355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Йозеф Лада » О хитрой куме-лисе » Текст книги (страница 2)
О хитрой куме-лисе
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:28

Текст книги "О хитрой куме-лисе"


Автор книги: Йозеф Лада


Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Проклятый патефон

Подкравшись на другой день к знакомому домику, кумушка-лиса неожиданно услышала доносящиеся через окно голоса разных животных – домашних и лесных. Она сразу поняла, что эта настоящие голоса настоящих зверей, а не какое-нибудь звукоподражание, которым иногда забавляются иные люди. Но вот что удивительно: как могло такое количество зверей уместиться в небольшой комнате лесничего? А если даже и уместилось, как терпит весь этот зоопарк хозяйка?

Но ещё больше удивилась наша кума, когда, став на завалинку и заглянув в комнату, она не увидела там никого, кроме лесничего и его маленького сына Веноушека. Они сидели за столом возле небольшого раскрытого ящика и слушали голоса, которые вылетали из этого ящика.

«Неужели корова, – недоумевала лиса, – которую я сейчас слышу, засунута в такой крохотный ящик? Не иначе, потому она и мычит так жалобно».

А когда из ящика раздался голос оленя, лиса от удивления едва не свалилась с завалинки.

«Как могут поместиться олень и корова в таком тесном хлеву?» – спрашивала она себя. И тут же получила ответ, потому что этот самый вопрос задал папе и Веноушек.

Отец обстоятельно объяснял, мальчик и лиса внимательно слушали. Лесничий рассказал, что этот ящик, только что полученный по почте, называется патефоном, что никакие звери в нём не запрятаны, просто их голоса с помощью особого аппарата записаны вот на эти круглые чёрные пластинки. Патефон надо сначала завести – вот этой ручкой. Потом надо положить пластинку на этот круг – вот так. Потом вот это колесико с иглой – называется мембрана! – кладут на пластинку. А потом – видишь? – останавливают патефон, снова заводят и кладут новую пластинку… Лиса не проронила ни слова. Она осторожно подглядывала в окошко и к концу вечера уже знала не хуже Веноушека, как обращаться с патефоном. Она прослушала несколько пластинок, на которых были записаны голоса диких зверей и птиц, ржание лошади, мяуканье кошки, кукареканье петуха. Самое большое впечатление произвело на куму блеяние козы, тоже записанное на пластинку.

Лиса готова была простоять под окном до утра, но Веноушеку пора было спать. Патефон замолчал, и кума тоже отправилась на покой в свою нору.

…За тем лесом, что рос вокруг горы Гомоли, начиналось поле, а между лесом и полем расположилась маленькая, неприметная деревушка Жабоносы. Наша кума часто приходила сюда, чтобы понаблюдать из-за кустов за жизнью людей, за их работой в поле, за играми детишек. Эта затерянная среди лесов деревушка нравилась лисе ещё и тем, что люди здесь жили совсем как в старой сказке – многие не слыхивали радио или, например, патефона.

Про патефон наша кума вспомнила, когда ей случилось наблюдать за старой козой, что жила со своими козлятами в маленьком хлеву, стоявшем во дворе крайнего на селе дома. Уходя на пастбище, коза строго-настрого приказывала детишкам никому не открывать дверей:

– Играйте себе дома и не отпирайте дверь, пока не услышите мой голос, потому что к вам может ворваться вор, волк, лиса или другой какой-нибудь недруг…


Куму это очень насмешило:

«Какая старомодная козья мама! Неужели так трудно повесить на дверь замок покрепче и прорубить в стене окошко, чтобы неразумные козлята, выглянув в это окошко, сразу узнали, кто к ним стучится! Тогда старая коза паслась бы спокойно, не портя себе аппетита тревогою за своих козлят. И есть чего страшиться: помню, волк из сказки, которую читала мне Руженка, всё время приходил к козьему домику и блеял по-козьи: «Ваша мать пришла, молочка принесла». Помнится, ему даже удалось обмануть бедняжек, после того как кузнец подпилил ему язык, чтобы голос стал потоньше. Я бы, конечно, не стала делать такую операцию из-за каких-то козлят, но ради смеха надо, пожалуй, попробовать заговорить козьим голосом. А когда козлята откроют, я им сделаю выговор: пусть будут внимательней и слушаются маму… Да, прямо сейчас подойду к хлеву и попробую… Хотя… Эх, как же я раньше не вспомнила! Вот будет потеха, если козлята услышат настоящее козлиное пение – из патефона! Для этого надо только одолжить на короткий срок у лесничего патефон. А потом, после всей этой комедии, верну его на место. Итак, скорее за патефоном!»

Как рыжая молния, метнулась лиса в березняк, потом через лес к домику лесничего. Окно было открыто, в комнате пусто. Недолго думая лиса стала на завалинку, потом на подоконник, и вот она уже в комнате. Патефон стоял на месте, а рядом лежала пластинка – та самая! Схватив патефон и пластинку, кума осторожно выбралась из комнаты и во весь дух помчалась к Жабоносам.

Почтенная козья мама всё ещё паслась на холме под дикой грушей, а козлята тихо играли в своём сарае. В деревне, на счастье, никого не было, все ушли в поле, и потому кума без помех установила на колоду возле хлева патефон, завела его, положила пластинку и поставила иглу. Диск завертелся, и лиса уселась рядом, пристально и с волнением глядя на дверь хлева. Ей было очень интересно узнать, как будут реагировать козлята, когда из ящика раздастся козий голос.

Но из ящика раздался выстрел. За ним другой. Потом оглушительный ружейный гром смешался с лаем собак, криками людей и тревожным сигналом трубы! Все эти устрашающие звуки летели вслед лисе, которая после первого же выстрела выскочила со двора, перемахнула через забор и теперь мчалась что было духу в кусты. Только в густом березняке она наконец остановилась, чтобы перевести дух и оглядеться. Её никто не преследовал… Странное дело: во дворе возле сарая тоже не было заметно ни собак, ни охотников, ни лесничих – никакой погони. А между тем выстрелы, лай и звук трубы всё ещё доносились оттуда. Потом двор заполнился людьми, но это были крестьяне, вооружённые серпами, вилами, топорами и палками. Они сбежались на звук стрельбы. Лиса видела, как они опасливо обступили патефон. Раздались тревожные голоса:

– Это чёртов ящик, соседи, не иначе! Хотя он и стреляет вслепую, но может попасть и в нас, кто его знает! А поэтому не лучше ли разбить его, пока он не наделал беды? Вавра, Бразда, Кроупа, Бартош! Живей, ради бога! Он опять трубит наступление!..

У бедной кумы волосы встали дыбом, когда отважный Бартош стал подкрадываться к взятому в долг патефону с поднятой косой. В это мгновение труба смолкла и вновь началась стрельба. Тут уж Бартош больше не сомневался и что было силы стукнул по ящику своей косой.


Впоследствии Бартош был признан своими односельчанами величайшим героем, потому что после первого же его удара стрельба прекратилась, проклятый ящик завизжал и умолк навеки. Тогда уж подоспели и другие храбрецы и стали мужественно молотить чем попало поверженный на землю патефон. Потом, посовещавшись, они решили, что для полной безопасности лучше утопить дьявольскую штуку, тогда она ни за что не воскреснет. Исполняя этот приговор, Вавра собрал на вилы все останки патефона и поспешно затрусил к пруду.

Когда чудовище погрузилось в воду и пустило пузыри, толпа жабоносцев – мужчины, женщины, дети – разразилась победными криками, которые перешли в ликующую песню, закончившуюся плясками вокруг пруда.

Что было дальше, кума не видела. Грустно скуля и оплакивая погибший патефон, она поплелась к своей норе. В тот день она нигде не находила себе места, взволнованно бродила взад-вперёд по своему жилищу, чувствуя за собой тяжкую провинность. При этом она поминутно хваталась за голову и восклицала:

– Горе мне! Что скажет лесничий, что скажет его жена, что скажет его сынок, когда увидят, что патефон исчез! Я-то думала взять его только на время, а потом вернуть в целости, а теперь от него одни щепки. Что же я наделала! Как возмещу лесничему такой убыток? А возместить я должна во что бы то ни стало, иначе я не смогу жить в этих местах: совесть меня загрызёт…

Несколько дней она не подходила к домику лесничего, но под конец так соскучилась, что решила хоть издали на него поглядеть. С наступлением темноты она стала осторожно подкрадываться к знакомому окошку, готовая удрать при малейшей опасности. Но тут она услышала патефон. Да, да, знакомый голос патефона!

Весь страх улетучился, и в несколько прыжков она была возле стены. Потом вскочила на завалинку и заглянула в окно. В комнате на столе стоял патефон. Но не тот, не прежний, а новый, гораздо больших размеров. Веноушек, должно быть, был очень доволен новым патефоном, потому что всё время говорил отцу:

Как хорошо, что кто-то украл тот старый патефон, который нам дедушка подарил! Он так противно хрипел, скрипел и пищал, что его всё равно надо было выбросить, да, папа? А зато теперь у нас новый! Жаль только, что пропала пластинка с козлиным голосом – она мне так нравилась!

– Не огорчайся, – успокоил сына лесничий, – есть и пластинка.

Он завёл патефон, поставил пластинку. Раздался тот же самый козлиный голос. Веноушек запрыгал, захлопал в ладоши и сам заблеял, как козлик, – всё это от радости.

Когда пластинка закончилась, лесничий перевернул её на другую сторону и сказал:

– Так! А теперь поставим «Княжескую охоту»…

Кума навострила уши. И вдруг грянул выстрел, потом другой, третий. Она чуть не свалилась с завалинки, стараясь спрятать голову за ставней, чтобы спастись от пуль. Но тут послышался лай собак, ржание коней, крики охотников, потом тревожный сигнал трубы…

И тут её осенило: ну конечно. Ведь точно так же стреляли, кричали и трубили возле козлиного хлева в Жабоносах. Значит, всё это записано на пластинку: на одной стороне козий голос, а на другой – охота. А она-то, тупица, от страха чуть не умерла!

«Надо было мне догадаться, что это опять какое-то изобретение. Пора быть умнее».

В ту ночь лиса опять спала спокойно, со спокойной совестью. Утром, выйдя из норы и потягиваясь, она сказала самой себе:

«Очень это хорошо, что лесничий на меня не сердится. Теперь мне не нужно уходить из этих мест, лучше и удобнее которых не найти во всём лесу».

Ура телефону!

На другой день лиса с ещё большим нетерпением ждала темноты, чтобы отправиться к дому лесничего. На этот раз лесничий рассказывал сказку о волшебном горшочке. Стоило сказать ему: «Варись, горшочек, варись», – и он тотчас наполнялся кашей. Сколько эту кашу ни ешь, всё не убывает.

«Кашей нас не прельстишь! – скривилась кума. – Невкусно, и непременно ею перемажешься. Так что горшочек, даже самый волшебный, нам ни к чему!»

Веноушек тоже не заинтересовался горшочком.

– Всё равно лучше маминой каши не бывает! – сказал он решительно.

И отец замолчал, раздумывая, о чём бы ещё рассказать. Тогда мальчик сказал:

– Сказки сказками, а ты, папа, лучше объясни мне вот что. Вчера мама сказала, что хорошо бы нам на ужин поесть ветчины. Ты ответил: «Ладно!» – но в город не ходил, не писал, никого туда не посылал и всё-таки вечером достал откуда-то целый окорок. Как ты всё это устроил, папа?

– Ну конечно, я же совсем забыл! – воскликнул отец. – Сейчас расскажу. У нас в канцелярии установили телефон. Это замечательнейшая штука. Завтра я тебя научу, как с ним обращаться. Это совсем нетрудно: поднимаешь трубку, прикладываешь её к уху и ждёшь, когда раздастся голос: «Алло, город Ногавицы слушает!» Тогда ты называешь номер телефона того человека, с которым хочешь разговаривать. Например, пятьдесят четыре. Это номер нашего колбасника Шпейлика. Через секунду тебя с ним соединяют, и ты начинаешь: «Алло! Здравствуйте, пан Шпейлик. Говорит лесничий Бржезина. Как ваши дела? Хорошо? Иначе и быть не может, если такой человек, как вы, занимается такой торговлей, как ваша. Да, благодарю. У нас тоже всё хорошо. Вот только захотелось, знаете ли, колбаски или ветчинки. Да, пошлите, пожалуйста, целый окорок. Да, да, самый лучший, разумеется. Не стоит вам гонять лошадь в нашу глушь – можете оставить товар в дупле большого дерева, что у поворота дороги, а во время обхода я заберу окорок. Деньги занесу в воскресенье, когда буду в городе. Всего доброго, пан Шпейлик. До свиданья…»

Кума-лиса слушала, и усы её топорщились от волнения. Потом, вернувшись в свою нору, она рассудила так:

«Значит, я могу легко заполучить целый окорок. Для этого надо подкараулить тот момент, когда лесничий снова сделает заказ в городе, и поспеть к дереву с дуплом раньше его. Но это значит, полакомиться мне удастся не завтра и не послезавтра. Придётся ждать, пока они съедят свой окорок и захотят другой… Но ведь я и сама могу сделать заказ по телефону, я знаю, как это делается. Выжду момент, когда лесничий уйдёт из канцелярии… окно всегда открыто!»



На другое утро, когда лесничий запер канцелярию и ушёл в обход, лиса проворно вскочила в комнату и – к телефону.

– Город Ногавицы слушает!

– Будьте любезны, дайте номер пятьдесят четыре…

– Алло! Колбасник Антонин Шпейлик слушает!

– Здравствуйте, пан Шпейлик. Говорит лесничий Бржезина, узнаёте? Как ваши дела? Хорошо? Иначе и быть не может, если такой человек, как вы, занимается такой торговлей, как ваша…

– А у вас, надеюсь, тоже всё хорошо?

– Да, благодарю. Прекрасный окорок вы нам прислали вчера. Пришлите, пожалуйста, ещё один. Да, самый лучший, разумеется… Да, да, можете оставить там же, в дупле. Деньги занесу в воскресенье. До свиданья.

Повесив трубку на рычаг, кума проворно выскочила из канцелярии. Никаких дел у неё больше не было, и она прямо отправилась к дереву с дуплом и залегла в кустах. На этот раз она дождалась. Часов в десять по дороге прогромыхала тележка и остановилась возле дерева. С тележки соскочил продавец из колбасной лавки, огляделся по сторонам и что-то сунул в дупло. Кума в своём укрытии так и затряслась от волнения. Лишь только тележка отъехала, она бросилась к дуплу и вытащила оттуда большой свёрток. Потом она сломя голову помчалась к своей норе.

Милые вы мои! Помните, как ликовала лиса, когда нашла в столике ливерную колбасу?

А теперь можете себе представить, как она прыгала и скакала, обнаружив в пакете огромный благоухающий окорок! Если она не сошла с ума от радости, то лишь потому, что, подскочив слишком высоко, она крепко стукнулась головой о потолок своей норы и это её отрезвило. Настолько, что она наконец смогла приняться за еду. Замечу, кстати, что, поглощая с превеликим аппетитом редкостное лакомство, она превозносила до небес все современные изобретения и особенно замечательный ящик с крючком, на котором висит волшебная палочка с двумя кругляшками по концам, – благословенный телефон!

Смелое письмо. Кума-лиса заключает пари

Кума-лиса была разумной хозяйкой. Другие, необразованные лисицы, конечно, съели бы весь окорок за один присест, но наша лиса решила растянуть удовольствие на несколько дней. Таким образом, у неё появились продовольственные запасы, и теперь она отправилась к домику лесничего не за советом, не по делу, а просто так, из любопытства: очень ей интересно было послушать, что говорят люди о её лихой проделке.

И действительно: лесничий рассказывал сыну, что какой-то мошенник, воспользовавшись их телефоном, от имени лесничего Бржезины заказал у колбасника окорок, причём велел положить его на то же самое место – в дупло дуба. За такой обман сажают в тюрьму, и негодяй, конечно, не уйдёт от наказания, потому что колбасник уже сообщил в полицию.

Дальше кума слушать не стала. Испуганная до полусмерти, она бросилась прочь от окошка, чтобы спрятаться в своей укромной норе. Здесь она немного успокоилась, взвесила всё как следует и рассудила так:

«Да, я своровала. Своровала окорок. Но скажите, пожалуйста, что мне остаётся делать, если все басни и сказки восхваляют хитрых и вороватых лисичек, которые только и живут хитростью и обманом. Или мне теперь доказывать всему свету, что сказки – ложь, что лисы не охотятся, что они питаются корой и листьями? А может быть, прикажете жить, как все лисы: ловить в лесу куропаток и зайцев? Но ведь это тоже воровство, разбой, бандитизм. Нет, дорогие мои! Что за радость словить глупого зайца, когда я способна потягаться умом и ловкостью с людьми, которые уж слишком зазнались, считая себя владыками над всем животным царством. Вот увидите, почтеннейший пан лесничий, завтра же я опять закажу себе окорок по телефону!»

Это было смелое решение. Может быть, чересчур смелое. Но кума и вправду на другое утро подкралась к лесничеству и, удостоверившись, что в канцелярии никого нет, снова влезла в окно, сняла трубку телефона и вызвала лавку колбасника Шпейлика. Басом, как и в первый раз, она поговорила с колбасником, заказав у него окорок, и попросила доставить его на то же место.

Она подчеркнула, что на этот раз заказ делает не какой-нибудь проходимец, а лесничий Бржезина собственнолично.

Кума вылезла в окно и преспокойно направилась к своей норе, вовсе не подозревая, что лесничий Бржезина следил за нею сквозь замочную скважину. Едва лиса скрылась, он тотчас позвонил Шпейлику и отменил лисий заказ:

– Нет, я ничего не просил… Нет, нет, это не я звонил вам минуту назад, а одна лиса из моего округа… Да, обыкновенная лиса… Да, да, с хвостом. Думаю, завтра вы всё поймёте, если вместо окорока положите в дупло капкан и какую-нибудь сосиску для приманки…

На другой день лиса явилась к дубу раньше назначенного срока – так случилось, что у неё не было никаких дел в то утро. Но, к великому своему удивлению, часов в десять утра она услышала стук повозки. В ней восседал колбасник собственной персоной. С противоположной стороны послышались шаги, и к дубу подошёл лесничий. Он поздоровался с колбасником, пошептался с ним, потом они сунули что-то в дупло и разошлись.

Лиса как следует потянула носом, и ветер донёс до неё вместе с ароматом колбасы ещё и запах железа. Кума презрительно рассмеялась, подбежала к дубу, левым глазом заглянула в дупло, ещё немножко посмеялась и побежала домой.

Было похоже, что кума опять что-то задумала. И правда, придя домой, она взяла карандаш, подаренный ей ещё Руженкой, расправила бумагу, в которую был завёрнут окорок, и что-то на этой бумаге написала. Потом она стрелой помчалась к дереву у поворота дороги. Оглядевшись, лиса осторожно опустила записку в дупло, а потом расположилась как можно удобнее в кустарнике, что растёт на пригорке справа от дороги. Безмятежно подрёмывая в своём укрытии, она стала поджидать лесничего и колбасника. И они явились за добычей ровно в полдень…


Очень жаль, доложу я вам, дорогие дети, что не довелось вам полюбоваться на вытянутые лица двух неудачливых ловцов, когда они вместо лисы обнаружили весьма нахальную записку на клочке обёрточной бумаги. Вот что было сказано в этой записке:

Милейший пан колбасник!

Так-то добросовестно выполняете вы пожелания своих постоянных заказчиков! Я же вам человечьим языком сказала, что хочу окорок, а вы привезли какую-то позавчерашнюю сосиску. Но, если вы такой необязательный, не стану больше затруднять вас доставкой заказов на дом: я сама явлюсь к вам в субботу утром. Извольте приготовить самый свежий товар, я сама выберу, что мне по вкусу.

С почтением
Кума-лиса, проживающая недалеко от кривого дуба, в Доланском охотничьем округе.

Можете себе представить, как рассердился колбасник Шпейлик, прочитав это послание!

– Ну, знаете, пан лесник, эта ваша лиса просто нахальная плутовка! – закричал он. – Миллион комаров ей в ухо, пусть только придёт в субботу! Я приготовлю ей такую встречу, что домой она уже не вернётся, два миллиона шмелей на её голову!..

К великому удивлению лисы, лесничий не разделял гнева колбасника. Он ответил даже с некоторой гордостью:

– Не знаю, не знаю, пан Шпейлик, не проведёт ли нас плутовка опять. Ведь эта лиса, что живёт у кривого дуба, хитрее всех лисиц из сказок и басен. Ни в одном охотничьем округе Чехии вы не сыщете подобной пройдохи. Готов держать пари на сто крон, что она опять оставит вас в дураках.

– Пари принято! – крикнул колбасник и изо всех сил ударил по рукам с лесничим.

После этого они разошлись. Лиса тоже покинула своё укрытие и потихоньку отправилась домой. При этом она коварно улыбалась себе в усы.

Опасная экспедиция в Ногавицы

В пятницу кума с утра долго рылась в своей кладовке, где у неё хранилось множество самых различных вещей, найденных в лесу, на дороге и в покинутых на зиму лагерях. Наконец она нашла старые женские башмаки, юбку и вязаную кофту. Надев всё это, повязав голову платочком, чтобы уши не торчали, и взяв в лапы суковатую палку, она с наступлением темноты отправилась в Ногавицы. На разведку!

Необходимо было изучить окрестности и подступы к колбасной лавке, чтобы выработать безошибочный план субботней операции.

Кума уже решила, что придёт за окороком не переодетой, а в своём настоящем лисьем виде. Поэтому она с большим удовлетворением ознакомилась с вывеской, прибитой на одном из окраинных домов:

В ЧЕРТЕ ГОРОДА ВЫПУСКАТЬ

СОБАК БЕЗ НАМОРДНИКА

ВОСПРЕЩАЕТСЯ!!!

Никто из прохожих не обратил внимания на маленькую сгорбленную старушку, которая бродила по площади и улицам вокруг лавки колбасника Шпейлика. Бабушка осматривала все закоулки и подворотни и что-то ворчала себе под нос – видимо, была довольна. Дойдя до Козьей улицы, она остановилась возле меховой лавки пана Езевца и долго стояла напротив. Потом обошла лавку вокруг и тут увидела во дворе развешанные на деревянной перекладине лисьи шкурки. Тогда-то случившийся рядом пан дворник с удивлением увидел, что дряхлая старушка сперва уставилась на шкурки, потом хлопнула себя по лбу, будто ей пришла в голову бог весть какая удачная мысль, и пустилась в буйный пляс. Причём скакала она так прытко и резво, что и молодая позавидовала бы. Однако, увидев, что за ней наблюдают, бабушка очень смутилась, юркнула за угол и пропала.


Да, план экспедиции был готов! Вернувшись домой, лиса плотно поужинала и легла спать пораньше. Утром она отправилась в Ногавицы.

Кума понимала, что затеяла опасное, очень опасное дело. Но она была полна решимости отомстить колбаснику, доказать свою храбрость, дать леснику возможность выиграть сто крон и раздобыть себе вкусной еды на целую неделю.

Поднявшись на пригорок, с которого Ногавицы были видны как на ладони, лиса с минуту наблюдала за городом. Всё было спокойно. На улицах людей было даже меньше, чем обычно, – именно это обстоятельство и заставило куму насторожиться. Она поняла, что множество мужчин, женщин, детей, вооружённых ружьями, скалками и чем попало, прячутся по дворам и ждут только, когда Шпейлик подаст знак начинать травлю. Ружья лиса не боялась: она отлично знала, что в городе стрелять запрещено – это угрожает безопасности прохожих.

Немного передохнув, кума-лиса решительно вошла в город. Закоулками ей удалось добраться незамеченной до сада Шпейлика. Здесь она перепрыгнула через забор, пересекла сад и выскочила на площадь. Подобно молнии, она метнулась прямо в открытые двери колбасной, где собралось человек десять вооружённых мужчин. Они были готовы к её приходу, и всё же появление лисы всех застало врасплох, так что она успела схватить лежавший на прилавке кусок сала и выскочить из магазина.

Вопль Шпейлика разнёсся над городом:

– Чёрт побери, это она! Вперёд! За мной! Сегодня же пошлю леснику Бржезине её паршивую рыжую шкуру и получу сто крон. Вперёд, я кому говорю!..

Окаменевшие от изумления охотники пришли в себя и бросились вон из лавки. На зов колбасника люди сбегались со всех сторон, не давая лисе улизнуть с площади. Она металась между орущими преследователями и, казалось, совсем растерялась от страха. А между тем она только и ждала, чтобы на площади собралось побольше народу, потому что чем гуще была толпа, тем больше преследователи мешали один другому. Пинки и тумаки сыпались со всех сторон, и ни один удар не пропал даром: кому-нибудь непременно достался. Только, разумеется, не лисе. А лиса, увидев, что весь город сбежался на площадь, проворно метнулась на Шоколадную улицу, а оттуда – на Дровяную.

Увидев, куда ускользнула лиса, Шпейлик повернул погоню вслед за ней. Но Шоколадная улица в Ногавицах – очень узкая, и толпа совсем её запрудила. Преследователи падали носом в пыль и путались друг у друга под ногами, так что лиса успела благополучно миновать Дровяную улицу и свернуть на Козью. Здесь она устремилась к лавке меховщика Езевца и вбежала во двор. Как раз в тот момент, когда толпа огибала угол, кума подпрыгнула и крепко ухватилась зубами за деревянную перекладину, на которой сушилось несколько лисьих шкурок.


Преследователи, не обнаружив кумы на Козьей улице, решили, что она уже свернула на Собачью, и бросились туда, не обратив, разумеется, никакого внимания на лисьи шкуры, развешанные, как обычно, во дворе пана Езевца. Только Шпейлик погрозил им на бегу кулаком и крикнул:

– Скоро ещё одна рыжая хулиганка повиснет на этой перекладине!

Едва толпа свернула на Собачью улицу, которая вела в открытое поле, наша кума разжала пасть и мягко упала на землю. Потом, не теряя времени, она побежала обратно по Дровяной, потом по Шоколадной улице, потом через безлюдную площадь – прямо в колбасную пана Шпейлика. Она прыгнула на прилавок, где были разложены чудеснейшие ароматные колбасы. Недолго думая она выбрала две самые длинные и направилась к выходу. Но у дверей она задержалась перед чёрной грифельной доской, на которой Шпейлик, как и все лавочники, записывал, кто и сколько ему должен за товар, отпущенный в кредит. Кума схватила мелок и вывела на доске следующее:

Почтенный пан Шпейлик!

Сообщаю, что взяла две колбасы. Когда поедете отдавать пану Бржезине выигранные им сто крон, можете заодно положить счёт за эти колбасы в дупло известного вам дерева возле поворота дороги.

С уважением
Лиса, живущая неподалёку от кривого дуба.

Надпись получилась в спешке довольно косая, но вполне разборчивая. Лиса выскочила из лавки, быстро пробежала по опустевшему городу и через несколько минут уже спокойно шагала по лесной просеке, закинув за спину две отменные колбасы.

По дороге домой она несколько раз принималась плясать и скакать от радости, а услышав издали знакомый вопль: «Миллион комаров, два миллиона шмелей, куда же делась эта воровка!» – кума вынуждена была положить свою ношу на траву, взяться за бока и высмеяться как следует. Только после этого она продолжала свой путь и вскоре добралась до норы.

Между тем преследователи, убедившись, что лису им уже не поймать, возвратились восвояси. Все были злы, и только Шпейлик нашёл себе утешение.

– Пусть я не поймал эту рыжую разбойницу, – ворчал колбасник в усы, – но зато и пари я не проиграл. Ведь она не успела стянуть ни колбасу, ни окорок…

Вы не можете себе представить, дорогие читатели, как испортилось у него настроение, когда, вернувшись в лавку, он не досчитался двух самых больших колбас.

– Пять миллионов комаров и шмелей ей в шапку! – заорал он на всю площадь. – Неужели она всё-таки побывала здесь?!

А прочитав послание, нацарапанное на грифельной доске, он пришёл в ещё большую ярость.

– Двух колбас и сотни крон как не бывало! – горестно взвыл колбасник и хотел даже снова пуститься в погоню за воровкой.

Еле-еле его убедили, что это совершенно бесполезно.

…На следующий вечер, едва стало смеркаться, лиса опять подкралась к дому лесничего. Ей не терпелось послушать, что будут рассказывать о её победе в Ногавицах.

Кума явилась как раз вовремя. Лесник едва успел переступить порог, а сын уже засыпал его вопросами о последней проделке лисы. Мальчик всё удивлялся:

– Как же ей это удалось, интересно знать?

Поужинав, лесник раскурил трубку и начал свой рассказ:

– Так вот, дорогие мои, вчера и сегодня в Ногавицах творится такое, чего уже лет сто не бывало – с тех самых пор, как туда приезжал сам пан король! Крики, толки, пересуды! Все только и говорят про лису из моего округа, про то, как ловко она провела нашего смышленого колбасника, а за одно с ним и всех жителей города, которые всем скопом гонялись за ней по улицам и не смогли пой мать. Половина города восхищается ловкостью лисицы, другая половина ругается: мол, эта лиса сделала Ногавицы посмешищем для всего мира. А злее всех ругается, конечно, пан Шпейлик. Неудивительно – он потерял две колбасы, сто крон, которые мне проспорил, и к тому же всю свою славу хитрого и осторожного торговца; ему теперь стыдно на люди показаться. О его злоключениях, мои золотые, и о подвиге лисы сегодня передавали по местному радио и уже напечатали в ногавицкой газете. Одно непонятно: как удалось этой хитрюге скрыться от погони? Она будто сквозь землю провалилась, но притом непонятно, когда и каким образом успела не только стянуть две колбасы, но и написать на доске в лавке целое послание Шпейлику. Событие просто невероятное, и, расскажи я обо всём этом на съезде лесничих, мне никто не поверит. Да, что ни говори, молодчина эта лисица, которая живёт возле кривого дуба! Не зря я на неё понадеялся и заключил пари. Не подвела! Вот они, сто крон, которые нам заработала наша лиса!

Выслушав всё это, лиса тихонько засмеялась от удовольствия. Она была счастлива, что все её проказы сходят ей с рук и что лесник ею так доволен.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю