Текст книги "Любовь нечаянно нагрянет"

Автор книги: Ярослава А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Ну что? Пойдемте смотреть?

Этот мужик начинает бесить его своей услужливостью все больше и больше.

– Не надо. Я поехал.

Лекс одной рукой вытаскивает бумажник, отсчитывает несколько тысячных купюр со словами:

– Чаевые для вашей сотрудницы.

– Но…

Настроение Громова скатывает до рекордной отметки «паршивее не бывает», и он, без каких либо слов прыгает в машину и уезжает, оставив растерянного Гарика, пересчитывать купюры и сетовать на причудливость богатеев.

ГЛАВА 3 Ритка

Едва приоткрыв глаза и сфокусировав мутный взгляд на китайском будильнике, я поняла, что проспала.

– Вот черт! – в сердцах воскликнула я и пулей подскочила с кровати.

– Сколько я тебе говорил: не ругайся, – раздался каркающий голос деда в коридоре.

Я пролетела мимо него в ванную, бросая на ходу:

– Ты чего меня не разбудил? Я же просила.

– Просила она, – проворчал он, – Рано еще было.

– Какое рано?! – лихорадочно умываясь, кричу из ванной, – У меня сегодня экзамен по высшей математике.

– Зато хоть поспала нормально. Ты на себя в зеркало давно смотрела? Смерть и то краше выглядит.

Железная логика, не правда ли?

– Иди, поешь нормально! Я тебе суп молочный сварганил по-быстренькому.

То есть он уже подготовился? Ну, дед!

Залетаю на кухню, на ходу натягивая теплую толстовку, заправляю нечесаные лохмы под любимую вязаную шапку с большим бумбоном и, молниеносно отправляя две ложки дедова супа в рот, мычу:

– Пасиб, де. Я полетела, – и пока он не успел сориентироваться, все же реакция у него уже не та, сбегаю из дома.

– Куды помчала? Вот жгёнка! – доносятся дедовы причитания, но я уже бегу по лестнице, резво перескакивая через две ступеньки сразу.

На улице еще было темно и фонари уже успели выключить, но идти одной не страшно, так как во дворе ни души. Ясно дело – наши тунеядцы еще не успели очухаться, а все порядочные маньяки только-только уснули.

Быстрым шагом, от которого сбивается дыхание, бегу через дворы, потом по тротуару и на проезжую часть к остановке, там, где уже стоит нужная мне маршрутка. Тут маршрутка трогается, и я стремительно пересекаю второю полосу движения и машу рукой в надежде, что водитель заметит меня.

Это становится ошибкой.

Где-то совсем рядом раздается визг колес.

Поворачиваю голову вправо и вижу огромный черный джип, стремительно несущийся прямо на меня. Еще секунда и водитель, пытаясь избежать столкновения, выкручивает руль, джип заносит на заснеженной дороге и, развернув, отбрасывает прямо к обочине.

А там дерево…

Большое такое…

Внедорожник влетает прямехонько мордой в дуб. Раздается страшный скрежет и под занавес на треснутое лобовое стекло падает шапка снега.

– Пипец…

Придя в себя, лихорадочно осматриваюсь.

Маршруточка! Где же ты?

А она, конечно же, уехала.

И пока я растерянно хлопаю глазами, пытаясь хоть что-то придумать, из внедорожника выходит мужик.

Очень знакомый такой мужик.

У меня вообще память на лица хорошая. И конкретно сейчас она вместе с мозгом советует мне быстрее драпать отсюда пока не поздно.

И я так потихоньку, а потом чуть быстрее иду в обратную сторону.

– А ну стоять! – доносится мне в спину.

Я только прибавляю ускорения своим зимним ботинкам.

– Стоять, кому сказал!

Ага, сейчас размечтался. Мне проблемы с этим напыщенным индюком нужны меньше всего на свете.

Поэтому бегу в сторону остановки, но наледь под ногами играет со мной злую шутку. Мгновение и я, поскользнувшись на ней, падаю прямо носом в большой и не совсем чистый сугроб.

А снег-то холодный, мокрый, а у меня перчатки тонкие осенние.

– Б-р-р-р, – переворачиваюсь на спину и кривлюсь от холода.

Хороша же я буду, когда доберусь до института – обледеневшая курица.

Если вообще доберусь…

Лежу, смотрю на предрассветное небо, и тут его загораживает широкоплечая мужская фигура.

– Ну, и…, – многозначительно протягивает обладатель этих плеч, присаживаясь на корточки рядом, пока я изображаю из себя смертельно прибитую сугробом дурочку, – Набегалась?

– Угу, – бурчу в ответ и кошусь на мужика.

Как и в прошлый раз, он производит впечатление человека, который совсем не умеет улыбаться. Строгое лицо, квадратный подбородок и глаза спокойные такие. Зорко глядят из-под нахмуренных темных бровей. Прическа у него самая обычная. Я бы даже сказала скучная. Так мог бы стричься мой дед, если бы не облысел наполовину. Теперь он бреется «под Котовского» и свято верит, что экономит половину нашего бюджета на парикмахерской.

Мой взгляд скользит ниже по идеальному черному пальто, к которому даже снежинки не прилипают и сильной руке, с аккуратно подстриженными ногтями.

Мужчина протягивает мне руку с явным намерением помочь подняться, а я не гордая – поспешно хватаюсь за нее.

Рывок, и я уже стою на ногах, но ощущение что на костылях, потому что мир как-то странно качается.

– Что ж ты под ноги не смотришь? – видимо чисто риторически спрашивает он и поднимает шапку, которая слетела с моей головы.

Она вся в грязном снегу, значит, придется сегодня веселить нашу группу видом своих неухоженных патл.

– И по сторонам не смотришь.

А вот это уже наезд дяденька.

– Сами бы по сторонам лучше смотрели, – дерзко вскинула голову я, – Вы меня чуть не задавили.

Светло-серые глаза мужика чуть прищурились, изучая мое лицо, и блеснули узнаванием.

Ох, лучше б ты молчала, Ритка!

Дед всегда говорит, что язык враг мой. Ну, почему я всегда не слушаю старших?

– Я тебя знаю, – медленно доходит до мужчины, – Это ты мне машину вчера мыла.

И сейчас он вспомнит про свою драгоценную коробку, потом про разбитую морду джипа и потащит меня в полицию. А я, ведь, совсем-совсем не виновата!

И тут на мое счастье к остановке, на которой уже столпился народ, подлетает маршрутка. Мгновение на размышление, и я уже бегу к ней, чувствуя, как рюкзак яростно бьет меня по попе.

– Постой! Я хотел…, – доносится в спину.

Чего он там хотел я уже не услышала. Бодрой лисицей вскочила на первую ступеньку, решительно расталкивая локтями толпу людей, чтобы хоть немного протиснуться внутрь.

Если мужик и кинулся следом, то вряд ли успел бы меня поймать.

Двери с противным писком закрылись, а мужик в дорогом пальто так и остался стоять на асфальте, держа в руках мою любимую шапку с бумбоном.

Институт встретил меня тишиной. Все студенты разбрелись по лекциям, семинарам, зачетам, только я, как полная неудачница, застыла возле расписания, что бы посмотреть в какой аудитории у нас высшая, собака ее за ногу, математика.

Пока ехала в маршрутке, болтаясь на поручне, успела немного успокоиться и привести свои мысли в порядок. Сказать, что инцидент меня напугал – ничего не сказать. Мысль что этот Александр Петрович повесит на меня ремонт своей шикарной тачки, вызывала волну ужаса. А сделать это он вполне мог. Пусть и не умышленно, но именно я переходила дорогу в неположенном месте.

Собственно от страха и сбежала.

А что мне еще оставалось делать?

Ждать пока мужчина вызовет гаишников, и составят протокол?

А так, нет протокола, значит, и нет факта причинения ущерба. Если, конечно, в навороченной тачке мужика нет видеорегистратора.

Интересно сколько будет стоить ремонт Мерседеса?

Пока думала, успела дойти до нужной аудитории, около которой столпился сдающий и пересдающий народ. Причем, насколько я понимаю, вторых было едва ли не больше чем первых.

Математик мужик суровый. За просто так зачет не поставит.

Покосилась на короткие облегающие юбки женской половины группы и закатила глаза.

Курицы.

Нашему математику за семьдесят перевалило из которых последние десять он с палочкой передвигается.

Тут внезапно кто-то хлопнул меня по плечу. Да так, что я чуть не присела.

Повернулась.

Ну, кто же это еще мог быть!

– Шнур! Ты дебил?

– Э-э-э-э, – было мне ответом.

– Точно дебил, – буркнула я, отворачиваясь.

– Я поздороваться хотел, – обиженно надулся высокий светловолосый парень, а по совместительству мой друг Шнурок.

Вообще-то его зовут Миша. Имя хорошее, но не подходит ему совершенно. Вопреки ему парень уродился тощим и длинным, за что и получил еще в школе прозвище Шнурок. Прошли годы, школа закончилась, и Мишка стал именовать себя важно Шнур.

Но для меня остался все тем же пацаном из параллельного класса, с которым мы вместе удирали от местных хулиганов и готовились к вступительным экзаменам на экономфак.

Правда он вырос и давно уже не похож на того тощего Шнурка. Тощие руки-плети обросли мясом и теперь сквозь тонкий свитер отчетливо были видны рельефные мускулы. С тех пор, как Мишка стал ходить в качалку, курицы в декольтированных топах виснут на нем пачками. А этот олух и радуется.

С одной стороны я рада за него. Хоть у кого-то личная жизнь налаживается, а с другой мне иногда жутко не хватает нашего прошлого, в котором было легкое общение, общие интересы и, конечно же, бесконечные битвы в танчики.

Иногда мне кажется, что Шнурок перешагнул за порог детства, а я там так и осталась, потому что грудь так и не выросла, краситься я не научилась, про рост вообще промолчу.

– Хватит дуться, – улыбнулся Мишка, показывая ровный ряд белых зубов, – Ты помнишь какой сегодня день?

– Вспомнишь тут, когда тебя чуть джипом не переехали, – под нос буркнула я.

– Что-что?

– Не помню, говорю!

– Сегодня последний экзамен в этом году! И что это значит?

Я хмуро покосилась на друга, уже догадываясь, что последует за этим дальше.

– Что?

– Что в субботу мы гуляем в клубе «Рай»! – торжественно объявил он, – Ты рада?

Угу. Прямо прыгаю от радости.

Улыбка Шнура тускнеет при виде моего кислого выражения лица.

– Только скажи, что не придешь, и я тебя прокляну, – полушутливо шипит он, – Сколько можно прятаться от людей.

Поднимаю голову, смотрю на него такого улыбчивого, обаятельного и мысленно вздыхаю. Вот, как ему объяснить, что у меня даже платья нормального нет, чтобы на люди показаться, что у меня работа в две смены, после которой нет сил с кровати подняться, не то, что на танцульки тащиться. Сомнительное удовольствие трясти попой рядом с первыми красавицами института и постоянно думать о своей ущербности.

Умом я понимаю, что это комплексы. Но у всех свои недостатки, и я, к сожалению, не исключение.

– Я подумаю, – говорю, лишь бы он отстал.

– Такой ответ меня не устаивает, Маргарита Васильевна, – нарочно дразнит меня Шнур.

– Да приду я! Ты ж из горла выдавишь.

Шнурок снова хлопает меня по плечу, но уже легче и тянет меня в аудиторию, чтобы войти вместе со следующей тройкой сдающих.

– Здрасьте, Лев Семенович, – бодро здороваюсь с пожилым преподом, который, даже не соизволив повернуть голову в нашу сторону, кивает на билеты.

– Ну, – с видом приговоренного смертника, шумно выдыхает Шнур, – Ни пуха…

– К черту, – шепчу в ответ, тяну самый ближний ко мне билет и быстро занимаю вторую парту в среднем ряду.

Билет мне попался хороший (хоть в чем-то сегодня везет) и, достав чистый листок, предварительно выдранный из тетради, начинаю решать свою задачу.

Быстро расправившись с билетом, посылаю телепатическую благодарность деду и с любопытством гляжу через Мишкино плечо, что уселся на передней парте. Он сидит и с умным видом строчит формулы, которые и близко не подходят для решения его задачи.

Умник, блин!

Вот что бывает, если слишком много времени зависать в качалке. Мозг атрофируется прямо пропорционально росту мускулатуры.

– Ты что пишешь, дурак? – шиплю я сквозь зубы и тычу ему в спину ручкой.

И, к сожалению, это слышит не только Шнур.

Препод, до сего момента увлеченно высчитывающий какие-то алгоритмы на доске, замирает с кусочком мела в руке и, отойдя чуть в сторону, смотрит сначала в методичку, потом снова на доску и отжигает:

– Да, нет. Все вроде правильно.

В аудитории разлаются нестройные смешки сдающих, а я втягиваю голову в плечи, чтобы максимально слиться с пространством.

Не Лев Семенович, а терминатор с бадиком. И как он все слышит-то?

– У вас иное мнение, Синичкина? Поведаете нам про применение криволинейных интегралов первого рода?

Ха! Да не вопрос!

Иду к доске со своим листочком и выразительно подмигиваю Шнурку. Остается, надеется, что он додумается до решения раньше, чем у меня кончится красноречие, ибо на все темы я могу вести беседы почти до бесконечности кроме интегралов.

Минут через сорок выхожу из аудитории с вожделенной пятеркой, уставшая, голодная…

– Мишенька, ты сдал?! – на шее у Шнурка тут же виснет очередная пассия.

…а теперь еще и злая. Просто пипец какая я злая.

Пока длинноногое нечто зацеловывает совершенно несопротивляющегося победителя высшей математики, машу ему рукой и, закинув рюкзак на плечо, иду к лестнице на выход.

На первом этаже нашего ВУЗа есть небольшое студенческое кафе. Я понукаемая жадными позывами, оставшегося без завтрака желудка иду на свидание с местными пирожками, уже мысленно сглатывая набежавшую слюну.

Купив целых четыре очень вредных, жареных пирожка, продираюсь сквозь толпу студентов в поисках скромного уголка для перекуса, как дорогу мне преграждает чья-то грудь в модной кожаной куртке.

Поднимаю глаза – ну кто бы сомневался!

– Синичкина, а ты не лопнешь? – ухмыляется обладатель куртки и хищно скалится, – Поделишься?

Гляжу на свои драгоценные пирожки, потом на самоуверенного хлыща, снова на пирожки и скорбно вздыхая, протягиваю ему один:

– Что не сделаешь, для голодающего. Кончились папкины деньжата, что ты у честных оборванок пирожки стреляешь? Ты смотри, Алехин, сигарет у меня нет.

Глаза парня раздраженно сужаются. Он чуть наклоняется ко мне, обдавая запахом тяжелой, тошнотворной мужской туалетной воды.

– А ты смотрю, очень смелая стала, Риточка. Дерзость ты ходячая. Я ж к тебе по-хорошему.

Ага. По-хорошему в каждом темном углу зажать пытается, придурок озабоченный.

– Так и я со всей душой, Алехин, – ехидно улыбаюсь в ответ, – Глянь-ка, пирожком с тобой поделилась. Шел бы ты к своим друзьям, а мне некогда.

И прежде чем парень успевает хоть что-то сказать в ответ, юрко проскальзываю мимо и почти бегу из здания института к остановке.

Поучилась и хватит на сегодня.

Неприятный тип этот Алехин. Все настроение испортил.

Парень учится с нами в одной группе. До сих пор удивляюсь, почему имея деньги обширные связи его отец – местный депутат не отправил его в более престижный ВУЗ, а запихнул в наш не сильно котирующийся клоповник. Видать не все решают деньги, поскольку мозгов у Алехина хватает только на дешевые понты.

Меня он стал доставать в конце прошлого года. Сначала просто словесно издевался со своими дружками. Потом пакостил по мелочи, а теперь решил, что я неплохой объект для заигрываний. Грубых, неприятных, оскорбительных.

Да только я тоже не лыком шита.

После очередного зажимания в темном коридоре Алехин сначала получил по своему драгоценному органу, а потом я пошла и пожаловалась нашему декану и пригрозила, что заявление напишу. Не понимаю тех дур, которые терпят постоянные унижения до последнего. Деканша у нас баба боевая и, конечно же, нашептала на ухо ректору, а тот, скорее всего, позвонил Алехину-старшему. Уж не знаю, проводил ли он беседу с отпрыском, но полгода все было тише воды, ниже травы.

И тут на тебе! Отлегло у паршивца.

Надо себе перцовый баллончик прикупить. Так…на всякий случай…

Несмотря на успешное завершение сессии, настроение отчего-то не улучшилось. В голову лезли какие-то нехорошие мысли, и когда на телефон пришло смс от Шнурка: «завтра в восемь вечера у клуба» мне впервые в жизни захотелось его послать. И не понарошку, как обычно, а по-настоящему.

Вдобавок ко всему в маршрутке пришлось снова ехать стоя и, как следствие, мне отдавили все ноги, пока добрались до моей остановки. В итоге выползла я из этой консервной банки под названием общественный транспорт очень и очень взвинченная.

Забежала в продуктовый магазин и перед тем как идти домой, зашла к соседке, которая жила на первом этаже.

– Баб Рай! – крикнула я с порога, после того, как открыла дверь своим ключом, – Это я!

Соседка две недели назад поскользнулась во дворе и сломала себе ногу. Ухаживать за старушкой некому, хоть и живет она с сыном. Отпрыск пьет по-черному, а в последнее время и вовсе куда-то пропал. Меня его судьба мало волнует. Пропьется и приползет, как бабке пенсию почтальон принесет.

Баб Раю жалко. Хорошая она женщина. Нам с дедом после бабушкиной смерти помогала. И на поминки готовила, и с ритуалкой договаривалась. Я ж тогда еще совсем девчонка была, а дед от горя лег и несколько дней ни с кем не разговаривал.

– Риточка?! – донесся ее каркающий голос из комнаты, – Это ты, моя хорошая?!

Я отнесла одну сумку с продуктами на кухню и пошла к старушке.

– Баб Рай, вы зачем встали?! Вам что доктор сказал: ногу в покое держать, – заругалась я, увидев, что пожилая женщина ковыляет по комнате с костылем.

– Не могу я без дела сидеть. Хоть приберусь немного, – тихо оправдывается она, – Что ж все на тебя свалила. А ты, глянь, какая маленькая, да худенькая.

Вот что ей в ответ сказать? Это ж не мой дед, на которого я и прикрикнуть могу. Да что толку – он все равно чуть я отвернусь, свое делает. Правду говорят, что старики, как дети малые.

– Лекарства пили? – стараюсь быть построже.

– Пила-пила. Все как ты наказала, – кивает она и тут же бурчит по-стариковски, – Деньжищи такие на ветер.

Но я все равно проверила, а то с нее станется…

На кухне быстро приготовила нехитрый ужин. Обычную картошку пюре и сосиски. А баб Рая и тому радуется. Нога болит, вижу, как морщится, но молчит партизанка. Не хочет, чтобы я лишние деньги на обезболивающее тратила.

Быстро расталкиваю оставшиеся продукты в холодильник, мою посуду и говорю:

– Давайте ключи от офиса. Сейчас немного отдохну и побегу.

Баб Рая протягивает мне увесистую связку с бирками и качает головой.

– Что бы я без тебя делала, Риточка, – на этих словах ее всегда пробивает на слезу, – Тебе бы с мальчиками встречаться, гулять, а ты молодость свою на нас стариков тратишь.

Я как всегда оставляю свое мнение при себе, забираю ключи и бегу домой, где меня ждут дед и котята. Последние уже, оказывается кормленные.

– Глянь-ка сколько поели! – с гордостью трясет перед мои носом почти пустую пачку молока дед.

– Вот и молодцы, – похвалила я, раздеваясь и пристраивая рюкзак с курткой на вешалку, – Ты обедал?

Дед кивает.

– Суп молочный доел.

– И все что ли?

– Много ли мне надо? – фыркает дед, – Ты к Райке заходила? Как она там?

– Лучше, – сдержано отвечаю я и несу сумку на кухню, – Ходить пытается.

– Вот, неугомонная баба! – злится дед, и я мысленно закатываю глаза.

Иногда мне кажется, что он меня к ней ревнует.

Быстро пожарила картошки, накормила деда и пошла в ванную снимать стресс.

Не так давно мы разорились и сделали ремонт в ванной. Не дорогой, конечно, но в прежней обшарпанной уже было невозможно мыться.

Пустила воду, предварительно добавив пену для ванны и, не дожидаясь пока она наполнится, забралась в душистую воду, блаженно прикрывая глаза.

– Ты воду не лей! Знаешь, какая нам платежка в этом месяце придет?! – прокричал дед в коридоре.

Умеет он весь кайф обломать.

Знала я и про платежки, и про его дорогие лекарства, и про свои вечно промокающие сапоги, и даже про учебу, на которую надо в этом месяце наскрести кругленькую сумму.

Именно поэтому еще немного понежилась в ванной и, с трудом заставив себя вылезти, стала собираться на работу к баб Рае.

Соседка, как и многие пенсионеры с трудом выживала на те жалкие копейки, которые наше государство именует пенсией. Может у кого-то она и высокая, не спорю, но у нее всего десять тысяч, половину из которых коммуналка. Поэтому вместо заслуженного отдыха баб Рая на старости лет пошла мыть полы в офисном здании, которое не так давно отгрохали в квартале от нашего дома.

На время болезни соседка попросила меня подменить ее.

– Тебе денежки на наряды нужны, – сказала она, – А мне главное, чтоб замену не подыскали.

Поэтому вот уже две недели я каждый будний вечер, после закрытия делового центра убираю там двенадцатый этаж.

Работа хоть и не сложная, но жутко устаю после акробатических этюдов тряпкой, с ужасом думая – как баб Рая справляется?

Вот что значит стальной характер.

Пока дед смотрел новости, попила чай с бутербродом и, напоследок потискав маленькие меховые комочки, побежала работать.

ГЛАВА 4 Лекс

Бывает ли добрым хмурое зимнее утро?

Еще как бывает!

Особенно если на работе отсутствует начальник, а у вас годовщина совместной жизни с самым любимым мужчиной на свете.

Так думала Катенька, прижав своего благоверного к спинке дивана и с наслаждением смакуя сладкие поцелуи.

Предпраздничные будни, начальника нет, и все сотрудники растеклись по своим делам. Девушка предусмотрительно закрыла приемную на ключ и поудобнее устроилась на коленях своего любимого программиста, в уме прикидывая, что зная Аську, Громов появится на работе ближе к обеду. Злой как черт, но Катьке уже тогда будет параллельно, ибо нет спокойнее женщины, что получила порцию страстной любви от своего мужчины.

– Андрюшенька…ах-х-х, – вырвался вздох у красивой блондинки, которую с упоением целовал молодой взлохмаченный мужчина.

Тут, по закону подлости, раздается скрежет замка, а после дверь с рывком распахивается и на всю приемную раздается надсадное шипение:

– Да, вы совсем охренели! Вам что дома места мало?!

Катька с писком соскакивает с коленей мужа и плюхается попой на кожаный диван. Благо одежда на месте, а то ситуация могла и вовсе быть пошлой.

Она беспомощно хлопает глазами, не зная, что ответить своему начальству, которое, к слову, выглядит каким-то непривычным. Не злым, не добрым, а каким-то… озабоченным что ли.

– Дома у нас дети, – без тени смущения поясняет Андрей, собственническим жестом поправляя жене растрепанные волосы, – А тут острота ощущений. И вообще у нас сегодня годовщина. Мог бы сделать нам подарок и задержаться на пару часов.

– Да, пожалуйста! – бухтит на друга Лекс, – Я сейчас вам на пару штраф нарисую за…за…придумаю за что и отправлю на склад инвентаризировать. Романтично?

– А то! – ухмыляется программист и с нежностью смотрит на Катю, – Ты просто никогда не влюблялся.

Лекс рваным жестом срывает с себя пальто, почти зашвыривает в шкаф и останавливается напротив кофемашины. Пара секунд смотрит на нее, словно впервые видит это чудо техники и выдает:

– И как этой штуковиной пользоваться?

Тычет пальцем на кнопки наугад, чем вызывает у своей помощницы нервный смешок.

– Идите вы Александр Петрович в свой кабинет, – делая ударение на отчестве, говорит Катя и грациозно идет к маленькому бару, ловя восхищенный взгляд мужа на своей пятой точке, – Я сейчас все организую.

– Что это ты такая добрая? – подозрительно прищуривается Громов, – Помнится, на днях отказалась делать кофе, обозвав меня кофейным извергом.

– Потому, что мой любимый босс только что отпустил меня пораньше домой, – мило оскалилась эта негодяйка.

Громов сурово нахмурил свои брови. Катя была нужна в офисе, но хороший кофе был гораздо нужнее и, решив, что пару сканов он и сам в состоянии отправить, повелительно кивнул.

– Андрюх, будь другом не лыбься так – на придурка смахиваешь.

– Лучше быть счастливым придурком, чем хмурым придурком, – философски изрек программист, – Поверь, ты слишком много теряешь в этой жизни.

Лекс не ответил. Мысленно закатил глаза и хлопнул дверью кабинета, наконец, ощутив себя комфортно в своем любимом логове.

Обижался ли он на Андрюху?

Нисколечко.

Они давно дружат. С самого института и, пожалуй, наглый программист единственный из его фирмы, кто может позволить себе так по-хамски разговаривать с Громовым.

Вот и Катька у муженька научилась. Скоро эта сладкая парочка камня на камне не оставит от его брутального имиджа. Знал же что «своих» нельзя брать на работу.

Катерина без стука вошла в его кабинет и, звонко процокав каблучками по паркету, поставила перед шефом чашечку ароматного напитка.

Ее взгляд остановился на задумчивом лице Громова, который вопреки обыкновению не кинулся сразу утолять жажду кофемана, а нервно вертел в руках какую-то тряпку.

– С тобой все в порядке? – участливо спросила девушка.

– А что со мной может быть не в порядке?! – громыхнул Лекс и с раздражением отбросил тряпку на нижнюю тумбу огромного письменного стола.

Глаза Кати удивленно округлились – в неказистой тряпке она опознала вязаную шапку с бумбоном…женскую…

И самым удивительным было то, что это шапка эта была не из разряда дизайнерских, коими увешивала себя невеста Лекса, а самая обычная дешевая, потрепанная и явно не один раз стиранная.

– Ты сегодня странный какой-то, – сказала она и поцокала обратно, собираясь продолжить сегодняшний день в компании мужа, – Может пироженку принести для поднятия настроения?

Лекс покачал головой, проглотив замечание о том, что он думает о Катькиных пирожных, и привычным жестом включил свой рабочий ноут.

– Рябова мне позови и можешь быть свободна.

Помощница кинула на босса еще один встревоженный взгляд и пошла звонить начальнику службы безопасности.

Катя с мужем уже ушли, когда в кабинет к Лексу с громоподобным «Разрешите?» ворвался запыхавшийся плотный мужик с лысой головой.

Станислав Васильевич был ментом, что называется от Бога. Он в свое время возглавлял один из самых значимых подразделений Отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Потом вышел на пенсию, да так и остался бы при своем месте, если не подсидели его вышестоящие чиновники. Ушел он оттуда со скандалом, но не со статьей. За что большое спасибо Громову, который помог честному бэпнику от своих же откупиться. Дельце прикрыли, а Славка стал работать на молодого перспективного бизнесмена Громова.

– Проходи, садись, Василич, – кивнул на кресло Лекс, не отрывая глаз от экрана монитора и быстро-быстро щелкая мышкой.

СБэшник грузно опустился в кресло и выдохнул, сбрасывая напряжение.

По лестнице поднимался.

Сахарный диабет, будь он не ладен!

Его Ленка теперь каждый день кровь на сахар меряет и вместо аппетитной курочки кладет ему в контейнер на обед траву какую-то. Худей, говорит, а то в больницу отправлю. Это Ленка могла. И Василич, как истинный подкаблучник, терпел, жевал траву и ходил по лестнице. Лишь бы не в больницу…

– Дело есть, Станислав Васильевич, – Громов снял с носа очки в хромированной оправе и устало потер переносицу, – Личного характера.

Василич удивленно вскинул брови – это прям что-то новенькое.

И чем дальше, тем интереснее.

Начальник повернул СБэшнику свой ноут и включил видеозапись с видеорегистратора своего «Мерседеса».

Сначала ничего особенного Василич не заметил. Ранее утро, заснеженная дорога, редкие встречные машины и вдруг, откуда не возьмись, на проезжую часть, прямо в объектив камеры несется девушка с рюкзаком прямехонько под колеса машины.

Камера лишь улавливает смазанное движение пешехода. Из-за качества видео особо и не разглядишь ее лица, но и так понятно, что она в ужасе. Картинка резко меняется, видимо Громов в последний момент выкрутил руль.

Дерево.

Снег.

Конец фильма.

Василич поцокал языком и, почесав лысину, задал самый главный вопрос:

– «Мерина» сильно покоцали?

Лекс вернул ноут в исходное положение и, оттолкнувшись от стола, поднялся со своего директорского кресла.

– Передок в хлам. Проще новую купить.

– Жалко. Такая машина хорошая была, – покачал головой мужчина, не совсем понимая, что от него требуется.

Громов протоптался по кабинету, подхватил чашку остывшего кофе и, наконец, озвучил задание:

– Сможешь, ее найти?

– Кого? – не врубился Василич.

– Девушку на видео. Мне нужна информация о ней. Вся, какую возможно нарыть.

Рябов изумленно вытаращился на босса? Дорогой начальник вы шпионских фильмов насмотрелись! Где ж он девку эту искать будет? Ориентировку рассылать по видео?

Пока мужчина мысленно возмущался, Лекс подхватил со стола ручку, бумагу и начеркал адрес.

– Вот. Это адрес мойки, где она работает. Разузнай, расспроси и…поделикатнее пожалуйста. Это тебе не рабочих на стройку проверять. Не навязчиво. Понял?

Василич взял в руки листок бумаги с адресом и с интересом посмотрел на начальника.

Интересно, а зачем ему это дамочка?

Понравилась?

Да ну, нафиг!

У Громова такая невеста, что других и не надо. И дело не в ее красоте, дело в ее сногсшибательном характере. Так мозг вынесет, что потом перестанешь выносить весь женский род вместе взятый.

К тому же из шефа романтик, как из него спортсмен.

Скорее всего, хочет счет на нее повесить за «Мерина».

Неприятное задание, а куда деваться-то?

Василич ушел, оставив Громова в компании компьютера и собственных мыслей, которые были не слишком приятны.

Лекс из тех людей, которые любят все планировать и четко следовать этому плану. Всегда.

Кто-то назвал бы его пафосно – перфекционист, но сам он просто считал себя человеком, который четко знает, чего хочет от жизни.

И конкретно сегодняшним утром он хотел, наконец, вручить Асе это чертово кольцо, которое казалось, прожгло обивку салона на заднем сиденье внедорожника. Хотя по факту оно просто раздражало его, как символ незавершенного дела.

Потом неплохо было бы помириться на широкой постели в комнате невесты и, с чувством исполненного долга, уехать на работу.

Вот такой нехитрый план…был…

Пока дорогу, словно черная кошка, не перебежала эта невозможная рыжая девица.

Громов скосил глаза от экрана монитора на небрежно брошенную шапку и чуть не фыркнул.

Это ж надо быть такой неорганизованной!

Ну, кто перебегает дорогу, предварительно не посмотрев по сторонам?

За те секунды, что девушка находилась на прямой траектории его «Мерседеса» Лекс чуть не схлопотал сердечный приступ. Наверняка, сегодня ночью его будут преследовать ее расширенные от ужаса глаза и бледное худое лицо.

А то, как она ловко сбежала?

Это вообще отельная тема для злости.

Напакостила и в кусты! Только и сверкали ее непозволительно яркие для черно-белой зимы волосы.

Жаль ли Лексу было свой раскуроченный внедорожник?

Еще как жаль. За него немалые деньги уплачены, которые на мужчину не свались с неба, а достались тяжелым трудом. Неправильно мнение людей, что богачи просто так расшвыривают свои капиталы налево и направо. Легко с деньгами расстается только тот, кому они так же легко достались. Поэтому Лекса вполне можно было считать скупердяем, но спускать на тормозах порчу его имущества он не собирался.

Посему первым делом нужно было разузнать побольше об этой девушке.

Загонять в долговую кабалу он ее не собирался, но научить более ответственно относится к проблемам, которые создала ее легкомысленность, нужно было.

Как хорошо, что у него в штате на такой случай есть свой следак.

Вообще Василич в его компании почти бесполезная штатная единица. Не такая уж у Громова большая фирма, чтобы держать собственного СБэшника. Вполне можно было бы обойтись договором с каким-то недорогим охранным агентством, но за Рябова в свое время просил будущий тесть и Лекс ни разу не пожалел. Ведь всегда можно в самый подходящий момент напомнить ему об этом.