Текст книги "«Я просто применяю здравый смысл к общеизвестным фактам»"

Автор книги: Яшико Сагамори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Яшико Сагамори
«Я просто применяю здравый смысл к общеизвестным фактам»

Яшико Сагамори – журналист, постоянный автор еженедельников «Новое русское слово» и «Форвертс», пишущий главным образом о проблемах Ближнего Востока. Наряду с известным американским политологом, журналистом и исследователем Дэниэлом Пайпсом, Яшико Сагамори защищает достаточно консервативный и в то же время рациональный, взвешенный подход к теме ближневосточного конфликта. В настоящий сборник вошли статьи за 2004 год.

Авторизованный перевод с английского Захара Либерберга

Планета вшей

Главное достижение внешней политики Клинтона

За что я так люблю жизнь? За то, как она напоминает голливудские кинофильмы. Как кино, жизнь полна примет, заботливо расставленных режиссером всюду, где хоть что-нибудь происходит. Благодаря этим приметам, жизнь предсказуема ничуть не меньше, чем боевик с погонями. Том Круз доживет до конца фильма. Глен Клоуз неожиданно встанет из ванны, и Майклу Дагласу снова придется ее топить. Очаровательное дитя не будет ни убито, ни искалечено. Как прекрасен этот мир!

Допустим, на экране появляется новый персонаж. Он выглядит совершенно безобидно. Он может быть похож на президента США, как Уолтер Мондейл, на всехнего дедушку, как Джимми Картер, и на плюшевого медвежонка, как Билл Клинтон, причем все это – одновременно. Но первое, что он делает, попав в объектив, немедленно выдает в нем злодея. Нет, он не делает ничего противозаконного или безнравственного. Он выдает себя каким-нибудь безобидным актом, настолько незначительным, что кинозритель, менее искушенный, чем мы с вами, запросто может не обратить на это внимания. Например, он закуривает сигарету. Казалось бы, что в этом такого? Но мы-то знаем, что положительные герои не курят, за исключением тех, кого играет Джон Траволта. Но Джон Траволта не похож на президента США (слишком губаст, хотя, в отличие от Мика Джаггера, его рот не выглядит, как старческие гениталии), на дедушку (слишком молод) или на плюшевого медвежонка (слишком мускулист). Само собой, вы не станете торопиться с выводами при первой же затяжке. Но вы уделите новому персонажу чуть больше внимания, и, скорее всего, он не обманет ваших ожиданий и продемонстрирует, что так же безразличен к вопросам морали, как лобковая вошь – к ценам на нефть.

В жизни это сложнее, но ненамного. Не так давно, например, пронесся слух, что в 2006 году Билл Клинтон хочет сменить Кофи Аннана на посту генсека ООН. С первого взгляда, это свидетельствует только о неизлечимом пристрастии нашего бывшего президента к вниманию общественности. Ничего плохого в этом, вроде бы, нет. Билл Клинтон был никудышным президентом, но политик он блестящий, и существует ли на свете место лучше, чем ООН, для бессодержательных политических упражнений? Интересно однако, что идея новой карьеры пришла Клинтону в голову именно тогда, когда невероятный уровень коррупции, пышным цветом цветущей в ООН, впервые в истории стал достоянием гластности. Это напоминает замедленную съемку всплытия атомной подводной лодки. Каждую секунду все большая часть вздымается над поверхностью, и каждую секунду вам кажется, что уж теперь-то под водой осталось всего ничего, но черное чудовище все продолжает неторопливо подниматься из темных глубин, пока наконец вам не захочется удрать до того, как оно всплывет целиком.

У Клинтона был выбор, как подойти к проблеме коррупции в ООН. Например, он мог бы осудить царящие там порядки и объявить о своем твердом намерении очистить организацию от ворья. Он мог бы также пообещать покончить с идеологической и практической поддержкой терроризма со стороны ООН. Но, с другой стороны, только благодаря поддержке терроризма, штаб-квартира ООН сегодня безопасней даже Эйфелевой башни. К тому же любой предприимчивый человек должен понимать, что Саддам Хуссейн был далеко не последним кровавым тираном, которому ООН любовно и с выгодой для себя помогла удержаться у власти. Само собой, генеральному секретарю положение не позволяет лично запускать лапы в мешок с деньгами. Однако это положение позволяет ему решать, кому такая возможность представится, и, следовательно, нам еще не раз придется увидеть, как чмокает липкими от меда губами наш Вилли Пух, как бы он ни притворялся, что даже не смотрит в сторону заветного горшочка.

Как поведет себя Клинтон? Предсказать это было бы практически невозможно, если бы он сам не признался однажды, что курил. Неважно, что он при этом не затягивался; он ведь не Джон Траволта. А тут как раз ООНовских «миротворцев» в Кении обвиняют в неуважительном поведении по отношению к местным девушкам младшего комсомольского возраста. Люди, будьте реалистичны! Да ведь эта ситуация как будто специально создавалась для нашего бывшего президента.

Тут же неизбежно возникает вопрос, уместно ли бывшему президенту США возглавлять вторую (после Арабской лиги) самую антиамериканскую организацию в мире. Но, по-моему, это было вы вполне в духе всего его президентства.

Я не был удивлен, услышав, что Джимми Картер собирается произнести речь на церемонии открытия Клинтоновской библиотеки. Джимми Картер навечно у Клинтона в долгу. Только благодаря Клинтону, Картер не войдет в историю как самый позорный президент нашей страны. Картеровское уникальное наследие включало катастрофический уровень инфляции и посольство, в полном составе захваченное взбесившимися дикарями. Если бы Соединенные Штаты решили защитить себя от неспровоцированной агрессии со стороны дикарей, то те были бы не в состоянии оказать нам ни малейшего сопротивления. Но главнокомандующий оказался беспардонным трусом и даже не попытался защитить страну, в результате чего победа досталась дикарям ввиду неявки противника. Если бы я искал, на ком по нашу сторону линии фронта лежит вина за 9/11, я бы без колебания указал на Картера. Покинув Белый дом в 1981 году, Картер, подобно Джесси Джексону, начал демонстрировать тенденцию лезть без мыла в любую дыру, где была возможность нанести вред его стране. За это его наградили Нобелевской премией мира. После того, как такая же премия была вручена Арафату, я долго ждал, чтобы хоть кто-нибудь из награжденных проявил элементарную порядочность и отверг опозоренную награду. По-видимому, элементарно порядочные люди Нобелевской премии мира не получают. По-видимому, вши награждают ей вшей. Джимми Картер убедительно продемонстрировал, что остался такой же вошью, как в годы своего президентства, воспользовавшись своей речью при вручении ему награды, чтобы полить грязью свою страну.

Ясно, что худший президент, чем Картер, должен быть большой редкостью. Но не мог же он публично благодарить Клинтона именно за это. Он должен был хвалить клинтоновские достижения. За восемь лет президентства у Клинтона накопилось немало достижений, но все не тех, какие было бы уместно упомянуть в ходе торжественной церемонии. Клинтон подарил наши ядерные секреты Китаю. Клинтон отпустил бин Ладена, которого ему предлагали на тарелочке с голубой каемкой. Клинтон без всякой нужды и без малейшей пользы для нашей страны разбомбил Югославию. Клинтон всячески ублажал наших врагов. Клинтон нагло и бессмысленно вмешался в выборы премьер-министра в Израиле. Все это было, но, как видно, даже демагоги-демократы не смогли представить все эти дела как достижения. И что же? Картер стал славословить Клинтона за историческое рукопожатие Барака с Арафатом, состоявшееся под его, Клинтона, мудрым руководством. Картер не стал объяснять, каким образом это рукопожатие являлось достижением для самого Клинтона, для Барака или даже для Арафата. С моей точки зрения, это рукопожатие ознаменовало один из самых сокрушительных провалов в его и без того убогом президентстве. Как только фоторепортеры разбежались, Арафат решительно, без объяснений отклонил все, что было ему предложено, и второпях покинул Кемп Дэвид. Он спешил возглавить интифаду. Маделин Оллбрайт поспешила вдогонку, но тут оказалось, что Арафат не только соображал но и бегал гораздо быстрее, чем наша тогдашняя госсекретарша. Поэтому догнать Арафата ей не удалось, но зато вся сцена стала блестящей иллюстрацией к американской политике на Ближнем Востоке.

Вернувшись на оккупированную арабами израильскую территорию, Арафат начал новую войну, в которой арабы продемонстрировали уровень бесчеловечности, удивительный даже для них. В этой войне погибло больше тысячи израильтян, подавляющее большинство из них – гражданские лица, многие из которых были детьми. Здесь аналогия между реальной жизнью и произведениями Голливуда резко заканчивается. Израильское дитя, каким бы очаровательным оно ни было, вполне может быть и изувечено и даже убито. Поскольку быть израильтянином является в глазах большинства населения нашей планеты преступлением, то в смерти жиденка мировая общественность, как правило, никого, кроме самого жиденка, не винит. Разве что его родителей.

В газетах писали, что, несмотря на дождь, десятки тысяч людей пришли на церемонию открытия библиотеки. Ни один из них ни единым звуком не возразил против картеровского подлого вранья. Ни один. Ситуация не могла бы быть яснее, даже если бы вся эта толпа взяла и единодушно закурила. На первый взгляд эта толпа состояла из людей. На самом же деле, это был гигантский выводок вшей.

Порой мне кажется, что даже планета обезьян была бы предпочтительней планеты вшей. С обезьянами есть надежда, что они хоть когда-нибудь станут людьми.

Некоторые штаты нашей благословенной страны завшивели сильнее других. Так, например, в Калифорнии один нехороший человек утопил женщину, которая была от него беременна. Остаток своих дней этот человек проведет в тюрьме. Другой нехороший человек, но не в Калифорнии, а в Массачусеттсе, тоже утопил женщину, которая была от него беременна. Он проведет остаток своих дней в сенате США. Когда вши услышали, как американский солдат в Ираке застрелил раненого джихадёра, они пришли в неистовство. Они бы охотно линчевали этого солдата, если бы для этого им не нужно было ехать в Ирак, а там стреляют. Другой американский солдат из Массачусеттса бессмысленно застрелил раненого вьетнамского мальчишку в набедренной повязке. За это его наградили медалью, выбрали в сенат и даже попытались впихнуть в Белый дом, но, к счастью, не смогли. Безумие? Уверяю вас, что в этом безумии есть система.

Оружие массового поражения было, конечно, идиотским предлогом для нападения на Ирак. Идиотским потому, что нам не нужен был предлог для войны. Эту войну начали не мы. 9/11 не было ни преступлением, ни изолированным эпизодом. Оно было одной из многих битв джихада, и мы эту битву проиграли. Осама бин Ладен не изобрел джихад. Джихад является непременным атрибутом ислама. Следовательно, после 9/11 нашу войну никак нельзя считать превентивной, а жаль. В результате превентивной войны три тысячи американцев, погибших 11 сентября 2001 года, сегодня безмятежно ходили бы себе каждое утро на работу в Торговый центр. Следовательно, какую бы мусульманскую страну мы ни оккупировали после 9/11, это не агрессия, а противостояние таковой. Только вошь может этого не понять.

Речь, как вы понимаете, идет не об обычных вшах. Эти вши называют себя либералами. Они говорят, что стоят на страже наших гражданских свобод. На самом же деле, они методично разрушают нашу страну и все свободы, которыми пользуются ее граждане. Возьмем, например, свободу религии. Когда мусульмане наводнили Францию, французское правительство запретило школьницам носить чадру. Логика этой меры примерно такова, как решение впустить в страну гитлеровскую армию при условии, что немецкие солдаты, прежде чем перейти границу, переоденутся во французскую форму. К сожалению, у этой аналогии есть недостаток: французы впустили немцев в свою страну без всяких условий.

Теперь давайте взглянем на Германию. Озабоченное тем, что немецкие мечети стали центрами пропаганды джихада, немецкое правительство подумывает обязать своих имамов читать проповеди исключительно по-немецки. Я не берусь подсчитать, сколько фундаментальных гражданских свобод нарушит такая мера. Но немцы готовы на нее пойти, потому что не доверяют (и правильно!) никому, кто говорит по-арабски, а объявить правоверных мусульман своими врагами и указать им на дверь у них не хватает мужества.

Мирная, либеральная, терпимая к чему угодно Голландия, в ответ на убийство Тео ван Гога обсуждает именно такую меру, и это прекрасно, хотя я и не надеюсь, что они смогут ее провести в жизнь.

Есть ли подобные проблемы в США? Еще бы! Четырнадцать лет назад, 5 ноября 1990 года, в Нью-Йорке египетский террорист Эль Саид Носсер на глазах у десятков людей застрелил Меира Кахане. Тео ван Гог был убит за то, что сказал правду об обычном у мусульман издевательстве над женщинами. Меир Кахане был убит за то, что сказал правду об обычной у мусульман войне против Израиля. В отличие от Голландии, убийство не прервало сладкого сна нашей хронически сытой страны. Присяжные признали Эль Саид Носсера невиновным в убийстве По-видимому, никто из многочисленных очевидцев не видел, как пуля, убившая Кахане, вылетела из пистолета Носсера: Носсер прицелился и нажал курок, а Кахане в это время почему-то умер – совпадение. А может быть, дело в том, что присяжные оказались не людьми, а вшами. Но за незаконное владение оружием Носсера все-таки посадили. В его квартире нашли множество документов на арабском языке, которые никто не позаботился перевести до первой бомбежки Торгового центра в 1993 году. Только тогда участие Носсера в террористических организациях было доказано в суде. Убийство Меира Кахане списали на экстремизм убитого. В глазах большинства евреев, этих вечных толстовцев, Кахане сам был виноват, что его убили арабы. Между тем, ни экстремист Кахане, ни его экстремистские последователи никогда никого не убили, никогда не пытались кого бы то ни было убить и никогда не призывали к убийствам. Мусульмане, которые ведут себя, как Кахане, считаются не экстремистами, а паралитиками, что тоже порой не мешает им убивать евреев. Кахане же просто говорил правду, и от этой правды еврейским вшам делалось плохо. Хуже, чем когда Арафата прославляют за услуги, оказанные им человечеству. Вши побеждают.

Но что же происходит со свободой религии в США? Она, как паровоз, летит вперед на всех парах. Правительство изымает Десять заповедей отовсюду, где они могут попасться на глаза публике. Все больше мест, где закон запрещает публичное исполнених рождественских песен. Я не христианка, но почему-то мне кажется, что до тех пор, пока христиане в этой еще недавно христианской стране могут открыто праздновать Рождество, я смогу открыто праздновать Хануку. Рамадан – совсем другое дело. Рамадан мне ничего хорошего не сулит, но именно ислам неизбежно заполняет вакуум, оставленный эрозией христианских традиций.

Благодаря вшам, 9/11 привело не к объявлению ислама вне закона, а к его еще большему распространению в стране. Нам говорят, что ислам – монотеистическая религия, восходящая к Аврааму. Братцы мои, да Аврааму такая мерзость не пригрезилась бы и в бреду! Ничего общего ни с Авраамом, ни с иудаизмом у ислама нет. Если мусульмане верят, что поклоняются тому же Богу, что евреи, то почему евреев не пускают в Мекку? А раз они молятся чему-то совершенно другому, то мне безразлично, один у них идол или много. Что мне не безразлично, это то, что обращение, при необходимости, огнем и мечом, каждого жителя этой планеты в свою абсурдную, примитивную, бесчеловечную веру является сущностью ислама. Ислам – это империализм пещерных людей.

Что если я стану молиться на собственный пуп? Пуп у меня один; значит ли это, что я – монотеист? Если я объясню, что молюсь на свой пуп потому, что из него в один прекрасный день должен появиться Мессия, значит ли это, что моя «религия» восходит к Аврааму? Согласитесь ли вы считать Авраама отцом четырех религий? Скорее всего, вам будет на мою абсурдную «религию» наплевать, пока я не начну заставлять вас молиться на мой пуп вместе со мной. Тут вы, скорее всего, начнете возражать, если, конечно, вы – не вошь.

Вши, как правило, об исламе знают немного. Он интересует их только постольку, поскольку он помогает им разрушать эту страну. Они уверяют нас, что ислам – это религия мира и любви. Христианам почему-то не приходится кричать на весь свет о мире и любви. Евреи тоже как-то обходятся. Что особенного в исламе?

Я вам скажу, что. Я, например, не терплю насилия, в какой бы форме и против кого бы оно ни проявлялось. В то же время я люблю, чтобы бифштекс был с кровью. Противоречие? Только с точки зрения крупного рогатого скота. С моей же точки зрения, животные, которых целенаправленно выращивают, чтобы съесть, не заслуживают такого же отношения, как люди, собаки, кошки и даже канарейки. Вот так же и ислам. Как и мое непрятие насилия, мусульманские мир и любовь не универсальны. Они распространяются отнюдь не на всех тварей аллаха, и если вы – не мусульманин, то будьте готовы к тому, что с вами будут обращаться, как со скотом.

Обратите внимание, как непринужденно, сам собой произошел у меня переход от вшей к самым страшным врагам человечества. Нет ли между ними связи?

Да здравствует Арафат!

Один мой знакомый, иммигрировавший в Штаты из Союза в начале восьмидесятых годов, рассказал мне про даму, работавшую в московском ОВИРе, когда он сидел в подаче. Знаки различия на кителе дамы идентифицировали ее как полковницу войск КГБ. Несмотря на высокое звание, работа ее была малоприятной и несложной. Она принимала бумаги у подающих и отфутболивала тех, кто, измученные месяцами, а порой и годами ожидания то ли разрешения, то ли отказа, осмеливались лично осведомиться о состоянии своих выездных дел. Она не отвечала ни на какие вопросы. Она ни разу не попыталась кому-нибудь помочь. Брезгливо подождав, пока очередной проситель умолкнет, она короткой, рубленой фразой отсылала его домой ждать уведомления. Если проситель не покидал ее кабинета немедленно, она слегка повышала голос. После этого мало кто осмеливался оставаться в кабинете полковницы. Она, и не повышая голоса, могла напугать кого угодно. Ростом она была за метр восемьдесят пять. Ширине ее плеч мог бы позавидовать футболист, причем не какой-нибудь там спартаковец или даже динамовец, а профессиональный полузащитник из NFL при полных доспехах. Размер ее ладони легко позволил бы ей поднять одной рукой баскетбольный мяч. И видом своим и родом занятий полковница напоминала Берлинскую стену. При этом она носила совершенно неуместную фамилию: Израилова. Во время своего очередного посещения ОВИРа мой знакомый увидел, что на ее толстом, как сарделька, пальце сидит обручальное кольцо. Он был потрясен. Полковница была роботом, запрограммированным не пущать. Женственного в ней было меньше, чем в памятникке Карлу Марксу у Большого театра. Ее томный вздох должен был звучать, как сирена тревоги на атомной подводной лодке. Полковницу невозможно было вообразить с детьми, у кухонной плиты, в очереди за картошкой или за модными сапогами, в постели – с мужчиной, с женщиной или даже с недомоганием. Она казалась неспособной к нормальным человеческим вещам, одинаково свойственным сотрудникам органов безопасности и диссидентам, республиканцам и демократам, евреям и мусульманам. Хотя насчет мусульман я, возможно, загнулa. Должны же они чем-то отличаться от нормальных людей, чтобы джихад был возможен.

Когда я услышала, что Арафат, возможно, умер от СПИДа, я испытала похожее потрясение. Ведь для того, чтобы заразиться СПИДом, человек должен испытать ну хоть какое-то, пусть даже отдаленное, пусть даже противоестественное, но все-таки подобие любви. Сердце говорит мне, что с Арафатом такого случиться не могло. Логика заставляет признать, что я могу ошибаться. Возьмите, скажем, В. И. Ленина. С 1917 года, когда в России произошла революция, до смерти Ленина в 1924 году большевики под его мудрым руководством угробили около 20 миллионов своих сограждан. Может ли массовый убийца астрономических масштабов оказаться способным хоть на какие-то человеческие чувства, пусть даже самые рудиментарные? Мое сердце отказывается поверить в такую возможность. Оно ошибается. Ведь умер-то Ленин от сифилиса. Как это объяснить? Полуофициальная версия гласит, что Ленин заразился от Крупской, которую однажды якобы изнасиловали царские жандармы. Поверить этому трудно. Я не питаю никаких иллюзий относительно царских жандармов, но я видела портреты Крупской и знаю, что, как ни трудно в это поверить, она была гораздо страшней Элеонор Рузвельт, а это настолько страшно, что уже неважно, чей ты там жандарм – царский или какой-нибудь еще.

На самом деле, отнюдь не каждый пламенный фюрер, готовый вести свой народ к высшей цели по горам трупов, напоминает осатанелого робота. Вот, скажем, Наполеон. Единственная причина, по которой его кампании не переросли в мировую войну, это неразвитость тогдашней технологии. Жертвы его амбиций исчислялись сотнями тысяч. И тем не менее, его Жозефина, хотя и не тянула на звание мисс Вселенной, была вполне презентабельна. Какой-то парижский архив до сих пор бережно хранит записку, которую Наполеон послал Жозефине с поля одной из своих многочисленных битв. В записке говорится: «Буду дома через неделю. Не мойся.» Независимо от того, вызывает у вас странная просьба императора понимание или протест, она выдает его забавную сторону, а люди, у которых есть забавная сторона, не могут быть совсем плохими. Или все-таки могут? Не могу удержаться, чтобы не добавить: судя по ароматам, царящим в парижском метро в час пик, большинство французов все еще ждет возвращения Наполеона с фронта. Но если вы захотите убедиться в этом сами, вам совсем не обязательно тащиться для этого в Париж. Вместо этого, вы можете заглянуть в продуктовый магазин на Брайтоне или затесаться в толпу, ожидающую в JFK прибытия самолета из Москвы. Между русской толпой и французской существуют ровно два различия: русские вставляют в свою речь гораздо больше английских слов и употребляют гораздо больше французских духов, чем французы.

Но я лучше оставлю русских в покое, пока кляузный доктор Ху не начал вновь проявлять нездоровый интерес к моей скромной особе. На самом деле, я не хотела оскорбить никого, кроме французов. Слишком уж много раз я, несмотря на весь мой здоровый скептицизм, переоценивала наших бывших союзников. Так, например, я предсказала, что Арафат умрет в Каире, – и ошиблась. Ошиблась потому, что не могла себе представить, что французы не побрезгуют прикоснуться к чему-то настолько нечистому. Пожалуйста, не пытайтесь объяснить мои ошибки наивностью. Наивность тут ни при чем. Налицо полное невежество. Как я могла забыть, что сам аятолла Хомейни готовил свою исламскую революцию под гостеприимным крылом французов. Я была уверена, что мое отвращение к массовому убийце-недомерку разделяется всеми нормальными людьми. Я ошибалась. Я не учла, что кровавый карлик специализировался на евреях, что заслужило ему восхищение и благодарность всего миролюбивого человечества, а также свободу от уголовного преследования, даже если жертвами его зверств случайно оказывались гои.

Но вернемся к нашим баранам. Даже если Арафат и вправду умер от СПИДа, я не думаю, что в его смерти следует винить Суху и французских жардармов. В конце концов, как ни атрофировано у французов чувство брезгливости, но хоть какие-то остатки его должны же были сохраниться даже у них. Или не обязательно? Как бы там ни было, а кое-кто прямо говорит, что Арафата уморили французы. Такого мнения придерживается, например, д-р Ашраф аль-Курди, в течение 25 лет состоявший при новопреставленном персональным врачом. Внезапно осиротевший доктор пожаловался прессе на некрасивое поведение его французских коллег по отношению к нему самому и к его хозяину. Они буквально вырвали немощного раиса из его любящих рук и ни разу не поинтересовались ни историей болезни, ни тем, как д-р аль-Курди поддерживал жизнь в своем пациенте. И что же? Пока всемирно любимый террорист был предметом бережных забот своего доктора, с ним все было в порядке. Как только он попал в руки к французам, он подох. Замучили фюрера проклятые гяуры. Д-р аль-Курди напомнил мне Багдадского Боба, бывшего саддамова министра информации. Порой мне кажется, что арабы – прирожденные клоуны. Жаль, что их клоунада неизбежно оборачивается кровопролитием.

Жаль, что выдающиеся качества многих людей остаются невоспетыми, пока их носители не покинут сей бренный мир. Пока Арафат еще дышал, я и не подозревала, что у него было чувство юмора. Теперь я точно знаю, что было, да еще какое. Помните, как после 11 сентября, пока «народ» Арафата плясками и раздачей сладостей отмечавший первый и, скорее всего, последний в своей несуществующей истории день «победы», сам раис, окруженный представителями прессы и медперсоналом, торжественно сдал кровь для переливания жертвам теракта. Мы с вами в то время не знали, что у него – СПИД, но и без СПИДа у любого нормального человека кровь бы свернулась от одной мысли о том, что в его вены попадет пусть даже одна-единственная капля арафатовых нечистот. Но он-то знал, чем он болен. Он-то знал, что со временем его дурная болезнь станет достоянием гластности. Был ли способ лучше посмеяться над американцами в день их национального траура?

Но если говорить серьезно, то наследие Арафата отнюдь не ограничивается мерзкой клоунадой. Его наследие огромно и заслуживает сравнения с наследием нашего праотца Авраама. Как Авраам, Арафат стал отцом народа, которого до него не существовало. Неважно, сколько раз я напишу, что «палестинцы» это террористическая организация, а не народ, ставший бездомным по вине жестоких сионистов. Неважно, сколько раз я напомню вам, что у них нет ни своего языка, ни культуры, ни истории, что они пришли в Израиль со всего арабского мира, что их не объединяет ничего, кроме ислама и жажды еврейской крови. Неважно, что «историческая Палестина» это всего лишь антисемитский миф, подобный «Протоколам Сионских мудрецов», только гораздо более успешный. Важно то, что весь мир верит, что арафатова террористическая организация является самым настоящим народом. И раз весь мир так считает, то, значит, так оно и есть.

В чем-то Арафат даже превзошел Авраама. Авраама вел Бог. Арафата вела мусульманская ненависть ко всему хорошему, что еще существует в нашем мире. Вот почему, сколько бы детей ни приносил он в жертву своей ненависти, ни разу Бог не послал ангела, чтобы тот в последний момент предотвратил убийство. Но ведь и за Свой народ Бог так пока и не вступился. Кто знает, почему Он бросил нас на произвол зла? Он мог уехать в отпуск. Он мог застрять в уличной пробке. Он мог заняться другим, более интересным проектом. Боясь упустить микроскопический шанс, что Он прочтет эту статью, я заявляю со всей категоричностью, на которую способна, что у Него не будет лучшего времени, чем прямо сейчас, чтобы выйти на защиту Своего народа с крепкой рукой и простертой мышцей, а, может быть, наоборот, если Ему так удобнее, потому что нас скоро погонят в печи новой Катастрофы, а мы еще до смысла предыдущей не доперли. Убедительно прошу считать вышесказанное молитвой.

В течение всей своей жизни Арафат неуклонно преследовал одну цель – уничтожение Израиля, и никому не удалось свернуть его с избранного им пути. В арабском мире, где верность – будь то верность долгу, человеку, или делу – так же переменчива, как цены на бирже в предвидении скорого экономического упадка, где предательство так же обычно, как верблюжий помет на мостовой, миллионы людей, обреченных им на бесконечные страдания и смерть, шли за ним без страха и упрека, как советский народ за Сталиным, радостно и безоговорочно подчинив самих себя и своих детей его смертоносной воле.

Умело играя на европейском страхе перед евреями и ненависти к ним, он из главаря банды умудрился стать народным вождем, а затем и государственным деятелем. Но и как государственный деятель он продолжал править убийцами ради убийства и посредством убийства, всегда умудряясь остаться безнаказанным. Все, к чему он прикасался, становилось злом. Он встречался с каждым, кто обладал хоть какой-то властью, от Клинтона до Римского папы. Единственным человеком во всем мире, у кого хватило порядочности воздать Арафату должное, хотя и в весьма скромных пределах, был Руди Джулиани. Израильские лидеры в пароксизме самоубийственной трусости пожимали его окровавленную руку. Израильская армия могла бы раздавить его, как ядовитого паука, но израильское правительство боялось даже подумать об этом.

Поэтому-то я и не радуюсь смерти злодея. Ведь смерть сама по себе – не наказание, а просто конец жизни. Другое дело смерть на виселице по приговору еврейского суда. Но евреи больше не решаются защищать себя, и наше обещание избежать повторения Катастрофы стало такой же пустой фразой, как предвыборное обещание Керри воевать с террором лучше Буша.

Принесет ли смерть Арафата пользу евреям? Не думаю. Профессиональные оптимисты из газет и каналов новостей, те самые, что продали нам Осло как обратимый эксперимент, бормочут сегодня о заре новой эры. Ну, что ж, давайте искать исторические прецеденты. Смерть Ленина, вместо новой эры, привела к власти Сталина. Ким Ир Сена сменил Ким Джонг Ир. Хафез Ассад передал трон Башару Ассаду. Арафат не оставил наследника, но единственой силой, способной сегодня заполнить образовавшийся вакуум власти, является Хамас. Где причина для оптимизма? Арафат умер, но дело его живет. И тем не менее, куда ни повернись, все талдычат о надежде на возобновление «мирного процесса». Но ведь «мирный процесс» – это не мир для Израиля, а прекращения «цикла насилия». А цикл этот возникает каждый раз, когда Израиль пытается хоть как-то ответить на массовые убийства своих граждан. Следовательно, «мирный процесс» – это ситуация, когда арабы безнаказанно убивают евреев, а Израиль даже не пытается им помешать. Похоже, что именно к тому оно и идет.

При нынешнем президенте стратегия Соединенных Штатов против открыто враждебных нам мусульманских режимов сводится к идее замены «плохих» правительств «хорошими». Я полагаю, что полный провал этой стратегии станет очевидным еще до того, как Хиллари вернется в Белый дом. Но прежде чем следующий «палестинский» гитлер докажет всему миру, что он ничем не лучше старого, Соединенные Штаты попытаются купить его любовь новым давлением на Израиль. Вот почему перспектива новой эры на Ближнем Востоке не вызывает у меня ни малейшего энтузиазма. Скорее всего, те из нас, кому доведется увидеть эту новую эру, горько пожалеют о старой.