Текст книги "Города власти. Город, нация, народ, глобальность"
Автор книги: Йоран Терборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Нация против князя (и князей)
Европейские национальные государства построили свои столицы на основе донациональных традиций греко-римской античности, средневековых церквей, ратушей и зданий собраний гильдий, монархических и аристократических дворцов, т. е. всех этих исторических слоев, которые все еще заметны в современных национальных городах. Не было построено ни одной новой столицы, не считая Рейкьявика в Исландии, в которой вообще не существовало досовременного города. Афины как город перестроили, а некоторые балканские столицы были маленькими и похожими на деревни. Элементом европейской традиции явилось также отдельное городское правительство, однако к закату королевской государственной власти большинство столичных городов утратили большую часть своей гражданской автономии. У Лондона Нового времени вообще не было единого городского правительства – и Лондон, и Париж обзавелись полностью выборными городскими правительствами только в 1970-х годах.
Таблица 3. Столицы при глобальном капитализме: 25 наиболее связанных городов
Нация проникла в европейские столичные города двумя большими и двумя малыми волнами. Первая была обусловлена Французской революцией, ее особенностями и последствиями (преимущественно наполеоновскими), распространившимися по всему континенту от Британских островов – где важные изменения начались раньше – до России и от Норвегии до Испании и Балкан. Панцирь средневековых традиций, городских олигархий и королевской власти треснул, в некоторых случаях лопнув с оглушительным шумом, а в других незаметно распавшись. Вторая волна прокатилась с середины XIX столетия, включив европейскую «Весну народов» 1848 г. (хотя последняя и не стала ее кульминацией) и закончившись независимостью Албании, полученной непосредственно перед Первой мировой войной. Она породила национальный Белград, Брюссель, Бухарест, Будапешт, Копенгаген, Рим, Софию, Тирану и национальный (но в то же время императорский) Берлин. В этом случае конфликт народа и князя был встроен в ряд масштабных процессов социальных изменений в отношениях города и деревни, роста населения, создания железнодорожного сообщения и индустриализации, в сложную игру геополитической власти, которую вели великие континентальные державы.
После этого была третья кратковременная волна 1919–1920 гг., которая прошла по центральноевропейской полосе между Россией и Германией и означала окончательный распад всех еще сохранявшихся к тому времени донациональных режимов Европы – России Романовых, Германии Гогенцоллернов и Австро-Венгрии Габсбургов. Османские Балканы были национализированы непосредственно перед Первой мировой войной. Наконец, в 1990-е годы прокатилась четвертая волна, вызванная крахом многонациональных коммунистических государств – СССР и Югославии, – волна, рябь которой достигла и Великобритании, когда Шотландия и Уэльс получили дополнительные права самоуправления, для которых были сформированы новые шотландские и уэльские институты, а для последних – построены здания. Национальные вопросы снова всплыли в 2010-е годы на Шотландском референдуме, также их причиной стали неокончательное отсоединение Восточной Украины, традиционная несговорчивость Фландрии и усиление каталонских претензий на суверенитет. На момент подготовки этой книги еще не вполне ясно, что из этого получится.
Первые три волны завязаны на конфликты между народами, которые учреждают себя в качестве наций, и монархической властью или, как в Нидерландах и Швейцарии, наследуемыми Regenten (правительствами) либо regimentsfähigen Familien (семействами, способными к правлению). Четвертая волна состояла в отвержении многонациональных национальных государств.
Здесь не место теоретизировать или объяснять развитие национальных государств как таковых. Наша задача – локализовать их хронологически и понять их влияние на столицу. Однако нам нужны какие-то ясные критерии. Прежде всего мы занимаемся здесь не вопросами национализма и национальной идентичности, а вопросами формирования государственной власти.
Государство является национальным государством, когда заявляется, что его суверенитет и власть проистекают из нации (или народа). Хотя претензии на существование в качестве нации часто, особенно в Европе, оказываются производными от определенной интерпретации прошлого, власть суверенной нации открыта будущему и не связана генеалогией или традицией. Суверенная власть нации относится к эпохе Модерна. Учреждение национального государства, поскольку его власть распространяется на все общество, которым оно правит, может считаться порогом, преодолев который страна вступает в Модерн[77]77
Этот аргумент разработан в моей книге «Мир» (Therborn G. The World. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 54 ff; Терборн Й. Мир. Руководство для начинающих. М.: Изд. дом ВШЭ, 2015).
[Закрыть]. Его противоположностями являются государства, которые принадлежат князю на основании «божественного права» или «мандата небес», в силу легитимного престолонаследия или же завоевания. Два этих полюса не исчерпывают собой исторический перечень человеческих политий, однако их противопоставление в общем и целом определяет то поле, в котором национальным государствам пришлось себя учреждать. В Европе, впрочем, достаточно давно сформировалась концепция территориального королевства, принадлежащего тому или иному князю, но отделимого в качестве географического понятия от его правящей семьи. В Азии это было не так; Османская империя и Империя Моголов были династическими названиями, как и Чосон (нынешняя Корея). Слово «Китай», «Чжунго», имело территориальное значение, однако использовалось также, например в Корее, для обозначения династии[78]78
Wang Hui. China from Empire to Nation-State / transl. M. Gibbs Hill. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2014. Ch. 2.
[Закрыть].
Когда государство становится национальным? Преемственность в истории европейского государства усложняет ответ на этот вопрос, зачастую требуя выделения временных отрезков разной длины. Весьма важным аспектом этой преемственности является специфический европейский процесс, в ходе которого княжеское правление могло постепенно превратиться в чисто символическую монархию. Даже случай Франции не дает безальтернативного ответа. Конечно, революция 1789 г. и ее последствия сделали Францию в итоге национальным государством, однако сама ключевая дата или даже год остаются спорными. Например, в 1880 г., когда Национальное собрание должно было определить День Нации, у него было по меньшей мере одиннадцать вариантов[79]79
Amalvi C. Le 14-e Juillet // Les lieux de mémoire. Vol. I. La République / ed. P. Nora. Paris: Gallimard, 1984. P. 424.
[Закрыть]. К их числу относился и наиболее подходящий, с моей точки зрения, а именно 20 июня 1789 г., когда третье сословие Генеральных штатов превратило себя в Национальное учредительное собрание. Выбранная в итоге дата – 14 июля 1789 г. (взятие Бастилии) – стала, вероятно, разумным компромиссом, скромным способом почтить память революционного народа Парижа.
В парижской иконографии зачаточная национальная черта была заметна уже при монархической гегемонии ancien régime. Когда главным улицам начали в XVII в. давать официальные названия, некоторые были названы в честь государственных деятелей, не являвшихся членами королевской семьи, таких как Ришелье, Кольбер и Мазарини; позже некоторые были названы именами старейшин купцов и глав гильдий, а в 1780-х годах даже именами таких писателей, как Расин и Мольер[80]80
Hillairet J. Dictionnaire historique des rues de Paris. Paris: Edité par les editions de Minuit, 1963. P. 38.
[Закрыть].
Одним из первых городских завоеваний революционной нации стало упразднение раздвоения на Париж и Версаль как город королевского двора. Штаты были созваны в Версале, и именно там французская нация учредила себя в качестве нации. Именно в здании неподалеку от королевского замка в Версале третье сословие преобразовало себя в Национальное собрание, в Зале малых удовольствий (Salle des Menus Plaisirs), и принесло Клятву в зале для игры в мяч (Jeu de Paume) – не расходиться, пока у нации не будет собственной конституции. Эта пространственная раздвоенность внезапно закончилась в октябре 1789 г., когда процессия разгневанных парижских рыночных торговок и марш чуть менее рассерженной парижской Национальной гвардии заставили короля и его двор вернуться в Париж, в Тюильри. Национальное собрание последовало за ним, обосновавшись в Манежном зале (Salle de Manège) того же самого королевского дворца.
Революция привела к огромной волне иконоборчества, у которой, впрочем, были некоторые прецеденты[81]81
Древнеримский процесс под названием damnatio memoriae включал уничтожение портретов и статуй (мертвых или смещенных) «плохих императоров» и удаление сведений о них из исторических записей (см.: Varner E. From Caligula to Constantine: Tyranny and Transformation in Roman Portraiture. Atlanta: Michael C. Carlos Museum, 2000).
[Закрыть], и в этом она напоминает более поздние коммунистические революции и антикоммунистические контрреволюции. Когда революция положила конец ancien régime – после кратковременной контрреволюционной Реставрации 1815–1830 гг., – дореволюционная топонимика и система памятников уже не вернулись, в отличие от некоторых частей посткоммунистической Европы, но и революционный запал тоже через какое-то время иссяк. Площадь Людовика XV стала площадью Революции, местом гильотины и казни Людовика XVI. В 1795 г. Директория дала ей сегодняшнее имя – площадь Согласия, которое было отменено на небольшой промежуток времени Реставрацией. Площадь Трона стала площадью Опрокинутого трона, чтобы потом закрепиться в качестве площади Нации. Королевская площадь утратила статую Людовика XIII, а после краткосрочной вахты в роли площади Федератов (армии Национальной гвардии) стала мирной площадью Вогезов, в память о первой провинции, которая приняла участие в военной кампании 1799 г. Реставрация, конечно, восстановила ее исходное монархическое название, но потом проиграла. Площадь Людовика Великого стала в конечном счете Вандомской площадью, а Людовик XIV был заменен Аустерлицкой колонной, сделанной по образцу древнеримской колонны Траяна. С ее вершины во время Реставрации сняли победоносного главнокомандующего (Наполеона), но позже вернули. Бастилию снесли. Вместо нее возникла площадь Бастилии с ее Июльской колонной, увенчанной Духом свободы, которую возвели в 1830-х годах в память о жертвах Июльской революции.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
