Сысы горестно вздыхали. Даже у служанок, стоявших рядом, держа в руках кувшины с вином, сердца сжались от сострадания. Вот уж поистине:
Коль оба печальны,
помогут друг другу едва ли,
Беседа с печальником
лишь умножает печали.
Потом Сунь Укуна усадили, как полагается, и Сиши сказала:
– Сегодня наша Красавица грустит, и мы должны ее развеселить. Не будем причинять ей лишние страдания.
С этими словами она взяла в руку кости и воскликнула:
– Сестры по пиру! Слушайте, что я вам скажу. Сейчас мы по очереди будем бросать кости. Если с первого раза не выпадет ни одной единицы, каждая из нас прочтет стихотворную строку в древнем стиле. Если со второго раза не выпадет двойки, каждая из нас расскажет о тайнах своего сердца. Если с третьего раза не будет тройки, выпьем по кругу штрафную чару вина.
Сиши возвела взор к небу и кинула кости.
– В первый раз ни одной единицы! – объявила она.
Зеленая Жемчужина продекламировала певучим голосом:
– Мой господин не приходит, холодная ночь длинна.
Сысы восхищенно воскликнула:
– Двойной смысл в этой фразе на редкость тонкий! – И тоже прочитала строку: – Сережки яшмовой девы дрожат на осеннем ветру.
«Теперь моя очередь, – подумал Сунь Укун. – Я могу припомнить кое-что из других видов словесности, но от стихов у меня болит голова. К тому же, я не знаю, умела ли Красавица Юй сочинять стихи. Если не умела, то все обойдется. А если умела, мне конец».
– За тобой строка, Красавица, – поторопила Сунь Укуна Зеленая Жемчужина.
– Я не умею сочинять стихи, – ответил Сунь Укун не то шутливо, не то всерьез.
Сиши возразила со смехом:
– Избранные стихи Красавицы Юй знают все на Срединной Равнине. Даже маленьким детям известно, что Красавица Юй обладает великим поэтическим даром. А сегодня вы так жеманитесь!
Сунь Укуну ничего не оставалось делать, как задрать лицо к небу и призвать вдохновение. Некоторое время он размышлял, а потом спросил:
– Можно прочесть строку не в древнем стиле?
– Нужно спросить ту, кто предложила игру,– сказала Зеленая Жемчужина.
Сунь Укун задал тот же вопрос Сиши, и та ответила:
– Почему бы и нет? Как только ты сочинишь строку, ее уже никто не отличит от поэзии древних!
Трое прекрасных дам в нетерпении склонились к Сунь Укуну, и он произнес:
– Каюсь в том, что мое сердце летит вслед облаку и дождю[29]29
В Китае выражение «облако и дождь» являлось метафорическим обозначением соития.
[Закрыть].
– Ну, как тебе понравился стих Красавицы? – спросила Зеленая Жемчужина девицу Сысы.
– Кто же посмеет сказать, что стихи Красавицы Юй нехороши? – ответила та. – Однако от этой строки отдает монашеским душком.
– Да разве ты не знаешь, что Красавица уже полмесяца живет монахиней? – со смехом отозвалась Сиши.
– Оставьте ваши насмешки, – поторопился прервать опасный для него разговор Сунь Укун. – Пожалуйста, передайте кости по кругу.
Сиши передала кости Зеленой Жемчужине. Та размахнулась и бросила.
– Во второй раз ни одной двойки! – воскликнула она.
– Вам легко раскрыть свои сердечные тайны, а мне нет, – вздохнула Сиши.
– Отчего же, старшая сестра, тебе трудно это сделать? – спросила Зеленая Жемчужина.
– Ах, я чувствую смущение, – ответила Сиши. – Ведь вы знаете, что у меня два мужа!
– Хотя мы зовемся по-разному, но женская плоть и кровь одинаковы. Чего нам стесняться? Я вот что придумала: не сочинить ли тебе стихи о юноше Фане и правителе царства У, и чтобы в первой строке было об одном, а во второй – о другом.
Сиши последовала этому совету и стала декламировать:
Юноша Фань у Потока Ив
юность провел свою.
Щечками дев в царском дворце
любовался правитель У.
Юноша Фань на горе Куньлунь
солнцу обеты давал.
А уский правитель под древом утун
ночь один коротал.
Юноша Фань всем сердцем жалел
Пяти Озер Луну.
День напролет грустил во хмелю
правитель царства У.
Когда Сиши умолкла, Зеленая Жемчужина, вздыхая после каждого слова, прочла нараспев:
Жемчужные бусы
перебираю с тоскою,
Слезинок-жемчужин
блестящая низка полна.
Сегодня живу я
еще в Ароматном Покое,
Но в Снежную Башню
переселиться должна.
Выслушав эти стихи, Сиши закричала:
– Штраф! Штраф! Мы условились говорить только об удовольствиях, а ты рассказала о печалях!
Зеленая Жемчужина не стала отпираться и выпила чару вина. Тем временем, Сунь Укун поспешил уступить свою очередь читать стихи девице Сысы, но та ни за что не соглашалась. Так они долго спорили и препирались, пока, наконец, Зеленая Жемчужина не сказала:
– Я придумала. Сестричка Сысы, сначала ты прочтешь одну строчку, а потом Красавица Юй прочтет свою.
– Это невозможно, – вмешалась Сиши. – Владыке Чу присущ дух героический и мужественный, а юноша Шэнь такой мягкий и чувствительный. Разве можно соединить их в одном стихе?
– Правильно! – засмеялась Сысы. – Она – это она, а я – это я. Я скажу первая.
И она прочла нараспев:
Под луной на Южной Башне
горько слезы лью, —
Не долго думая, Сунь Укун продолжил:
Возношу молитву Будде
в Западном Раю.
Зеленая Жемчужина повернулась к Сунь Укуну и сказала:
– Мне кажется, Красавица, ты говоришь не в лад. При чем тут молитва Будде в Западном Раю?
– Смысл моих слов глубок и требует разъяснений, – сказал Сунь Укун. – «Рай» означает «супруг», «Западный» – «Западное Чу», «молитва» подразумевает «возвращение», а «Будда» – сердце. Получается: «Мое сердце возвращается к супругу в Западном Чу». Хотя повелитель охладел ко мне, я думаю только о нем.
Зеленая Жемчужина не смогла сдержать вздох восхищения. Однако Сунь Укун, опасаясь, что засидится на пиру и не сможет продолжить свой путь, притворился вконец пьяным.
– Давайте не будем бросать кости в третий раз, а пойдем полюбуемся луной, – предложила Сиши.
Красавицы спустились по ступеням башни вниз и стали прогуливаться среди цветов, созерцая заросший травой пруд. Сунь Укуна донимала одна забота: разыскать Цинь Шихуана, и в конце концов он придумал, как ему покинуть пир.
– Ах, у меня стеснило сердце, так больно, так больно... позвольте мне оставить вас, – простонал он.
– Боль в сердце для нас обычное дело, – сказала Зеленая Жемчужина. – Не тревожься. Я сейчас же пошлю за уважаемым лекарем Ци, и он пощупает твой пульс.
– Не надо! Не надо! Лекари нынче совсем никудышные, они и здорового погубить готовы, а маленькую хворь превратить в тяжкий недуг. У них одно на уме: как бы побыстрее покончить с больным. Нет уж, позвольте мне вас покинуть.
– Если ты вернешься домой и не застанешь там владыку Чу, ты опять опечалишься, – строго проговорила Зеленая Жемчужина. – А если тебе попадется на глаза Скорбь Чу, в тебе снова вскипит гнев. Тем же, кто страдает сердечным недугом, следует избегать печалей и волнений.
Дамы стали уговаривать Сунь Укуна остаться, но тот стоял на своем. Видя, что гостья захворала не на шутку и наотрез отказывается остаться, Зеленая Жемчужина отпустила Красавицу Юй, дав ей в провожатые четырех служанок. Сунь Укун, словно страдая от тяжкой сердечной боли, прижал руки к груди и простился с «сестрами».
Выйдя на дорогу, он сказал провожавшим его девицам:
– Ступайте домой. Не забудьте передать госпоже мою благодарность и скажите ей и моим сестрам, что завтра мы увидимся вновь.
– Но, отправляя нас, госпожа наказывала проводить вас до дворца владыки Чу, – ответили служанки.
– Так вы не хотите возвращаться? – воскликнул Сунь Укун. – Тогда отведайте моего посоха!
Не успел он договорить, как посох оказался у него в руках. Одним взмахом он превратил служанок в красную пыль. Затем принял свой настоящий облик, огляделся вокруг и, увидев, что стоит как раз напротив дома Нюйвы[30]30
Сестра царя-первопредка Фуси. Божество с женской головой и туловищем змеи.
[Закрыть], очень обрадовался. «Наше Небо раскололи небесные ходоки, нанятые Владыкой Маленькой Луны, – подумал Сунь Укун, – а вину за случившееся взвалили на меня. Хотя Лао-цзы – вредный старикашка, а Яшмовый Император глуп, я тоже совершил промах. Не натвори я переполоха пятьсот лет назад, не сохранилась бы обо мне дурная слава. Но нынче я не отступлюсь. Слышал я, что Нюй-ва издавна умеет чинить небосвод. Попрошу-ка ее ради меня залатать небеса, а потом, заливаясь слезами, приду с повинной во Дворец Божественных Туманов и опять буду перед всеми чист».
Сунь Укун подошел к дому, присмотрелся повнимательней и увидел, что половинки покрытых черным лаком ворот наглухо запечатаны полоской бумаги, на которой написано: «Ушла поболтать с Желтым Императором в двадцатый день. Вернусь через десять дней. Заранее прошу уважаемых гостей меня извинить».
Сунь Укун прочел записку и пошел прочь. Слышно было, как пропели третьи петухи. Близился рассвет. Проделав путь в сотню тысяч ли, Сунь Укун так и не сумел повидаться с Цинь Шихуаном.
Свежие щечки дам – сплошное загляденье. Даже будучи пухленькими, они не кажутся толстыми. Они – точь-в-точь как цветы сливы, чистые и нежные.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Слезами залито лицо, и умирает красота;
Услышав о красе Пинсян, Сян Юй горюет неспроста.
Случилось так, что, проходя мимо высокого павильона, Сунь Укун вдруг увидел в нем темнолицего человека. «Оказывается, в Мире Древних тоже есть разбойники! – усмехнулся он. – Вот вымазали грабителю лицо углем и выставили на посмешище». Он прошел еще несколько шагов, и тут его осенило: «Нет, то не разбойник. Здесь, видно, храм Чжан Фэя[31]31
Знаменитый полководец эпохи Троецарствия (III в.). Обычно изображался с черным лицом.
[Закрыть]». Но, поразмыслив, он снова изменил свое мнение: «Если бы это был Чжан Фэй, на голове у него была бы повязка. Даже если он одет по нынешней моде, уж без полководческого шлема не обойтись. Императорскую корону всякий встречный-поперечный носить не будет, а у этого на голове как раз императорская корона и лицо темное. Наверное, это Великий Юй, Темный Император. Подойду-ка к нему и попробую выведать тайну искусства покорять чудищ и сокрушать демонов. Тогда мне не придется искать Цинь Шихуана».
Приблизившись к павильону, Сунь Укун увидел перед собой каменный столб. Со столба свешивалось белое знамя, на котором было выведено пурпурными иероглифами: «Знаменитый муж кануна ханьских времен Сян Юй».
Прочитав надпись, Сунь Укун громко рассмеялся: «И вправду говорят, что не следует загодя думать о том, чего еще нет, – сказал он себе. – Когда стараешься упредить события, все произойдет не так, как ожидаешь. Я тут понапрасну думал да гадал, помянул и Великого Юя, Темного Императора, и Чжан Фэя, и разбойников. Мог ли я предположить, что передо мной не кто-нибудь, а мой собственный муж, который достался мне в башне Зеленой Жемчужины!»
Он снова задумался: «Подожди-ка... Я проник в Мир Древних, чтобы найти императора Цинь Шиху-ана и забрать у него Колокол, Передвигающий Горы. Властелин Чу, с которым я только что увиделся, жил после него. Почему же я не встретил Цинь Шихуана? Пойду-ка я к Сян Юю и расспрошу его о циньском императоре. Тогда буду знать точно, где его искать!»
Сунь Укун взмыл в воздух, чтобы осмотреться получше. За павильоном виднелся сад – зеленый ковер травы, красные перила галереи, там и сям кусты цветов, в которых весело щебетали птицы. В саду сидела красивая дама. Вдруг Сунь Укун услыхал, как ее окликнули: «Красавица Юй! Красавица Юй!»
«Отныне тут вместо Красавицы Юй старина Сунь из Башни Зеленой Жемчужины!» – рассмеялся про себя Сунь Укун.
Он встрепенулся и стал точь-в-точь таким, как Красавица Юй. Тогда Сунь Укун вошел в павильон, вытащил из рукава длинный белый платок и горько-горько разрыдался. Закрыв лицо до половины платком, он напустил на себя гневный вид и с укоризной посмотрел на Сян Юя.
Сян Юй, не ведая, чем он мог так огорчить свою супругу, рухнул на колени, но Сунь Укун повернулся к нему спиной. Тогда Сян Юй со словами:
– О прекрасная, пожалей того, с кем делишь ложе, улыбнись мне! – стал ползать вокруг него на коленях.
Сунь Укун, не проронив ни слова, продолжал лить слезы, и Сян Юю ничего не оставалось, как зарыдать вместе с ним. Тут лицо Сунь Укуна стало алым, как персиковый цвет, и, ткнув пальцем в Сян Юя, он воскликнул:
– Молчи, негодный! Даже с толпой грозных стражников ты не способен защитить женщину! Как после этого ты смеешь смотреть мне в лицо в сем высоком зале?
В ответ Сян Юй лишь горестно всхлипывал, не смея отвергать несправедливые упреки. Тут Сунь Укун, сменив гнев на милость, помог Сян Юю встать с колен и сказал:
– Говорят, колени мужчины покрыты червонным золотом. Впредь не следует без должной причины их преклонять.
– Ах, прекрасная! – простонал Сян Юй. – Когда в печали твои брови сошлись воедино, мое сердце разбилось. К чему мне заботиться о своем бренном теле? Но скажи, что означают твои слова?
– Не стану таиться, повелитель, и поведаю вам обо всем, – ответил Сунь Укун. – Почувствовав слабость в теле, я опустилась на ложе, но не успел сон смежить мне веки, как с магнолии, что растет под окном, спрыгнул оборотень в обличье обезьяны. Он назвал себя Великим Мудрецом, Равным Небу, Бодисаттвой Сунь Укуном – тем, кто пятьсот лет тому назад учинил переполох в Небесном Дворце.
Услышав имя Сунь Укуна, Сян Юй затрясся от ярости и крикнул во все горло:
– Немедля принесите мне меч, что хранится под яшмовым изголовьем моей постели! Живее подайте мне меч! Если не найдете его, несите копье с тигриной мордой!
Потом он почесал в затылке, топнул ногой и воскликнул:
– А где скрывается этот негодяй сейчас?
– Великому владыке не следует причинять себе излишние волнения, – ответил с поклоном Сунь Укун. – Этим вы лишь навредите себе. Позвольте рассказать все по порядку. Эта обезьяна была просто омерзительна! Она подкралась к моему ложу и стала бесстыдно заигрывать со мной. Ваша раба хотя и недостаточно учена, но не такая невежда, чтобы не знать разницы между целомудрием и блудом. Я стала кликать служанок, не ведая о том, что обезьяна своими колдовскими чарами заставила их замереть на месте. Когда ни одна служанка не отозвалась, я, почувствовав неладное, отбросила свой круглый веер и оправила платье. Обезьяна посмотрела на меня ненавидящим взором, потом схватила, потащила в Башню Цветочных Дождей и в тот же миг скрылась. Мне было так страшно одной в Башне Цветочных Дождей, но я все же подглядела, куда делась эта тварь. И что вы думаете, великий владыка? Она села на мое покрытое цветами ложе, приняла мой облик и позвала служанок. Боюсь, в скором времени она попытается ввести вас в заблуждение, повелитель. Ваша раба не заслуживает снисхождения за свои дерзкие слова, но я опасаюсь, господин, что вы не отличите настоящее от поддельного и станете жертвой злодейского обмана. Только опасения за вас, великий владыка, и заставили меня лить слезы!
Выслушав этот рассказ, Сян Юй схватил в одну руку меч, а в другую копье и с криком «Я убью его!» выбежал из павильона и бросился к покрытому цветами ложу, на котором почивала Красавица Юй. Он отрубил красавице голову и кинул – окровавленную – в пруд с лотосами.
– Не плачьте, – сказал он перепуганным служанкам. – Это был оборотень, а настоящая госпожа пребывает в моем павильоне.
Служанки утерли слезы и поспешили вслед за Сян Юем. Увидев в павильоне Сунь Укуна, они радостно заговорили все разом:
– Наша настоящая госпожа и в самом деле здесь. А мы, ваши верные прислужницы, едва не умерли от страха.
– Немедля приберите Башню Цветочных Дождей и принесите вина, – приказал владыка Сян служанкам. – Прежде всего следует утешить нашу госпожу, а к тому же и отпраздновать победу над чудищем, которое чуть было не ввело меня в заблуждение.
– Слушаемся! – в один голос воскликнули служанки, стоя у подножия павильона.
Тем временем, две девицы принялись растирать Сунь Укуну грудь и спину. Они поднесли ему чай с водой и стали донимать расспросами:
– Вы очень испугались, госпожа? Сердце, наверное, по сю пору колотится.
– О да, – отвечал Сунь Укун.
– Госпожа себе ничего не повредила? – не отставали служанки.
– Повредить не повредила, но чувствую стеснение в груди, – сказал Сунь Укун.
– Стеснение в груди? Это не страшно! – откликнулся владыка Сян. – Посиди, успокойся, и все пройдет.
Тут две служанки опустились на колени перед Сян Юем и Сунь Укуном и сказали:
– Великий владыка, госпожа! Пожалуйте на пир!
«Нет уж, не стану я им безгласно повиноваться», – подумал Сунь Укун и притворился, будто в него вселился злой дух. Воззрившись на владыку Сяна, он завопил:
– Отдай мою голову!
– Красавица! Красавица! – забормотал перепуганный владыка Сян. – Что с тобой?
Сунь Укун, ничего не отвечая, закатил глаза к небу так, что зрачков стало не видно.
– Нет сомнения, это душа Сунь Укуна, не рассеявшись до конца, забралась в тело Красавицы Юй! – воскликнул Сян Юй. – Пошлите скорее за Даосом в Желтых Одеждах. Пусть он изгонит из нее злого духа, и она сразу поправится.
Вскоре появился Даос в Желтых Одеждах, и две служанки провели его в павильон. В руке он держал колокольчик и, то и дело сплевывая заговоренную воду, читал заклинание: «Во времена Трех Царей правил Желтый Император Сюаньюакь и Божественный Господин Великий Шунь. Великий Шунь был из рода Юй, а Сюаыъ-юань – из рода Гунсунь. Сунь и Юй, Юй и Сунь поначалу сочетались браком, а нынче разорвали семейные узы. Как примирить их? Я припадаю к твоим стопам, о могущественный дух почтенного монаха и великого учителя Суня! Без промедления взвейся ввысь и снова учини переполох в Небесном Дворце. Оставь в покое Красавицу Юй и поищи Танского монаха. Спеши же выполнить мой приказ! Иначе сей даосский наставник окажется бессилен и придется звать буддийского монаха».
– Эй, даос! – крикнул Сунь Укун. – Ты знаешь, кто я такой?
Даос упал на колени и проговорил:
– Ты Красавица Юй, да будет тебе дарована тысяча лет жизни!
– Даос! Даос! – заорал во все горло Сунь Укун. – Ты не прогонишь меня! Я Великий Мудрец, Равный Небу! Я должен соблюсти брачный договор и потому завладел ее телом. Сегодня благоприятный день. Красавица Юй должна стать моей женой. А тебе почему бы не заделаться у меня сватом? В этом есть для тебя корысть – получишь вознаграждение, причитающееся свату. – И он понес еще что-то несуразное.
У даоса разом отнялись руки и ноги. В страхе размахивая перед собой мечом, он с трудом раза два выплюнул святую воду и еле слышно прочитал:
– Поторопись исполнить приказ Высочайшего Владыки Лао-цзы...
Но заклинание даоса не оказало никакого действия на злого духа, вселившегося в Красавицу Юй.
В конце концов Сунь Укуну стало жаль даоса, и зрачки его глаз вернулись на прежнее место.
– Великий владыка, дорогой супруг... где вы? – пролепетал он голосом Красавицы Юй.
Владыка Сян несказанно обрадовался. Он тут же приказал выдать даосу сотню золотых и отослал его обратно в храм. Потом помог Сунь Укуну подняться и проговорил:
– Отчего ты повергаешь нас в столь великое смятение?
– Ах, я сама не знаю, что со мной, – ответил Сунь Укун. – Я помню только, как мерзкая обезьяна вновь подбежала к моему ложу, и у меня сразу помутилось в голове. А потом, когда даос стал опрыскивать меня заговоренной водой, обезьяна вдруг выскочила из меня и помчалась куда-то на Юго-Восток, но теперь сознание мое прояснилось – пойдемте и выпьем немного вина.
Владыка Сян взял Сунь Укуна за руку, и, покинув павильон, они прошли в Башню Цветочных Дождей. Там ярко горели фениксовые фонари, от благовонных свечей поднимались пляшущие языки пламени, и служанки, выстроившись рядами, приветствовали повелителя с супругой низким поклоном.
Выпив несколько чарок вина, Сунь Укун поднялся и сказал:
– Великий владыка, меня одолевает сон.
– Эй, девица Пинсян! Зажги свечи! – тотчас распорядился Сян Юй. Держась за руки, супруги вошли в спальню, выпили по чашке чаю и сели на ложе. Сунь Укун подумал: «Если я сейчас вздумаю убежать, то ничего не узнаю про Цинь Шихуана. А если лягу с ним в постель и он примется куролесить, неужто мне под него подлаживаться придется? Нет уж, лучше убраться отсюда подобру-поздорову». И он сказал Сян Юю:
– Великий владыка, я давно хотела признаться вам в одном своем тайном желании, но происшествия, то и дело случавшиеся во дворце, всякий раз мешали мне поведать о нем. С той поры как вы сделали меня своей супругой, я мечтала родить вам детей, чтоб они стали вашими преемниками. Могла ли я подумать, что за все эти годы моим мечтам не суждено будет сбыться? Вы же, Великий владыка, дарите любовью только меня и не хотите подыскать себе наложницу. Однако на ваши виски уже лег снег, и силы в теле убывают. Ваша раба, хоть и скудна разумом, все же встревожена мыслью, что до конца своих дней вы останетесь одиноким и после смерти ваш дух будет лишен заботы наследников. Между тем, девица Пинсян необычайно хороша собой и изящна, ее глаза с поволокой пленяют сердца мужчин. Я несколько раз беседовала с ней, желая получше ее узнать, и поняла, что она умна и отменно воспитана. Отчего бы вам не призвать ее к себе сегодня ночью?
Владыка Сян изменился в лице.
– О прекрасная! – ответил он. – Сдается мне, что волнения, пережитые тобой сегодня, все перевернули у тебя в душе. Иначе как могла бы супруга, столь ревнивая, как ты, произносить речи, в которых нет и следа ревности?
– Великий владыка,– проговорил с улыбкой Сунь Укун. – Если прежде я никому не хотела уступать вас, то единственно ради вашей же пользы. Теперь я желаю уйти ради ваших сыновей и внуков. В сердце же моем ничто не перевернулось, и я живу надеждой, что в будущем ваше сердце не станет поддаваться страстям.
– Красавица, – возразил Сян Юй, – даже если ты попросишь меня десять тысяч раз, я не смогу взять в жены Пинсян. Неужели ты забыла, как пять лет тому назад в дни новогодних гуляний мы поклялись быть вместе и в жизни, и в смерти? Ты просто смеешься надо мной.
Сунь Укун понял, что его замысел не удался, и поспешил сказать, нежно улыбаясь:
– О, Великий владыка, я боюсь только, что вы отвергнете меня. Ну а я – разве я могу отвернуться от вас? Однако я осмелюсь огорчить повелителя.
Сунь Укун не был настоящей Красавицей Юй. Но и Красавица Юй тоже не была настоящей. А потому можно сказать, что поддельная Красавица Юй убила поддельную Красавицу Юй.
